Тайная жизнь Маши Ромашкиной
Часть 18 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Есть важная миссия. Нужно проследить за одним человеком на конференции. Хочу сделать так, чтоб следить за ним не пришлось, и он все время был у меня на виду, — умышленно упускаю имя своего объекта слежки.
— Ох ты ж! Ромашкина, ну, ты прям даёшь! Мо-о-озг… Постой. А как же Миша? — хмурится она.
— Ну, во-первых, я не собираюсь действительно развратничать там! А во-вторых, с Мишей пока не понятно все. Он, вроде как, заболел, но почему-то не отвечает на мои сообщения. Странно, не думаешь? — расправляю на себе очередное платье.
— Ой, мамочки! — подскакивает на месте Юлька. — Это то, что надо! Просто бомба!!! — прыгает она вокруг меня. — Бери его, бери, бери!
Я смотрю на себя в зеркале с сомнением. Не уверена, что смогу в нем ходить. Платье из плотной синей ткани облегает каждую косточку и доходит до колен. Чувствую себя упакованной в футляр. А смелый вырез на груди… ой, мамочки!
— Откуда у тебя такое платье? — кошусь на Юльку.
— А! — машет она рукой. — Думала, в лучшие времена влезу, но жопка оказалась против, — смеется Юлька. — Бери, бери, ты в нем ходячий секс.
— Ладно.
— И то, свое серое возьми, оно, конечно, монашеское, по сравнению с этим, но ты ж на два дня едешь, да?
— Тогда нужно ещё одно, — отрываю взгляд от зеркала. — На три вечера же!
— Ты ж моя девочка, — обнимает она меня. — Добро пожаловать на темную сторону!
Пару бокалов спустя я не помню, почему вообще решила зайти к подруге перед поездкой. Нужно ещё домой за сумкой, потом на электричку, а в голове уже розовые облачка и блестящие звёздочки. Блин, только бы добраться без приключений!
Глава 21
Руслан
Пять больших шагов вдоль. Семь — поперек. Диван, телек, тумба, окно, дверь. Обои терзают глаз своим дебильный рисунком. Почему я выбрал ромбы? Одинокая лампочка под потолком — никак не дойдут руки купить торшер. Ещё один пункт в списке дел.
Мне тесно. Тесно в своей голове и этой квартире.
И хотя мне было чем заняться в течение недели, пока лицо приобретало сносный вид, последние два дня заточения — просто каторга. Все дела переделаны, сериалы досмотрены, мамины припасы уничтожены. Можно было бы заскочить на работу, ибо вполне трудоспособен, но одна только мысль о встрече с мелкой заставляла закрыть дверь изнутри на все три замка. Словно она могла просочиться сквозь эту преграду, вломиться в мой устаканенный мирок, взбаламутить его. Хотя ей прекрасно удавалось это и на расстоянии.
Она не выходила у меня из головы.
Тот дикий эпизод на рабочем столе, момент близости в машине такси, беззвучный диалог у подъезда… Его вспоминал чаще остальных, потому что бесконечно прокручивал в голове, что было бы, не отпусти я ее тогда. Что было бы, пойди я за ней. Что было бы, если не тот урод…
Они сейчас вместе? Он проводит ночи в ее постели, как и говорил? Она отдает себя ему, не думая обо мне? Или грезит о моих руках, там, где он проводит губами, о моих пальцах, когда он глубоко в ней? Видит ли мое лицо, когда закатывает глаза в экстазе, как делаю я с другой?
С приближением пятницы, я все больше думаю о мелкой. Прокручиваю, как это будет, снова увидеть ее. Каким-то внутренним чутьем понимаю, что все изменилось. Бесповоротно. Но что с этим делать не знаю.
Путь до "Изумрудного бора" — ряд стройных голых деревьев, не украшенных пока зелёной листвой. Какой-то месяц спустя и вид будет потрясающий. А пока — это дорога печали на фоне серого неба. Капли падающие на лобовое стекло только подтверждают это ощущение. Где-то вдалеке небо разрезает молния, и я чертыхаюсь, понимая, что до крупного ливня могу и не успеть забраться под крыло гостиничного комплекса. Невольно на ум приходит и мысль о мелкой, как она добирается? Приехала ли уже? Я отгоняю эти непрошенные думы, ни к чему это все. Это не мои проблемы.
