Терри Пратчетт. Дух фэнтези
Часть 9 из 24 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Голос любимого автора привычен и приятен, как любимая рубашка или пара туфель, читатель сразу узнает его и рассчитывает на новое приключение. И если что и поможет ему добраться от первой страницы до последней, так это легкость. Для Пратчетта таким автором стал Толкин, а сам Пратчетт сделался любимым писателем для многих других людей.
В 1997 году Пратчетт выступал в радиопередаче Desert Island Discs («Диски для необитаемого острова»). У гостя этой программы спрашивают, какую музыку он взял бы с собой на необитаемый остров. Пратчетт предпочел довольно эклектичный набор, который, впрочем, многое о нем говорит. Любимой песней он назвал Thomas the Rhymer группы Steeleye Span. Это английская фолк-рок-группа, созданная в 1969 году и прославившаяся в 1975 году хитом All Around My Hat. Steeleye Span и Fairport Convention – две самые известные группы эпохи возрождения британского фолка. От Томаса Таллиса их отделяет целый мир, как, впрочем, и от другой музыки, выбранной Пратчеттом, – от Вивальди и Моцарта до австралийской группы Icehouse и Мита Лоуфа. А вот этого певца уже можно сравнить с одним из героев Пратчетта: Смерть на мотоцикле не может не напомнить об обложке знаменитого альбома Мита Лоуфа Bat Out of Hell. Кстати, заглавную песню из этого альбома Пратчетт тоже внес в свой список.
«А где-то далеко-далеко, в совсем другом мире, кто-то нерешительно взял в руки музыкальный инструмент, откликнувшийся эхом на ритм его души».
«Роковая музыка»
Когда дело касается музыки, Пратчетт плохо скрывает свои чувства. По его музыкальным вкусам вполне можно судить о его личности. Музыка влияет на него и на его книги, это очень важная часть его жизни. Среди других треков он назвал The Race for the Rhinegold Stakes Бернарда Майлса. Майлс – писатель, актер и режиссер, известный своими юмористическими монологами. Легко представить, как Пратчетт с отцом слушают его выступления еще в пору Чилтернского клуба радиолюбителей. Как и большинство людей его поколения, Пратчетт вырос, слушая радио и великих комиков второй половины двадцатого столетия. Наверняка своему чувству юмора он во многом обязан передачам Round the Horne, The Navy Lark и Hancock’s Half Hour.
«„Да-да-дада-ам!“ Тебе это что-нибудь говорит?»
Форд – охраннику. Дуглас Адамс, «Автостопом по галактике»
В «Роковой музыке» Пратчетт выбирает ту же классическую композицию, что и Форд Префект (см. цитату выше), пусть даже в виде «Да-да-да-ДАМ!». Судя по всему, некоторые впечатляющие, но короткие музыкальные отрывки могут путешествовать сквозь время и пространство, и именно их используют такие писатели, как Пратчетт и Дуглас Адамс, для своих шуток.
«Роковая музыка» полна музыкальными отсылками. Героев зовут Клифф («Утес») и Бадди – как тут не вспомнить Клиффа Ричарда и Бадди Холли, звезд пятидесятых годов? Потом девиз «РАЖДЕН, ШТОБ РУНИТЬ» – что это, как не знаменитый альбом Born to Run Брюса Спрингстина и E Street Band.
Конечно же, Смерти приходится вмешаться. Угроза играть на перекрестках, чтобы спасти свою душу (как Эрик Клэптон?), становится вполне реальной, хоть мы этого и не видим. Пратчетт проходится по всей истории поп/рок-музыки, он точно понимает, в чем ее секрет, и поэтому задевает струны читательской души.
В каждой своей книге Пратчетт выбирает тему и полностью ее разрабатывает. Он переворачивает все клише с ног на голову и рассматривает традиционные идеи с новой стороны.
«Живи быстро. Умри молодым.
Музыка дергала его душу».
«Роковая музыка»
«Роковая музыка» – это насмешка над популярной музыкой и неудержимой жаждой юности. «Никогда не стариться. Никогда не умирать. Остаться жить вечно в этом последнем, раскаленном добела моменте под рев толпы. Когда каждая нота как удар сердца».
Но, как и в передаче Desert Island Discs, популярной музыкой конца двадцатого века Пратчетт не ограничился. Он оглянулся назад и рассмотрел более традиционные жанры, например оперу – в «Маскараде», пародии на «Призрака оперы» Гастона Леру. Разумеется, люстра, которая висит в театре, – это просто будущий несчастный случай, но книга построена не только на этой шутке. В центре сюжета – музыка. Это клей, который держит вместе оперу. Хорошая музыка, как и хорошие книги или любовь, никогда не умирает.
