Тёмные церемонии

– У них артефакты, – предупредил старшего один из помощников. – Но я не могу понять какие.

– Поймёшь, когда я их активирую, – пообещал храбрец. – Хотя… вы ведь в шлемах, может, обойдётся.

А его спутник хихикнул.

И вновь наступила тишина.

Ещё вчера вампиры чувствовали себя на улицах Тайного Города вольготно, упивались своей силой и защитой, которую им гарантировал значок Внутренней Агемы. Но сегодня всё переменилось: после нападения Джиры поползли слухи, что Тёмный Двор выбросил – в буквальном смысле слова – на улицы Города гигантское количества «протуберанцев», и даже сейчас, ночью, кровососы предпочли облачиться в плотные кожаные одежды, перчатки, сапоги и глухие мотоциклетные шлемы. Выглядели они угрожающе, но для темноты – необычно, и шутки в их адрес нивелировали агрессию. Трудно бояться того, над кем смеёшься.

– Думаю, их нужно избить, – негромко, но так, чтобы его услышали парни, произнёс один из вампиров.

– Изобьём, – кивнул старший. – Но сначала дадим последний шанс. – И он вновь повернулся к молодым шасам: – Закрасьте надпись – и мы уйдём.

– Сейчас мы уйдём, а вы сами закрашивайте, – нахально предложил смельчак.

– Вы совсем рехнулись?

– Рехнулись или нет – не знаю, но мы уходим.

Смельчак сделал шаг вперёд, одновременно запуская руку в карман куртки, но не успел. Ни то ни другое не успел. Движением руки шас хотел напугать вампиров, показать, что у него есть артефакт… И напугал. Но не сообразил, с какой скоростью начнёт двигаться напуганный кровосос и что он при этом будет делать. Подсказка – не убегать. Шас только обозначил движение к карману, а около него уже оказался вампир. И не просто оказался, а стремительно атаковал: вывернул руку и одновременно подсёк, жёстко укладывая на асфальт. А рядом – через мгновение – оказался второй шас.

– Наглые ублюдки!

– Нужно их высушить.

– Я не против.

– Нам вроде запретили, – неуверенно припомнил третий вампир.

– Не запретили, а попросили не увлекаться, – рассмеялся старший.

И выругался, услышав властный голос:

– Вот и не увлекайтесь.

Повернулся и выругался вновь, увидев трёх рыцарей.

– Детей в покое оставили, – прежним, приказным тоном произнёс стоящий чуть впереди Дориан.

– Они не дети, а преступники и оказали сопротивление при задержании. – Старший вампир ощерился и продемонстрировал рыжим значок: – Внутренняя Агема.

Однако впечатления не произвёл.

– Внутренняя Агема. – Дориан показал свой значок. – Центур Машар. Потрудитесь назвать своё имя, фактор.

– Зачем? – насторожился кровосос.

– Я вижу необоснованное применение силы и немотивированную агрессию по отношению к гражданским. Придётся провести внутреннее расследование.

– Не слишком ли много ты на себя берёшь, центур?

– Столько, сколько мне разрешил Консул. – Дориан выдержал паузу и жёстко улыбнулся: – Или ты думал, что Консул попросит вас вести себя прилично и тем ограничится?

И всё мгновенно переменилось. Только что вампиры были абсолютно уверены в своей правоте и безнаказанности, а через мгновение оказались в роли нашкодивших детей, стоящих перед строгим учителем. Унизительно, но… Но связываться с центуром старший кровосос не собирался.

– Мы уходим, – сказал он, а помощники, повинуясь его жесту, отпустили перепуганных парней.

– Имя, – тихо, но очень твёрдо произнёс Машар.

– Я же сказал, что мы уходим, – дёрнулся вампир.

– Имя, фактор, вы будете наказаны.

– Не борзей, пища!

И захрипел: копьё, выросшее из рукава Дориана, пронзило ему сердце. Сверкнули «эльфийские стрелы» – рыцари догадались, что Машар не собирается отпускать вампиров, и подготовились к атаке, – и пока оторопевшие кровососы пытались справиться с нанесёнными ранами, их обезглавили. Всех.

Дориан прошептал заклинание, заставив копьё уменьшиться и вернуться в рукав, и повернулся к спасённым шасам:

– Не советую рассказывать о том, что видели.

– Не волнуйтесь, центур, мы уже обо всём позабыли, – радостно отозвался поднимающийся с земли смельчак.

– Убирайтесь.


