Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде

Олимпия, Вашингтон

Ноябрь 1990 – май 1991




Возможно, мне пора в Центр Бетти Форд[137] или в Библиотеку Ричарда Никсона, чтобы спастись от дальнейшего надругательства над моим анемичным грызуноподобным телом.

– Из письма к Тоби Вэйл, 1991 год



«Героиня», извращенное Куртом название наркотика, впервые появилось в его грубых комиксах еще в восьмом классе. Когда он рос, очарованный рок-н-роллом, он прекрасно знал, что многие музыканты, которых он боготворил, стали жертвами злоупотребления наркотиками. И хотя он пристрастился к курению, часто много пил и, как известно, вдыхал пары со дна банок из-под крема для бритья, он поклялся, что его никогда не постигнет подобная участь. В 1987 году, во время одного из очистительных периодов трезвости Курта, он отчитал Джесси Рида, когда его друг предложил попробовать тяжелые наркотики. «Курт после этого даже не общался со мной, – вспоминал Джесси. – Я пытался найти наркотик, который никогда не пробовал, так же как и Курт, и он прочитал мне лекцию: «Почему ты хочешь покончить с собой? Почему ты так сильно хочешь умереть?» В своей личной истории о наркотиках, которую он сочинил позже, Курт писал, что впервые попробовал внутривенные наркотики в Абердине в конце восьмидесятых. Его друзья отрицают это, поскольку в то время он панически боялся игл, и таких веществ в его окружении не водилось. В Абердине он иногда принимал наркотик, который выдавался по рецепту. Возможно, он романтизировал и преувеличивал этот опиат, вспоминая о нем позже.

К осени 1990 года, убитый горем из-за расставания с Тоби, Курт мог бы задать себе те же вопросы, что задавал раньше Джесси. В начале ноября он преодолел свой страх перед иглами и впервые сделал инъекцию вместе со своим другом в Олимпии. Курт обнаружил, что эйфорический эффект препарата помог ему временно избавиться от боли в сердце и желудке.

На следующий день Курт позвонил Кристу. «Эй, Крист, я укололся», – сказал он своему другу. «Ух ты! На что это было похоже?» – спросил Крист. «О, да ничего так», – ответил Курт. Тогда Крист сказал ему: «Ты не должен этого делать. Вспомни Энди Вуда». Вуд был вокалистом группы Mother Love Bone, подающей надежды сиэтлской группы, который умер от передозировки в марте 1990 года. Новоселич привел в пример и других друзей из Олимпии, умерших от наркотической зависимости. Ответ Курта был: «Да, я знаю». Новоселич, играя роль старшего брата, предупредил Курта о том, что это не похоже на другие наркотики, которые он принимал раньше: «Я помню, как сказал Курту, что он играет с динамитом».

Но это предупреждение было пропущено мимо ушей. Курт обещал Кристу, что больше не будет употреблять, но нарушил свое обещание. Чтобы Крист и Грол ничего не узнали, он употреблял наркотик дома у друзей. Курт нашел торговца по имени Хосе, который продавал его многим «гринерам» Олимпии. Так совпало, что той осенью и Дилан Карлсон впервые попробовал, хотя и не с Куртом. Но вскоре их связь скрепилась еще и наркотиками – как правило, всего раз в неделю, по ряду причин, таких как бедность и нежелание становиться наркоманами. Но время от времени они устраивали кутеж, как в тот раз, когда снимали дешевый номер в отеле в Сиэтле, чтобы кайфовать при закрытых дверях, не потревожив своих друзей или соседей по комнате.

Но друзья Курта были встревожены тем, что он употребляет наркотики. Трейси наконец-то простила Курта, и они иногда виделись. Когда Шелли сказала ей, что Курт употребляет наркотики, она не поверила своим ушам. На той неделе Курт позвонил Трейси поздно вечером, явно под кайфом, и она прямо бросила ему вызов: «Он сказал мне, что делал это несколько раз. Сказал, что ему это очень нравится и что это делает его более общительным. Но также Курт сказал, что не собирается делать это все время. Я попыталась идти по тонкой грани, сказав, что он не должен этого делать, не заставляя его чувствовать себя виноватым за это». Неделю спустя они провели вместе целый вечер, посетив несколько вечеринок. В перерывах между тусовками Курт настоял на том, чтобы они зашли к нему, чтобы воспользоваться туалетом. Когда спустя некоторое время он так и не вернулся, Трейси отправилась на поиски и обнаружила его на полу с бутылкой дезинфицирующего раствора, стоящей рядом, и иглой в руке. Она пришла в ярость: Курт превратился в нечто такое, что Трейси и представить себе не могла даже в своем самом страшном кошмаре. Шутка с названием первого альбома Nirvana больше никому не казалась смешной. Но этот наркотик был лишь малой частью 1990 года для Курта, и по большей части он сдерживал свое обещание употреблять его только изредка. Он был отвлечен от всего остального тем фактом, что его карьера взлетала, как никогда раньше. Осенью Курт подписал контракт с Virgin Publishing, что принесло ему первый крупный чек. Каз Уцуномия, президент Virgin, прилетел на северо-запад для заключения сделки. Хотя Каз был давним ветераном индустрии и работал со всеми, начиная от Clash и заканчивая Queen, он был потрясен, увидев убогость квартиры Курта. Они говорили о влиянии Курта, особенно о Clash. Курт сказал, что Sandinista![138] был одним из его первых альбомов, которые были далеко не панковскими.

