Тёмные церемонии

///


Ценители магического боя – настоящие ценители, наслаждающиеся эстетикой сражения высших магов, способные уследить за его ходом и понять, что происходит, – считают, что навы слишком прагматичны: ни одного лишнего движения, каждое заклинание идеально выверено, «входит» в другие, словно кусочки пазла, формируя максимально смертоносную атаку. Зелёные ведьмы чересчур эффектны, их удары всегда красивы, иногда – в ущерб результату, но таков стиль. А вот командоры войны, отборные рыцари Ордена, достигшие совершенства в бою, по мнению ценителей, являют собой эталон магического боя. Они действуют прагматично, как навы, и красиво, как зелёные. Их ударами наслаждаются… ценители. И только ценители, потому что те, кому удары предназначены, – умирают.

Лисс, бегущая за любимым к выходу из подземелья, ценителем не была – ей не хватало способностей уловить тот поток арканов, которые строил Дориан. Она лишь видела, как разлетаются пытающиеся его задержать факторы – и рыцари, и ведьмы, и вампиры, и големы. Разлетаются все, кто рисковал встать на пути вошедшего в боевой транс Машара.

«Мы прорвёмся… Мы обязательно прорвёмся!»

Лисс бежала и смотрела на артефакт портала, надеясь, что его поверхность заблестит, показывая готовность открыть переход, и они уйдут в него… уйдут подальше от Солянки… а может – подальше от Москвы, от Тайного Города… подальше…

А потом Дориан остановился. Резко, как вкопанный. Так резко, что Лисс влетела в него и вскрикнула от неожиданности. А через мгновение вскрикнула ещё раз – от ужаса.

Потому что дорогу Дориану преградил Консул. И не один – позади него стояли зелёные ведьмы, но это не важно, на их строй Машар бы пошёл не задумываясь… Но впереди стоял Консул. А его силу рыцарь знал.

– Нет! – выдохнула девушка.

Машар зарычал, бешено глядя на врага, и… и не успел сформировать ударное заклинание, поскольку Консул вдруг произнёс:

– Девчонку не трогать, – глядя рыцарю в глаза.

И Лисс почувствовала, что Дориан расслабился.

– Я дал слово, – продолжил Консул. – Сейчас она уйдёт, целой и невредимой. И её не будут преследовать за то, что она натворила. Но это не значит, что её не будут преследовать за те преступления, которые она совершит.

– Я тебя обманул, – глухо сказал Машар.

– Не важно, – качнул головой Консул. – Значение имеет только моё слово. А я сказал, что не трону девчонку. Она прощена за всё, что сделала до этого момента.

Машар выдержал короткую паузу, кивнул, давая Консулу знак, что боя не будет, повернулся, быстро притянул растерянную девушку к себе и крепко поцеловал в губы. А потом – посмотрел в глаза.

– Всё будет хорошо, Лисс. Всё действительно будет хорошо. Просто ты должна уйти.

– Нет… – Страх, ужас, боль – за него. Не за себя – за него.

– Пожалуйста, Лисс… – Он вновь её поцеловал. – Пожалуйста… я хочу знать, что с тобой всё хорошо.

– Ты купил мне жизнь… Дориан, ты…

– Нет, Лисс, я всего лишь тебя люблю. Только так. – Ещё один поцелуй. Последний. Самый горький. Самый сладкий. – Прощай.

– Дориан…

Он мягко подтолкнул девушку к выходу.

– За порогом искажение не действует, – произнёс Консул. – Уходи через портал сразу, я не хочу тебя видеть.

– Дориан…

– Делай, как он говорит. Всё будет хорошо.

Машар улыбнулся.

Лисс медленно вышла из подземелья и скрылась в тёмном вихре.





