Темный поцелуй
Часть 48 из 66 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«Лежать, малыш».
– А ты не боишься, что я тебя обижу? – поинтересовался он вкрадчивым тоном.
– Нет. – Ее темная бровь выгнулась дугой. – У тебя не хватит сил. Уж об этом я позаботилась.
«Не зли ее, идиот. Соблазни ее, верни силы и разнеси это место в щепки».
Он заставил смягчиться черты своего лица, запылать страстью. Как ни печально, но страсть ему симулировать не пришлось.
– Тебе понравилось быть в моих объятиях. Признайся же. Я знаю женщин и могу распознать вожделение. Ты сгорала от желания ко мне.
– Заткнись, – бросила она.
Эмоции. Превосходно.
– Не хочешь ли продолжить, пока не заявились твои дружки?
Она стиснула зубы и выпрямилась, увеличивая расстояние между ними. Без ее маячащего перед глазами лица, требующего внимания, Парис смог осмотреть комнату. Или скорее камеру. Грязный пол, вместо стен – решетки.
Он фыркнул от отвращения к самому себе. Нужно было действовать умнее и осторожнее, а он оказался беззаботен и глуп. Он практически преподнес себя охотникам на блюдечке с золотой каемочкой. Вот посмеются над ним остальные воины, когда узнают.
– Так ты, значит, охотник?
– Если под словом «охотник» ты подразумеваешь защитника всего доброго, правильного и справедливого, что есть в мире, то да. – Не глядя ему в глаза, женщина сняла часы и продемонстрировала татуировку бесконечности на запястье. – Меня всегда манили истории о демонах и их злодеяниях – я покупала о них книги, посещала лекции и семинары. Около года назад ко мне пришли люди и предложили к ним присоединиться. Я согласилась и ни дня об этом не пожалела.
Вид символа должен был вызвать у него приступ тошноты, как всегда случалось прежде. На этот раз у него язык закололо от желания провести им по ненавистному изображению.
– Что вы надеетесь со мной сделать? – спросил он, стараясь не поддаваться панике. Пока. Сотни лет назад охотники уже загоняли его в угол, и он сумел сбежать, отделавшись парой царапин.
И на этот раз будет так же, уж об этом он позаботится.
– Мы намерены провести над тобой эксперименты. Исследовать тебя. Использовать как приманку, чтобы захватить других демонов. А потом, когда найдем ларец Пандоры, вытянем из тебя демона, убив тебя и пленив монстра. – Снова она говорит так обыденно, будто они обсуждают меню предстоящего ужина.
Парис игриво подергал бровью:
– Только и всего?
– Пока что.
– Тогда можешь сразу меня убить, милочка. Мои друзья не сдадутся охотникам, чтобы спасти мою старую задницу. – Нет, они всех здесь перебьют.
– Это мы еще посмотрим, не так ли? – принимая оборонительную позицию, заявила она.
«Хватит с ней спорить». Ее надо очаровать любой ценой, хоть она и враг ему. Едва он кончит в нее, как сразу обретет силу убить всех, кто встанет на его пути. Даже ее, стерву.
Почему в него не вселили демона Насилия, как в Мэддокса? Тогда обретение силы не зависело бы ни от чего, кроме гнева. Гребаный демон Разврата! От него одни неприятности.
Пару раз демон, отчаявшись, принудил его обратиться к успокаивающему: «Не думай об этом. Не сейчас, когда ты должен поддерживать возбуждение».
– Милая, – позвал Парис хрипловатым тоном. – Прости, если я ранил твои чувства минутой ранее.
Просто я был очень зол, вот и сорвался на тебе. – Он снова заставил свое лицо смягчиться, слегка прикрыл веки и расслабил губы, словно готовясь к поцелую.
Она пригладила рукой волосы и посмотрела на свои белые теннисные туфли.
– Все нормально. Я понимаю. Ты раб своей зловещей натуры.
Она пробыла охотником всего год. По сути, она лишь наивный ребенок. Любой другой охотник тут же раскусил бы его. Обругал бы, ударил, но уж точно не лучился уязвимостью.
– Я считаю тебя красивой, – признался он. К сожалению, это была правда.
– Ты врешь.
– Нет. Это я раньше врал, называя тебя дурнушкой. Я захотел тебя, едва увидел. Представлял твое обнаженное тело в своей постели, твоя голова запрокинута, а руки, о, твои руки… – Он нашел их взглядом. Да. Они такие же гладкие и совершенные, как он запомнил. – Твои руки касаются источника влаги между ног, словно ты не в силах дождаться, когда я присоединюсь к тебе.
Говоря это, Парис проецировал образы в ее мозг. Таково единственное преимущество его демона. Он может оседлать голос Париса и войти в мысли смертного, показывая слушателю именно то, что описывает Парис.