Первоначальная доля Курта в договоре на выпуск была оформлена в виде чека на 3000 долларов. Он заплатил за квартиру и вместе с Майки Нельсоном и Джо Престоном поехал в Саус-Саунд Молл. Курт потратил почти 1000 долларов в Toys «R» Us[139] на приставку «Нинтендо», две видеокамеры Pixelvision, два автоматических пневматических ружья, которые выглядели как винтовки M16, и несколько пластиковых моделей Ивела Книвела. Он также купил искусственные собачьи экскременты, искусственную рвоту и резиновые отрезанные руки. «Курт бросил все это в корзину, – вспомнил Престон. – Это была просто куча хлама, которую он мог уничтожить». Это было похоже на то, как если бы восьмилетнего мальчика выпустили в магазин и сказали, что он может взять все, что захочет. Курт воспользовался пневматическим ружьем, чтобы немедленно пострелять по окнам здания Лотереи штата Вашингтон через дорогу. За 20 долларов он также купил подержанный детский велосипед Swinger, модель, которая в то время явно была немодной: он был настолько крошечным, что когда Курт крутил педали, то коленями касался плеч. Он радостно катался на велосипеде, пока не стемнело.

Несколько дней спустя он по-прежнему ездил на велосипеде в разгар самой важной деловой встречи в его жизни. По рекомендации Терстона Мура группа связалась с руководством Gold Mountain. Фирмой руководили Дэнни Голдберг и Джон Сильва. Сильве как младшему менеджеру поручили вести переговоры с Nirvana. Это было легкой задачей – из-за связи с Sonic Youth он уже получил кредит доверия Курта. Сильва и его подруга Лиза Фанчер приехали в Сиэтл, чтобы лично встретиться с группой и пригласить их на ужин. Курту нравилось, когда его приглашали на ужин большие шишки музыкальной индустрии, потому что только так он мог обеспечить себе приличную еду. Но в этот вечер Сильва и остальные члены группы провели несколько часов в ожидании, пока Курт катался на своем Swinger по кругу на автостоянке Лотереи. «Мы решили, что он сломает себе какую-нибудь конечность», – вспоминала Фанчер. Хотя долгое промедление казалось очередной детской шалостью, более циничный наблюдатель мог бы предположить, что это был первый шаг Курта в том, что станет битвой характеров с его будущим менеджером.

Курт отложил велосипед, чтобы пойти на ужин, но потом объявил, что Beat Happening играет на другом конце города. Это была проверка интереса Сильвы, и, как любой хороший бизнесмен, Сильва проявил энтузиазм и пошел на шоу вместе с Куртом, позже заявив Фанчер, что ненавидит группу Келвина (она также вспомнила, что сначала он ненавидел Sonic Youth, жалуясь на их «раздутое эго»). Тем не менее он прошел серьезное испытание Курта, и через неделю Nirvana подписала контракт с Gold Mountain.

25 ноября Nirvana сыграла шоу в Off Ramp в Сиэтле, которое привлекло больше представителей A&R-агентов, чем любой концерт в истории северо-запада. Представители Columbia, Capitol, Slash, RCA и нескольких других лейблов сталкивались друг с другом. «На ребят из A&R оказывалось ужасное давление», – замечал Деймон Стюарт из Sony. Само количество A&R-агентов изменило восприятие группы в Сиэтле. «К тому времени, – объясняла Сьюзен Силвер, – вокруг них уже вовсю кипел ажиотаж».

Само шоу оказалось поразительным. Курт позже сказал другу, что это был его любимый концерт Nirvana. Во время выступления группа сыграла двенадцать неизданных мелодий. Они начали с мощной Aneurysm, впервые прозвучавшей на публике, и толпа слэмила и серфила, пока не разбила лампочки на потолке. «Я думаю, что шоу было потрясающим, – вспоминал Ким Тайил из Soundgarden. – Они сделали кавер-версию Here She Comes Now группы Velvet Underground, и я подумал, что это блестяще. А потом, когда я услышал Lithium, она просто застряла у меня в голове. Бен, наш басист, подошел ко мне и сказал: «Это хит. Это хит для Toп-40».

На представителей А&R это произвело не меньшее впечатление. Когда выступление закончилось – после перерыва из-за пожарной тревоги, – Джефф Фенстер из Charisma Records сумел убедить группу, что его лейбл – это лучший выбор. Два дня спустя адвокат Nirvana Алан Минц позвонил и сказал, что группа собирается подписать контракт с Charisma. Сделка была заключена на 200 000 долларов – добротный, но не впечатляющий аванс. Но прежде чем Фенстер подготовил контракт, в последнюю минуту группа решила подписать контракт с DGC, импринтом Gefef n Records. Хотя Гэри Герш, представитель A&R из DGC, не был одним из первых претендентов, одобрение Sonic Youth в конечном счете оказалось решающим фактором. У Gefef n также был сильный промо-отдел, возглавляемый Марком Кейтсом, и Gold Mountain знали, что промоушн был ключом к прорыву группы. Сделка с Gefef n предусматривала выплату в 287 000 долларов Nirvana, что в то время было одним из крупнейших авансов для северо-западной группы. Минц избавил группу от последствий их контракта с Sub Pop: в рамках соглашения с Gefef n Sub Pop будет выплачено 75 000 долларов, и они получат 2 процента от продаж следующих двух альбомов.

Курт читал книги о музыкальной индустрии, но не был заранее готов к тому, что так много времени потребуется для завершения сделки – контракт не был подписан вплоть до апреля – и что это принесет ему так мало денег. После вычета гонорара адвокатам, менеджерам, налогов и долгов Gold Mountain назначила ему аванс в размере 1000 долларов в месяц. Курт сразу же расплатился по счетам и пожаловался, что может позволить себе только корндоги. Пол в квартире теперь повсюду был усеян палочками от них.

