Тайна пленного генерала

- Так у меня же граната есть! - вспомнил Шульжин.

- Шёл бы ты подальше со своей гранатой! - огрызнулся камеры. - Товарищ лейтенант, нам опять без паники или уже можно?

- А толку? - простонал Шульжин. - Раньше паниковать было рано, теперь поздно… Приехали, конец нам, уже не прорваться!

- Точно! - Вартанян затрясся в неуместном смехе. - Товарищ лейтенант, они сейчас пойдут… Шульжин, готовь свою гранату! Что, споём, товарищ лейтенант?

Злая смешинка играла на губах лейтенанта - какая разница как помирать: под шутки прибаутки или в глухой тоске! Хотя, возможно и есть разница - весёлая штука, жизнь. Пальцы нащупали рукоятку ножа в чехле на поясе.

Немцы выждали ещё немного, стали подниматься отряхиваться, Шубин насчитал одиннадцать силуэтов - можно сразиться в рукопашную, но вряд ли дойдет до рукопашной… Немцы смеясь, неспешно тронулись в их сторону, они валили толпой - не было нужды рассредотачиваться. Бодро покрикивал унтер-офицер, разведчики молчали - что тут скажешь? Кармерзы отобрал гранату у Шульжина, просунул палец в кольцо, ждал пока подойдут поближе…

До немцев оставалось метров пятнадцать, когда заработал пулемет «Дегтярева», - он долбил плотно в упор, практически без пауз. Стреляли из кустов по правую руку в левый фланг неприятельского отряда; истошно голосила женщина на надрывной жутковатой ноте. Первые споткнулись, попадали, обливаясь кровью; живые спотыкались о мертвых и все смешалось. Те, что были сзади, побежали обратно, но пулемётчица среагировала быстро - перенесла огонь на них; снова падали фашисты, визжал унтер-офицер, но недолго; двое последних упали на колени, вскинули было руки, но это не сработало - пули уложили на землю и этих. На ногах уже никого не осталось, но пулемётчица не унималась и в этом был резон - пули кромсали безжизненные тела; кто-то захрипел, видимо самые хитрые, собирался притвориться мертвым. Оборвалась стрельба, затих берущий за душу вопль. Посреди открытого пространства лежала кучка мертвых тел…

- Эта женщина сумасшедшая! - пробормотал Глеб.

- Бывают сумасшедшие женщины? - хмыкнул Вартанян.

- Да все бабы сумасшедшие! - выдохнул Шульжин. - Особенно если их мужики допекут. Нынче, кажись допекли…

Из кустов выбралась стройная фигурка, засеменила через поле спортивным аллюром; тяжелый пулемет висел на груди, явно причиняю своей тяжестью неудобства.

«А у нее длинные ноги, - машинально отметил Глеб, - Впрочем, не длиннее чем у медсестры Лиды Разиной».

У красноармейца Томильной в глазах бесились красные дьяволята.

- Лежим и даже не встанете в присутствии женщины?

- Ты не женщина, - пробормотал Кармерзы. - И пусть простит меня Аллах за такое кощунство!

- О, Анастасия Игоревна… - Шубин начал подниматься. - Кажется я понимаю, почему за вас так ратовал комполка Донской. Вы – чёрт, и даже не в юбке! Помнится, был приказ: уходить к нашим, а вы его цинично нарушили - добежали только до кустов.

- Точно! - встрепенулся Вартанян. - Расстрелять на месте, без суда и следствия!

- Как это просто! - всплеснула руками Настя. - Упражняться в остроумии и после того, как все закончилось.

- Неправда! - возразил Глеб. – Мы и раньше… Ладно, товарищи, отставить болтовню! Красноармейцу Томильной выношу благодарность! Вартанян, собрать оружие. Кармерзы, кантуешь Шульжина до опушки, там перевяжем. Вы нам поможете, Анастасия Игоревна?





Глава шестая





Перед рассветом измотанная разведгруппа вернулась в расположение полка. Шульжина отправили в госпиталь, размещенный в здании деревенского медпункта, чтобы Халевичу там было не скучно. Операция прошла успешно - ранение действительно оказалась сквозным: «Пустяки! - компетентно заявил полевой хирург. - Но пару недель поваляться придется. В противном случае получите частичную парализацию».

Во взводе полковой разведки вместе с командиром осталось одиннадцать человек, выпрашивать пополнение было как-то совестно. Координаты, выявленных объектов, переправили в штаб дивизии. На рассвете дивизионная артиллерия, стоящая на правом берегу Нары, нанесла по квадрату массированный удар: били орудия 76-го и 105-го калибров. При этом артиллеристы тщательно выверяли координаты, чтобы не зацепить деревню. Артналёт продолжался десять минут, после чего расчеты привели дивизионы в походное положение и отбуксировали в тыл. К сожалению, наблюдателей в районе Мухино не было и что там произошло - никто не знал. Но утром передний край полка обстреливала только миномётная батарея, а это много значило…

- Можем и ей всыпать! - посмеивались разведчики.

- Ты молодец, лейтенант! - похвалил майор Донской, пожимая Шубину руку. - Значит не ошибся я в тебе. Да и полковник Моисеевский был прав! Можете отдыхать со своими людьми. Понадобишься – разбужу, не возражаешь? Как вела себя красноармеец Томилина?

- Нормально, - Шубин пожал плечами и смутился под насмешливым взглядом командира. - Если откровенно, Игорь Тимофеевич, как бы не эта сумасшедшая - чёрта с два бы мы вернулись!

- Я же говорил!.. - комполка смеялся. - Ты уж береги её, лейтенант. Вперёд мужиков в пекло не бросай, а будет артачиться - наказывай как положено.

В последующие дни ситуация оставалась напряженной; температура воздуха держалась прежней - около нуля, ночью подмерзало, днем таяло; дули промозглые ветра, - красноармейцы чихали, кашляли и жались к теплу. В стане противника наступило затишье. В Москве и пригородах уже две недели действовало осадное положение: на улицах возводились баррикады; строились огневые точки. В конце октября гитлеровские войска взяли Калинин, но наступление на этом участке застопорилось - советские части ожесточенного контратаковали; город не отбили, но планы гитлеровского командования сорвали. На южном участке фронта продолжалось наступление на Тулу; под давлением превосходящих сил противника советские части медленно отходили; тяжелые бои шли в районе Мценска; многие части Брянского фронта вышли из окружения - из них был восстановлен новый фронт на южных подступах к столице. 29-го октября противник подошел к Туле; туда успела отступить только часть войск 50-ой армии, но город не сдали. Немцы упорно атаковали; разрозненные защитники города бились яростно: потрёпанные полка НКВД, зенитно-артиллерийский полк ПВО, ополченцы Тульского рабочего полка; с помощью населения вокруг города было создано несколько оборонительных рубежей. В итоге, атаки 24-го моторизованного корпуса захлебнулись - город отстояли!

На Москву наступало больше пятидесяти вражеских дивизий, но что-то стало меняться в начале ноября. Красная Армия уже не бежала, - отходила организовано, стала чаще наносить успешный контрудары, с востока страны непрерывным потоком подходили резервы. Ходили слухи, что седьмого ноября в Москве, на Красной площади, состоится военный парад - в честь 24-ой годовщины октября и войска прямо с парада отправиться в бой. В это особо не верили - не то нынче время, чтобы устраивать парады. Бои принимали изматывающий характер, шли с переменным успехом.

В расположении комполка Донского прибыло подкрепление - два пулеметных взвода и до роты пехоты. Прошёл слушок о готовящемся наступлении: дескать, у мостов в районе Делягино и вблизи Гусиного брода концентрируются танки Т-34 - что-то назревает… Но слухи оказались ложными. Четвертого ноября немцы прорвали фронт на левом фланге 222-ой дивизии и стальная махина хлынула в прорыв. Левый фланг находился на восточном берегу Нары, - его фактически смяли, создалась угроза окружения для частей, действующих правее. Скрепя сердце, командование отдало приказ: освободить занимаемый плацдарм! Восемь сотен бойцов уходили по понтонному мосту не дожидаясь пока его разбомбят. Автомобили пришлось бросить, пушки 45-го калибра тащили вручную.

У реки была пристань и небольшое портовое хозяйство, здесь стояли рыбацкие лодки, катера природоохраны, - суда перевозили раненых, мирных жителей, решивших покинуть свои дома; крупногабаритные грузы военного назначения. Майор Донской бегал от моста к пристани в мрачнейшем расположении духа - растаяла надежда, что заработает плацдарм, который он удерживал из последних сил и именно на его участке фашистов погонят прочь от столицы. Подразделения снимались с передовой, скрытно отводились в деревню, из деревни к реке. Но наблюдатели фашистов засекли движение - усилился минометный обстрел. Понтонный мост неприятель не трогал - сам собирался им воспользоваться. Дальнобойные минометы били по деревне, взрывали береговую полосу.

Большая часть полка уже переправилась, саперы минировали мостовые конструкции, последние телеги с продовольствием и боеприпасами тянулись по понтонам. Немцы что-то почувствовали, показались на опушке, бросились к переднему краю. На позициях действовал один пулеметный взвод, - он расстрелял две шеренги атакующих, остальные отступили в лес. Пулемётчики выполнили свою задачу, стащили с брустверов пулеметы и походам сообщения двинулись в тыл; на переднем крае остался только разведывательный взвод.

Бойцы перебегали с места на место, яростно шумели, создавая видимость большого числа людей, иногда стреляли в сторону леса. На опушке снова появились немцы, теперь они осторожничали, под пулеметный огонь не лезли…



- Так, а ну прекратили эти танцы с бубнами! - крикнул Шубин. - Все в деревню, валим отсюда, пока немцы далеко!


Снова смертельная опасность, их не могли засечь в деревне, но могли накрыть на мосту, куда немцы выйдут через считанные минуты. Разведчики ушли из передние траншеи, бросились в тыл параллельными дорожками, потом соединились, побежали в деревню вдоль перелеска. Они неслись мимо серых изб, унылых, шатких оград, увенчанных облетевшей рябинной; бетонного забора МТС (машинно-тракторной станции). Впереди блестела речка, ещё не замерзшая, но у берегов уже покрытая тонким слоем льда. Виднелся понтонный мост, у дальнего полета ещё возились люди - ждали, когда проскочат отставшие. Посреди деревни разведчики угодили под фланговый огонь: злобно затарахтел немецкий пулемет, застрекотали автоматы - специальное диверсионное подразделение пробралось через леса и болота, вышло к северной околице деревни. Видимо, хотели блокировать мост и устроить переполох в тылу нашего полка, но припозднились - все уже ушли, остались только разведчики, - они и попали в капкан. Засады не ждали, ведь немцы оставались сзади.

Закончился забор машинно-тракторной станции, справа красовалась свалка металлолома. Червичко словно поскользнулся - всплеснул руками и повалился в грязь, попытался подняться, но горлом пошла кровь и под живот мгновенно натекла лужа. Поскользнулся Валентин Резун, но с этим всё в порядке - пробурил грязь, перевернулся на бок, передергивая затвор. Остальных словно ветром сдуло с дороги: кто-то залёг на месте; другие побежали на пустырь, заваленные мусором. Долго кувыркался Шаламов - потерял шапку. Шубина прибило к проломленной граде, он прыгнул за бетонный блок, стал пристраиваться. Фактор неожиданности сработал, - разведка называется, рассредоточились, открыли ответный огонь. Фыркала и чертыхалась Настя, - она скорчилась за ржавой тумбой, рвала заклинивший затвор «Дегтярева»; в пулемет попала вражеская пуля - случай безнадежный, она отбросила бесполезный кусок металла, стала извиваясь, стаскивать из-за спины ППШ. Девушка волновалась - то и дело сдувала со лба чёлку; ситуация вышла из под контроля и это её нервировало. Что-то неладное было с Буевичем, - он лежал за обломками крана и мелко подрагивал. Шубин всмотрелся и похолодел: парень вдруг затих, лежал неподвижно, вывернув голову - мертвые глаза затянула поволока…

Переулок через дорогу перегородил упавший телеграфный столб, туда и потянулись диверсанты. Несколько немцев вели автоматный огонь - невозмутимые как камни, остальные рассредоточились вдоль ограды, залегли. Перебежал пригибаясь коренастый десантник в утепленном защитном комбинезоне и шлеме с маскировочной сеткой, - он нес ручной пулемет с примкнутой патронной коробкой. Высунулся немецкий командир, - он сидел на корточках с опорой столба электропередачи, махнул рукой, подгоняя отстающих. Прогремела очередь - холеное лицо сменило выражение и пропало; место убитого занял диверсант с пулеметом, стал перестраивать свою бандуру, ещё одна очередь - порвалась маскировочная сетка, образовалась дырка в каске, - пулемётчик распростерся под опорой. Настя Томилина удовлетворенно хмыкнула, выбросила пустой диск.

Противник накапливался в переулке. Разведчиков разбросало по мусорному пустырю, бежать к мосту было уже невозможно - за спиной чернел узкий проулок, но как туда добраться?

В районе моста усилилась стрельба, видимо, вторая диверсионная группа шла параллельно первой. Шубин криком призывал держаться, отползать к проулку! Катился Вартанян, перепачканный металлической стружкой, хрипел, что до этого проулка, как до середины Днепра - редкая птица долетит. Диверсанты изготовились к броску под прикрытием пулемета, их было вдвое больше. Со стороны реки прогремел оглушительный взрыв: взвился сноп пламени, треснули понтоны, разлетелась часть пролетных конструкций - саперы не пожалели взрывчатки! Взрыв был такой силы, что дрогнула земля; на реке образовалось небольшое цунами; Глеб оторопел: пулеметный взвод успел проскочить, а как же разведчики? Очевидно, на то была причина, но всё равно обидно. Полк уходил в леса на правом берегу, а разведчиков уже похоронили…

- Товарищ лейтенант, как же мы? - ахнул Кошкин.

Немцы тоже оторопели, двое даже привстали, но не дремала боец Томилина - плавно нажала на спусковой крючок и оба диверсанта повалились замертво, и в следующий миг взбешённые разведчики открыли по неприятелю ураганный огонь. Кто-то на той стороне завизжал, остальные уткнулись в землю.

- В переулок! - закричал Глеб. - Да шустрее давайте!

Удивительно, но прорвались все.

Противник пребывал в легком шоке и реагировал с задержкой. Шубин и Резун отступали последними, поливая огнем все видимое пространство, потом бросили гранаты - неважно куда, лишь бы дымило. Обида душила, но надо было успокоиться; у сапёров не было другого выхода, они не знали - живы ли разведчики. А диверсанты из второй группы уже готовились к броску на мост - девять человек в считанные мгновения освоили переулок, свернули на параллельную улочку, по которой в принципе не смог бы проехать автомобильный транспорт, побежали, увязая в грязи. Здесь ещё не было фашистов, но они были в середине деревни, у реки, растекались по улицам, со стороны оставленного переднего края. Мелькали сараи, какие-то склады, узкие проходы между заборами. В мирное время здесь работала пристань: теплоходы и катера возили туристов; небольшие баржи доставляли грузы в Наро-Фоминск, включая гальку и щебень.

- За мной! – Шубин свернул в переулок.

Остатки отряда потянулись за ним…

- Командир, мы куда? - прохрипел курганов.

- Там пристань, катера ходили, раненых возили; один из них вернулся, а второй ходку не делал.

- Чёрт, точно! - взвёлся Шаламов. – А если у него бензин кончился? А если неисправный или ещё что?..

- Увидим… - отмахнулся Шубин.

Он первым вылетел на пристань, - дощатый настил скрипел под ногами - гнилые доски не успевали заменять новыми, сюда ещё не пришёл неприятель. Слева чернел подорванный мост; над рекой стелился дым, медленно смещаясь к пристани. Немцы ещё не разобрались, куда пропала группа красноармейцев. Деревня была немаленькая, портовые строение теснились друг к дружке, выбирались к самому берегу. Глеб помчался по настилу, у причала стояли лодочки, привязанные ржавыми цепями, и посудины покрупнее, насквозь проржавевшие, похожие на списанные. Тот самый катер, что заприметил Глеб, стоял последним, прижимаясь к причалу левым бортом, швартовный канат обвел чугунный кнехт, вмонтированный в причал, поскрипывали кранцы - лысые автомобильные шины, развешенные по борту. Катер был ржавый до нельзя, надстройка располагалась ближе к корме, переднюю палубу завалили мусором. Речное недоразумение не имело название, только номер на борту.

- Товарищ лейтенант, разрешите мне? - вернулся Кармерзы. - Я на Куре такие же штуки водил, всё про них знаю.

- Что же ты молчал, боец? - вскричал Шубин. - А ну давай вперёд!

Гамбар первым перепрыгнул на палубу, прокричал через плечо: «Канат отвязывайте от кнехта!». Что такое кнехт, разобрались быстро. Шаламов свалился на колени, размотал канат, швырнул его на палубу, потом собрался было перемахнуть на судно, но Глеб схватил его за шиворот:

- Куда? Стоять!.. А вдруг не заведётся? Занять оборону на пирсе!

Бойцы вскинули автоматы, Глеб перехватил растерянный взгляд Насти, - девушка была бледна, кусала губы, оказывается она тоже не робот. Кармерзы возился в рубке, пытался запустить двигатель и он завёлся – дробно, подобно пулемёту, застучал над пристанью, катер окутало смрадным дымом, судно дёрнулось, оторвалось от причала. Бойцы ринулись на палубу, побежали за надстройку, стараюсь не задерживаться на открытом месте. Кармерзы хохотал на капитанском мостике, видимо, соскучились руки по штурвалу. Работала механика, грохочущий винт гнал волну, - катер отошел назад, уткнувшись в какую-то преграду, начал неуклюже разворачиваться… По причалу уже бежали немцы в маскхалатах, кто-то бросил «колотушку», она рванула метрах в тридцати от судна, выбросив фонтан воды, пули застучали по ржавому борту, отколупывали от надстройки остатки краски. Фашистов встретили дружным огнем из-за рубки: двое упали, остальные замедлили бег, стали искать укрытия, ещё одна граната забрызгала палубу водой. Но судно уже разворачивалась, опасно кренясь на правый борт, разлетелось стекло в настройке; присел Кармерзы, одной рукой продолжая крутить штурвал, другое грозя фашистам.

- Все на переднюю палубу! - скомандовал Шубин.

Ещё мгновение и группа предстала бы перед немцами во всей красе. Разведчики по одному просачивались на правый борт, шли по узкому проходу, держась за шаткий леер. Катер двинулся поперек течения, - ширина реки на этом участке была метров двести, ржавая посудина шла не больше шести узлов, скрипели борта, сотрясалось ветхое нутро. Люди рассыпались по передней палубе, вели огонь. Немцы залегли на причале, трещали автоматы, прицельная дальность ППШ гораздо выше, чем у МР-40 и это было заметно.

Берег отдалялся, судно вышло на фарватер, красноармейцы привстали; Вартанян перебежал за настройку, упорствовал металлический выступ и продолжал стрелять в неприятеля; метнулся Максим Шаламов, пристроился у леера, стал совмещать мишень с прорезью прицела, глаза парнишки блестели от возбуждения…

- Эй, народ, кажется уходим! - выкрикнул из настройки Кармерзы.

Первая мина взорвалась метров в двадцати от левого борта, - судно качнулось, палубу окатило волной; вторая рванула вслед за первой, еще ближе - ржавая посудина едва не встала дыбом. Вскрикнул Шаламов, повалился на спину, к нему подбежали Кошкин с Кургановым, оттащили от борта. Мины продолжали сыпаться слева, справа - немцы подвезли миномётную батарею и теперь обстреливали реку. Судно качалось едва не черпало воду. Настя покатилась по палубе, вцепилась в крышку люка, - симпатичное лицо побелело от напряжения. Кармерзы удержал катер, не бросил управление. Мины падали, мерзко выли, но уже где-то сзади - катер преодолел половину реки. Курганов привстал на колени, перевернул Шаламова - осколок раздробил ему скулу, даже удивительно, что тот смог закричать.

Берег приближался; глинистые обрыв, косорукие деревца, сползающиеся от веса; береговую полосу рассекал разлом, под ним грудились камни; ниже обрыва светлела полоска пляжа; в разломе возились люди фуфайках и с красными звездами на шапках, - похоже осознали свою оплошность, бросились спасать разведку - значит полк далеко не ушёл. До берега оставалось метров тридцать, в любую секунду судно могло пропороть килем дно. Минометчики сменили угол атаки, взрывы стали приближаться как лавина с горы - разлеталось вода, волны шли без остановки; катер тряхнуло, киль наехал на дно.

- Все за борт!

- Подождите, товарищ лейтенант, - растерялся Кошкин а Максимку забрать?

- Прыгай! – Глеб схватил бойца за шиворот, резко толкнул, а то и себя забирать придётся.

Завертелась карусель: из настройки вылетел Кармерзы с выпученными глазами, люди лезли через борт, прыгали в воду, ругался Курганов: «Здесь же мелко, все ноги отбил к чёртовой матери! И вообще, не май месяц»; Настя подбежала к борту, застыла схватившись за леер, колебалась, кусала губы…

- Вперёд! Давай помогу. Опустись пониже, чтобы ноги были ближе к воде.

Девушка стрельнула глазами, вырвалась и в следующий миг уже карабкалось в неизвестность, выдохнула, разжала руки. Шубин прыгнул вслед за ней - то самое чувство, словно сзади налетает бешеный бизон с горящими глазами, а у тебя в запасе секунда. Вода накрыла с головой; боль в коленях, адский холод, смерть под боком - все удовольствие разом. Здесь действительно было по пояс, Глеб брёл по воде схватив за талию задыхающуюся девушку. Берег был рядом, навстречу бежали солдаты в телогрейках, что-то орали. Последним, как и положено капитану гибнущего судна, катер покинул Кармерзы, вместе с ним отвалился леер, - ударил бойца по голове, чуть не утопил, но тот выбрался, - то ли Аллах помог, толи врожденная сноровка. Разведчиков вытащили из воды, поволокли в разлом. Мина угодила точно в катер - проломила палубу, на которой лежало тело Шаламова, изувечила надстройку, за ней рванула ещё одна, в метре от борта - проделала дыру чуть выше ватерлинии, перевернула истерзанное судёнышко, ещё две мины сработали наверху - обрушили дерево на обрыве, вызвали осыпь - на этом обстрел прекратился. Миномётчики работали по наводке, своими глазами цель не видели.

Тяжёлых простудных явлений удалось избежать - вовремя переоделись. Обстрел продолжился - в дело вступила артиллерия, которую немцы подтащили к западной околице деревни. Отступающем подразделением пришлось бежать, чтобы выбраться из зоны огня. Мины накрыли вещевой обоз, поэтому с поиском подходящего обмундирования вопросов не возникло. Под скалой развели костер, пустив на дрова обломки телеги и чуть не залезли в него всем гуртом. Дрожали, отогревались, игнорируя падающие мины и снаряды, потом погрузились в полуторку, присланную специально за разведчиками, долго тряслись по изуродованному снарядами лесу. Простыл один Рязанов, но хворь переносил на ногах - товарищи в страхе шарахались от него, когда боец разражался чудовищным кашлем.

Советская артиллерия отвечала немцам, но силы были неравны и вскоре орудия замолчали. Командование понимало, что немцев не удержать, скоро они починят мост или наведут рядом новый и вся мощь мотопехотной группы устремится на восток. Надо было вывести части на удобный рубеж у села Комарово, выиграть время, чтобы потрепанные подразделения зарылись в промёрзшую землю. Беда не ходила одна: полк при отступлении понес потери; взвод лейтенанта Шубина тоже – Буевич, Шаламов, Червичко, на этом скорбный список не закончился. Поступило сообщение, что немцы разбомбили отступавший госпиталь: погибло старший военврач Чистякова Ольга Павловна; медсестры, санитары, много раненых. Халевич, у которого обнаружили трещину в малоберцовой кости, вроде пустяк, но он практически не ходил, при начале артобстрела как-то стащил с телеги обмотанного бинтами Шульжина, пытался утащить его в лес - товарищ после операции был без сознания - мина накрыла их обоих в лесу, когда казалось уже ушли.

Шубин с ребятами прибыл к месту трагедии, мрачно смотрели они как изувеченные осколками тела равнодушные бойцы из похоронной команды грузят на гужевые повозки. В строю осталось восемь человек, включая женщину, чихающего Рязанова и его самого - бессмертного лейтенанта Шубина. В тот вечер они выпили по двести сэкономленных наркомовских с молчаливого согласия отцов командиров, подумав добавили ещё по сто, но лучше не стало.