– Охотно!

Дориан проводил шасов взглядом и покачал головой:

– Придурки.

Потому что четверть часа назад видел двух таких же пацанов, валяющихся в арке старого дома. Высушенных. Без единой капли крови.

– Мы не сможем спасти всех, – тихо сказал один из рыцарей, понявший, о чём думает центур.

– Знаю, – вздохнул Машар. – Но этих мы спасли. – И громко объявил: – Едем дальше! Ночь только начинается!





///


– Сначала они запускают несколько ударных дронов или одного, как здесь, из засады атаковав мотоциклиста, – тихо рассказал Егор. – Наши парни быстрые, но дронов много, поэтому один точно доберётся до цели и разобьёт шлем. Как только шлём раскололся – тут же активируется дрон с «протуберанцем».

– Слишком большие усилия, – проворчал Силантий.

– Зато эффективно, – угрюмо произнёс Егор.

– С этим не поспоришь. – Силантий сплюнул и посмотрел на вожака, который уже с полминуты не отрываясь смотрел на обезображенное тело сородича: шлема нет, голова сожжена. Смерть его была мучительной, хоть быстрой, но страшной.

– Ненавижу, – едва слышно прошептал Стак, отворачиваясь к валяющемуся посреди улицы мотоциклу.

Молодому никто не ответил.

– Сколько наших уже погибло? – Показалось, что Идо задал вопрос равнодушно, однако помощники хорошо знали центура и видели, что он вне себя от ярости.

– Вместе с ним – семеро, – доложил Егор.

– Уже семеро?

– Да.

– И это – ночью! – Идо шумно выдохнул. – Ночью! В наше время!

Слишком много «протуберанцев»…

Фраза не прозвучала, но её услышали все кровососы. Слишком много «протуберанцев». В Городе кризис магической энергии, рыцари сидят на голодном пайке, зелёные ведьмы тоже не жируют, Альянс накапливает энергию в расчёте на драку с Тёмным Двором, а Тёмный Двор швыряет её на улицы в огромных количествах. В результате у подростков гигантское количество артефактов, и первые среди них – «протуберанцы». Их невозможно запретить – это дало бы понять, что Консул на стороне вампиров, но если их и впредь будет так много, то Консул может остаться без вампиров.

– Если бы нам разрешили действовать по-настоящему… – выдохнул Стак. – Ведь сейчас мы только защищаемся!

От злобы у него то и дело вылезали иглы.

– Консул понимает, что, если развязать нам руки, мы церемониться не станем, – сухо объяснил Идо.

– Так с ними и нужно!

– Да, с ними нужно так, но не сейчас.

– Сейчас должны умирать мы?

Вожак бросил резкий взгляд на молодого, хотел прикрикнуть, чтобы Стак опомнился, но передумал: коротко ругнулся и на том остановился.

Потому что оказался в дурацкой ситуации. Даже не дурацкой – неприятной. С одной стороны, он не может пойти против Консула и демонстративно нарушить приказ, начав разбираться с беснующимися подростками так, как те заслуживают. Идо прекрасно понимал, что случится в этом случае, даже не «что», а сколько крови будет пролито… И ещё Идо не хотел высовываться, потому что он, как ни крути, был косвенно причастен к началу беспорядков. Не стал причиной – бунт назревал давно, – а стал тем камешком, который вызвал лавину. И за это «камешку» могло прилететь от Консула. Однако эти рассуждения – на одной чаше весов. А на другой – недовольство вампиров многочисленными жертвами среди братьев. Ночные охотники знают свою силу, привыкли чувствовать превосходство и не желают смотреть на то, как пища их убивает. И некоторые горячие головы могут разочароваться в сотрудничестве с Консулом. В лучшем случае они дезертируют. В худшем – начнут обвинять лидеров в предательстве…

– Мы найдём убийц, и они заплатят, – пообещал Идо, сообразив, что его задумчивость помощники могут расценить как неуверенность.

– Когда?! – не сдержался Стак.

– У тебя жажда? – рявкнул Идо, вперившись в молодого взглядом.

Молчание.

– Отвечай!

– Нет… – Стак отвёл взгляд. – Ещё нет.

Он изменился. Высушив Катерину Штраус, молодой Стак сделал самый главный шаг в становлении вампира – почувствовал себя ночным охотником. Безжалостным. Высокомерным. Победительным. Он стал таким, каким хотел его видеть Идо, однако сейчас горячий Стак мог наломать дров, и следовало его придерживать.