Большую часть декабря Грол провел на востоке, и из-за отсутствия своего соседа по комнате Курт всеми возможными способами старался развеять скуку. Он много общался с Диланом и вскоре преодолел еще один барьер, который поклялся никогда не пересекать. Дилан был помешан на оружии, а Курт постоянно проповедовал, что оружие – это варварство. Несколько раз Курт соглашался пойти с Диланом в лес, но даже не притрагивался к оружию, а однажды даже отказался выйти из машины. Но в конце концов Курт позволил Дилану показать ему, как целиться и стрелять. Это были безобидные вещи: проделывать дырки в банках с помощью дробовиков или расстреливать художественные проекты, которыми решил пожертвовать Курт.

Курт также начал много общаться с Майки Нельсоном и делать покупки в комиссионных магазинах. «Он всегда надеялся найти какую-нибудь пластинку, – говорил Нельсон. – На одной из его любимых была запись кучки дальнобойщиков, разговаривающих по радиосвязи. У него была пластинка Чарльза Мэнсона Lie. И он был большим поклонником H. R. Pufnstuf». Даже в конце 1990 года Курт все еще превозносил достоинства альбома Get The Knack группы Knack. «Он сказал мне, что все великие песни на этой пластинке – это те, о которых люди даже не слышали».

В том месяце Джон Перки заехал к Курту и помог ему купить рождественские подарки. Самой крупной покупкой Курта в тот год был большой аквариум для его черепах. Они курили перед поездкой за покупками, но Перки был удивлен, когда Курт спросил: «Ты не знаешь, где я могу достать наркотики?» «Ты ведь не колешься, правда?» – спросил Перки. «О, нет, – солгал Курт. – Я просто покурю что-нибудь». Во многих отношениях его скудный бюджет помог обуздать его аддиктивные желания: он просто не мог позволить себе стать наркоманом.

11 декабря Курт снова обратился за медицинской помощью по поводу состояния своего желудка, на этот раз к врачу в Такоме. Диагнозом был «синдром раздраженного кишечника», и Курту прописали лидокс, разновидность клидиния. Препарат, похоже, не помог Курту справиться с болью, и он прекратил его прием уже через две недели, когда заработал бронхит.

Год закончился новогодним шоу в Портленде в Satyricon. Слим поехал вместе с группой и увидел то, что он запомнил как сногсшибательное шоу, несмотря на то что Курт, вопреки предписаниям своего врача, напился виски c колой. Теперь было заметно, что Курт привлекает поклонниц. Слим наблюдал, как одна молодая женщина не сводила с него глаз на протяжении всего шоу: «Она будто говорила своим поведением: “Я девушка из зала, которая хочет трахнуть тебя сегодня вечером». Однако Курт ничего не заметил и, как всегда, пошел домой один».

Они начали 1991 год с трехчасовой ночной поездки из Портленда, поскольку на следующий день у них была запланирована студийная сессия. Они закончили две песни, Aneurysm и перезапись Even in His Youth, а также проработали несколько песен, которые только что написал Курт, включая раннюю All Apologies. «У них была куча идей, которые они хотели воплотить, – вспоминал Крейг Монтгомери, который занимался продюсированием треков. – Но их аппаратура была в ужасном состоянии, да и сами они были изрядно потрепаны».

Друг Курта, Джесси Рид, вернулся на северо-запад на каникулы, и на следующий день после записи они поехали в Абердин навестить родителей Джесси. По дороге Курт поймал себя на том, что говорит о своем будущем со старым другом, и, когда машина въехала в округ Грейс-Харбор, он признался в любви к этому пейзажу и людям, опровергая все, что говорил в интервью. Когда они проезжали мимо нескольких ферм за пределами Сатсопа – идиллической долины, несмотря на заброшенную атомную станцию, – Курт сказал Джесси, что мечтает потратить свой аванс на покупку фермы. Он увидел большое роскошное ранчо и указал на него: «Что ты думаешь об этом доме вон там? Если я куплю его, тогда мы сможем играть так громко, как захотим, устраивать классные вечеринки, приглашать людей, и никому не будет до этого дела». Дом не продавался, да и денег у Курта еще не было, но он поклялся Джесси, что если когда-нибудь добьется успеха, то вернется в гавань и купит ранчо, «такое же, как у Нила Янга в Калифорнии».

В начале 1991 года Курт сделал телефонный звонок, который откладывал уже много лет: он позвонил отцу. С тех пор как Курт переехал в Олимпию, он общался с Доном в основном через бабушку и дедушку.

Беседа, как и положено общению между двумя стойкими Кобейнами, была короткой. Курт в основном говорил о группе, рассказывая Дону о том, что подписал контракт с крупным лейблом. Дон не очень понимал, что это значит, но, когда он спросил Курта, достаточно ли у него денег, сын сказал «да». Курт навел справки о других детях Дона, и они немного поболтали о его последней работе детективом в патруле штата Вашингтон. Курт сказал отцу, что он много выступает. Дон сказал, что с удовольствием навестит его как-нибудь. Беседа длилась всего несколько минут и была примечательна скорее той недосказанностью, которая осталась между ними, чем тем, о чем они поговорили. Дон был не в состоянии говорить о боли, которую чувствовал из-за того, что его первенец скитается, а Курт не мог говорить ни о какой боли: ни о разводе, ни о повторном браке, ни о многих других их проблемах.

