Темные ущелья

– Я знаю не больше вашего, капитан. Говорили, на лодке – день туда, день обратно. Значит, два, плюс день на рытье и отдых…

– Прошло уже четыре дня. А если что-то случилось?

– Ну, конечно, разыскать надгробие не так уж просто. И погода могла испортиться…

– Нет. – Голос Ракана стал жестче, ниже. – Я не об этом. Что, если на этот раз он действительно нашел Иллракского Подменыша?

У открытой двери откашлялся Салбак Барла. Эгар бросил взгляд в ту сторону и увидел, что люди Ракана ловят каждое слово капитана. Он заговорил громко и отрывисто:

– Если это случилось, капитан, Подменыша стоит пожалеть. Потому что Гил принесет нам его голову на пике и яйца, обернутые вокруг древка.

Это вызвало слабые улыбки среди мужчин, и Драконья Погибель записал победу на свой счет. Он взмахнул пальцем, салютуя Ракану, и вывел Барлу за дверь.

К его облегчению, и в коридоре, и на лестнице было пусто. Дурхан и Гарт, похоже, в точности выполнили инструкции. Внизу, в главном баре таверны, за столом сидели четыре маджака, жгли благословенную свечу и вяло играли в кости. Не считая обслуги и пары местных, они были единственными посетителями. Когда доктор и Драконья Погибель спустились вниз, они притихли, но опустили глаза с должным уважением. Эгар задержался у стола, изобразил почтительный поклон свече и кивнул человеку, которого принял за старшего. Затем провел Салбака Барлу мимо, собственнически положив руку на плечо доктора, чтобы все это увидели.

Он чувствовал на себе их взгляды всю дорогу до дверей таверны.

На улице все еще шел дождь, и дневной свет почти погас. Сырой серый мрак нависал надо всем. В Орнли не было уличного освещения, даже здесь, на улице Лиги, одной из главных в городе. Существовал местный указ, предписывающий жителям жечь свечи в окнах в часы темноты, но подобный мрак, очевидно, не считался темнотой, так что свечей пока не было. Эгар и доктор осторожно пробирались по скользким от дождя булыжникам, которые едва различали, и вскоре улица начала спускаться к гавани.

– Что ты будешь делать, если Шенданак не проснется через три дня? – спросил его Барла, когда они преодолели крутой поворот и скрылись из виду таверны.

– Я что-нибудь придумаю.

– Очень обнадеживает.

Эгар пожал плечами:

– Взгляните на это по-другому. Может быть, он послезавтра будет как огурчик. Я не так сильно ударил его по башке.

– Нет, но ты сделал это несколько раз. Что делает куда более вероятным…

Звуки, исходившие из горла Барлы, куда-то исчезли, как моча исчезает на песке. Наступила тишина. Эгар с любопытством взглянул на него.

Увидел, куда смотрит доктор, и проследил за его взглядом – вниз по улице Лиги до следующего поворота, над низкими крышами домов к водам гавани.

И к здоровенному поджарому боевому кораблю Лиги, который стоял там на якоре.



Остаток пути вниз по склону он преодолел бегом, оставив Барлу пыхтеть позади. Поскользнулся на лоснящихся булыжниках, удержался – словно не по мостовой бежал, а в атаку, на поле боя. Обогнул последний поворот улицы Лиги, за которым она расширялась, встречаясь с пристанью, достиг образованного ею широкого мощеного холма и собственно набережной. Плавно перешел на медленный бег и остановился у края пристани, рассматривая незваного гостя.

Драконья Погибель пытался просчитать, насколько это плохая новость.

Корабль Лиги был немного меньше «Гордости Ихельтета», но, невзирая на это, доминировал в гавани. Его массивный корпус затмевал несколько местных рыбацких лодок, привязанных вдоль южного причала, его обводы посрамляли крепкое торговое обличье «Гордости» и «Дочери орлана», и каким-то образом создавалось впечатление, что он… отодвинул пришвартованные имперские суда, чтобы расчистить для себя место в центре маленькой бухты. На носу и корме корабля виднелись защищенные платформы для лучников. Громоздкое рыло трубы для метания боевого огня торчало над баком, словно голова огромной спящей змеи.