«Маскарад» – это роман о Плоском мире, входящий в серию про ведьм. Агнесса Нитт уезжает из Ланкра искать славы и устраивается в оперу в Анк-Морпорке. Там пересекаются пути всех ведьм. Матушка Ветровоск обнаруживает, что нянюшка Ягг написала популярную кулинарную книгу, за которую издатели ей не заплатили. Ведьмы отправляются в Анк-Морпорк за деньгами, а заодно за Агнессой Нитт.
Агнесса поет в хоре и там знакомится с Кристиной, которая начинает получать более заметные роли, когда местный призрак требует этого у администрации. В конце концов, убийства, интриги и финансовые махинации становятся обычным делом – как и в музыкальной индустрии в нашем мире. Призрак, кажется, просто пользуется удачным моментом.
Интересно, что «Маскарад» и «Роковая музыка» вышли примерно в одно и то же время, но это типично для Пратчетта – он не упускает хороших тем. Ему нужно взглянуть на проблему с нескольких сторон, и именно это мы видим в его работах раз за разом. Только выработав тему до конца, он бросает ее и переходит к следующей. Так что, связаны ли «Маскарад» и «Роковая музыка»? По-моему, да. Это отличные романы о музыке и ее влиянии на людей. Когда в «Маскараде» Кристина становится всеобщей любимицей, мы понимаем, что внешность всегда может затмить талант, и сочувствуем Агнессе.
«Я к тому, что все здесь ведут себя так, словно, кроме музыки, на свете вообще ничего не существует! Сюжеты опер абсолютно глупы! В половине историй все держится на том, что человек не узнает собственную жену или служанку просто потому, что та надела крохотную маску! Толстые дамы исполняют роли чахоточных девиц! А игра актеров? Разве это можно назвать игрой?!. И на двери следовало бы повесить табличку: „Здравый смысл оставьте за порогом“! Если бы не музыка, все это выглядело бы просто нелепо!»
«Маскарад»
В «Маскараде» Пратчетт довольно пессимистично смотрит на мир оперы – в «Роковой музыке» он этого так и не сделал. Кажется, поп- и рок-музыка ему ближе оперной, что, впрочем, совершенно ясно по списку музыки, которую он взял бы на необитаемый остров.
В дополнение к этой музыке Пратчетт решил взять с собой книгу «Съедобные растения южных морей» Эмили Массаль – выбор практичный и одновременно намекающий на любовь к сельскому хозяйству. Ну а в качестве предмета роскоши (последний вопрос гостям передачи) он собирается прихватить на необитаемый остров небоскреб Крайслер-билдинг. Ничего себе фантазия, а?
Глава двенадцатая
Долгое чаепитие
«Как будто в природе… таятся тут и там некие вакуумы, дыры в пространстве, находящиеся под углом к трем известным нам измерениям. (Его ум всегда был склонен к подобному теоретизированию, временами даже чрезмерно)»[54].
Элджернон Блэквуд, «Вход и выход»
Многие писатели очарованы темной стороной жизни. Сильнее всего это заметно в детективах, ужасах, научной фантастике и фэнтези. Как будто развлечь читателя можно только при помощи тьмы и зла, с которыми нужно сражаться. Возможно, дело в том, что с момента появления Стивена Кинга и Джеймса Герберта в середине семидесятых общество требует все больше крови. Но разве стоит винить в этом писателей? Ужасы появились тогда, когда люди начали видеть сны.
Впрочем, я хочу поговорить вовсе не об этом. Меня интересует Тьма с большой буквы Т. Тьма По, Диккенса, Шелли, Стокера, Дойла и Стивенсона – можно назвать их тексты готическими, но это будет неправда. Они знали толк в тайне, и читатель не бросал их книг. Именно тут и ошибся Дэн Браун. Если бы «Код да Винчи» и «Ангелы и демоны» были бы по-настоящему мрачными, они стали бы намного лучше. Вообще немного хоррора не помешало бы многим книгам, например «Крысам» и «Логову» (трилогия Джеймса Герберта «Крысы»). Во «Вторжении», финале цикла, хоррор уже появился, и этот роман стал одной из лучших книг автора.
Во многих книгах Тьма используется грамотно и красиво (у того же Герберта это роман «Другие», или в «Макабре» Стивена Лоса, или в малоизвестном романе Филипа Тревиннарда «Пастор»). Если же уйти от хоррора и вспомнить фэнтези, то Тьма задействована в «Коралине» Нила Геймана, «Вечном похитителе» Клайва Баркера и «Платье цвета полуночи» Терри Пратчетта. На все эти книги стоило бы обратить внимание режиссеру Тиму Бертону, потому что он прекрасно понимает, как именно работает Тьма (посмотрите хотя бы на «Эдварда Руки-ножницы» или «Труп невесты»). И в научной фантастике происходит то же самое. Взять «Доктора Кто», «Пустой ребенок», «Не моргай» и «42» – прекрасные образцы использования Тьмы в новых сезонах с Кристофером Экклстоном и Дэвидом Теннантом.