Стоянку отеля уже заполонили цветастые машины, и отыскать свободное местечко не под деревьями — не хватало только обнаружить завтра свою тачку придавленной столетним растением — дело не из лёгких. Втискиваюсь между криво припаркованной Хондой и мощным Геликом, и быстрой пробежкой добираюсь до рецепции.
Ух. Вот это сходка. Надежда, что приехав на час позже, я не попаду в толпу расселяющихся, канула в небытие, потому что весь холл галдит группками по три — пять человек. Половина из них с сумками и чемоданами разной величины у ног, часть вальяжно развалились на диванах, а небольшая доля и вовсе уже с бокалами горячительного. Там и тут компании взрываются смехом, везде стоит галдеж, а девочка на рецепции выглядит изрядно замыленной. Что ж, судя по всему, мы с Мышкой можем и не пересечься в ближайшие два дня. В такой толпе легко затеряться. И это к лучшему, конечно, к лучшему. Убеждаю я свое протестующее нутро.
Привлекаю внимание хорошенькой девушки за стойкой и протягиваю документы. Она вежливо улыбается, не клюнув, впрочем, на мою харизматичную морду, возможно, это последствия желтеющего под глазом синяка. Я снова надеваю темные очки, и решаю не расставаться с ними до конца мероприятий. И пофиг на всех. Присаживаюсь на резко опустевший диванчик, как велит мне сотрудница отеля, и втыкаю в телефон. Судя по всему, отель не слишком-то подготовился к потоку клиентов и придется подождать.
За окном уже знатно гремит и завывает ветер. Сухие деревья клонит к земле, и я ухмыляюсь своей предусмотрительности, вполне вероятно, некоторые тачки не доживут до воскресенья. Спустя какое-то время народ начинает потихоньку рассасываться по номерам, а те, кто остаются, уже активно вливаются в атмосферу расслабона с помощью открытого бара. Небольшая компашка представительных мужиков в костюмах и дамочек им под стать, в возрасте слегка за сорок, обосновались у одного из панорамных окон холла. При каждом новом звуке карающего грома, они дружно поднимают бокалы и чокаются. Отличная игра. Мне по вкусу!
— Че, Руслан А́дамович, — коверкает отчество девушка с рецепции.
— Ада́мович, — мягко исправляю ее, опираясь руками на стойку. — Одно из древнейших имён, — подмигиваю ей.
Ее пластиковая улыбка на мгновение становится чуть теплее.
— У Вас очень необычное имя, — немного смущается она.
— Разве? Мне кажется, его еще Пушкин восхвалял, — отмахиваюсь я.
— Ой, я имела в виду, фамилия и отчество, — она прикусывает нижнюю губу, флиртуя. — Никогда таких не встречала. А "Руслана и Людмилу" я тоже люблю, — хлопает она глазками.
Ну вот, конференция еще не началась, а развлечение уже нашлось. Че, а ты по-прежнему хорош. Девчонка протягивает мне ключи и наклонившись еще ближе, томным голосом объясняет, как пройти в номер, где расположен бар, спа и прочие развлечения. Готов поспорить, что еще минута, и она расскажет, во сколько заканчивается ее смена, но тут звенит дверной колокольчик и запустив моросящий холод, в проеме появляется самое жалкое из созданий.
Мы с девчонкой с рецепции отстраняемся друг от друга, и смотрим на мокрую Мышку. С ее пальто стекает водопад, мгновенно организовывая лужу там, где она стоит. Волосы закрученными паклями облепили лицо, а под глазами видны отчетливые потёки туши. И я напрочь забываю о флирте минутной давности с другой, потому что мое сердце начинает безумные скачки.
