Танец змей

Макгрей вслушался, прикрыв глаза.

– Возможно. Не думаю, что они сюда доберутся. Скорее дождутся, пока мы выйдем отсюда, и тогда нападут. Они же знают, как мы сюда проникли.

– Тот люк – единственный выход наружу, – пробормотал я.

Я раздраженно засопел, глядя на бумаги – все эти сведения, все улики… от всего этого не будет никакого толка, если мы не сможем выбраться из этого остывшего здания.

Крепко задумавшись, Макгрей опустил револьвер на стол. Через пару секунд он взялся за швейный набор.

– Займусь пока вот этим. Мать всегда говорила, что за рукоделием ей думается лучше. – Он продел нитку в иглу и кое-как принялся за дело. Ну и чудно́е же было зрелище: Девятипалый Макгрей, окруженный древними книгами, шьет при свечах. Он заметил, как я глазею на него.

– Ох, ну что ты расселся без дела! Иди поищи какой-нибудь другой выход!

Я встал и медленно огляделся – вид тех узорчатых балок и затейливых окон теперь угнетал сильнее прежнего. Золотая клетка.

Шагая мимо бесчисленных стеллажей с книгами со свечой, пламя которой подрагивало, я внезапно кое-что осознал.

Мне не нужно было напрягать память. Все необходимые сведения уже были здесь – буквально под рукой.

Я бросился к шкафу с каталогом, но на сей раз заглянул в маленькие выдвижные ящички, заполненные карточками. Я поставил карандашницу на верх стеллажа и приступил к поиску, щелкая карточками до тех пор, пока не нашел свод инструкций по ремонту в библиотеке. В этой книге точно должны быть подробные чертежи здания. Я вынул карточку, но пришлось зажать ее в зубах, чтобы дотянуться до свечи, – моя правая рука уже просто тряслась от боли.

Я развернулся – передо мною были двухъярусные книжные шкафы. Я метнулся к ближайшей лестнице – книга, которая была нужна мне, находилась на верхнем ярусе.

Я зашагал по изогнутой лестнице, и когда она вывернула в сторону северного окна, я заметил странный свет, который проникал внутрь сквозь старинное витражное окно. Расплывчатые огоньки то появлялись, то исчезали, словно те мутные окна были гигантскими глазными веками.

Что-то было неладно.

Я вышел на антресоль, которая вела к тому же концу крыла, и быстро зашагал к окну.

Ближайшее стекло было относительно чистым, и мне открылся довольно неплохой, разве что немного размытый, вид на улицу внизу. Между фонарями сновали фигуры в черных развевавшихся на ветру плащах – каждая со свечой в руках.

Я сглотнул, глядя на то, как они беспокойно мечутся туда-сюда. Некоторые из них были выше других: широкоплечие мужчины ходили по пятам за своими госпожами. Затем появилась еще одна фигура – тоже со свечой, но менее рослая и более юркая, она бежала к угловой башне.

Фигура пропала из виду, а вслед за ней утекли и все остальные. Я вспомнил о той двери прямо напротив лестницы – единственной, что вела отсюда наружу.

Они проникли внутрь.





42




– О боже… – простонал я, и библиотечная карточка вывалилась у меня изо рта.

Я больше не мог сдерживать напряжение. Я пробежал до конца балкона и, едва ли не кубарем скатившись с лестницы, помчался обратно. Из-за спешки свеча моя потухла, но Макгреева по-прежнему сияла всего в нескольких шагах впереди. Нагнувшись к столу библиотекаря, он что-то записывал на клочке бумаги.

– Они здесь! – бросил я.

– Что?

– Они заходят внутрь! Кто-то впустил их.

Он бросил карандаш, выглянул в северное окно и резко побледнел. В этот момент в здании скрылся последний огонек.

– Дерьмо…

С первого этажа до нас донеслись шаги, кто-то негромко переговаривался. Они и не пытались таиться. Деваться нам было некуда, и они об этом знали.

– Выход нашел? – спросил Макгрей.

Я лишь помотал головой:

– Я даже не успел взглянуть на…

Девятипалый схватил меня за локоть и потащил в сторону крыла с манускриптами.

– Нам надо спрятаться.