А теперь давайте посмотрим на Тьму в исполнении Терри Пратчетта, а конкретно в романах о Тиффани Болит. «Маленький свободный народец» – это детская книга, «Шляпа, полная неба» и «Господин Зима» – в меньшей степени, а вот «Платье цвета полуночи» – уже совсем нет. Почему? Потому что там идет речь о Тьме.
«Она успела поспать всего час, прежде чем начался кошмар»[55].
«Платье цвета полуночи»
Сейчас Пратчетт живет и работает в небыстром темпе[56]. Возможно, дело в болезни Альцгеймера или просто в приближающейся старости. В мае 2011 года он признался «Таймс», что теперь он больше обращает внимание на природу. «Я яснее вижу свой сад, хотя это очень странно [для страдающих болезнью Альцгеймера]. Я разглядываю цветы, птиц и тому подобное».
Это очень красноречивая цитата. В нашей обычной жизни есть много такого, что мы не замечаем и принимаем как должное, и Пратчетт долгие годы разрабатывал эту тему в своих книгах. Элджернон Блэквуд тоже очень много размышлял о Силе Земли и скрытых вратах в природе (см., например, «Вход и выход», «Вендиго», «Ивы» или даже «Храм прошлого»). Когда Пратчетт рассказывал «Таймс» о своем саде, сложно было не ожидать появления Нак Мак Фиглей. Разумеется, беседа коснулась и этого. Пратчетт сказал, что на следующий день после постановки диагноза он, кажется, увидел «пикси в красном колпаке». Он отвернулся и сказал себе, что это, наверное, цветок или красный лист. Но, посмотрев туда же еще раз, он не увидел ни цветов, ни листьев.
Тиффани Болит однажды сказала, что, когда состарится, наденет платье цвета полуночи – чтобы никто не усомнился в том, что она ведьма. Возможно, Пратчетт имел в виду что-то подобное. Он утверждал, что на самом деле не видел никакого пикси и никому об этом не рассказывал. Но тут есть над чем подумать.
Символ веры говорит нам обо всем «видимом и невидимом», но к этому стоит добавить еще то, что мы не хотим видеть и не пускаем в свою жизнь. Как будто человеческий удел мешает нам просто остановиться и посмотреть на мир вокруг нас. Наверное, именно поэтому второе зрение чаще встречается у детей, чем у взрослых.
«Но иногда кое-где просыпается запутанный клубок зла, ненависти и омерзения. Вместе с ним просыпаются старые сказки – сказки о злых ведьмах».
Аннотация к роману «Платье цвета полуночи»
Тиффани Болит стала ведьмой, которая заботится о больных и стариках. Она имеет дело с людьми и поэтому видит, как в мир проникает Тьма. Люди разговаривают с Тиффани о темной стороне жизни. Она пытается сдерживать Тьму, но есть только одно место, где можно обрести силу и надеть платье цвета полуночи.
«Если ты оттяпаешь себе правую руку, я могу заставить тебя забыть об этом, по крайней мере, до тех пор, пока ты не потянешься за ложкой; но горе, тоска, чувство потери? Нет, с ними я ничего поделать не могу. Не посмею. Есть такая штука – „утешалки“, я знаю лишь одного человека в мире, способного сотворить их, и мне даже в голову не придет просить ее, чтобы она научила меня. Это слишком сложно».
«Платье цвета полуночи»
В этом романе меня сильнее всего интересует развитие магии. Тиффани Болит доказывает, что она могущественная ведьма. Она сталкивается со взрослыми проблемами, с темной стороной жизни, которая несвойственна юности и на которую влияют стресс, проблемы в отношениях, болезни и жестокости. Эти вопросы раньше не появлялись в книгах Пратчетта. Или, по крайней мере, он никогда не говорил об этом так запросто. Магией можно помешать домашнему насилию, а некоторые вещи считаются волшебными, только потому что их делает ведьма. Тиффани Болит взрослеет, и жизнь дает ей уроки. В начале книги Тиффани говорит, что училась у старших – не только у матушки Ветровоск, но и у нянюшки Ягг. Примерно так же подростки прислушиваются к разговорам бабушек и дедушек. Тиффани признается, что нянюшка Ягг хороша в древней, темной магии, магии, которая не нуждалась в ведьмах, магии людей и земли, в волшебстве смерти, брака и помолвки. А также обещаний, которые оставались обещаниями, даже если их никто не слышал. Такие основополагающие вещи, о которых знают все старики.
«Чтобы понять все это, не обязательно быть ведьмой. Просто в такие моменты окружающий мир начинал казаться более… ну, более реальным и изменчивым, что ли».
«Платье цвета полуночи»
Если мы призна́ем существование этой глубинной магии, а заодно способность Пратчетта разглядеть что-то необычное в своем саду, а потом подумаем еще чуть-чуть, то поймем, что именно его моральная зрелость помогла ему создать Тиффани Болит и других жителей Плоского мира. Он заставил их тоже вырасти. Слишком быстро? Может быть, и нет, но болезнь Альцгеймера наверняка напомнила ему о собственной смертности и заставила приступить к кульминации сюжетов – например, дополнить серию о Тиффани Болит романом «Платье цвета полуночи».
