Тень зверя

Она стиснула зубы, медленно выдыхая воздух, затем потянулась через кровать и сунула руку под матрас, вытаскивая плохо различимый в темноте кожаный подвяз для волос.

Посмотрела на него долгим взглядом, отбрасывая последние колебания.

Нет. Хватит сомнений. Если завтра все закончится, то оно закончится только так.

— Я носила такой же кожаный шнурок в память о тебе, — негромко, тщательно подбирая и выверяя каждое слово, сказала Вэл. — Твой шнурок. Он значил для меня не меньше, чем золотой браслет Раза. Может быть, даже больше.

Шейн беззвучно выдохнул.

— Вытащила у меня из кармана? — Натянуто ровный голос дрогнул, выдавая волнение. — И когда ты успела, воришка?

— Тот совсем истерся, да и я отдала его тебе. Так что придется довольствоваться тем, что есть. — Вэл кротко улыбнулась. Именно так, как и должна была улыбнуться. — Уж извини.

Казавшаяся естественной намеренная небрежность, с которой звучали произнесенные слова, Шейна не обманула.

— О чем ты? — Волк не купился на маску мнимой уверенности, смотря на Вэл как никогда серьезно и собранно.

Она моргнула, внимательно и вдумчиво рассматривая Шейна. Вспотевшие пальцы сжали тонкий подвяз.

Больше никаких улыбок, никакого притворства. Никакой игры, поддерживающей на плаву ее шаткое равновесие. Вэл устала от самой себя. Быть правильной и такой, какой должно, какой ее хотели видеть все вокруг, какой ее хотел видеть Раза, никогда не получалось. Как бы она ни старалась, ошибки повторялись одна за одной, а мир рушился снова и снова.

Искать виновных не значило изменить действительность. Обвинить себя значило смириться.

Она не хотела смиряться, но и действительность изменить не могла.

— Я не знаю, что будет завтра, Шейн, — серьезно произнесла Вэл, смотря в полные тихой грусти внимательные глаза, — смогу ли я спасти себя. Но если смогу, то спасу и тебя тоже. По-другому не будет.

Сказала и замолчала, скованно пожимая плечами. Озвученные, давно крутящиеся в голове мысли звучали совсем не так, как она их чувствовала.

Недостаточно. Мало. Неправильно, не так, как нужно.

— И я хочу, чтобы ты знал — у меня здесь никого нет. Кроме тебя. — Вэл подалась вперед к самой шее мужчины, где под ровной кожей билась тонкая венка. Она прижалась щекой к ткани серой туники, потерлась макушкой о подбородок, оставляя влажный след от мокрых волос на его коже.

Провела пальцами по бедрам Шейна, ощущая грубую ткань штанов, и прижалась всем телом, ластясь, как пугливый брошенный щенок. И вздрогнула, когда горячие руки обняли за плечи, крепко сжимая, почти причиняя боль.

— Даже Раза… он — это совсем другое. — Вэл пылко зашептала, пока еще были силы, пока не растеряла нестерпимое желание высказаться до конца, опустошить заполненную до краев чашу. — Шейн, ты должен понимать, что я никогда не смогу принять твой браслет. И я не буду твоей любовницей, никогда…

Голос подвел, задрожав.

— Вэл, что ты… — слабо проговорил Шейн, и она, покусывая губы, отстранилась, заглядывая в его потерянное лицо.

Секундное замешательство, а потом, чувствуя сквозь тонкую ткань сорочки скользящие по спине ладони, Вэл вздернула подбородок, приближая лицо к лицу волка. Так близко, что судорожное, сбившееся дыхание Шейна опалило щеку.

— Ты — мой, — шепнула на выдохе, не отводя взгляда. — Помни об этом. Мой друг, мой…

От хриплого вздоха, сорвавшегося с губ Шейна, волна дрожи скатилась по плечам. Вэл, теряясь, почувствовала широкую ладонь между лопаток — оглаживая плавно, рука стекла по спине вниз, сминая ткань.

Она задрожала, ощущая чужие пальцы поверх тонкого нижнего белья.

Черта так близко, уже виднеется. Лишь немного не хватает, чтобы переступить ее и погрузиться в чернильно-черный мрак.

Пока оставалась решимость, пока слова еще не растерялись в затуманенном желанием рассудке, Вэл зашептала чуть слышно:

— Я не знаю, кто ты для меня. Прости меня за это, пожалуйста! Ты… просто мой. Мой волк.

Она отстранилась, вынуждая Шейна опустить руки, и с досадой поморщилась, когда горячие ладони оставили откровенное в своих желаниях ноющее тело. Склонила голову, посмотрела долгим взглядом на его дрожащие, напряженные запястья.

Взяла ладонь Шейна в свою, переплетая пальцы, и замерла, погибая от ноющей в груди боли.

Сомнение очертило свой путь, задев несильно, напоминая о себе, но тут же исчезло, растворившись во мраке.

Сжатый во вспотевшей ладони шнурок скользнул по коже, обвивая правую руку Шейна, перехватывая запястье. Один оборот, второй. Тонкий, но крепкий узел и два кончика, свисающие по руке вниз.

Было невероятно страшно поднять глаза и встретить взгляд волка.

Решение, которое Вэл приняла за них обоих, могло оказаться ошибкой. Увидеть разочарование или непонимание на лице Шейна казалось беспощадным приговором. Почти мгновенно панический ужас опутал сердце, как будто стискивая его колючими ветвями. Уколол стальными шипами, рождая страх упасть с самой вершины своей уверенности и разбиться, понимая, что на этом все. Окончание их долгой, очень сложной истории.

