Тайна Эдвина Друда

– Вы правы! – воскликнул мистер Криспаркл.

– Угу, – сказал мистер Грюджиус. Затем добавил, повернувшись так резко, что чуть не столкнулся головой с мистером Криспарклом: – А как по-вашему, что замышляет наш клойстергэмский друг?

В памяти мистера Криспаркла вдруг ярко вспыхнула последняя страничка из дневника Джаспера – его даже словно толкнуло в грудь, как при сильной отдаче, – и он спросил мистера Грюджиуса: неужели за Невилом установлена слежка?

– Слежка? – рассеянно повторил мистер Грюджиус. – Ну а как же? Конечно.

– Но это ужасно! – горячо сказал мистер Криспаркл. – Мало того что это гнусно само по себе и может отравить человеку жизнь, но ведь это значит, что ему каждую минуту, куда бы он ни пошел и что бы ни делал, будут напоминать о тяготеющем на нем подозрении!

– Да, конечно, – все так же рассеянно проговорил мистер Грюджиус. – Это не он ли ждет вас, вон там, у подъезда?

– Да, это он.

– В таком случае, вы уж меня извините, я не стану вас провожать, а вы не будете ли добры сойти вниз, и забрать его, и пойти с ним, куда вы хотели, и не подавать виду, что заприметили нашего клойстергэмского друга? У меня, понимаете ли, есть сегодня такая причуда – не хочется выпускать его из глаз.

Мистер Криспаркл понимающе кивнул и, простившись, вышел. Они с Невилом отправились в город, пообедали вместе и расстались перед все еще недостроенным и незаконченным зданием вокзала, после чего мистер Криспаркл поспешил на поезд, а Невил повернул обратно, чтобы долго еще бродить по улицам, переходить мосты, скитаться в лабиринте незнакомых переулков и, сделав большой круг по городу под покровом дружественной темноты, довести себя до утомления.

Было уже около полуночи, когда он наконец вернулся и стал подниматься по лестнице. Ночь была душная, все окна на площадках были открыты. Добравшись доверху, он вздрогнул от удивления – на этой площадке не было других квартир, кроме его собственной, а меж тем на подоконнике сидел незнакомый человек, и сидел-то он скорее как привыкший к риску стекольщик, чем как мирный обыватель, дорожащий своей шеей, ибо находился не столько внутри, сколько снаружи, как если бы вскарабкался сюда по водосточной трубе, а не поднялся нормальным порядком по лестнице.

Незнакомец молчал, пока Невил не вставил ключ в дверной замок, но тут, очевидно, удостоверясь по этим действиям, что перед ним тот, кто ему нужен, он соскочил с окна и подошел к Невилу.

– Прошу прощения, – сказал он; у него было открытое, улыбающееся лицо и приветливый голос. – Бобы!

Невил в недоумении уставился на него.

– Вьющиеся, – сказал незнакомец. – Красные. В соседнем окне. А квартира с другого подъезда.

– А! – сказал Невил. – И еще резеда и желтофиоль?

– Точно, – сказал незнакомец.

– Заходите, пожалуйста.

– Благодарю вас.

Невил зажег свечи, и его гость сел у стола. Он был очень недурен собой – с юношеским лицом, но более солидной фигурой, сильный, широкоплечий; ему можно было дать лет двадцать восемь или, самое большее, тридцать; и такой густой загар покрывал его лицо, что разница между смуглыми щеками и белым лбом, сохранившим естественную окраску там, где его заслоняла шляпа, а также белизной шеи, выглядывавшей из-под шейного платка, могла бы, пожалуй, придать ему комический вид, если бы не его ярко-голубые глаза и сверкающие в улыбке зубы.

– Я заметил… – начал он. – Кстати, разрешите представиться: моя фамилия Тартар.

Невил слегка поклонился.

– Я заметил (простите), что вы большой домосед и что вам как будто нравится мой висячий садик. Если вы хотите, чтобы он был к вам поближе, я могу протянуть несколько бечевок и жердочек между вашим окном и моим, и вьющиеся растения сейчас же по ним поползут. А кроме того, у меня есть два-три ящика с резедой и желтофиолью, которые я могу пододвинуть к вашему окну по желобу (для этого у меня имеется багор); когда надо будет их полить или прополоть, я притяну их обратно, а приведя в порядок, опять к вам подвину, так что у вас с ними не будет никаких хлопот. Я не смел это сделать без вашего позволения, ну вот и решил вас спросить. Тартар, к вашим услугам, такая же квартира, как у вас, только с другого подъезда.

– Вы очень добры.

– Ну что вы, это же такой пустяк. Я еще должен извиниться за свой поздний приход. Но я заметил (простите), что вы обычно гуляете по вечерам, и подумал, что меньше обеспокою вас, если дождусь вашего возвращения. Я всегда боюсь беспокоить занятых людей, так как сам я человек праздный.