В большинстве случаев он не любил пользоваться своим даром. Последующее чувство вины… ведь он заставлял людей желать того, чего они бы ни за что не захотели… точно так же поступал с ним демон. Но эта женщина охотник, поэтому и церемониться с ней незачем.
– Не… не говори так, – прошептала она. Ее била дрожь.
– Когда ты будешь балансировать на грани оргазма, я стану лизать тебя. Прямо между ног. А ты выкрикнешь мое имя.
Ее дыхание стало сбивчивым; соски затвердели под блузкой – белой блузкой, не скрывавшей кружевного бюстгальтера. Неожиданная нотка женственности, притом что одета она как сексуально забитая ледяная дева. Зачем, интересно?
Черные слаксы висят на ее ногах мешком, и теннисные туфли тяжелые, как у мужчины.
– Я погружусь в тебя по самый эфес, а затем лягу на спину, и ты будешь скакать на мне.
– Не говори подобных вещей, – задыхаясь, проскулила она. Оттянула воротничок своей блузки. – Ты – зло, и… и…
– Мужчина, жаждущий твоего прикосновения.
Про него можно было порассказать много чего нелицеприятного, но злом он точно не был. Он не убивал без разбору, не насиловал. Они с друзьями одаривали Будапешт деньгами, укрепляя экономику, кормя нуждающихся. Ведь это чего-то да стоит, не так ли?
Единственным злом являются сами охотники, видящие мир в черно-белых красках, чтобы оправдать бесконечное стремление к Утопии. При этом они сметают любого смертного, оказывающегося у них на пути.
У нее перехватило дыхание.
– Даже сейчас я представляю тебя обнаженной, – через силу продолжал Парис. – Твоя кожа раскраснелась, соски затвердели, между бедер капает влага.
Хватая ртом воздух, она закрыла глаза.
– П-прекрати. Пожалуйста!
– Ты отчаянно жаждешь мужского прикосновения, правда, милая? – «Как же, черт возьми, ее зовут?»
Парис никогда не запоминал имен. Ему это было не нужно, ведь любую женщину он мог поиметь лишь однажды. Кроме того, вовсе не улыбалось в порыве страсти выкрикнуть не то имя. Женщины почему-то воспринимают это как оскорбление.
– Иди сюда. Позволь мне дать тебе то, в чем ты нуждаешься.
– Это неправильно, – выдохнула она, но все же на шаг сократила расстояние между ними.
Его посадили на очень короткую цепь, поэтому он не мог протянуть к ней руку. Придется убедить ее все сделать самой.
– Я так хочу тебя. Мой дружок жаждет познакомиться с тобой. С тобой одной.
Женщина покрылась гусиной кожей.
Ее возбужденное лицо казалось почти прекрасным. У нее длинные ресницы – самые длинные из когда-либо виденных им – и пушистые.
– Потрогай свои груди вместо меня. Они жаждут прикосновения.
Она несмело потянулась и выполнила его приказ. С губ ее сорвался новый вздох.
– О боже!
– Хорошо. Очень хорошо.
– Я… я…
«Не давай ей времени на раздумья». Но, наблюдая за ней, Парис терял концентрацию.
– Расстегни штаны и запусти руку в трусики. Дотронься до своего клитора. Распространи влагу вокруг.
Женщина начала было делать, как он велит, но рука ее замерла на плоском животике.
– Я не могу. Не должна.
– Можешь. Должна. Ты же знаешь, что хочешь этого. Ты почувствуешь такое удовольствие.
– Нет, я… – Она тряхнула головой, и в ее глазах сверкнул ужас, словно ее мозг вот-вот прорвется сквозь паутину, которой Парис его опутал.
Париса охватили растерянность и удивление. Она не должна быть способной сопротивляться ему.
– Твой клитор жаждет прикосновения… сладенькая. Если тебе не хочется трогать себя, иди сюда, и я буду лизать тебя. Я буду лизать тебя до тех пор, пока ты не закричишь.
Не успел он договорить, как она зашагала к нему. Он облегченно выдохнул. Совсем… близко…
– Еще чуть-чуть, милая. Подойди поближе.
Однако, прежде чем подойти к нему вплотную, чтобы он смог стащить с нее штаны и пронзить языком ее горячие ножны – он бы отказался довести ее до оргазма, пока она не сядет верхом на его член, – она снова замерла.
– Ты называешь меня сладенькой и милой.
– Потому что ты и есть сладкая. Но так я не могу до тебя дотянуться, – пояснил Парис, стараясь не взвыть. – Еще немного поближе, – повторил он. – Умираю от желания к тебе.
