Сыновья войны

Желтохвост сдавал карты.

– Дон Антонио, – поздоровался он.

Остальные обернулись и встали.

– Развлекаетесь? – спросил Антонио.

– Просто тебя ждали, – сказал Кристофер. Он снял пиджак, сложил и положил на стул. Фрэнки и Кармин сделали то же самое. Рафф встал и кивнул перевязанной головой.

Антонио пошел к служебной двери, на ходу закатывая рукава.

Кристофер проводил их в кухню, где когда-то готовили для тысяч туристов и любителей азартных игр, прожигавших деньги в автоматах и за столами.

Антонио не был заядлым игроком – мог лишь порой посидеть дома за частной партией в покер. Он никогда не понимал, почему люди тратили деньги на игры вроде блек-джека. С тех пор как Моретти бежали из Неаполя, он прекрасно знал, каково быть неудачником и видеть, что твои шансы на успех ничтожны.

Но игорный бизнес развивался, и за последние несколько лет он изменил свое отношение к игре.

Они вошли в промышленного масштаба кухню, Фрэнки выплюнул спичку изо рта и подошел к двери морозильной камеры. Кристофер поставил фонарь на разделочный стол из нержавеющей стали.

Генераторы до сих пор не работали, но у них было достаточно батареек для фонарей и светильников.

Фрэнки с громким щелчком открыл морозильник и посветил внутрь – на троих обнаженных мужчин, связанных по рукам и ногам.

Один из них, мокрый от мочи и крови, заерзал по полу. Двое других, покрытые синяками и порезами, лежали неподвижно.

Антонио был нужен первый. Его протащили по полу и усадили на металлический стул. Фрэнки хотел захлопнуть дверь морозильника, но Антонио покачал головой.

– Пусть смотрят, – сказал он.

Человек на стуле снова заерзал и взвизгнул, как поросенок.

Кристофер передвинул светильник, и свет упал на обветренную кожу и иссиня-черные волосы мужчины. Его крупный крючковатый нос, костлявое квадратное лицо и невысокий рост выдавали в нем потомка мезоамериканских индейцев, возможно – майя.

Наркоторговцы часто нанимали для грязной работы campesinos[71] и платили им за неделю больше, чем те могли заработать за целый год на полях своей родины.

Судя по морщинистому лбу и мозолистым рукам этого парня, он привык работать в поле. Его глаза расширились, когда Кармин и Фрэнки встали у него за спиной, чтобы придержать его и развязать бандану, которую использовали как кляп.

Рафф смотрел на это, скрестив руки на груди. Обычно он не участвовал в таких делах, но после того, что случилось на дороге, сам вызвался присутствовать.

Это было хорошо. Солдату нужно было это видеть.

Кармин развязал бандану, пленник заерзал на стуле, и Антонио, наклонившись, прижал палец к его губам, словно успокаивал ребенка.

– Por favor, jefe[72], – простонал пленник. – Пожалуйста, не убивайте меня.

– Это зависит от того, что ты мне расскажешь, – сказал Антонио.

– Я ничего не знаю, – пробормотал он. – Клянусь. Я всего лишь водитель – un trabajador[73].

Антонио покачал головой и протянул руку. Кармин вложил в нее бандану. Взгляд пленника заметался, остановившись на Кристофере, который нес канистру бензина.

– О нет, – простонал мужчина. – Por Dios[74], нет.

– Хватит чушь пороть! – рявкнул Антонио. – Я знаю, что ты работаешь на Эстебана Вегу, и хочу знать, где его логово. А еще я хочу знать имя его человека в полиции Лос-Анджелеса.

Антонио понимал, что это не сержант, а кто-то из его начальства, и к этой информации Винни не мог получить доступа.

И вариант оставался только один.

Антонио кивнул, и Кристофер пропитал бандану бензином. Солдат Веги задергался и застонал. Рафф опустил руки и зашевелил губами, но возражать не стал.

– Любишь стейк из пашины? – спросил Антонио.

– Нет, por favor, jefe, – взмолился пленник.

– Я не тебя спрашиваю, – сказал Антонио, не сводя глаз с Раффа.

Рафф кивнул, словно давая разрешение.

Антонио кивнул в ответ и подошел к длинному кухонному столу. Пленник следил за каждым его движением расширенными от ужаса глазами. Сначала Антонио взял филейный нож. Потом оценил зазубренный нож для хлеба. Он проверил каждое лезвие, поворачивая его из стороны в сторону.