– Вот уж чего бы я не подумал, глядя на вас.

– Да? Принимаю это за комплимент. Я действительно с ранней юности служил в Королевском флоте и был первым лейтенантом, когда оставил службу. Но мой дядя, тоже моряк, но невзлюбивший свою профессию, завещал мне порядочное состояние при условии, что я уйду из флота. Я принял наследство и подал в отставку.

– Должно быть, недавно?

– Да, не очень давно. До этого я лет двенадцать или пятнадцать слонялся по морям. А здесь поселился за девять месяцев до вас. Успел уже собрать один урожай. Вы спросите, почему я выбрал эту квартиру? А видите ли, последнее время я плавал на маленьком корвете, ну и подумал, что мне будет уютнее в таком помещении, где есть полная возможность стукаться головой о потолок. Кроме того, человеку, можно сказать, выросшему на корабле, опасно сразу переходить к роскошному образу жизни. И еще: мы, моряки, привыкли получать сушу малыми порциями, а тут вдруг на тебе – целое поместье! Я и решил, что скорее приучусь быть крупным землевладельцем, если начну с ящиков.

Он говорил шутя, но с какой-то веселой серьезностью.

– Однако, – сказал лейтенант, – довольно уж я говорил о себе. Это отнюдь не в моих привычках; это я только так, для начала, чтобы вам представиться. Если вы разрешите мне маленькую вольность, о которой я только что упоминал, вы окажете мне истинное благодеяние, – все-таки у меня будет занятие. И не думайте, что я на этом основании стану вмешиваться в вашу жизнь или вам навязываться, – я далек от этого.

Невил сказал, что очень ему обязан и с благодарностью принимает его любезное предложение.

– Буду очень рад взять ваши окна на буксир, – сказал лейтенант. – Когда я тут садовничал у себя в окне, а вы на меня смотрели, я тоже невольно на вас поглядывал и часто думал (простите), что вы чересчур уж прилежно трудитесь, а сами такой худой и бледный. Смею спросить, вы, может быть, перенесли недавно тяжелую болезнь?

– У меня были тяжелые нравственные переживания, – смущенно проговорил Невил. – Это иной раз дает те же последствия, что и болезнь.

– Простите, – сказал лейтенант.

Он тотчас с величайшей деликатностью снова перевел разговор на окна и попросил разрешения осмотреть соседнее с его собственным. Невил растворил окно, и лейтенант немедленно выпрыгнул на крышу, словно был на корабле, где только что просвистали «всех наверх», и хотел показать пример команде.

– Ради Бога! – вскричал Невил. – Куда вы, мистер Тартар? Вы разобьетесь!

– Все в порядке! – ответствовал лейтенант, стоя на краю крыши и безмятежно оглядываясь по сторонам. – Оч-чень хорошо! Лучшего и желать нельзя. Завтра же натяну всю эту снасть, вы еще и проснуться не успеете. А теперь разрешите пожелать вам спокойной ночи. Я уж вернусь домой кратчайшим путем.

– Мистер Тартар! – взмолился Невил. – Не надо! Смотреть на вас и то голова кружится!


Но мистер Тартар с кошачьей ловкостью, не потревожив ни одного листочка, нырнул уже под сетку из красных вьющихся бобов и скрылся в своем окне как в люке.

Мистер Грюджиус в эту минуту, отогнув занавеску на окне спальни, в последний раз за день удовлетворял свою причуду – постоянно иметь жилище Невила перед глазами. К счастью, взору его было доступно лишь то окно, что смотрело на фасад, а не то, которое выходило на заднюю сторону дома. Иначе загадочное появление человека на крыше и столь же непостижимое его исчезновение, пожалуй, надолго нарушило бы сон почтенного юриста. Но так как мистер Грюджиус ничего не увидел, даже света в окне, он перевел взгляд с окон на звезды, как будто хотел вычитать там нечто, от него скрытое. Многие из нас этого хотели бы, но никто еще не научился разбирать знаки, из коих слагаются звездные письмена – и вряд ли когда научится в этой жизни, – а как понять язык, если не знаешь его азбуки?





Глава XVIII

Новый житель Клойстергэма




Примерно в это же время в Клойстергэме появилось новое лицо – седовласый мужчина с черными бровями. Плотно облегающий синий сюртук, застегнутый на все пуговицы, светло-коричневый жилет и серые брюки придавали ему до некоторой степени военный вид, но в «Епископском Посохе» (местной гостинице, верной клойстергэмским традициям, куда он прибыл с чемоданом в руках) он отрекомендовался как человек без определенных занятий, живущий на свои средства. Он объявил также, что думает снять здесь квартирку на месяц либо на два, а может быть, и совсем поселиться в этом живописном старинном городе. Все это он изложил во всеуслышание в гостиничной столовой, пока, стоя спиной к нетопленому камину, дожидался заказанной им жареной камбалы, телячьей котлетки и бутылки хереса. Единственным его слушателем был официант (ибо «Епископский Посох» не мог похвалиться обилием постояльцев), и официант почтительно выслушал эту биографическую справку и принял ее к сведению.