Мышка пока не замечает меня, она кидает небольшую коричневую сумку себе под ноги, присаживается прямо посреди отполированного холла и начинает в ней рыться. Она не замечает, что все на нее пялятся и что под ней уже растеклось озеро Байкал, а уборщица с тряпкой несётся к ней наперерез. Она не видит и то, как люди вокруг перешептываются. Ей вообще не до этого, судя по ее злому лицу.
Когда нужный предмет находится в недрах вещей, она резко вскакивает и не сделав и шага, врезается в уборщицу. Ведро с водой под ногами растекается мыльной пеной, частично заливая и сумку мелкой. Она шипит что-то нецензурное, а потом начинает неистово извиняться, сетуя на неудачный день.
Я наблюдаю за всем этим со стороны и поражаюсь, насколько другой мне сейчас кажется Мышка. Без привычного апломба и равнодушия на лице. Без маски хладнокровной тихони. Простая, беззащитная, настоящая. И самое сильное желание сейчас — просто спасти ее. Схватить под руку и увести отогреваться: горячим чаем и моими объятиями. Раздеть ее и уложить под многослойное одеяло, прижимая к обнаженному телу.
Но пока я размышляю об этом, все решается само собой. Мелкая достигает стойки регистрации и протягивает паспорт. Ещё раз приносит извинение за свое эффектное появление и недовольно косится на меня.
— Нечего так ухмыляться, — зло бросает мне.
А я и не заметил, что все еще улыбаюсь от пришедших мне в голову картинок.
— Я не… — начинаю оправдываться, но меня прерывают.
— Мария Сергеевна, Ваш номер 206. По лестнице направо, второй этаж, спа-зона находится на цокольном этаже, ресторан на первом, вход со стороны улицы, конференц-зал на четвертом. Режим работы вы найдете в буклете на столе в номере. Там же пароль от вай-фай. Приятного отдыха! — рапортует стандартное девчонка за стойкой, но от былой доброжелательности не осталось и следа.
Мышка подхватывает сумку и, оставляя за собой мокрый след, гордо удаляется в сторону лестницы. Я иду за ней, раздираемый мыслью: стукнет она меня, если я помогу с сумкой или нет? Ответ становится очевидным, когда она, резко развернувшись на ступенях, огревает меня мокрым подолом пальто по лицу.
— Ты с какого прешься за мной? — злится.
— Нравится твой вид сзади, — шучу я.
— Ты о харассменте что-нибудь слышал?
— Отличная идея! Давно пора было оставить на тебя жалобу, — подкалываю.
— Вали куда шел, а? — старается не сорваться на меня, но вижу, как вздулась жилка на ее шее. Ужасно сексуальная жилка.
— Я туда и иду.
— Прошу, — отходит она в сторону. — Не буду Вам мешать, господин Че.
Будешь, дорогая. Ещё как будешь, ведь мы в соседних номерах.
*Харассмент — дословный перевод — домогательства. Термин пришел из США и обрел специфический налет, обозначающий конкретно домогательство на работе.
Глава 22
Лучший способ протрезветь — попасть под проливной дождь. Доказано, подписано, утверждено мной.
Стою под струями горячего душа и все никак не прогреюсь. Кожа уже раскраснелась, пар заполнил прозрачную кабинку, а я все так же не шевелюсь, позволяя потоку воды смыть этот ужасный вечер. Не нужно было слушать Юльку, нельзя было поддаваться на ее "ну, один бокальчик!". Тогда я не опоздала бы на электричку, не поехала бы на автобусе, не отказалась бы от такси, не попала под проливной дождь и не опозорилась бы перед носом ненавистного Че.
Из груди вырывается жалостливый стон. Какое позорище. Мой план быть великолепной и загадочной с треском провалился в первые же секунды появления здесь. Никакое платье теперь не спасет меня. Все запомнят меня как девчонку с лужей под ногами. Нелепую, мокрую, странную.
Блин. Локоны, так тщательно накрученные Юлькой на втором бокале портвейна, распустились, едва я сделала шаг из автобуса. Ультрамодный макияж продержался чуть дольше, но и он не выдержал стихии, красочно растекаясь по лицу пятнами Роршаха. А платье, которое должно было сегодня вечером сразить весь мужской пол с Че впридачу, насквозь мокрое и отдает лимонным средством для мытья пола. Да, из того самого ведра.