Вэл боялась, что увидит насмешливую улыбку на губах Шейна. Увидит каплю презрения или надменности в холодном лице.

Она одернула себя, напоминая, что Шейн не Раза.

Выдохнула, поднимая голову, заглядывая в серо-черные в темноте глаза.


И сдавленно заскулила, когда вместо ответа губы волка накрыли ее рот нежным и очень долгим поцелуем, лаская обветренные, потрескавшиеся, а оттого чувствительные губы. Неторопливо, точно примеряясь, растягивая удовольствие.

Мягко скользнул в послушно приоткрытый рот влажный язык, а пальцы коснулись затылка, приглаживая влажные волосы.

Внизу живота заныло. Предвкушение, самое сладкое, рождающее чувства, затаилось в глубине тающего тела, знакомым волнением покалывая кончики пальцев.

Терять себя было привычно. Плавиться под чужими руками тоже.

Забил в голове тревожный колокол, напоминая о неправильности, о ненужности происходящего. О Раза.

Вэл не слушала внутренний голос, не понимала поднимающегося внутри непонятного, неудобного чувства.

И остановилась только тогда, когда представила боль, которая настигнет Шейна в тот самый момент, когда он не просто примет известное знание, что выбор давно сделан, а увидит все своими глазами.

Вэл провела языком по нежным губам, прижалась сильнее, желая прикосновений, желая ощущать влажное тепло чужого рта, а потом отодвинулась, пряча взгляд за завесой волос.

Шейн, казалось, не удивился. Он молчал, сипло дыша, только тяжело вздымалась его грудь.

С трудом пряча неуместную улыбку, Вэл подняла голову. И не сдержалась, горькой усмешкой окрашивая губы, встречая взгляд — понимающий без слов, задумчивый, смотрящий насквозь, видящий сокровенное. Пелена вдруг упала, и уставшие синие глаза посмотрели иначе — по-взрослому, с мягкой нежностью, плещущейся в границах преданности и заботы.

Шейн принял свою роль, смиряясь. Или уже давно смирился, а теперь лишь признал смирение перед самим собой и сидящей рядом Вэл.

Вэл не знала, что истинно. Не знала, имеет ли это вообще хоть какое-то значение.

Но больше не сомневалась в самом главном — в том, что поступила как должно, завязав на запястье волка тонкий кожаный шнурок.

Знак, который останется сокрытым от всех. Нечто их общее, несущее в себе былую боль и настоящее прощение. Принадлежащее только им и никому более. Навсегда. Или до тех пор, пока им обоим это нужно.

Ладонь Шейна накрыла ее пальцы, нежно поглаживая.

— Вэл, я должен кое-что тебе сказать. Я соврал Дэни, — тихо проговорил Шейн, сжимая губы. Он помолчал, напряженно покачивая головой, выдохнул и продолжил, смотря в сторону: — Я знал, что Кара погибнет, и ничего не сделал, чтобы предотвратить его смерть. Я не участвовал во всем этом, но я знал. И я должен признаться тебе… — блеснули из-под густых ресниц серьезные глаза, когда Шейн посмотрел в ее лицо, — меня не волнует, будет жить Раза или нет. Мне действительно нравилось смотреть, каким слабым он был под солью. И убей его Амия, я не сожалел бы об этом ни одной минуты.

Вэл долго молчала, затем медленно втянула воздух сквозь стиснутые зубы и скривила рот от укола острой боли, вонзившейся слишком глубоко.

Она выдохнула, протягивая руку, и сжала неподвижное запястье, ощущая кожей тонкий подвяз, обвивающий руку. Стиснула пальцы, сознательно делая больно.

— Ты выбрал меня. Дэни права, Шейн? — Голос звучал жестко, с непоколебимой, нескрываемой силой.

Шейн сузил глаза, словно вглядываясь во что-то в лице девушки.

— Да, — после небольшой заминки, почти незаметного, мгновенно скрытого удивления ответил он ровным голосом.

— Ты последуешь за мной? — продолжила Вэл почти небрежно, но требовательно.

— Да, — понизив голос, отозвался волк, смотря в потемневшие от черной силы глаза Вэл.

Взгляд ее скользнул по длинным мягким прядям, по линии подбородка, поднялся выше, очерчивая линию губ.

Вэл распрямила плечи, будто случайно провела кончиками пальцев вверх по рукаву Шейна от запястья до локтя. Дрогнула под ее ладонью рука мужчины.

— Тогда никому и никогда не следует знать об остальном, — проговорила она твердо, медленно поднимая глаза, рассматривая бурю в серо-синей глубине лихорадочно блестящих радужек.





ГЛАВА 18




Проснулась Вэл рано. Она открыла глаза и некоторое время просто лежала, разглядывая лучи холодного зимнего солнца, проникающие сквозь плотные занавеси. Уставшее тело ломило, плечи ныли, пробуждение давалось с трудом.

Вэл подняла руку, потерла веки и посмотрела на ладонь, пропуская лучи солнца сквозь пальцы.

Тишина — и движение сбоку, на границе зрения. Она запоздало дернулась, поворачивая голову.

— Вот и утро, — тихо произнес Шейн, приподнимаясь на локтях.

Он сел на кровати и покрутил головой, разминая шею. Светлые, взлохмаченные со сна пряди заскользили вдоль лица.

Вэл улыбнулась, рассматривая тонкий кожаный шнурок, обвивающий правое запястье волка. Шейн проследил за ее взглядом, зацепил глазами свой незатейливый браслет, провел по губам языком, кривя рот в странной ухмылке.

Ничего не сказал, только многозначительно хмыкнул.