Приключения Тиффани явно близятся к концу. Она стала серьезной ведьмой. Ее время больше ей не принадлежит. Она думает о свадьбе и отмечает, что многие ведьмы так никогда и не вышли замуж, а те, кто вышел, после замужества в основном ограничили свое ведьмовство сбором целебных трав (если не считать нянюшки Ягг). Можно, наверное, провести параллель с женщинами, выбирающими карьеру, в нашем мире, но когда Пратчетт провозглашает, что все ведьмы, несомненно, женщины, нельзя не вспомнить про Эск и не задуматься, откуда такой конформизм.
Ведьмы особенные. Они отличаются от других людей: они хранят тайны, они приходят во времена большой печали и большой радости (примерно как священники). Людям Мела нужна была ведьма, и Тиффани Болит решила этой ведьмой стать. В самом ли деле таково ее призвание или просто так сложилась жизнь? Задайте этот вопрос тысяче государственных служащих и сами ответьте на него. Люди редко осознанно выбирают карьеру госслужащего, особенно если они предназначены для чего-то великого. Но Тиффани летает высоко в небе, и никто не видит ее слез. Она просыпается от кошмара – и мы узнаем о Тьме в семейной жизни: мистер Пуст напился, миссис Пуст убежала из дома с криками, потому что мистер Пуст так избил дочь, что она потеряла ребенка… а руки мистера Пуста непроизвольно сжимаются в кулаки, потому что кулаки заменяют ему мозги.
Мистер Пуст, конечно, не прав, но его дочери всего тринадцать. Почему она вообще беременна? Ответ на этот вопрос страшен, и его поймет не каждый ребенок: «Она, по-твоему, была недостаточно взрослой для небольшого романа, но достаточно взрослой, чтобы избить ее так, что у нее кровь потекла отовсюду?»
В авторских примечаниях Пратчетт пишет, что самый лучший способ что-то выдумать – оттолкнуться от реальности. «Платье цвета полуночи» основано на реальных вещах – вещах, о которых шепчутся по углам и никогда не говорят вслух. В этой книге Тиффани Болит сталкивается с предрассудками и вмешивается в ситуации, в которые вмешиваться не следует. Она имеет дело с плохими людьми, со злом и жестокостью. На этом и построена вся история. Это книга о столкновении с Тьмой и реакцией на это. О вопросах, которыми задаются люди, о решениях, которые ими принимаются. Правильного ответа на вопрос «Хорошо ли я поступаю?» обычно не существует, и Тиффани Болит тоже это понимает. Она становится могущественной ведьмой, но какой ценой?
Есть ли цель у всех этих душевных мук? Когда в «Эрике», одном из первых романов серии, Ринсвинд видит рождение Плоского мира, оказывается, что у мира существует цель, к которой и плывет огромная черепаха. Мне нравится эта идея, потому что она придает смысл существованию А’Туина, его бесконечному одинокому плаванию. В «Безумной звезде» тоже была цель, и она должна сохраняться и потом. Огромное полотно Плоского мира нуждается в укреплении, но нужны ли цель и направление людям, которые там живут? Смысл жизни? Может ли быть так, что весь мир и его жители созданы для исполнения какой-то цели? И мы можем найти дорогу обратно к Богу? Как-то это не соотносится со взглядами Терри Пратчетта. Суть именно в беспорядочности Плоского мира, в сочетании важных и бессмысленных элементов – прямо как в нашей жизни. Не надо сравнивать Плоский мир с другими фантастическими мирами, рассматривайте его как независимое и непонятное явление – ну, как наш мир. Ближайший аналог в литературе, который я могу найти, – это «Танец под музыку времени» Энтони Пауэлла, где жизни героев то и дело пересекаются совершенно случайно, иногда через много лет. Это напоминает об обычной жизни, как будто вся книга – просто сборник случайных эпизодов.
Что я пытаюсь сказать о Плоском мире? Что он создавался не для детей. Фэнтези – это серьезный жанр, и для описания параллельного мира Тьмы и его ужасов используются взрослые темы. В некотором роде Пратчетт так и не избавился от своего дядюшки Джима времен «Бакс фри пресс», а то и от тех текстов, которые писал для одноклассников. Он очень старался написать детские книги о Плоском мире. Мультфильмы и комиксы о нем имели большой успех, потому что в них упускались многие детали, и сюжет делался более приемлемым. У Пратчетта есть удачные книги для детей (например, «Удивительный Морис и его ученые грызуны» и «Маленький свободный народец», особенно иллюстрированная версия), но в целом его книги предназначены как минимум для подростков, которые начинают принимать важные решения. Тут и начинаются чудеса Плоского мира и возможность чему-то научиться. Учеба же эта длится всю жизнь.