Останусь в номере. Закажу ужин, включу телек и лягу пораньше. Ну его это знакомство. Делать большую карьеру в маркетинге я все равно не собираюсь, а одного представителя в лице моего извечного мучителя вполне достаточно, чтобы фирма была на слуху. Точно. Так и представляю, как Че ослепительно лыбится, пожимая руку очередному представителю рекламного гиганта. А еще представляю, как позже он угощает бокалом игристого какую-нибудь хорошенькую блондинку, имя которой он даже не собирается запоминать. И посреди ночи меня разбудят громкие стоны из-за соседней стены.
Озноб неприязни и какого-то липкого отвращения пробирает меня похуже холодного ливня. Я не смогу снова наблюдать, как он с другой. Одно дело жить с осознанием, что он неизвестно где, непонятно с кем и не ясно чем занимается, и совсем другое — видеть и слышать это.
Черт побрал того, кто поселил нас с ним рядом!
Гневно выключаю душ, резко открываю дверцу кабинки и с остервенением вытираюсь пушистым гостиничным полотенцем. Ну, уж нет. Никаких номеров. Я глаз с тебя, Че, не спущу. Пока ты здесь со мной, никаких баб в номере, никаких громких стонов за стенкой, никаких…
Никакого удовольствия! Только работа.
Тянусь к чемодану и выискиваю там не пострадавшие вещи. Хорошо, что Юлька уговорила меня закинуть с собой побольше вещей. Например, этот кружевной топ. Как она сама говорит: не просто топ, а магнит для мужиков. Именно в нем она познакомилась с Кириллом. И джинсы совсем не пострадали. И пиджак, огромный, по типу мужского, который я не собираюсь застегивать…
Когда спускаюсь вниз, народ уже вовсю веселится. При входе в патио, где, собственно и проходит вечер знакомств, расположен столик с бейджиками, которые нужно нацепить на себя и пакеты с материалами конференции. Выискиваю бейдж со своим именем и мимоходом проверяю, пришел ли уже мой недруг. Нет. Его пока нет.
— Ох ты ж! Ромашкина, ну, ты прям даёшь! Мо-о-озг… Постой. А как же Миша? — хмурится она.
— Ну, во-первых, я не собираюсь действительно развратничать там! А во-вторых, с Мишей пока не понятно все. Он, вроде как, заболел, но почему-то не отвечает на мои сообщения. Странно, не думаешь? — расправляю на себе очередное платье.
— Ой, мамочки! — подскакивает на месте Юлька. — Это то, что надо! Просто бомба!!! — прыгает она вокруг меня. — Бери его, бери, бери!
Я смотрю на себя в зеркале с сомнением. Не уверена, что смогу в нем ходить. Платье из плотной синей ткани облегает каждую косточку и доходит до колен. Чувствую себя упакованной в футляр. А смелый вырез на груди… ой, мамочки!
— Откуда у тебя такое платье? — кошусь на Юльку.
— А! — машет она рукой. — Думала, в лучшие времена влезу, но жопка оказалась против, — смеется Юлька. — Бери, бери, ты в нем ходячий секс.
— Ладно.
— И то, свое серое возьми, оно, конечно, монашеское, по сравнению с этим, но ты ж на два дня едешь, да?
— Тогда нужно ещё одно, — отрываю взгляд от зеркала. — На три вечера же!
— Ты ж моя девочка, — обнимает она меня. — Добро пожаловать на темную сторону!
Пару бокалов спустя я не помню, почему вообще решила зайти к подруге перед поездкой. Нужно ещё домой за сумкой, потом на электричку, а в голове уже розовые облачка и блестящие звёздочки. Блин, только бы добраться без приключений!
Глава 21
Руслан
Пять больших шагов вдоль. Семь — поперек. Диван, телек, тумба, окно, дверь. Обои терзают глаз своим дебильный рисунком. Почему я выбрал ромбы? Одинокая лампочка под потолком — никак не дойдут руки купить торшер. Ещё один пункт в списке дел.