Он научился искусству пытки в Афганистане – не у итальянской армии, а у джихадистов, против которых они воевали. Он потерял брата из-за жестоких ублюдков, которые расчленили молодого солдата, снимая это на видеокамеру.


Но из всех варварских деяний, что он видел, лучше всего работала пытка утоплением, которую использовали американцы. И Антонио собирался вывести ее на новый уровень.

– Последний шанс, – сказал Антонио. – Где Эстебан Вега и его брат Мигель? И кто их контакт в полиции?

Пленник всхлипнул и опустил голову на грудь – возможно, чтобы помолиться, или просто не в силах смотреть в глаза смерти.

Фрэнки оттянул его голову назад, и Антонио прижал пропитанную бензином бандану к морщинистому лицу пленника, которого удерживал Кармин.

Антонио взял красную канистру и стал лить бензин на бандану – туда, где под ней проступали нос и рот. Пленник сопротивлялся, боролся и извивался, фыркая и отплевываясь.

Вылив четверть канистры, Антонио остановился.

– Где, мать твою, прячется Эстебан? – проорал он. – И кто его контакт?

Пленник сплюнул и стал хватать ртом воздух. Ему удалось не наглотаться бензина, но дольше задерживать дыхание он бы не смог.

– Не знаю, – просипел он между вдохами. – Пожалуйста! ¡Por Dios!

Антонио кивнул Кармину и Фрэнки.

Те снова схватили пленника, и Антонио повторил процедуру, вылив треть драгоценного бензина на пропитанную бензином бандану. Заливая горючей смесью глаза, в нос и губы жертвы.

– Похоже, нас сегодня все-таки ждет стейк из пашины, ребята! – воскликнул Кристофер.

Пленник наконец сдался.

– Стойте! – Он закашлялся. – Хватит! Я скажу!

Антонио отступил и кивнул своим людям. Те убрали бандану, позволив пленнику перевести дыхание и выплюнуть бензин, просочившийся ему в рот. Он щурился покрасневшими глазами, повернувшись к фонарю, пытаясь сфокусировать взгляд, несмотря на ожог.

– Эстебан с Мигелем откололся от «Нортеньос», – пробормотал он. – Он основал свою организацию и работает с каким-то капитаном из полиции.

Антонио улыбнулся. Пленник говорил по-английски лучше, чем притворялся раньше.

– Как его фамилия? – спросил Антонио.

– Стоун, кажется. Не знаю…

Антонио в это не верилось. Стоун ввел Винни в дело, что было логично, но над ним должна была быть птица поважнее, может, даже сам шеф Уолт Даймонд.

– Клан Вега расправился с «Суреньос» на мясокомбинате, – сказал Кристофер. – Там явно идет война за территорию.

Антонио задумался над этими откровениями. «Нортеньос», одна из самых могущественных криминальных организаций, рассыпалась, а Эстебан Вега выбирался из-под ее обломков.

– Где Эстебан прячет семью? – спросил он.

Пленник покачал головой:

– Не знаю. Клянусь.

В кухню вошел кто-то в ортопедической обуви на жесткой подошве, и Антонио взглянул на тень у стола.

– Пожалуйста, клянусь своей дочерью, – взмолился пленник.

– Ладно, я тебе верю, – сказал Антонио, потрепав мужчину по волосам, как собаку. Он подошел к столу, поставил канистру и кивнул солдату Моретти, остававшемуся в тени.

Солдат Веги тяжело вздохнул и опустил голову.

– Пожалуйста, отпустите меня. Я узнаю, где Эстебан и его семья, и скажу вам.

Антонио ухмыльнулся, подошел к пленнику и склонился над ним. Он не верил ни единому слову из того, что тот говорил, даже о дочери. Единственное, чему он поверил, – что контактом был капитан Стоун. Это звучало правдоподбно, иначе откуда этому солдату было знать имя полицейского?

– Итак, – сказал Антонио.

Услышав клацанье толстых подошв, измученный пленник повернулся, пытаясь рассмотреть солдата Моретти, который вышел из тени позади него. Он шагнул к свету – в дорогом костюме и с повязкой вокруг шеи и подбородка.

– Рад тебя видеть, Лино, – сказал Антонио.

– И я вас, дон Антонио, – прохрипел Лино.

Рафф подошел к Лино.

Пленник взглянул на обоих и перевел взгляд на Антонио, который протянул Лино нож для резки хлеба.

– Нет! – крикнул пленник. – Вы сказали, что отпустите меня!