Голова у незнакомца была на редкость большая, а белоснежная шевелюра на редкость густая и пышная.

– Я полагаю, – сказал он, усаживаясь к столу и энергично тряхнув своими седыми космами, словно ньюфаундленд, отряхивающий шерсть после купанья, – я полагаю, что в ваших местах можно найти подходящую квартирку для старого холостяка?

Официант в этом не сомневался.

– Что-нибудь старинное, – сказал седовласый джентльмен. – Ну-ка, снимите с вешалки мою шляпу. Нет, не надо мне подавать. Загляните в нее. Что там написано?

– «Дэчери», – прочитал официант.

– Ну вот теперь вы знаете мое имя, – сказал джентльмен. – Дик Дэчери. Повесьте обратно. Так вот я говорю: я предпочел бы что-нибудь старинное, на чем покоится пыль веков. Что-нибудь почуднее, пооригинальнее. Что-нибудь этакое древнее, стильное и неудобное.

– Неудобных квартир у нас в городе, сэр, сколько угодно, на выбор, – со скромной гордостью отвечал официант; богатство клойстергэмских ресурсов в этом отношении, видимо, льстило его патриотическому чувству. – На этот счет мы вас ублаготворим, будьте без сомнения. А вот чтобы стильное… – Он недоуменно покачал головой.

– Ну, в том же роде, как ваш собор, – подсказал мистер Дэчери.

Официант приободрился.

– Мистер Топ, – сказал он, потирая подбородок. – Вот к кому, сэр, вам надо обратиться. Уж он-то знает!

– Кто такой мистер Топ? – спросил Дик Дэчери.

Официант объяснил, что мистер Топ – главный жезлоносец в соборе, а миссис Топ сама когда-то сдавала меблированные комнаты, вернее, хотела сдать и даже повесила записку, но так как никто их не снял, то картон с объявлением, долгое время красовавшийся у нее в окне и ставший привычным для глаз клойстергэмцев, в конце концов исчез; должно быть, просто свалился в один прекрасный день, а вторично его уж не повесили.

– Я зайду к миссис Топ, – сказал мистер Дэчери. – Но сперва пообедаю.

Покончив с обедом и получив соответственные указания, он отправился в путь. Но «Епископский Посох» был так нелюдимо расположен, а указания официанта так подробны, что мистер Дэчери вскоре их перезабыл и потерял направление. Он помнил только, что Топы живут где-то возле собора и, блуждая среди пустырей и развалин, устремлялся к соборной башне всякий раз, как ее видел, руководимый смутным ощущением (как в детской игре в «холодно» и «горячо»), что вступает в более теплый климат, когда приближается к башне, и в более холодный, когда от нее удаляется.

После долгих скитаний, окончательно захолонув и духом и телом, он очутился на краю кладбища, где на зеленой травке паслась горемычная овца – горемычная потому, что какой-то безобразный мальчишка швырял в нее камнями через ограду, подбил уже ей одну ногу и в спортивном азарте старался подбить остальные три и свалить ее наземь.

– Ага, попал! – завопил мальчишка, когда несчастное животное подпрыгнуло. – Аж шерсть полетела!

– Оставь ее в покое! – сказал мистер Дэчери. – Не видишь, что ли, что ты ее уже покалечил?

– Врешь, – ответствовал юный спортсмен, – это она нарочно сама покалечилась, а я увидал, ну и стрельнул в нее разок, чтоб, значит, не смела портить хозяйскую баранину.

– Поди сюда.

– Еще чего! Сам меня лови, коли хочешь.

– Ну ладно, стой там и покажи мне, где живет мистер Топ.

– Как же это я могу стоять тут и показать, где живет Топ? Топы-то живут с той стороны собора, да еще перейти через дорогу, да завернуть за угол, да за другой, да за третий! Ба-алда! Э-э-э-э!

– Ну проводи меня, я тебе заплачу.

– Ладно, идем.

Закончив этот живой диалог, мальчишка повел мистера Дэчери за собой, и через некоторое время остановился и издали показал на арку под бывшей привратницкой.

– Видишь вон то окно и дверь?

– Это к Топам?

– Врешь. Вовсе не к Топам. Это к Джасперу.

– Вот как! – сказал мистер Дэчери и с интересом снова посмотрел на дверь.