«Гарри махал вслед и улыбался, хотя вид поезда, уносящего вдаль его дитя, наполнял сердце грустью…»[57]
Дж. К. Роулинг, «Гарри Поттер и Дары Смерти»
В 1997 году Пратчетт выступал в радиопередаче Desert Island Discs («Диски для необитаемого острова»). У гостя этой программы спрашивают, какую музыку он взял бы с собой на необитаемый остров. Пратчетт предпочел довольно эклектичный набор, который, впрочем, многое о нем говорит. Любимой песней он назвал Thomas the Rhymer группы Steeleye Span. Это английская фолк-рок-группа, созданная в 1969 году и прославившаяся в 1975 году хитом All Around My Hat. Steeleye Span и Fairport Convention – две самые известные группы эпохи возрождения британского фолка. От Томаса Таллиса их отделяет целый мир, как, впрочем, и от другой музыки, выбранной Пратчеттом, – от Вивальди и Моцарта до австралийской группы Icehouse и Мита Лоуфа. А вот этого певца уже можно сравнить с одним из героев Пратчетта: Смерть на мотоцикле не может не напомнить об обложке знаменитого альбома Мита Лоуфа Bat Out of Hell. Кстати, заглавную песню из этого альбома Пратчетт тоже внес в свой список.
«А где-то далеко-далеко, в совсем другом мире, кто-то нерешительно взял в руки музыкальный инструмент, откликнувшийся эхом на ритм его души».
«Роковая музыка»
Когда дело касается музыки, Пратчетт плохо скрывает свои чувства. По его музыкальным вкусам вполне можно судить о его личности. Музыка влияет на него и на его книги, это очень важная часть его жизни. Среди других треков он назвал The Race for the Rhinegold Stakes Бернарда Майлса. Майлс – писатель, актер и режиссер, известный своими юмористическими монологами. Легко представить, как Пратчетт с отцом слушают его выступления еще в пору Чилтернского клуба радиолюбителей. Как и большинство людей его поколения, Пратчетт вырос, слушая радио и великих комиков второй половины двадцатого столетия. Наверняка своему чувству юмора он во многом обязан передачам Round the Horne, The Navy Lark и Hancock’s Half Hour.
«„Да-да-дада-ам!“ Тебе это что-нибудь говорит?»
Форд – охраннику. Дуглас Адамс, «Автостопом по галактике»
В «Роковой музыке» Пратчетт выбирает ту же классическую композицию, что и Форд Префект (см. цитату выше), пусть даже в виде «Да-да-да-ДАМ!». Судя по всему, некоторые впечатляющие, но короткие музыкальные отрывки могут путешествовать сквозь время и пространство, и именно их используют такие писатели, как Пратчетт и Дуглас Адамс, для своих шуток.
«Роковая музыка» полна музыкальными отсылками. Героев зовут Клифф («Утес») и Бадди – как тут не вспомнить Клиффа Ричарда и Бадди Холли, звезд пятидесятых годов? Потом девиз «РАЖДЕН, ШТОБ РУНИТЬ» – что это, как не знаменитый альбом Born to Run Брюса Спрингстина и E Street Band.
Конечно же, Смерти приходится вмешаться. Угроза играть на перекрестках, чтобы спасти свою душу (как Эрик Клэптон?), становится вполне реальной, хоть мы этого и не видим. Пратчетт проходится по всей истории поп/рок-музыки, он точно понимает, в чем ее секрет, и поэтому задевает струны читательской души.
В каждой своей книге Пратчетт выбирает тему и полностью ее разрабатывает. Он переворачивает все клише с ног на голову и рассматривает традиционные идеи с новой стороны.
«Живи быстро. Умри молодым.
Музыка дергала его душу».
«Роковая музыка»
«Роковая музыка» – это насмешка над популярной музыкой и неудержимой жаждой юности. «Никогда не стариться. Никогда не умирать. Остаться жить вечно в этом последнем, раскаленном добела моменте под рев толпы. Когда каждая нота как удар сердца».
Но, как и в передаче Desert Island Discs, популярной музыкой конца двадцатого века Пратчетт не ограничился. Он оглянулся назад и рассмотрел более традиционные жанры, например оперу – в «Маскараде», пародии на «Призрака оперы» Гастона Леру. Разумеется, люстра, которая висит в театре, – это просто будущий несчастный случай, но книга построена не только на этой шутке. В центре сюжета – музыка. Это клей, который держит вместе оперу. Хорошая музыка, как и хорошие книги или любовь, никогда не умирает.
«Маскарад» – это роман о Плоском мире, входящий в серию про ведьм. Агнесса Нитт уезжает из Ланкра искать славы и устраивается в оперу в Анк-Морпорке. Там пересекаются пути всех ведьм. Матушка Ветровоск обнаруживает, что нянюшка Ягг написала популярную кулинарную книгу, за которую издатели ей не заплатили. Ведьмы отправляются в Анк-Морпорк за деньгами, а заодно за Агнессой Нитт.