Курт поддерживал более тесные отношения с матерью. Интерес Венди к карьере сына и признание его как музыканта, казалось, росли вместе с его славой. Курт и Венди еще больше сблизились в тот год, когда 2 января 1991 года произошла еще одна семейная трагедия – брат Венди, Патрик, умер от СПИДа в Калифорнии в возрасте 46 лет. Гомосексуализм Патрика всегда был глубокой тайной семьи Фраденбургов. Он был так красив и популярен среди девушек, что его родители, казалось, не могли поверить в это, когда Патрик все-таки объявил, что он гей. Еще до того, как Патрику поставили диагноз, он страдал клинической депрессией, но когда у него развился полномасштабный СПИД, это повергло его в смятение. Гнев Патрика на родителей был настолько велик, что он планировал написать трактат о своей сексуальной истории, в том числе о том, что он подвергался сексуальному насилию со стороны своего дяди Делберта, и отправить это в Aberdeen Daily World, чтобы опозорить свою семью. Как бы то ни было, семья решила не упоминать о причине его смерти в некрологе и обозначить его партнера как «закадычного друга». Курта пригласили на поминальную церемонию, но он не явился, сославшись на необходимость работать над своим будущим альбомом.

В кои-то веки Курт не лгал, чтобы избавиться от семейных обязательств. Он действительно готовился к своему альбому, и, когда начался 1991 год, Курт усердно работал. Nirvana арендовала новую репетиционную точку в Такоме, и каждый день они часами репетировали. Они играли некоторые песни из их репертуара, чтобы научить им Грола, но большую часть репетиций они проводили за оттачиванием нового материала, который писал Курт. В январе Sub Pop выпустили свой последний официальный сингл Nirvana, живую запись песни Molly’s Lips группы The Vaselines. На дополнительной канавке лейбл выгравировал прощальное слово: «Пока».

В феврале Курту исполнилось 24 года, и по этому случаю он начал писать историю своей жизни, это была одна из множества коротких попыток, предпринятых им за эти годы. Эта версия заняла три страницы, прежде чем иссякнуть. «Привет, мне 24 года, – писал Курт. – Я родился белым мужчиной из низших слоев среднего класса неподалеку от побережья штата Вашингтон. У моих родителей была компактная стереосистема в корпусе, имитирующем древесину, и бокс-сет из четырех пластинок с современными хитами AM-радио начала семидесятых под названием «Good Vibrations» от лейбла Ronco. Это такие хиты, как песня Tie a Yellow Ribbon группы Tony Orlando and Dawn и песня Time in a Bottle Джима Кроче. После долгих лет упрашивания они наконец купили мне жестяную барабанную установку с бумажными мембранами из каталога Sears. В первую же неделю моя сестра отверткой проделала отверстия в мембранах».

История Курта продолжилась воспоминаниями о том, как его мать играла на пианино песни группы Chicago, и что он всегда будет благодарен своей тете Мари за то, что она подарила ему три альбома The Beatles. Курт писал, что одно из первых разочарований постигло его в 1976 году, когда он узнал, что шесть лет назад The Beatles распались. Развод его родителей, казалось, имел меньший эффект: «Мои родители развелись, поэтому я переехал с отцом в трейлерный парк в еще меньшем лесозаготовительном поселке. Друзья моего отца уговорили его вступить в Columbia Records Club, и вскоре раз в неделю пластинки стали появляться в моем трейлере, образуя довольно большую коллекцию». И на этом попытка рассказать историю его жизни закончилась.

Курт вернулся к своей любимой в то время теме дневника: написанию аннотаций для будущего альбома. Он написал много различных версий. В альбом в итоге не вошла ни одна из них, но один черновик посвящения для альбома рассказал больше о его детстве, чем его попытка написать биографию. «Спасибо всем не обнадеживающим родителям, – писал он, – за то, что они дали своим детям волю вывести их на чистую воду».

В марте Nirvana отыграла четыре концерта в канадском туре, а затем сразу же вернулась к репетициям. После долгих дебатов со своими коллегами и боссами лейбла они снова остановились на кандидатуре Бутча Вига в качестве продюсера, используя Sound City, студию за пределами Лос-Анджелеса. Лейбл возьмет на себя все расходы в счет аванса Nirvana.

Перед тем как отправиться в Калифорнию, группа устроила еще одно шоу в Сиэтле, 17 апреля в отеле «О. К.». Курт организовал его после того, как услышал, что у его друга Майки Нельсона накопилось столько неоплаченных штрафов за нарушение правил дорожного движения, что ему грозила тюрьма. В программе были Bikini Kill и Fitz of Depression, и Курт настоял, чтобы все вырученные средства пошли на помощь Нельсону. Билеты на шоу не были полностью распроданы из-за вечеринки в честь фильма «Одиночки», которая проходила в тот же вечер. В выступление Nirvana входили каверы на Turnaround группы Devo, Wild Thing группы Troggs и D7 группы Wipers, но сюрпризом было то, что группа сыграла новую композицию. Курт невнятно пел, возможно, даже не зная всех слов, но гитарная партия уже была на месте, как и потрясающий барабанный бит. «Я не знала, что они играют, – вспоминает Сьюзи Теннант, представитель промоутерской компании DGC, – но я понимала, что это потрясающе. Я помню, как подпрыгивала и спрашивала всех, кто был рядом со мной, что это за песня».

Слова Теннант повторяли то, что сказали Новоселич и Грол всего три недели назад, когда Курт принес на репетицию новый рифф. «Это называется Smells Like Teen Spirit», – объявил Курт своим коллегам по группе, позаимствовав граффити Кэтлин Ханны. В то время никто в группе не знал о таком дезодоранте, и только когда песня была записана и сведена, кто-то указал на то, что в ней упоминалось его название. Когда Курт впервые принес песню на студию, у нее был более быстрый ритм и меньше концентрации на проигрыше. «Курт играл только припев», – вспоминал Крист. Именно Крист предложил замедлить мелодию, и Грол инстинктивно добавил мощный ритм.