Мне тесно. Тесно в своей голове и этой квартире.
И хотя мне было чем заняться в течение недели, пока лицо приобретало сносный вид, последние два дня заточения — просто каторга. Все дела переделаны, сериалы досмотрены, мамины припасы уничтожены. Можно было бы заскочить на работу, ибо вполне трудоспособен, но одна только мысль о встрече с мелкой заставляла закрыть дверь изнутри на все три замка. Словно она могла просочиться сквозь эту преграду, вломиться в мой устаканенный мирок, взбаламутить его. Хотя ей прекрасно удавалось это и на расстоянии.
Она не выходила у меня из головы.
Тот дикий эпизод на рабочем столе, момент близости в машине такси, беззвучный диалог у подъезда… Его вспоминал чаще остальных, потому что бесконечно прокручивал в голове, что было бы, не отпусти я ее тогда. Что было бы, пойди я за ней. Что было бы, если не тот урод…
Они сейчас вместе? Он проводит ночи в ее постели, как и говорил? Она отдает себя ему, не думая обо мне? Или грезит о моих руках, там, где он проводит губами, о моих пальцах, когда он глубоко в ней? Видит ли мое лицо, когда закатывает глаза в экстазе, как делаю я с другой?
С приближением пятницы, я все больше думаю о мелкой. Прокручиваю, как это будет, снова увидеть ее. Каким-то внутренним чутьем понимаю, что все изменилось. Бесповоротно. Но что с этим делать не знаю.
Путь до "Изумрудного бора" — ряд стройных голых деревьев, не украшенных пока зелёной листвой. Какой-то месяц спустя и вид будет потрясающий. А пока — это дорога печали на фоне серого неба. Капли падающие на лобовое стекло только подтверждают это ощущение. Где-то вдалеке небо разрезает молния, и я чертыхаюсь, понимая, что до крупного ливня могу и не успеть забраться под крыло гостиничного комплекса. Невольно на ум приходит и мысль о мелкой, как она добирается? Приехала ли уже? Я отгоняю эти непрошенные думы, ни к чему это все. Это не мои проблемы.
Стоянку отеля уже заполонили цветастые машины, и отыскать свободное местечко не под деревьями — не хватало только обнаружить завтра свою тачку придавленной столетним растением — дело не из лёгких. Втискиваюсь между криво припаркованной Хондой и мощным Геликом, и быстрой пробежкой добираюсь до рецепции.
Ух. Вот это сходка. Надежда, что приехав на час позже, я не попаду в толпу расселяющихся, канула в небытие, потому что весь холл галдит группками по три — пять человек. Половина из них с сумками и чемоданами разной величины у ног, часть вальяжно развалились на диванах, а небольшая доля и вовсе уже с бокалами горячительного. Там и тут компании взрываются смехом, везде стоит галдеж, а девочка на рецепции выглядит изрядно замыленной. Что ж, судя по всему, мы с Мышкой можем и не пересечься в ближайшие два дня. В такой толпе легко затеряться. И это к лучшему, конечно, к лучшему. Убеждаю я свое протестующее нутро.
Привлекаю внимание хорошенькой девушки за стойкой и протягиваю документы. Она вежливо улыбается, не клюнув, впрочем, на мою харизматичную морду, возможно, это последствия желтеющего под глазом синяка. Я снова надеваю темные очки, и решаю не расставаться с ними до конца мероприятий. И пофиг на всех. Присаживаюсь на резко опустевший диванчик, как велит мне сотрудница отеля, и втыкаю в телефон. Судя по всему, отель не слишком-то подготовился к потоку клиентов и придется подождать.
За окном уже знатно гремит и завывает ветер. Сухие деревья клонит к земле, и я ухмыляюсь своей предусмотрительности, вполне вероятно, некоторые тачки не доживут до воскресенья. Спустя какое-то время народ начинает потихоньку рассасываться по номерам, а те, кто остаются, уже активно вливаются в атмосферу расслабона с помощью открытого бара. Небольшая компашка представительных мужиков в костюмах и дамочек им под стать, в возрасте слегка за сорок, обосновались у одного из панорамных окон холла. При каждом новом звуке карающего грома, они дружно поднимают бокалы и чокаются. Отличная игра. Мне по вкусу!