Агнесса поет в хоре и там знакомится с Кристиной, которая начинает получать более заметные роли, когда местный призрак требует этого у администрации. В конце концов, убийства, интриги и финансовые махинации становятся обычным делом – как и в музыкальной индустрии в нашем мире. Призрак, кажется, просто пользуется удачным моментом.
Интересно, что «Маскарад» и «Роковая музыка» вышли примерно в одно и то же время, но это типично для Пратчетта – он не упускает хороших тем. Ему нужно взглянуть на проблему с нескольких сторон, и именно это мы видим в его работах раз за разом. Только выработав тему до конца, он бросает ее и переходит к следующей. Так что, связаны ли «Маскарад» и «Роковая музыка»? По-моему, да. Это отличные романы о музыке и ее влиянии на людей. Когда в «Маскараде» Кристина становится всеобщей любимицей, мы понимаем, что внешность всегда может затмить талант, и сочувствуем Агнессе.
«Я к тому, что все здесь ведут себя так, словно, кроме музыки, на свете вообще ничего не существует! Сюжеты опер абсолютно глупы! В половине историй все держится на том, что человек не узнает собственную жену или служанку просто потому, что та надела крохотную маску! Толстые дамы исполняют роли чахоточных девиц! А игра актеров? Разве это можно назвать игрой?!. И на двери следовало бы повесить табличку: „Здравый смысл оставьте за порогом“! Если бы не музыка, все это выглядело бы просто нелепо!»
«Маскарад»
В «Маскараде» Пратчетт довольно пессимистично смотрит на мир оперы – в «Роковой музыке» он этого так и не сделал. Кажется, поп- и рок-музыка ему ближе оперной, что, впрочем, совершенно ясно по списку музыки, которую он взял бы на необитаемый остров.
В дополнение к этой музыке Пратчетт решил взять с собой книгу «Съедобные растения южных морей» Эмили Массаль – выбор практичный и одновременно намекающий на любовь к сельскому хозяйству. Ну а в качестве предмета роскоши (последний вопрос гостям передачи) он собирается прихватить на необитаемый остров небоскреб Крайслер-билдинг. Ничего себе фантазия, а?
Глава двенадцатая
Долгое чаепитие
«Как будто в природе… таятся тут и там некие вакуумы, дыры в пространстве, находящиеся под углом к трем известным нам измерениям. (Его ум всегда был склонен к подобному теоретизированию, временами даже чрезмерно)»[54].
Элджернон Блэквуд, «Вход и выход»
Многие писатели очарованы темной стороной жизни. Сильнее всего это заметно в детективах, ужасах, научной фантастике и фэнтези. Как будто развлечь читателя можно только при помощи тьмы и зла, с которыми нужно сражаться. Возможно, дело в том, что с момента появления Стивена Кинга и Джеймса Герберта в середине семидесятых общество требует все больше крови. Но разве стоит винить в этом писателей? Ужасы появились тогда, когда люди начали видеть сны.
Впрочем, я хочу поговорить вовсе не об этом. Меня интересует Тьма с большой буквы Т. Тьма По, Диккенса, Шелли, Стокера, Дойла и Стивенсона – можно назвать их тексты готическими, но это будет неправда. Они знали толк в тайне, и читатель не бросал их книг. Именно тут и ошибся Дэн Браун. Если бы «Код да Винчи» и «Ангелы и демоны» были бы по-настоящему мрачными, они стали бы намного лучше. Вообще немного хоррора не помешало бы многим книгам, например «Крысам» и «Логову» (трилогия Джеймса Герберта «Крысы»). Во «Вторжении», финале цикла, хоррор уже появился, и этот роман стал одной из лучших книг автора.
Во многих книгах Тьма используется грамотно и красиво (у того же Герберта это роман «Другие», или в «Макабре» Стивена Лоса, или в малоизвестном романе Филипа Тревиннарда «Пастор»). Если же уйти от хоррора и вспомнить фэнтези, то Тьма задействована в «Коралине» Нила Геймана, «Вечном похитителе» Клайва Баркера и «Платье цвета полуночи» Терри Пратчетта. На все эти книги стоило бы обратить внимание режиссеру Тиму Бертону, потому что он прекрасно понимает, как именно работает Тьма (посмотрите хотя бы на «Эдварда Руки-ножницы» или «Труп невесты»). И в научной фантастике происходит то же самое. Взять «Доктора Кто», «Пустой ребенок», «Не моргай» и «42» – прекрасные образцы использования Тьмы в новых сезонах с Кристофером Экклстоном и Дэвидом Теннантом.
А теперь давайте посмотрим на Тьму в исполнении Терри Пратчетта, а конкретно в романах о Тиффани Болит. «Маленький свободный народец» – это детская книга, «Шляпа, полная неба» и «Господин Зима» – в меньшей степени, а вот «Платье цвета полуночи» – уже совсем нет. Почему? Потому что там идет речь о Тьме.