В отеле «О. К.» Курт просто напел пару куплетов. В этот период он менял тексты всех своих песен, и у Teen Spirit было около дюжины версий. Одна из первых включала в себя припев: «Отрицание и от чужих / возрождение и от одобрения / вот и мы так знамениты / мы так глупы, и мы из Вегаса» (A denial and from strangers / A revival and from favors / Here we are now, we’re so famous / We’re so stupid and from Vegas). Другой начинался так: «Выходи и играй, придумай правила / от души развлекись, зная, что мы проиграем» (Come out and play, make up the rules / Have lots of fun, we know we’ll lose). Позже в той же версии была строка, в которой не было рифмованного двустишия: «Самый прекрасный день, который у меня был, это когда завтра так и не наступило» (he finest day I ever had was when tomorrow never came).

Через неделю группа отправилась в Лос-Анджелес. По дороге Курт заехал на Universal Studios и прокатился на тех же аттракционах, на которых катался пятнадцать лет назад с бабушкой и дедушкой. На следующие шесть недель группа переехала в апартаменты в Оуквуде, недалеко от студии Sound City. Виг пришел к ним во время подготовки к записи и обнаружил там хаос. «Стены были разрисованы граффити, – вспоминал он, – а диваны перевернуты вверх дном. Они не ложились спать по ночам и тусовались на Венис-бич до шести утра». Нервозность, которую группа испытывала из-за записи, снималась алкоголем, выпиваемым тремя членами группы в избытке. Однажды ночью Криста арестовали за вождение в нетрезвом виде. Джону Сильве пришлось побороться, чтобы вытащить его и вернуть в студию.


Большинство сессий начиналось в три часа дня и продолжалось до полуночи. Во время перерывов Курт бродил по залам студии и разглядывал золотые пластинки таких альбомов, как Rumour группы Fleetwood Mac и Damn the Torpedoes Тома Петти, хотя больше всего его впечатлила пластинка Ивела Книвела, записанная именно там. Лайт-метал-группа Warrant арендовала студию до Nirvana. Когда группа вернулась, чтобы забрать аппаратуру во время сессии Nirvana, Курт завладел системой громкой связи и начал кричать: «Принесите мне вишневый пирог» (Cherry Pie – так назывался хит Warrant). Однажды вечером Курт украл оригинальные мастер-кассеты альбома Ивела Книвела и забрал их домой в Олимпию.

Первую неделю они потратили на то, чтобы записать базовые треки, в основном сосредоточившись на звуке ударных, который был специальностью Вига. Через две недели они записали десять песен, хотя у большинства из них было не больше трех дублей, потому что голос Курта после таких длительных криков пропадал. Многие песни были записаны ранее, во время сессий Smart Studios, и это была скорее техническая работа, чем творческая.

По сравнению с другими сессиями группы проблем было немного. Во время записи Lithium Курт изо всех сил старался сделать свои гитарные партии правильными и постепенно все больше разочаровывался, в итоге разбив свою гитару об пол студии. В итоге Виг решил использовать дубль, записанный во время нервного срыва Курта. Он был озаглавлен Endless, Nameless и помещен на компакт-диск в качестве скрытого трека.

Самой большой проблемой сессии была медлительность самого Курта: он все еще не определился с текстами для многих песен, хотя несколько мелодий, такие как Polly и Breed, группа играла на протяжении многих лет. Когда он закончил тексты, большинство из них были столь же парадоксальны, сколь и откровенны. Многие строки оставляли слушателя в недоумении относительно того, пел ли он о внешних или внутренних обстоятельствах, игнорируя объяснения, хотя и передавая эмоциональный тон. В своих дневниках Курт написал письмо давно умершему критику Лестеру Бэнгсу, жалуясь на состояние рок-журналистики – профессии, которая одновременно очаровывала и отталкивала его, спрашивая: «Почему, черт возьми, журналисты настаивают на второсортной фрейдистской оценке моих текстов, когда в 90 процентах случаев они расшифровывают их неправильно?» Несмотря на мудрость вопроса Курта, он потратил несколько часов, пытаясь понять песни своих кумиров. Он также трудился над своими собственными композициями, поочередно вставляя послания или редактируя себя, когда считал, что был слишком откровенен.

В начале 1991 года Курт сделал телефонный звонок, который откладывал уже много лет: он позвонил отцу. С тех пор как Курт переехал в Олимпию, он общался с Доном в основном через бабушку и дедушку.



Так было и с Something in The Way – последней песней, записанной во время сессий. Текст песни во всех подробностях рассказывал о мифическом периоде жизни Курта под мостом. Он написал эту песню годом ранее, но скрывал от своих товарищей по группе. Задумав альбом, Курт хотел иметь «девичью» сторону (состоящую из всех песен о Тоби) и «мужскую» сторону (включающую Sliver, Sappy и Polly среди прочих – все песни о его семье или его внутреннем мире). Курт планировал закончить альбом песней Something in The Way, хотя никогда не говорил об этом своему продюсеру. Вместо этого он принес песню во время сессий Sound City в качестве последнего сюрприза и написал текст прямо в студии, заставляя всех думать, что он сочинил эту песню на месте, в то время как на самом деле он работал над ней в течение многих лет. Несмотря на его письмо Лестеру Бэнгсу, ни один человек не анализировал фрейдистские интерпретации его текстов больше, чем сам Курт, и он очень хорошо знал, что выход песни, намекающей на то, что он жил под мостом, причинит много боли его семье.