– Спрятаться? Каким образом мы тут?..


Он вскочил на ближайший читательский стол – дерево затрещало под его весом – и посветил на крышку шкафа.

– Сойдет.

Он протянул мне руку, и я неуклюже полез наверх, опираясь на книжные полки и топча древние библии.

Шаги зазвучали громче. Я даже услышал пару женских голосов, а затем лихорадочное хлопанье крыльев – да так отчетливо, будто птица пролетела в дюймах от меня.

Макгрей подтолкнул меня вверх с такой силой, что я, очутившись на пыльной крышке шкафа, откатился к ее противоположной стороне. Я крякнул, вцепившись в край, и почувствовал, как Макгрей переступил через меня, а затем перепрыгнул на соседний стеллаж. Древесина затрещала так громко, что я испугался, не обрушится ли под ним весь шкаф. Свеча Макгрея погасла, последний луч ее упал на красную книгу, которую он спрятал за пазуху, – а потом стало темно. Я только услышал, как поскрипывает шкаф, пока Макгрей пристраивается на нем, а затем воцарилась тишина.

С величайшей осторожностью я перекатился на живот – каждое мое шевеление тоже вызывало скрип. Я попытался дотянуться до револьвера, но в этот момент крылья захлопали где-то под каменной аркой. Я посмотрел вверх: треклятый ворон летал под потолком – покружил между старыми балками и уселся в центре ближайшей ко мне – прямо над моей головой. Он что, так показывал, где я?

Я распластался на пыльной поверхности – паутина и мертвые паразиты, скопившиеся там за десятки лет, оказались буквально у меня под носом, и от каждого вдоха в глотке свербело.

И тут шаги зазвучали в самой библиотеке, по крылу Хамфри поплыли огоньки свечей. Я не мог точно определить их количество, но, судя по звукам, здесь было не меньше дюжины мужчин и женщин.

С того места, где я лежал, мне не было видно ничего, кроме того, что кто-то посветил прямо на сидевшего на балке ворона.

Никто не произносил ни слова, но напряжение было почти осязаемым – казалось, будто некий хищный зверь бесшумно крался в какой-то паре футов от лежащего меня. Я услышал чье-то приглушенное, сиплое дыхание – кому-то было трудно вести себя тихо – и снова ощутил укол страха.

Они были умны. Они знали, что мы здесь. Что мы не в каком-то другом крыле или коридоре. Знали, что мы именно здесь. Чего они ждали? Занимали позиции? Подбирались поближе, чтобы схватить обоих одновременно? Я представил, как они окружают наши стеллажи и медленно тянутся к нам руками, подобными омерзительным щупальцам морского чудища.

Сердце бешено колотилось в моей груди, прижатой к древесине, и отдавалось барабанным боем в голове.

Я посмотрел вправо, но смог различить лишь контур Макгреевой спины. Он тоже лежал распластавшись и держал револьвер наготове. И что-то еще. Я сощурился, пытаясь разглядеть предмет в его руке, и вспомнил о пузырьке с кислотой, который Макгрей забрал себе после нападения на островную клинику.

И тут слева от меня что-то пошевелилось.

Я скорее почувствовал это, чем услышал, – будто невидимый паук полз по мне с той стороны – и не сумел сдержать возглас ужаса, когда на краю стеллажа показались чьи-то толстые пальцы.

Все произошло одномоментно.

Макгрей взревел. Я услышал, как он бросил пузырек и как разбилось стекло, услышал отвратительное шипение и как справа мужчина взвыл от боли. В тот же миг слева от меня крепкая рука хлопнула по крышке шкафа – да так близко, что я увидел грязь под ногтями ее обладателя.

Перед моим лицом возникла вторая рука. Я увернулся, лихорадочно нащупывая револьвер, а возле ног моих показалась еще одна пара рук.

Я услышал, как Макгрей выстрелил и куда-то перепрыгнул, но высматривать его у меня не было времени. Я вскочил на ноги – руки все тянулись ко мне. Ворон каркнул – балка, на которой он сидел, оказалась на уровне моей груди, – и тут одна из рук схватила меня за лодыжку.