Он стоял на якоре в точности напротив выхода из гавани.

Флаги влажно хлопали на корме и грот-мачте – Эгар узнал их с первого взгляда, еще на холме; видел множество таких в гавани Ланатрея несколько недель назад, когда экспедиция пополняла запасы провизии и ждала, пока утрясут дипломатические тонкости. Самой верхней была эмблема Лиги, комбинация из одиннадцати звезд и ленты, а под нею – флаг побольше, обозначающий порт приписки. Какая-то ерунда с воротами, рекой, мешками серебра и парой больших канюков; ах да, вспомнил Эгар – это же сам Трелейн и есть. На корме был еще один флаг Лиги, а на обеих дополнительных мачтах развевались темно-красные вымпелы. Он их тоже видел, но не мог вспомнить, где. И что они обозначали, тоже забыл.

Позади послышались шаги – он оглянулся и увидел Барлу, который прихрамывая шел по пустынной пристани, перекладывая сумку из одной руки в другую.

– Святая Мать Откровения… – выдохнул он. – А это что здесь делает?

Эгар покачал головой.

– Хотелось бы верить, что это обычный патруль. Но, судя по тому, что мы слышали в Ланатрее, я не думаю, что здесь беспокоятся о таких вещах. Гил ведь так и сказал – никому в Лиге нет дела до этих островов.

– Очевидно, теперь есть.

– Да.

На главной палубе «Гордости Ихельтета» что-то шевельнулось. Эгар прищурился в сумерках и разглядел Махмаля Шанту, который выбрался из каюты в первый раз за много дней, кутаясь в теплое одеяло и в сопровождении заботливых рабов. Он стоял у правого борта и рассматривал корабль Лиги через подзорную трубу. Эгар увидел, как он повернулся к кому-то из своей свиты и отдал приказ. Слуга поклонился и снова спустился вниз.

– Ладно, пошли.

Эгар пробежал вдоль причала к сходням «Гордости», подождал, пока Барла догонит его, и поднялся на борт. Стражники пропустили их взмахом руки, явно встревоженные. Эгар мрачно подумал, что для людей, предположительно обученных по морским стандартам, такое было не очень-то хорошо.

«Мы слишком расслабились. Это место иссушает нас. Мы не сможем…»

А что они не смогут?

Он присоединился к Шанте у правого борта.


– Драконья Погибель. – Старый морской инженер не убрал подзорную трубу от глаза. От затяжных приступов кашля его голос звучал хрипло. – Я так понимаю, ты видел наших новых друзей?

Эгар хмыкнул.

– Такое трудно не заметить.

– Да уж. И за совпадение трудно принять. Сомнительно, чтобы такая свирепая красота регулярно удостаивала гавань Орнли визитом.

– Красота?

– Красота. – Шанта сделал решительное ударение на слове. Потом опустил подзорную трубу и посмотрел на Драконью Погибель. От болезни инженер отощал, но глаза его по-прежнему сияли. – Я не жду, что кто-то из племени коневодов оценит такое по достоинству, но там, у входа в гавань, – изложенная языком древесины поэма, подлинная ода морской скорости и маневренности. Есть причина, по которой Империя всегда проигрывает Лиге в сражениях на воде, и ты глядишь на нее прямо сейчас. Более совершенная конструкция, рожденная постоянным соперничеством между городами-государствами в их борьбе за лидерство.

– Ясно. – Эгар взмахнул рукой. – А вы не знаете, что это за красные знамена?

– Конечно, я…

Шанта не договорил – прервался и сложился пополам в приступе кашля. Кто-то из свиты шагнул вперед, чтобы его поддержать, но инженер яростно отмахнулся. Ухватился за перила одной рукой со старческими шишковатыми суставами, снова выпрямился, со свистом дыша. Рабы суетились, поправляя одеяло на дрожащих плечах Шанты. Прислужник, которого инженер послал вниз, вернулся с дымящейся кружкой чего-то, пахнущего мятой и другими, менее вкусными травами. Инженер сунул подзорную трубу под мышку и обхватил кружку обеими руками. Осторожно отпил. Скривился, но заставил себя проглотить.