Когда они закончили сессии, друг Грола навестил его и поспорил с Куртом, что тот будет на обложке Rolling Stone через шесть месяцев. Курт ответил: «О, забудь об этом». Майки Нельсон и его товарищи по группе Fitz of Depression также приехали и жили с Nirvana в Оуквуде, как и Melvins. В течение одного уик-энда в их двухкомнатной квартире одновременно спали 22 человека. Fitz столкнулись с еще большим невезением: клуб пообещал столь необходимое для них шоу, но отменил его в последнюю минуту. «Перезвоните ему, – настаивал Курт, – и скажите, что мы тоже будем играть». Через два дня после окончания работы над альбомом Nirvana сыграла в крошечном лос-анджелесском клубе Jabberjaw и впервые исполнили On a Plain и Come As You Are перед ошеломленной аудиторией. Они настояли на том, чтобы все деньги за вход достались Нельсону. Курт описал шоу в письме к Тоби как «неописуемо испорченное из-за выпивки и наркотиков, нестройное и довольно, э-э, неряшливое. У меня ушло больше пятнадцати минут на то, чтобы сменить гитарную струну, пока меня дразнили и называли пьяным. После шоу я выбежал на улицу, и меня вырвало». В зале клуба Курт заметил Игги Попа, и на этот раз на Курте не было смущающей футболки. «Наверное, это был самый лестный момент в моей жизни», – сказал он.

Но самой показательной частью письма Курта было его признание в растущем злоупотреблении наркотиками, которые он глотал, как конфеты. «В последнее время я принимаю много наркотиков, – написал он Тоби. – Возможно, мне пора в Центр Бетти Форд или в Библиотеку Ричарда Никсона, чтобы спастись от дальнейшего надругательства над моим анемичным грызуноподобным телом. Я не могу дождаться, когда вернусь домой (где бы он ни был), лягу в постель, невротичный и недоедающий, жалующийся на плохую погоду, и это единственная причина моих страданий. Я скучаю по вам, Bikini Kill. Я вас очень люблю». Он подписал его как «Курдт».

Это письмо, как и многие другие, которые он написал, осталось неотправленным, возможно, из-за женщины, с которой он столкнулся за две недели до шоу в Jabberjaw. Она будет играть гораздо большую роль в его жизни, чем Бетти Форд, Ричард Никсон или Тоби Вэйл. Он запомнил ее по маленькой роли в фильме «Прямо в ад».





Глава 14

Сжигать американские флаги

Олимпия, Вашингтон

Май 1991 – сентябрь 1991




Может быть, мы сможем вместе гастролировать по Штатам и сжигать американские флаги на сцене?

– Из письма Юджину Келли, сентябрь 1991 года



Курт Кобейн и Кортни Лав впервые встретились взглядами в одиннадцать часов вечера в пятницу, 12 января 1990 года, и через 30 секунд уже дрались на полу. Это был Satyricon, маленький, тускло освещенный ночной клуб в Портленде, штат Орегон. Курт был там из-за концерта Nirvana. Кортни приехала с подругой, которая встречалась с членом группы с разогрева с чудесным названием Oily Bloodmen («Масляные Кровожадные Люди»). Уже имея дурную славу в Портленде, Лав сидела со своей свитой за столиком, когда увидела Курта, проходившего мимо за несколько минут до того, как его группа должна была появиться на сцене. На Кортни было красное платье в горошек. «Ты похож на Дэйва Пирнера», – сказала она ему, сделав так, чтобы это замечание прозвучало как небольшое оскорбление, но в то же время как флирт. Курт действительно немного походил на Пирнера, солиста Soul Asylum, поскольку его волосы были длинными и спутанными. Он мыл их только раз в неделю, и то с мылом. Курт ответил ей флиртом в своей манере: схватил Кортни и повалил ее на землю. «Это было перед музыкальным автоматом, – вспоминала Кортни, – который играл мою любимую песню Living Color». На полу было разлито пиво. Она была рада, что ее замечание привлекло внимание Курта, но не ожидала, что этот маленький бродяга прижмет ее к полу. Со своей стороны, Курт не рассчитывал, что его противница окажется такой крепкой: она была на три дюйма выше и сильнее. Если бы не его школьный опыт борьбы, то она вполне могла бы победить в этой драке. Но схватка на полу была всего лишь шуткой, и он поднял ее за руки и предложил сувенир в качестве примирения – наклейку Чим-Чим, обезьяны из «Спиди-гонщика», которую он сделал своим талисманом.

Как позже Курт сказал Майклу Азерраду, он сразу же почувствовал влечение к Кортни: «Мне показалось, что она похожа на Нэнси Спанджен[140]. Она выглядела как классическая панк-рок-цыпочка. Я действительно чувствовал к ней какое-то влечение. Возможно, я хотел трахнуть ее той ночью, но она ушла». Предположения Курта, определенно, были сомнительными – с ним в Портленде была Трейси и, несмотря на его восхищение, изменять – это было на него не похоже… Но связь между ним и Кортни была сексуальной: борьба была фетишем Курта, и такой достойный противник, как Кортни, был мощным возбудителем.

В тот вечер они расстались, но Кортни следила за карьерой Nirvana, как бейсбольный питчер в Американской лиге следит за подвигами игрока Национальной лиги. Она читала статьи о Nirvana в рок-прессе и приклеила наклейку с Чим-Чим, подаренную ей Куртом, на футляр своей гитары, хотя и не была уверена насчет группы – их ранний материал для нее был чересчур наполнен металлом. Как и большинство рок-критиков в то время, Кортни предпочитала Mudhoney и после прослушивания Love Buzz в музыкальном магазине отказалась от покупки сингла. Позже, увидев группу на концерте, она была больше поражена их странным внешним видом. «Крист был очень, очень большим, – заметила Кортни, – на его фоне Курт казался карликом, и трудно было разглядеть, насколько симпатичным он был, потому что выглядел, как крошечный мальчишка».