«Она успела поспать всего час, прежде чем начался кошмар»[55].
«Платье цвета полуночи»
Сейчас Пратчетт живет и работает в небыстром темпе[56]. Возможно, дело в болезни Альцгеймера или просто в приближающейся старости. В мае 2011 года он признался «Таймс», что теперь он больше обращает внимание на природу. «Я яснее вижу свой сад, хотя это очень странно [для страдающих болезнью Альцгеймера]. Я разглядываю цветы, птиц и тому подобное».
Это очень красноречивая цитата. В нашей обычной жизни есть много такого, что мы не замечаем и принимаем как должное, и Пратчетт долгие годы разрабатывал эту тему в своих книгах. Элджернон Блэквуд тоже очень много размышлял о Силе Земли и скрытых вратах в природе (см., например, «Вход и выход», «Вендиго», «Ивы» или даже «Храм прошлого»). Когда Пратчетт рассказывал «Таймс» о своем саде, сложно было не ожидать появления Нак Мак Фиглей. Разумеется, беседа коснулась и этого. Пратчетт сказал, что на следующий день после постановки диагноза он, кажется, увидел «пикси в красном колпаке». Он отвернулся и сказал себе, что это, наверное, цветок или красный лист. Но, посмотрев туда же еще раз, он не увидел ни цветов, ни листьев.
Тиффани Болит однажды сказала, что, когда состарится, наденет платье цвета полуночи – чтобы никто не усомнился в том, что она ведьма. Возможно, Пратчетт имел в виду что-то подобное. Он утверждал, что на самом деле не видел никакого пикси и никому об этом не рассказывал. Но тут есть над чем подумать.
Символ веры говорит нам обо всем «видимом и невидимом», но к этому стоит добавить еще то, что мы не хотим видеть и не пускаем в свою жизнь. Как будто человеческий удел мешает нам просто остановиться и посмотреть на мир вокруг нас. Наверное, именно поэтому второе зрение чаще встречается у детей, чем у взрослых.
«Но иногда кое-где просыпается запутанный клубок зла, ненависти и омерзения. Вместе с ним просыпаются старые сказки – сказки о злых ведьмах».
Аннотация к роману «Платье цвета полуночи»
Тиффани Болит стала ведьмой, которая заботится о больных и стариках. Она имеет дело с людьми и поэтому видит, как в мир проникает Тьма. Люди разговаривают с Тиффани о темной стороне жизни. Она пытается сдерживать Тьму, но есть только одно место, где можно обрести силу и надеть платье цвета полуночи.
«Если ты оттяпаешь себе правую руку, я могу заставить тебя забыть об этом, по крайней мере, до тех пор, пока ты не потянешься за ложкой; но горе, тоска, чувство потери? Нет, с ними я ничего поделать не могу. Не посмею. Есть такая штука – „утешалки“, я знаю лишь одного человека в мире, способного сотворить их, и мне даже в голову не придет просить ее, чтобы она научила меня. Это слишком сложно».
«Платье цвета полуночи»
В этом романе меня сильнее всего интересует развитие магии. Тиффани Болит доказывает, что она могущественная ведьма. Она сталкивается со взрослыми проблемами, с темной стороной жизни, которая несвойственна юности и на которую влияют стресс, проблемы в отношениях, болезни и жестокости. Эти вопросы раньше не появлялись в книгах Пратчетта. Или, по крайней мере, он никогда не говорил об этом так запросто. Магией можно помешать домашнему насилию, а некоторые вещи считаются волшебными, только потому что их делает ведьма. Тиффани Болит взрослеет, и жизнь дает ей уроки. В начале книги Тиффани говорит, что училась у старших – не только у матушки Ветровоск, но и у нянюшки Ягг. Примерно так же подростки прислушиваются к разговорам бабушек и дедушек. Тиффани признается, что нянюшка Ягг хороша в древней, темной магии, магии, которая не нуждалась в ведьмах, магии людей и земли, в волшебстве смерти, брака и помолвки. А также обещаний, которые оставались обещаниями, даже если их никто не слышал. Такие основополагающие вещи, о которых знают все старики.
«Чтобы понять все это, не обязательно быть ведьмой. Просто в такие моменты окружающий мир начинал казаться более… ну, более реальным и изменчивым, что ли».
«Платье цвета полуночи»
Если мы призна́ем существование этой глубинной магии, а заодно способность Пратчетта разглядеть что-то необычное в своем саду, а потом подумаем еще чуть-чуть, то поймем, что именно его моральная зрелость помогла ему создать Тиффани Болит и других жителей Плоского мира. Он заставил их тоже вырасти. Слишком быстро? Может быть, и нет, но болезнь Альцгеймера наверняка напомнила ему о собственной смертности и заставила приступить к кульминации сюжетов – например, дополнить серию о Тиффани Болит романом «Платье цвета полуночи».