— Че, Руслан А́дамович, — коверкает отчество девушка с рецепции.
— Ада́мович, — мягко исправляю ее, опираясь руками на стойку. — Одно из древнейших имён, — подмигиваю ей.
Ее пластиковая улыбка на мгновение становится чуть теплее.
— У Вас очень необычное имя, — немного смущается она.
— Разве? Мне кажется, его еще Пушкин восхвалял, — отмахиваюсь я.
— Ой, я имела в виду, фамилия и отчество, — она прикусывает нижнюю губу, флиртуя. — Никогда таких не встречала. А "Руслана и Людмилу" я тоже люблю, — хлопает она глазками.
Ну вот, конференция еще не началась, а развлечение уже нашлось. Че, а ты по-прежнему хорош. Девчонка протягивает мне ключи и наклонившись еще ближе, томным голосом объясняет, как пройти в номер, где расположен бар, спа и прочие развлечения. Готов поспорить, что еще минута, и она расскажет, во сколько заканчивается ее смена, но тут звенит дверной колокольчик и запустив моросящий холод, в проеме появляется самое жалкое из созданий.
Мы с девчонкой с рецепции отстраняемся друг от друга, и смотрим на мокрую Мышку. С ее пальто стекает водопад, мгновенно организовывая лужу там, где она стоит. Волосы закрученными паклями облепили лицо, а под глазами видны отчетливые потёки туши. И я напрочь забываю о флирте минутной давности с другой, потому что мое сердце начинает безумные скачки.
Мышка пока не замечает меня, она кидает небольшую коричневую сумку себе под ноги, присаживается прямо посреди отполированного холла и начинает в ней рыться. Она не замечает, что все на нее пялятся и что под ней уже растеклось озеро Байкал, а уборщица с тряпкой несётся к ней наперерез. Она не видит и то, как люди вокруг перешептываются. Ей вообще не до этого, судя по ее злому лицу.
Когда нужный предмет находится в недрах вещей, она резко вскакивает и не сделав и шага, врезается в уборщицу. Ведро с водой под ногами растекается мыльной пеной, частично заливая и сумку мелкой. Она шипит что-то нецензурное, а потом начинает неистово извиняться, сетуя на неудачный день.
Я наблюдаю за всем этим со стороны и поражаюсь, насколько другой мне сейчас кажется Мышка. Без привычного апломба и равнодушия на лице. Без маски хладнокровной тихони. Простая, беззащитная, настоящая. И самое сильное желание сейчас — просто спасти ее. Схватить под руку и увести отогреваться: горячим чаем и моими объятиями. Раздеть ее и уложить под многослойное одеяло, прижимая к обнаженному телу.
Но пока я размышляю об этом, все решается само собой. Мелкая достигает стойки регистрации и протягивает паспорт. Ещё раз приносит извинение за свое эффектное появление и недовольно косится на меня.
— Нечего так ухмыляться, — зло бросает мне.
А я и не заметил, что все еще улыбаюсь от пришедших мне в голову картинок.
— Я не… — начинаю оправдываться, но меня прерывают.
— Мария Сергеевна, Ваш номер 206. По лестнице направо, второй этаж, спа-зона находится на цокольном этаже, ресторан на первом, вход со стороны улицы, конференц-зал на четвертом. Режим работы вы найдете в буклете на столе в номере. Там же пароль от вай-фай. Приятного отдыха! — рапортует стандартное девчонка за стойкой, но от былой доброжелательности не осталось и следа.
Мышка подхватывает сумку и, оставляя за собой мокрый след, гордо удаляется в сторону лестницы. Я иду за ней, раздираемый мыслью: стукнет она меня, если я помогу с сумкой или нет? Ответ становится очевидным, когда она, резко развернувшись на ступенях, огревает меня мокрым подолом пальто по лицу.
— Ты с какого прешься за мной? — злится.
— Нравится твой вид сзади, — шучу я.
— Ты о харассменте что-нибудь слышал?
— Отличная идея! Давно пора было оставить на тебя жалобу, — подкалываю.
— Вали куда шел, а? — старается не сорваться на меня, но вижу, как вздулась жилка на ее шее. Ужасно сексуальная жилка.
— Я туда и иду.
— Прошу, — отходит она в сторону. — Не буду Вам мешать, господин Че.
Будешь, дорогая. Ещё как будешь, ведь мы в соседних номерах.
*Харассмент — дословный перевод — домогательства. Термин пришел из США и обрел специфический налет, обозначающий конкретно домогательство на работе.
Глава 22
Лучший способ протрезветь — попасть под проливной дождь. Доказано, подписано, утверждено мной.
Стою под струями горячего душа и все никак не прогреюсь. Кожа уже раскраснелась, пар заполнил прозрачную кабинку, а я все так же не шевелюсь, позволяя потоку воды смыть этот ужасный вечер. Не нужно было слушать Юльку, нельзя было поддаваться на ее "ну, один бокальчик!". Тогда я не опоздала бы на электричку, не поехала бы на автобусе, не отказалась бы от такси, не попала под проливной дождь и не опозорилась бы перед носом ненавистного Че.
Из груди вырывается жалостливый стон. Какое позорище. Мой план быть великолепной и загадочной с треском провалился в первые же секунды появления здесь. Никакое платье теперь не спасет меня. Все запомнят меня как девчонку с лужей под ногами. Нелепую, мокрую, странную.
Блин. Локоны, так тщательно накрученные Юлькой на втором бокале портвейна, распустились, едва я сделала шаг из автобуса. Ультрамодный макияж продержался чуть дольше, но и он не выдержал стихии, красочно растекаясь по лицу пятнами Роршаха. А платье, которое должно было сегодня вечером сразить весь мужской пол с Че впридачу, насквозь мокрое и отдает лимонным средством для мытья пола. Да, из того самого ведра.
Останусь в номере. Закажу ужин, включу телек и лягу пораньше. Ну его это знакомство. Делать большую карьеру в маркетинге я все равно не собираюсь, а одного представителя в лице моего извечного мучителя вполне достаточно, чтобы фирма была на слуху. Точно. Так и представляю, как Че ослепительно лыбится, пожимая руку очередному представителю рекламного гиганта. А еще представляю, как позже он угощает бокалом игристого какую-нибудь хорошенькую блондинку, имя которой он даже не собирается запоминать. И посреди ночи меня разбудят громкие стоны из-за соседней стены.
Озноб неприязни и какого-то липкого отвращения пробирает меня похуже холодного ливня. Я не смогу снова наблюдать, как он с другой. Одно дело жить с осознанием, что он неизвестно где, непонятно с кем и не ясно чем занимается, и совсем другое — видеть и слышать это.
Черт побрал того, кто поселил нас с ним рядом!
Гневно выключаю душ, резко открываю дверцу кабинки и с остервенением вытираюсь пушистым гостиничным полотенцем. Ну, уж нет. Никаких номеров. Я глаз с тебя, Че, не спущу. Пока ты здесь со мной, никаких баб в номере, никаких громких стонов за стенкой, никаких…
Никакого удовольствия! Только работа.
Тянусь к чемодану и выискиваю там не пострадавшие вещи. Хорошо, что Юлька уговорила меня закинуть с собой побольше вещей. Например, этот кружевной топ. Как она сама говорит: не просто топ, а магнит для мужиков. Именно в нем она познакомилась с Кириллом. И джинсы совсем не пострадали. И пиджак, огромный, по типу мужского, который я не собираюсь застегивать…
Когда спускаюсь вниз, народ уже вовсю веселится. При входе в патио, где, собственно и проходит вечер знакомств, расположен столик с бейджиками, которые нужно нацепить на себя и пакеты с материалами конференции. Выискиваю бейдж со своим именем и мимоходом проверяю, пришел ли уже мой недруг. Нет. Его пока нет.