Ее мнение о Nirvana и крошечном мальчишке полностью изменилось, когда она купила сингл Sliver в октябре 1990 года. «Когда я прокрутила его, – вспоминала Кортни, – я подумала: «О боже, как мне этого не хватало!» На стороне B была Dive, которая стала ее любимой песней Nirvana. «Она очень возбуждающая, сексуальная, странная и цепляющая, – отметила она. – Я решила, что это гениально».

Когда в конце 1990-х подруга Кортни Дженнифер Финч стала встречаться с Дэйвом Гролом, Nirvana и Курт стали частой темой их девичьих разговоров. Они прозвали Курта «Пикси-Мит» (Pixies Meat), как из-за его миниатюрных размеров, так и из-за поклонения Курта группе Pixies. Кортни призналась Гролу, что без памяти влюблена в Курта, и когда Дэйв сказал ей, что Курт внезапно расстался с девушкой, Кортни послала Курту подарок, который должен был перенести их борцовский поединок на другую арену. Это была коробочка в форме сердца с крошечной фарфоровой куклой, тремя засохшими розами, миниатюрной чайной чашкой и покрытыми шеллаком ракушками. Она купила шелково-кружевную шкатулку в антикварном магазине Джеральда Каца в Новом Орлеане и, прежде чем отправить, надушила ее своими духами, наделяя ее магическими чарами. Когда ароматная шкатулка прибыла в Олимпию, она стала самой благоухающей вещью в квартире на Пир-стрит, хотя добиться этого было нетрудно. Курт был впечатлен куклой. К 1990 году куклы стали одним из многих атрибутов, которые он использовал для своих художественных проектов. Курт перекрашивал их лица и приклеивал на головы человеческие волосы. Получавшиеся существа были одновременно прекрасны и нелепы. Они больше были похожи на детские трупы, чем на куклы.

Курт и Кортни встретились во второй раз в мае 1991 года во время концерта L7 в Palladium в Лос-Анджелесе. Курт сидел за кулисами и пил сироп от кашля прямо из бутылки. По иронии судьбы, эта встреча напоминала его первую встречу с Трейси и их общими крысами. Кортни открыла сумочку и показала свой собственный флакон более эффективного сиропа от кашля другой марки. Они снова оказались на полу, но на этот раз это было скорее ощупывание, чем физическая проба сил. По словам тех, кто был свидетелем этой потасовки, обстановка была очень горячей. Когда Курт отпустил ее, напряжение спало, и они заговорили о работе. Кортни поспешила похвастаться, что ее группа Hole закончила альбом Pretty on the Inside, который продюсировала Ким Гордон из Sonic Youth. Курт говорил о своем собственном альбоме, который все еще был в работе. Обычно он был скромным, когда встречался с кем-то в первый раз, но в своих попытках произвести впечатление на Кортни Курт извлек все имена и достижения, какие только мог. Он явно хотел ее переплюнуть. Как вскоре обнаружил Курт, мало кто мог превзойти Лав в разговоре. Она знала о музыкальном бизнесе гораздо больше, чем он, и в то время карьера Hole развивалась так же быстро, как и карьера Nirvana. Она была наставницей Курта или как минимум равной ему в том, что Тоби и не снилось.

В разговоре Курт упомянул, что остановился в апартаментах «Оуквуд». Кортни сказала, что живет всего в нескольких кварталах оттуда. Она написала свой номер телефона на салфетке в баре и настоятельно попросила как-нибудь ей позвонить. Кортни искренне флиртовала, и Курт флиртовал в ответ.

Нарушив все правила свиданий, Курт позвонил ей в тот же вечер, в три часа ночи, и голос его звучал, как у отчаявшегося неудачника в «Тусовщиках». «Что-то очень сильно шумело на заднем плане», – вспоминала Кортни. Курт сделал вид, будто звонит только потому, что хочет узнать, где она достала сироп от кашля. Той весной он начал предпочитать его всем прочим одурманивающим веществам. Но на самом деле Курту хотелось еще немного поговорить с ней. И как он выяснил, Кортни умела говорить. В эту ночь ее обычно громкий голос был всего лишь шепотом, потому что ее бывший парень и товарищ по группе Эрик Эрландсон спал в соседней комнате. В то время она состояла в отношениях на расстоянии с Билли Корганом из Smashing Pumpkins.

Они проговорили почти час, и этот разговор засел в голове у Курта на долгие недели. Обычно он был прямым и вспыльчивым в телефонных разговорах, но время от времени встречались люди, которые могли пробудить в нем интересного собеседника. Кортни была одной из них. Он мог говорить по телефону то, что не сумел сказать лично буквально несколько часов назад. Курт упомянул о коробке в форме сердца и поблагодарил за нее Кортни. Ее тронуло, что он об этом сказал, но вскоре Кортни переключилась на другие темы, извергая непрерывный поток мыслей, будто читала рэп: о продюсерах, критиках, о Sonic Youth, об игре на гитаре, о брендах сиропов от кашля и о сочинении песен, иногда на мгновение прерываясь. Она переключалась с одной темы на другую, словно кто-то переключал каналы телевизора пультом дистанционного управления. Когда Курт описал этот разговор своему другу Йену Диксону, он начал с заявления: «Я встретил самую крутую девушку в мире». В том мае Диксон и другие его друзья жаловались: «Курт говорил о ней без остановки. Мы слышали: “Кортни говорит это” и “Кортни говорит то”». Прошло пять месяцев, прежде чем они снова увиделись, но в течение этого времени Курт часто вспоминал их разговор, задаваясь вопросом, был ли он реальным или просто вызванным наркотиками сном из-за слишком большого количества сиропа от кашля.