Приключения Тиффани явно близятся к концу. Она стала серьезной ведьмой. Ее время больше ей не принадлежит. Она думает о свадьбе и отмечает, что многие ведьмы так никогда и не вышли замуж, а те, кто вышел, после замужества в основном ограничили свое ведьмовство сбором целебных трав (если не считать нянюшки Ягг). Можно, наверное, провести параллель с женщинами, выбирающими карьеру, в нашем мире, но когда Пратчетт провозглашает, что все ведьмы, несомненно, женщины, нельзя не вспомнить про Эск и не задуматься, откуда такой конформизм.
Ведьмы особенные. Они отличаются от других людей: они хранят тайны, они приходят во времена большой печали и большой радости (примерно как священники). Людям Мела нужна была ведьма, и Тиффани Болит решила этой ведьмой стать. В самом ли деле таково ее призвание или просто так сложилась жизнь? Задайте этот вопрос тысяче государственных служащих и сами ответьте на него. Люди редко осознанно выбирают карьеру госслужащего, особенно если они предназначены для чего-то великого. Но Тиффани летает высоко в небе, и никто не видит ее слез. Она просыпается от кошмара – и мы узнаем о Тьме в семейной жизни: мистер Пуст напился, миссис Пуст убежала из дома с криками, потому что мистер Пуст так избил дочь, что она потеряла ребенка… а руки мистера Пуста непроизвольно сжимаются в кулаки, потому что кулаки заменяют ему мозги.
Мистер Пуст, конечно, не прав, но его дочери всего тринадцать. Почему она вообще беременна? Ответ на этот вопрос страшен, и его поймет не каждый ребенок: «Она, по-твоему, была недостаточно взрослой для небольшого романа, но достаточно взрослой, чтобы избить ее так, что у нее кровь потекла отовсюду?»
В авторских примечаниях Пратчетт пишет, что самый лучший способ что-то выдумать – оттолкнуться от реальности. «Платье цвета полуночи» основано на реальных вещах – вещах, о которых шепчутся по углам и никогда не говорят вслух. В этой книге Тиффани Болит сталкивается с предрассудками и вмешивается в ситуации, в которые вмешиваться не следует. Она имеет дело с плохими людьми, со злом и жестокостью. На этом и построена вся история. Это книга о столкновении с Тьмой и реакцией на это. О вопросах, которыми задаются люди, о решениях, которые ими принимаются. Правильного ответа на вопрос «Хорошо ли я поступаю?» обычно не существует, и Тиффани Болит тоже это понимает. Она становится могущественной ведьмой, но какой ценой?
Есть ли цель у всех этих душевных мук? Когда в «Эрике», одном из первых романов серии, Ринсвинд видит рождение Плоского мира, оказывается, что у мира существует цель, к которой и плывет огромная черепаха. Мне нравится эта идея, потому что она придает смысл существованию А’Туина, его бесконечному одинокому плаванию. В «Безумной звезде» тоже была цель, и она должна сохраняться и потом. Огромное полотно Плоского мира нуждается в укреплении, но нужны ли цель и направление людям, которые там живут? Смысл жизни? Может ли быть так, что весь мир и его жители созданы для исполнения какой-то цели? И мы можем найти дорогу обратно к Богу? Как-то это не соотносится со взглядами Терри Пратчетта. Суть именно в беспорядочности Плоского мира, в сочетании важных и бессмысленных элементов – прямо как в нашей жизни. Не надо сравнивать Плоский мир с другими фантастическими мирами, рассматривайте его как независимое и непонятное явление – ну, как наш мир. Ближайший аналог в литературе, который я могу найти, – это «Танец под музыку времени» Энтони Пауэлла, где жизни героев то и дело пересекаются совершенно случайно, иногда через много лет. Это напоминает об обычной жизни, как будто вся книга – просто сборник случайных эпизодов.
Что я пытаюсь сказать о Плоском мире? Что он создавался не для детей. Фэнтези – это серьезный жанр, и для описания параллельного мира Тьмы и его ужасов используются взрослые темы. В некотором роде Пратчетт так и не избавился от своего дядюшки Джима времен «Бакс фри пресс», а то и от тех текстов, которые писал для одноклассников. Он очень старался написать детские книги о Плоском мире. Мультфильмы и комиксы о нем имели большой успех, потому что в них упускались многие детали, и сюжет делался более приемлемым. У Пратчетта есть удачные книги для детей (например, «Удивительный Морис и его ученые грызуны» и «Маленький свободный народец», особенно иллюстрированная версия), но в целом его книги предназначены как минимум для подростков, которые начинают принимать важные решения. Тут и начинаются чудеса Плоского мира и возможность чему-то научиться. Учеба же эта длится всю жизнь.
«Гарри махал вслед и улыбался, хотя вид поезда, уносящего вдаль его дитя, наполнял сердце грустью…»[57]
Дж. К. Роулинг, «Гарри Поттер и Дары Смерти»