Тёмные церемонии

– Почему ты пошла на это?

– Потому что моя мама умерла не просто так – идёт война. Я не хотела в ней участвовать, но моя мама умерла, и я решила…

– Отомстить?

– Сначала, – не стала отрицать девушка. – Но потом я поняла, что должна принять участие в войне. Вместо деда.

– Почему должна?

– Я могу повлиять на исход, а значит – должна. Чтобы исход получился таким, каким я хочу его видеть.

В её голосе Володя слышал много нового. Не только холод, но жёсткость, силу и уверенность в себе. Перед ним стояла далеко не та Марина, которую он знал. Совсем не та.

– Эта война… она коснётся меня?

– Скорее всего, ты никогда о ней не узнаешь.

– То есть она меня не коснётся?

– Будет зависеть от того, кто одержит победу. Если я и те, за кем я иду, – в твоей жизни ничего не изменится.

– В таком случае – удачи, – улыбнулся парень.

– Спасибо.

– А я… я, пожалуй, пойду.

Если Володя думал, что его примутся останавливать и уговаривать, он крепко ошибся.

– Ну и правильно. – Бри кивнула, открыла дверцу и уселась на водительское место. В зеркало посмотрела на Володину спину, но горечи не почувствовала. И ни одной слезинки не проронила – их все она выплакала несколько дней назад, ночью, перед тем как уснуть.

Тогда всё и закончилось.





* * *


Введенское кладбище

Москва, улица Госпитальный Вал

Расследовать погром на кладбище…

В первое мгновение Дориан воспринял приказ так же, как все участники совещания: то ли нелепая шутка, то ли публичное унижение. Но опомнился раньше остальных, сообразив, что не заслуживает ни того, ни другого. А когда Консул сделал то самое добавление, заставившее физиономии центуров изумлённо вытянуться, у Машара отпали последние сомнения: случившееся на кладбище действительно имело важное значение. И после совещания Дориан услышал краткое разъяснение.

– Искренне надеюсь, что мои подозрения беспочвенны, – негромко произнёс Консул. Он вернулся за стол, но не на своё место во главе, а уселся напротив центура и вперился в него жёстким, очень серьёзным взглядом. – У меня нет никаких оснований для подозрений, кроме одного – погром случился именно сейчас.

– Демонстративно? – понял Машар.

– Да.

– Бросили вызов?

– Полагаю, да.

– Несколько по-детски, – прищурился Дориан.

– Возможно, мы имеем дело с молодым магом.

– Но сильным? – уточнил Машар.

– Если он добрался до тех знаний, о которых я думаю, то – да, с очень сильным, – подтвердил Консул.

– Против чего придётся работать?

– Против легенды. – Руководитель Альянса откинулся на спинку кресла и сложил перед собой пальцы рук. – Против того, чего не существует, и я сейчас не шучу. Если мои опасения подтвердятся, мы столкнёмся с самым неприятным противником из всех возможных, и даже я не очень хорошо представляю, как с ним справиться.

– Не силой, – ответил Машар. И увидел вспыхнувшие в глазах Консула огоньки.

– Поэтому я отправляю тебя, Дориан, – ты понимаешь, что нужно делать. И разберёшься, что нужно делать. Меня интересует не столько победа – хоть противник и силён, нет сомнений в том, что я с ним справлюсь. Меня интересуют его знания. – Консул помолчал. – Даже так: в первую очередь меня интересует, чтобы до этих знаний не добрался никто больше. И лишь вторая цель – заполучить эти знания.


– Они для вас тайна?

– Если я прав и речь действительно идёт об определённых исследованиях, то один гений потратил на них около тысячи лет, – рассказал Консул. – Уверен, я смогу повторить его путь и получить такие же результаты, но в данный момент не располагаю большим количеством свободного времени.

– Понимаю… – пробормотал Машар.

– К тому же я не столь увлечён ими. А чтобы сделать то, что сделано, нужно жить этой идеей.

– Могу я спросить, как получилось, что вы не добрались до этих знаний?

– Я узнал о них слишком поздно.

– Недавно, как я полагаю?

– Да, после возвращения. – Консул помолчал, а затем неожиданно подался вперёд и вновь надавил на рыцаря взглядом. – Быть рядом со мной и оставаться самим собой – это привилегия и честь. И всегда – всегда! – эта привилегия и честь дается после испытательного срока.

Намёк был очень прозрачен.

– Вы решаете, кто достоин этих привилегий. Только вы. Я же просто буду таким, какой есть. А вы сами решите, нужен ли я вам таким или же раб обойдётся дешевле.

Дориан впервые позволил себе подобное в адрес Консула и ждал ответа. Без замирания сердца, поскольку действительно сказал то, что думал. Но не сказать не мог. Без замирания сердца, потому что не боялся, а не боялся, потому что решение его судьбы действительно оставалось за Консулом. Глупо бояться, когда от тебя ничего не зависит. И ещё глупее, когда ты можешь что-то изменить – в этих случаях нужно делать, а не трястись от страха.

Собственно, в последний раз Дориан боялся сегодня утром, когда ехал в дом Лисс. А до этого – в далёком детстве.

Несколько секунд в кабинете царила тишина, затем Консул кивнул и негромко произнёс:

– Теперь слушай, что ты можешь там найти.

И Машар поздравил себя с тем, что выбрал правильную линию поведения.

Или с тем, что у Консула хорошее настроение.





///


Кладбище представляло собой унылое зрелище…

Безусловно, любое кладбище, опрятное или заброшенное, уставленное дорогими скульптурами или простыми крестами, – каждое кладбище вызывает уныние и грусть. Навевает мрачные мысли и мало кого оставляет равнодушным. Такова уж суть этого места. На кладбищах всегда прохладно, но не приятной свежестью, а холодом, идущим из земли и старающимся заползти в душу. И хотя Дориан, как и любой маг, не испытывал особого пиетета к местам упокоения, тем более – к человским, кладбищенское уныние всегда влияло на его настроение.

Ну а вид устроенного на Введенском погрома заставил рыцаря скривиться – варварства Дориан не терпел ни в ком. Тем более – в челах.

Разбитые надгробные камни… Немного, меньше десятка. Обломки разбросаны по дорожкам, и создаётся впечатление, будто разгромлена едва ли не половина могил. Ещё с десяток плит вывернуты и повалены или отброшены в сторону. Демонстративно отброшены – кто-то не постеснялся продемонстрировать невероятную, невозможную в обычной Москве силу.

«Здесь совершенно точно орудовал маг».

Оставалось понять, он просто хулиганил или же подозрения Консула верны…

Ещё надписи и символы, сделанные ярко-алой краской из баллончика, однако они могли заинтересовать разве что человских стражей порядка – Служба утилизации уже доложила, что ни одной правильной последовательности символов нанесено не было. Но выглядели надписи внушительно и производили впечатление на обыкновенные умы…

– Вы, наверное, из полиции?

Дориан почувствовал приближение кладбищенского начальства, но поскольку шли они тихо, оборачиваться не стал и даже «вздрогнул», услышав вопрос.

– Если из полиции, то ваши здесь уже были. Уехали недавно.

– Извините, если напугали.

– Ничего страшного, – ответил рыцарь, поворачиваясь и в упор разглядывая гостей: один высокий, худой, с очень тонкими губами и оттопыренными ушами, второй на полголовы ниже и плотный, в спортивном костюме. – Майор Машеров, Тринадцатое управление ФСБ.

И продемонстрировал кладбищенским значок.

– Ого! – не сдержался высокий. – А вы зачем здесь?

– Что значит «зачем»? – Дориан добавил в голос металл. – Я здесь по службе.

– В смысле… – высокий сбился. – Это ведь хулиганство, так?

– Возможно, хулиганство, – не стал спорить центур и убрал значок во внутренний карман. – А возможно, экстремизм.

– Вы им занимаетесь?