Я подскочил, повис на дубовой балке, уцепившись за нее правой рукой, словно крюком, и не целясь выстрелил. Рука разжалась, и ее хозяин, повалившись назад, с глухим ударом приземлился на пол. Не далее чем в двух футах на стеллаж запрыгнул еще один тип – мебель громко затрещала под его весом.

Я не раздумывая взобрался на балку и пополз по ней прочь. Ворон расправил крылья и прицелился мне в глаз своим черным клювом. Я с размаху врезал чертовой птице рукояткой револьвера и от резкого движения сам чуть не свалился вниз. Будто дохлая муха, ворон приземлился рядом с крупным мужчиной, что корчился на полу, – от его одежды поднимались кислотные испарения. На другом конце стеллажа тот, кого я только что подстрелил, держался за окровавленное плечо.

Я услышал, как сзади ко мне приближается второй мужчина – шкаф едва не просел под его грузными шагами, – и я быстро пополз к середине балки, подальше от стеллажей. Я передвигался, опираясь на колени, здоровую ладонь и локоть раненой руки, задыхаясь, когда накатывала очередная волна головокружения, и поглядывая на бедлам, который творился внизу.

Шесть или семь ведьм, вереща, будто хищные птицы, мчались в сторону Макгрея. Долговязый человек, несомненно библиотечный клерк, рвал на себе волосы – а вокруг него мелькали их плащи.

– Нет! Только не книги! – кричал он.

Макгрей швырял их в ведьм – цепи гремели, дождь из фолиантов лился на женщин в черных накидках. Свечи падали на пол, стеклянные пузырьки летели в Девятипалого, сам он скакал со стеллажа на стеллаж, а пара ведьм карабкались вверх по полкам, словно паучихи.

Больше я ничего не увидел, ибо балка подо мною сотряслась, а долю секунды спустя резное дерево в каких-то дюймах от моего локтя царапнула пуля.

Я судорожно завертел головой. Стреляли со стороны входа – там стояла женщина в плаще, с фонарем и револьвером в руках. Я узнал расшитый капюшон Хильды, но не успел отреагировать. Головорез взобрался на балку позади меня.

Хильда выстрелила еще раз, и я мог бы поклясться, что почувствовал, как раскаленная пуля пролетела мимо моего уха. Я выстрелил в нее в ответ, промазал – старый брус зашатался, и я потерял равновесие.

С кряхтеньем я вцепился всеми конечностями в балку, но так и не выпустил револьвер. Я слышал, как тот тип приближается ко мне, чувствовал его омерзительное влажное дыхание – от него несло каким-то гадким пойлом. Я был у нее на мушке. И деваться мне было некуда.

Вспышка осветила темный зал, медленно расширяясь, словно растянулось само время, – и тут балка не выдержала.

Она громко треснула, а затем вся опора целиком рухнула на пол.

Зрение мое помутилось. Мне даже показалось, что блестящая пуля пролетела над моей головой, покуда тело мое неудержимо скользило вниз вместе с падающим брусом.

Я свалился на необъятное тулово бандита, и мы покатились по полу. Инерция протащила меня дальше – я врезался спиной в ножку стола и взвыл от боли. От удара я выронил револьвер, и тот отлетел в сторону, а конечности мои лишились чувствительности.

Раздавались выстрелы, я слышал, как кричат женщины и Макгрей, как причитает клерк. И тут, хоть из глаз у меня по-прежнему сыпались искры, я увидел, как со всех сторон ко мне тянутся руки – хватают меня за плечи, ноги и шею и волокут меня к середине библиотеки.

Я услышал металлический скрежет – два кинжала ритмично точили друг об друга. Прямо надо мной нависли два лезвия, готовые рассечь меня на мелкие кусочки. Я корчился, рычал и вопил, как никогда в жизни, но все те руки крепко держали меня, придавливая к полу, как свинью, которую вот-вот забьют.

Лезвия блеснули в сиянии свечи. Я смотрел, как они приближаются к моему лицу, но все равно не закрывал глаза. И, кажется, уже почувствовал, как они утыкаются в мою плоть, но тут один за другим раздались три выстрела.

На меня упало чье-то тело, кто-то оттащил его прочь. Раздались визги, а затем громогласный крик Макгрея: