Тени теней

Хороший вопрос.

– Это произошло пару месяцев спустя, – сказал я. – Он знал, что я просто ненавидел Чарли, и подумал, что, может, мне будет интересно узнать, что тот наконец получил по заслугам. Наверное, решил, что мне можно доверять – что я никому ничего не скажу. И не ошибся.

Мужчина посмотрел на меня.

Окончательно он мне вроде не поверил. Но почти.

– Хейг кое-что дал мне, – добавил я.

Я мотнул головой на дневник сновидений Чарли, который выронил у двери, получив удар. Мужчина некоторое время смотрел на него, а потом протянул руку и подобрал его, перевернул несколько страниц. Кем бы этот тип ни был, он явно хорошо изучил то старое дело, чтобы понять, что именно перед собой видит.

– И я рад, – сказал я. – Я просто охрененно рад, что он мне тогда все рассказал!

Пусть даже все остальное я полностью выдумал, яд в моем голосе в тот момент отнюдь не был притворством. Если б так все и было – если бы брат Хейга действительно тогда явился ко мне, – я пошел бы с ним в лес, ни секунды не задумываясь. И когда мужчина посмотрел на меня, то, видно, убедился, что я говорю правду.

Через несколько секунд он забросил дневник в гостиную и приказал:

– Отведешь меня туда.





40




Я остановился на заднем крыльце, перед густо-синим морем убегающей к лесу высокой перепутанной травы. Угольно-черные деревья за дальним концом сада могли с равным успехом обозначать границу вселенной. Мужчина у меня за спиной включил фонарик. Его луч превратил растительность у земли в бесцветный колючий ковер из света и тени.

– Пойдем этой дорогой?

– Так меньше вероятность, что нас увидят.

– Это далеко?

Я задумался.

– Неблизко. С милю или около того.

– Лучше бы тебе мне не врать. – Он уткнул нож мне в крестец. – Сам знаешь, что тогда будет.

– Я не вру.

Я вдохнул ночной воздух, теперь уже прохладный, ощущая какое-то странное спокойствие – тем более когда совершенно не представлял, что меня ждет в ближайшие минуты. Судя по всему, этот человек собирался убить меня, и на самом-то деле сейчас я лишь оттягивал неизбежное. Но все, что меня окружало, словно балансировало на какой-то невидимой грани, а тишина казалась совершенно нереальной. Словно мы с этим человеком вдруг шагнули за пределы времени – туда, где прошлое и настоящее плотно сплелись воедино так, как этого никогда не бывает в нормальном мире.

Туда, где может произойти что угодно.

Я поднял скованные наручниками руки, зажал нос и попытался вдохнуть.

– Ты чего? – подозрительно спросил он.

Я опустил руки.

– Ничего. Пошли.

А потом двинулся через сад, едва сознавая, что он идет за мной, если не считать подергивающегося пятна света впереди. Добравшись до границы участка, я сдернул со столбиков ограды старую стальную сетку и притоптал ее ногами. Мужчина посветил фонариком в лес, открыв узкий проход, настолько заросший по бокам и сверху, что тот больше походил на тоннель, чем на тропу.

Я обернулся. Своего спутника против ослепительно-яркого света разглядеть не сумел, но у меня создалось впечатление, что ему так же не по себе, как и мне – или как бы полагалось мне сейчас себя чувствовать. А потом я отвернулся от него, перешагнул через остатки изгороди и стал проталкиваться сквозь ветки и листву, сразу же успев расцарапать руки.

В последний раз в своей жизни направляясь в Сумраки.





* * *


Оказалось достаточно легко найти одну из немногих колдобистых тропинок, змеящихся между деревьями. Как только мне это удалось, я некоторое время вел мужчину по ней.

Он держался чуть позади меня, но светил прямо перед собой, и в свете фонарика лес казался каким-то сверхъестественным и неземным. Деревья прямо по бокам от меня были ярко освещены, демонстрируя каждую трещинку своей пористой коры, и я мог кое-как разглядеть ковер из перепутанной травы прямо у себя под ногами. Но свет проникал совсем недалеко. Стоило поднять взгляд от земли, как передо мной оказывался огромный черный зрачок – или дыра, в которую я вел нас обоих.

Пока мы шли, я начал терять представление о направлении, в котором мы двигались, – хотя сейчас это вряд ли имело какое-то значение. Через несколько минут я заметил слева подходящий просвет между деревьями – не тропу, но пробраться можно, – и вот тут-то и решил окончательно увести своего конвоира подальше от более-менее нахоженных маршрутов.


– Нам сюда.

– Ты уверен?

Из ближайшего древесного ствола на высоте пояса торчал толстый сук, с которого свисал пучок веток потоньше, словно занесенные над роялем пальцы скелета. Я мотнул на них головой, как на знакомый ориентир.

– Уверен.

Я решительно шагнул туда, надеясь, что этот просвет не заведет нас в тупик. Удача оказалась на моей стороне. Чуть дальше возник еще один похожий просвет, на сей раз справа, и я свернул туда, заводя нас еще глубже в чащу.

Оказавшаяся на пути ветка упруго соскользнула у меня с плеча. Остальные я неуклюже пытался раздвигать скованными руками на ходу. Чем дальше мы углублялись в лес, тем меньше толку было от фонарика. Из-за теней, которые деревья отбрасывали друг на друга, все вокруг казалось каким-то изломанным. В гробовом безмолвии слышались лишь хруст и пощелкивание сухих веток у нас под ногами, пока мы все дальше и дальше уходили от всего остального мира.

«Неблизко, – сказал я ему. – С милю или около того».

Естественно, никакой конечной точки у меня в голове не имелось. Никакой реальной мысли относительно того, куда я веду этого человека или что произойдет, когда мы туда доберемся.

Вдруг – провал в земле.

Я пошатнулся и едва не упал. Буквально в шаге от нас зиял глубокий овраг с осыпающимися краями, другая сторона которого скрывалась где-то во тьме.

«Сохраняй спокойствие!»

Пути дальше не было, так что я отвернул влево, осторожно поднимая ноги над путаницей растительности у самой земли.

– Тут смотрите под ноги, – посоветовал я.

Мне оставалось лишь надеяться. Я хорошо помнил, что представлял собой этот лес – как часто казалось, что это не ты идешь сквозь него, а он сам перемещается вокруг тебя, – и молча молил его поставить недостающую деталь на место, что очень помогло бы мне сейчас.

Удача опять мне сопутствовала. Чуть дальше края оврага сомкнулись, и я опять смог вести нас вправо. Казалось, что теперь поселок остался где-то очень далеко позади.

– Сколько еще? – спросил мужчина.

– Еще порядком.

Но я мог судить по молчанию, которое последовало за моим ответом, что его терпение уже на исходе. Мне нужно было отвлечь его, пока я заводил нас еще глубже.

– Зачем вы это делаете? – спросил я.

Нет ответа.

– Кто вы? Вроде военный, насколько я понимаю?

И вновь он ничего не сказал. Но на сей раз мне показалось, что мужчина по крайней мере обдумывает вопрос.

– Когда-то был военным, – произнес он в конце концов. – Довольно долго. И мне приходилось делать очень плохие вещи. Вещи, которых я сейчас стыжусь. А потом я был отцом, и все начинало опять казаться нормальным.

Его голос звучал так бесцветно, так пусто, так что вроде теперь я все наконец понял. Очевидно, это был отец того парнишки в Фезербэнке, про которого мне рассказывала Аманда. Из-за того, что Чарли так и не нашли, погиб его сын, и это сломало его. Вот почему он здесь и делает то, что делает. Убитый горем отец пытается хоть что-то исправить.

– Сочувствую, – сказал я.

– Помалкивай.

– Я был всего лишь подростком. И хотел как лучше. Я и представить не мог, к чему это приведет – что другие подростки будут копировать то, что сделал Чарли. Я искренне думал, что все это уже давно забыто!

И тут мое время вышло.

Выступив из-за деревьев, я понял, что уперся в тупик. Здесь в земле открылось еще одно огромное углубление, по краям которого топорщились древесные корни – словно черные вены, вылезшие из взрезанной плоти земли. Дальше пути не было. Территория слева сплошь заросла и была непроходима. Справа оставался лишь крошечный кусочек земли, который заканчивался густой стеной деревьев – трава и заросли ежевики между ними выглядели столь же неприступно, как мотки колючей проволоки.

Ну вот и пришли…

– Здесь, – сказал я.

Мужчина шагнул вперед, встав рядом со мной почти вплотную. С сильно бьющимся сердцем я указал на какой-то участок земли чуть правее преградившего нам путь оврага. Он повел туда лучом фонарика, двигая им туда-сюда и пытаясь отыскать старый колодец, которого там, естественно, не было.

– Где?

«Обычно ты был более решительным…»

Я быстро выбросил вперед руки, так что фонарик ударил его по лицу, а потом как можно сильнее оттолкнул его от себя плечом – с такой же силой, как, помню, тогда проходил через того парня на регбийном поле. Он отлетел назад, завалившись на спину – не через край, как я хотел, но по крайней мере достаточно далеко, чтобы я успел отпрянуть назад в ту сторону, с которой мы пришли.

И тут же со всех ног броситься в темноту.