– Как меня зовут? – вдруг спросила она довольно спокойным голосом.
– А ты не боишься, что я тебя обижу? – поинтересовался он вкрадчивым тоном.
– Нет. – Ее темная бровь выгнулась дугой. – У тебя не хватит сил. Уж об этом я позаботилась.
«Не зли ее, идиот. Соблазни ее, верни силы и разнеси это место в щепки».
Он заставил смягчиться черты своего лица, запылать страстью. Как ни печально, но страсть ему симулировать не пришлось.
– Тебе понравилось быть в моих объятиях. Признайся же. Я знаю женщин и могу распознать вожделение. Ты сгорала от желания ко мне.
– Заткнись, – бросила она.
Эмоции. Превосходно.
– Не хочешь ли продолжить, пока не заявились твои дружки?
Она стиснула зубы и выпрямилась, увеличивая расстояние между ними. Без ее маячащего перед глазами лица, требующего внимания, Парис смог осмотреть комнату. Или скорее камеру. Грязный пол, вместо стен – решетки.
Он фыркнул от отвращения к самому себе. Нужно было действовать умнее и осторожнее, а он оказался беззаботен и глуп. Он практически преподнес себя охотникам на блюдечке с золотой каемочкой. Вот посмеются над ним остальные воины, когда узнают.
– Так ты, значит, охотник?
– Если под словом «охотник» ты подразумеваешь защитника всего доброго, правильного и справедливого, что есть в мире, то да. – Не глядя ему в глаза, женщина сняла часы и продемонстрировала татуировку бесконечности на запястье. – Меня всегда манили истории о демонах и их злодеяниях – я покупала о них книги, посещала лекции и семинары. Около года назад ко мне пришли люди и предложили к ним присоединиться. Я согласилась и ни дня об этом не пожалела.
Вид символа должен был вызвать у него приступ тошноты, как всегда случалось прежде. На этот раз у него язык закололо от желания провести им по ненавистному изображению.
– Что вы надеетесь со мной сделать? – спросил он, стараясь не поддаваться панике. Пока. Сотни лет назад охотники уже загоняли его в угол, и он сумел сбежать, отделавшись парой царапин.
И на этот раз будет так же, уж об этом он позаботится.
– Мы намерены провести над тобой эксперименты. Исследовать тебя. Использовать как приманку, чтобы захватить других демонов. А потом, когда найдем ларец Пандоры, вытянем из тебя демона, убив тебя и пленив монстра. – Снова она говорит так обыденно, будто они обсуждают меню предстоящего ужина.
Парис игриво подергал бровью:
– Только и всего?
– Пока что.
– Тогда можешь сразу меня убить, милочка. Мои друзья не сдадутся охотникам, чтобы спасти мою старую задницу. – Нет, они всех здесь перебьют.
– Это мы еще посмотрим, не так ли? – принимая оборонительную позицию, заявила она.
«Хватит с ней спорить». Ее надо очаровать любой ценой, хоть она и враг ему. Едва он кончит в нее, как сразу обретет силу убить всех, кто встанет на его пути. Даже ее, стерву.
Почему в него не вселили демона Насилия, как в Мэддокса? Тогда обретение силы не зависело бы ни от чего, кроме гнева. Гребаный демон Разврата! От него одни неприятности.
Пару раз демон, отчаявшись, принудил его обратиться к успокаивающему: «Не думай об этом. Не сейчас, когда ты должен поддерживать возбуждение».
– Милая, – позвал Парис хрипловатым тоном. – Прости, если я ранил твои чувства минутой ранее.
Просто я был очень зол, вот и сорвался на тебе. – Он снова заставил свое лицо смягчиться, слегка прикрыл веки и расслабил губы, словно готовясь к поцелую.
Она пригладила рукой волосы и посмотрела на свои белые теннисные туфли.
– Все нормально. Я понимаю. Ты раб своей зловещей натуры.
Она пробыла охотником всего год. По сути, она лишь наивный ребенок. Любой другой охотник тут же раскусил бы его. Обругал бы, ударил, но уж точно не лучился уязвимостью.
– Я считаю тебя красивой, – признался он. К сожалению, это была правда.
– Ты врешь.
– Нет. Это я раньше врал, называя тебя дурнушкой. Я захотел тебя, едва увидел. Представлял твое обнаженное тело в своей постели, твоя голова запрокинута, а руки, о, твои руки… – Он нашел их взглядом. Да. Они такие же гладкие и совершенные, как он запомнил. – Твои руки касаются источника влаги между ног, словно ты не в силах дождаться, когда я присоединюсь к тебе.
Говоря это, Парис проецировал образы в ее мозг. Таково единственное преимущество его демона. Он может оседлать голос Париса и войти в мысли смертного, показывая слушателю именно то, что описывает Парис.