В начале июня Виг закончил альбом Nirvana, и группа начала кропотливый процесс наблюдения за микшированием, сведением и созданием обложки и музыкального клипа. Стартовый бюджет записи составлял 65 000 долларов, но к тому времени, когда запись была завершена два месяца спустя, расходы превысили 120 000 долларов. Виг проделал замечательную работу, запечатлев мощь живых выступлений Nirvana на студийном альбоме, но его миксы не понравились ни лейблу, ни менеджерам Nirvana.

Теперь карьерой Nirvana руководили три человека: Джон Сильва и Дэнни Голдберг из Gold Mountain и Гэри Герш из DGC. Эта троица взяла на себя трудную задачу убедить Курта в том, что альбом нуждается в повторном микшировании. Они пригласили Энди Уоллеса, который работал с такими разными музыкантами, как Slayer и Madonna. «Микс Уоллеса был важным фактором в создании этого альбома как такового», – заметил Голдберг. Уоллес смешал основные треки таким образом, что на радио они звучали довольно мощно: он создал расстояние между гитарой и барабанами, что создало звуковой удар, которого не было в предыдущих записях Nirvana. Тогда Курт согласился с этим направлением, хотя позже он будет утверждать, что это превратило звучание альбома в «лоховское». «В целом, – вспоминал Уоллес, – мы все хотели, чтобы запись звучала как можно громче и мощнее».

Только в начале июня Курт окончательно определился с названием альбома. Он отбросил вариант Sheep, считая его поверхностным, и однажды предложил Кристу назвать его Nevermind[141]. Для Курта это название имело значение на нескольких уровнях: это была метафора его отношения к жизни; оно было грамматически неверным, объединяя два слова в одно, что всегда было плюсом для Курта; и оно пришло из Smells Like Teen Spirit, которая была самой обсуждаемой песней сессий. Хотя группа вошла в студию убежденная, что к тому времени, как завершится работа над альбомом, Lithium будет хитом, Teen Spirit позиционировался как первый сингл.

Курт потратил два года на разработку набросков и различных концепций обложки альбома, но в начале 1991 года отбросил все свои идеи и начал с нуля. Той весной он смотрел по телевизору передачу о родах в воде, и лейбл попытался раздобыть кадры из этой передачи, но безуспешно. Наконец, Курт нарисовал на листке блокнота несколько иную идею: это был маленький мальчик, плывущий под водой и пытающийся поймать долларовую купюру. Это был поразительный образ, и первоначально были некоторые споры о том, насколько был заметен пенис мальчика. Курт настаивал на том, чтобы на задней части обложки разместить изображение Чим-Чим, покоящейся на коллаже из вагины и мяса.

Для съемок группы Курт нанял нью-йоркского фоторепортера Майкла Лавина, который прилетел в Лос-Анджелес в начале июня. Курт поприветствовал его и тут же продемонстрировал огромную язву во рту. Кроме того, у него были сильно инфицированные десны: результат нечастой чистки зубов. Никогда не любивший фотографироваться, Курт поддержал себя перед съемкой, выпив целую бутылку бурбона Jim Beam. Но, несмотря на инфекцию, Курт был в хорошем настроении и много улыбался. «Он был очень веселым и дружелюбным, – вспоминал Лавин. – Мы ели тако, гуляли и фотографировались. Когда пришло время выбирать последние снимки для внутренней обложки, Курт выбрал фотографию, на которой он показывает средний палец».

Ко второй неделе июня Nirvana вернулась в тур, который стал единственным реальным источником дохода. Они провели две недели на Западном побережье с Dinosaur Jr. и The Jesus Lizard. Теперь Nirvana играла песни из Nevermind, хотя до выхода альбома оставались считаные месяцы, и на каждом концерте Teen Spirit вызывала все больший отклик у публики. Курт вернулся в Олимпию с достаточным количеством денег для того, чтобы купить машину. Его старый «Датсун» был отправлен на свалку, и 24 июня он купил у друга бежевый «Плимут Валиант» (Plymouth Valiant) 1963 года за 550 долларов. Несмотря на то что пробег составлял 140 000 миль, машина была в хорошем состоянии, и друзья Курта заметили, что она выглядела так, как будто ее водила бабушка. Объезжая Олимпию, он ехал очень медленно. Курт думал, что езда на десять миль ниже предельной скорости уменьшит износ двигателя.

Курт и Тоби поддерживали дружбу, и оба постоянно говорили о пластинке, которую хотели сделать вместе. Единственной женщиной в жизни Курта в то время была Кэрри Монтгомери, старая подруга Марка Арма, с которой он сблизился. Эти отношения носили платонический характер, хотя все присутствующие, включая Марка Арма, думали иначе. Без девушки Курт был мрачнее обычного, что само по себе было заметно. Все его друзья были рады его успеху, но он не разделял их энтузиазма. Как будто весь мир устроил парад в его честь и все в городе собрались, чтобы отпраздновать это событие, кроме него самого.

Тем летом в Олимпии появилась молодая девушка из Англии, прилетевшая специально, чтобы разыскать Курта и затащить его в постель, и он, как ни странно, переспал с ней. Всего через пару дней он осознал свою ошибку. Но, поскольку Курт старался избегать любых конфликтов, ему потребовалась почти неделя для того, чтобы выгнать ее. Когда он все-таки это сделал, девушка стояла перед квартирой на Пир-стрит, крича и ругаясь. Это был тот случай, который в Олимпии тотчас же стал предметом сплетен. В сочетании с его решением подписать контракт с крупным лейблом, этот инцидент повредил его отношениям с келвинистами. Усиливающиеся слухи о его употреблении наркотика только подливали масла в огонь.