Эпилог




«Что произошло на Солянке? По Тайному Городу ходят слухи, что в её знаменитых подземельях произошло серьёзное боевое столкновение, однако информация о событиях крайне скудная, и даже пресс-служба Внутренней Агемы помалкивает, хотя обычно ей есть что сказать. Ясно лишь одно: по неизвестным пока причинам Консул сделал жест доброй воли и принял решение отпустить на свободу всех задержанных ранее участников «Ночи MG»…»

(«Тиградком»)



«Широко разрекламированное открытие туристического кластера в подземельях Солянки, кажется, не состоится. Как сообщили представители фирмы-организатора, исследования, проведённые с использованием самой современной измерительной аппаратуры зарубежного производства, показали критическую нестабильность геологических и сейсмических пластов, влияющих на устойчивость выхода породы при повышении давления и влажности гидроскопических полостей, способных привести к газовому разрыву. В силу чего Роспотребнадзор был вынужден запретить…»

(«ТАСС»)




«Звонкая оплеуха! Ну, или как это называется? Как это ещё можно назвать? Сегодня ночью Джира и её сторонники совершили дерзкую атаку на подземелья Солянки и освободили всех схваченных Внутренней Агемой заложников. Скольких факторов им пришлось уничтожить, не сообщается, но по косвенным признакам…»

(«MG online»)





* * *


Его не посадили в камеру. Во всяком случае – пока. И даже не надели кандалы. Консул спросил: «Ты ведь не сбежишь?» Дориан ответил: «Даю слово». И его не стали унижать оковами. Во всяком случае – пока. И, разумеется, его и пальцем никто не тронул. Даже Идо. Не тронул и никак не прокомментировал арест рыцаря, не оскорбил ни словом, ни жестом. То ли Консул запретил, то ли сам сообразил, что Консул будет недоволен.

И можно сказать, что из Солянки в штаб-квартиру Внутренней Агемы Дориан приехал добровольно. Компанию ему составил Схинки, но орангутан всю дорогу молчал и чётко давал понять, что не охраняет рыцаря, а просто поехал в той же машине. А потом – просто проводил в кабинет, не в большой совещательный зал, к которому Машар привык, а в личный кабинет Консула – сугубо рабочий, с большим письменным столом и двумя креслами для посетителей. Несмотря на присутствие секретаря, Схинки постучал, просунул голову в дверь, осведомился, можно ли войти, а получив разрешение – сделал рыцарю знак следовать за собой и кивнул на кресло.

– Почему? – негромко спросил Консул.

Дориан едва заметно пожал плечами.

– И это всё? – поднял брови Консул.

– Моё недоумение вашим вопросом и есть максимально полный ответ, – спокойно произнёс Машар. Помолчал. И всё-таки добавил: – Так нельзя.

Глядя лидеру Альянса прямо в глаза. Это было трудно – взгляд у Консула был жёстким, но Дориан выдержал.

– Нельзя?

– Нельзя.

– И ты готов пожертвовать собой ради этого «нельзя»?

– Я уже пожертвовал.

– Да, – подтвердил Консул. – Уже.

Машар думал, что Схинки поддержит хозяина ироническим замечанием, но орангутан, к некоторому удивлению рыцаря, промолчал. Сидел в кресле, подперев голову лапой, и молчал. И не продемонстрировал ни одной ужимки.

– И я не понимаю почему.

– Ради того, чтобы этого не случилось, – убеждённо ответил Дориан.

– Ради тех, кого ты не знаешь?

– Ради Тайного Города.

– Город – это просто камни!

– Значит, ради камней, – хладнокровно произнёс рыцарь. – Пусть они останутся такими, какими были. А я… я бы всё равно себя потерял.

– Ты бы остался самим собой.

– После «Хоровода»?

– Ты бы остался самим собой, – повторил Консул. – Мысли, чувства, эмоции…

– И верность вам до последнего вздоха.

– Что в этом плохого?

– Ничего. – Дориан вновь пожал плечами. – Поверьте, Консул, вам действительно хочется быть верным до последнего вздоха: вы сильны, умны, упорны. Но это должен быть мой выбор. Осознанный.

– Это важно?

– Только это имеет значение.

– Значение имеет только то, что ты можешь осознать. А после «Хоровода» ты не будешь помнить о церемонии. Ты просто станешь чуточку другим, и это… – Консул едва заметно улыбнулся. – И это будет для тебя естественно.

– Но не сейчас.

– Да, – согласился Консул. – Не сейчас.

И посмотрел на Схинки.