– Мой господин, это безумие. – Салбак Барла хорошо знал пациента и не давил на него, но голос доктора звучал настойчиво. – Вам нельзя выходить в такую погоду. Мы должны отвести вас вниз, мы должны вас согреть.

– Да-да, всему свое время. Держи. – Шанта вручил кружку доктору и снова взялся за подзорную трубу. – Увы, но здесь эксперт я, и мой осмотр еще не закончен. Я должен запомнить все детали, доктор, и тем самым избавить себя от новых визитов на палубу.

– Знамена, – напомнил Эгар.

– Да, знамена. – Шанта указал на них подзорной трубой жестом школьного учителя. – Красные, как кровь сердца, раздвоенные, как язык змеи, на фок-мачте и на бизань-мачте. Все согласно морским обычаям Северной Лиги. Это значит, что корабль является флагманом флотилии.

– Какой еще, мать твою, флотилии?!

Шанта подавил еще один, более слабый приступ кашля, ударив себя в грудь кулаком.

– От трех до пяти судов, если мне не изменяет память. Окажись их больше, у знамен не было бы раздвоенных языков. Или была бы золотая отделка. Или и то и другое?..

Внезапно показалось, что дождь немного усилился – и в той же степени мрак за выходом из гавани сделался более грозным. Эгар нахмурился.

– Ну и где остальные?

– В гавани в любом случае почти не осталось места для других судов, – заметил Барла. – Может, они бросили якорь подальше.

Эгар попытался отогнать подкрадывающееся чувство обреченности.

– Давно они там? – спросил он Шанту.

– О, не очень. Дозорный позвал меня сразу же, как только заметил флаг. Мне потребовалось некоторое время, чтобы встать и одеться, а потом я ждал, не заявятся ли они к нам. Когда этого не случилось, поднялся на палубу и пробыл здесь некоторое время. Скажем, полчаса прошло после того, как корабль бросил якорь? Может, чуть больше?

– И никто не собирается высаживаться. – Эгар прищурился от дождя. – Они даже не готовятся спускать лодку.

– Нет.

– Но… чего они ждут? – удивился Барла.

Шанта и Драконья Погибель переглянулись. Шанта кивнул. Эгар почувствовал, как внутренности слиплись в тяжелый ком.

– Мне сказать ему? – прохрипел морской инженер. – Или ты сам?

Доктор заморгал под дождем.

– Что?

– Блокада, – мрачно проговорил Эгар. – Они здесь не для того, чтобы посылать кого-то на берег, а для того, чтобы закупорить гавань. Не дать нам выбраться. А остальная флотилия в это время высаживает десант где-то дальше на побережье, и он пойдет по суше, чтобы отрезать нам путь.

– Но ведь… это же… – Салбак Барла с разинутым ртом глядел то на Эгара, то на Шанту. – Мы должны предупредить капитана Ракана. И морпехов. Мы должны… мы…

– Забудь. – Эгар вцепился в перила и с сокрушительной силой сжал их, чувствуя, как его захлестывает гнев. – Теперь уже слишком поздно.

«Поверить не могу, что мы так сели в лужу».

«А кто мог такое предугадать, Эг? Здесь, в отсыревшей жопе мира? С чего этим уродам вообще беспокоиться?»

– Что значит слишком поздно? – Голос доктора теперь звучал жалобно, словно он был ребенком и дергал Эгара за рукав. Казалось, он доносится издалека.

– Он имеет в виду, – терпеливо объяснил Махмаль Шанта, – что раз они решили показаться в гавани сейчас, то сухопутные войска уже на месте.

Эгар с усилием взял себя в руки. Окинул взглядом город на холме у залива, мелькающие извилистые улочки и переулки между темными каменными домами, дерьмовую сторожевую башенку в северной части гребня. Все теперь казалось таким суровым и чужим – и в довершение всего с верховьев спускался густой туман. Половина гребаного города уже канула в него.

«Крутые склоны, плохая погода, враждебные силы, приближающиеся со всех сторон. И местное население, которое мы только что успешно взбесили».