В большинстве случаев он не любил пользоваться своим даром. Последующее чувство вины… ведь он заставлял людей желать того, чего они бы ни за что не захотели… точно так же поступал с ним демон. Но эта женщина охотник, поэтому и церемониться с ней незачем.
– Не… не говори так, – прошептала она. Ее била дрожь.
– Когда ты будешь балансировать на грани оргазма, я стану лизать тебя. Прямо между ног. А ты выкрикнешь мое имя.
Ее дыхание стало сбивчивым; соски затвердели под блузкой – белой блузкой, не скрывавшей кружевного бюстгальтера. Неожиданная нотка женственности, притом что одета она как сексуально забитая ледяная дева. Зачем, интересно?
Черные слаксы висят на ее ногах мешком, и теннисные туфли тяжелые, как у мужчины.
– Я погружусь в тебя по самый эфес, а затем лягу на спину, и ты будешь скакать на мне.
– Не говори подобных вещей, – задыхаясь, проскулила она. Оттянула воротничок своей блузки. – Ты – зло, и… и…
– Мужчина, жаждущий твоего прикосновения.
Про него можно было порассказать много чего нелицеприятного, но злом он точно не был. Он не убивал без разбору, не насиловал. Они с друзьями одаривали Будапешт деньгами, укрепляя экономику, кормя нуждающихся. Ведь это чего-то да стоит, не так ли?
Единственным злом являются сами охотники, видящие мир в черно-белых красках, чтобы оправдать бесконечное стремление к Утопии. При этом они сметают любого смертного, оказывающегося у них на пути.
У нее перехватило дыхание.
– Даже сейчас я представляю тебя обнаженной, – через силу продолжал Парис. – Твоя кожа раскраснелась, соски затвердели, между бедер капает влага.
Хватая ртом воздух, она закрыла глаза.
– П-прекрати. Пожалуйста!
– Ты отчаянно жаждешь мужского прикосновения, правда, милая? – «Как же, черт возьми, ее зовут?»
Парис никогда не запоминал имен. Ему это было не нужно, ведь любую женщину он мог поиметь лишь однажды. Кроме того, вовсе не улыбалось в порыве страсти выкрикнуть не то имя. Женщины почему-то воспринимают это как оскорбление.
– Иди сюда. Позволь мне дать тебе то, в чем ты нуждаешься.
– Это неправильно, – выдохнула она, но все же на шаг сократила расстояние между ними.
Его посадили на очень короткую цепь, поэтому он не мог протянуть к ней руку. Придется убедить ее все сделать самой.
– Я так хочу тебя. Мой дружок жаждет познакомиться с тобой. С тобой одной.
Женщина покрылась гусиной кожей.
Ее возбужденное лицо казалось почти прекрасным. У нее длинные ресницы – самые длинные из когда-либо виденных им – и пушистые.
– Потрогай свои груди вместо меня. Они жаждут прикосновения.
Она несмело потянулась и выполнила его приказ. С губ ее сорвался новый вздох.
– О боже!
– Хорошо. Очень хорошо.
– Я… я…
«Не давай ей времени на раздумья». Но, наблюдая за ней, Парис терял концентрацию.
– Расстегни штаны и запусти руку в трусики. Дотронься до своего клитора. Распространи влагу вокруг.
Женщина начала было делать, как он велит, но рука ее замерла на плоском животике.
– Я не могу. Не должна.
– Можешь. Должна. Ты же знаешь, что хочешь этого. Ты почувствуешь такое удовольствие.
– Нет, я… – Она тряхнула головой, и в ее глазах сверкнул ужас, словно ее мозг вот-вот прорвется сквозь паутину, которой Парис его опутал.
Париса охватили растерянность и удивление. Она не должна быть способной сопротивляться ему.
– Твой клитор жаждет прикосновения… сладенькая. Если тебе не хочется трогать себя, иди сюда, и я буду лизать тебя. Я буду лизать тебя до тех пор, пока ты не закричишь.
Не успел он договорить, как она зашагала к нему. Он облегченно выдохнул. Совсем… близко…
– Еще чуть-чуть, милая. Подойди поближе.
Однако, прежде чем подойти к нему вплотную, чтобы он смог стащить с нее штаны и пронзить языком ее горячие ножны – он бы отказался довести ее до оргазма, пока она не сядет верхом на его член, – она снова замерла.
– Ты называешь меня сладенькой и милой.
– Потому что ты и есть сладкая. Но так я не могу до тебя дотянуться, – пояснил Парис, стараясь не взвыть. – Еще немного поближе, – повторил он. – Умираю от желания к тебе.
– Как меня зовут? – вдруг спросила она довольно спокойным голосом.