Сыновья войны

Винни преодолел череду контрольных пунктов, прошел два обыска. Миновал еще нескольких копов в спецодежде, которые дежурили у главного входа, и группу у баррикады из мешков с песком.

Наконец он очутился в здании, перед стойкой регистрации. Когда он изложил свой вопрос еще паре копов, дверь лязгнула и на Винни уставился грузный мужчина со шрамами от акне и жидкими усиками.

– Ну? – прохрипел он голосом заядлого курильщика.

– Я Нейтан Сарконе, пришел к капитану Брайану Стоуну. – Винни взглянул на бейдж полицейского: «Сержант Билли Бест».

– Нет, сегодня ты со мной, парень, – сказал Бест. – Идем.

Они прошли по коридору, который оканчивался открытым офисным пространством с десятками столов, за каждым из которых кто-то сидел. Здесь кипела бурная деятельность. Сотрудники сновали туда-сюда с папками и планшетами. Здесь было и электричество, и кондиционеры.

«Наверное, от генератора», – подумал Винни.

Сержант Бест остановился перед небольшим кабинетом, открыл дверь и выдохнул в торчащие усы:

– Ну, чего ждешь?

Винни вошел в комнату, сержант закрыл дверь, потом жалюзи и повернулся к нему лицом.

– Так, сопляк, мне плевать на то, кем был твой дядя, – заявил Бест. – Мне оставалось три года до пенсии, когда началась эта война. Но сейчас вместо того, чтобы готовиться лежать на пляже, есть роллы с лобстерами и пить мексиканское пиво, я вынужден нянчиться с твоей жалкой задницей.

Винни собрался ответить, но Бест перебил его.

– Ты не коп и не информатор, – сказал он. – Пока не расскажешь мне все, что знаешь о врагах своего дяди и где они сейчас – ты никто.

– Может, я лучше покажу? – предложил Винни.

Сержант придвинулся ближе, и Винни слегка отстранился из-за несвежего дыхания. Бест ухмыльнулся из-под торчащих усов, обнажив пожелтевшие зубы.

– Ладно, покажи, – согласился он. – Но если выкинешь что-то, из-за чего хоть кто-нибудь из моих ребят пострадает, то на этот случай капитан Стоун дал мне разрешение закрыть тебя в камере вместе с остальными подонками. А с таким милым личиком про то, чтобы уронить мыло, можно даже не думать.

Винни хотел спросить о Вито, но сейчас было неподходящее время. Вместо этого он улыбнулся крокодильей улыбкой:

– Ну, тогда мне лучше ничего такого не выкидывать. Давайте начнем с лагеря в Аркадия-парке. Большинство беженцев живет в сборных постройках, верно?

Бест на несколько секунд задержал на Винни пристальный взгляд.

– «Нортеньос» контролирует этот район с помощью нескольких организаций, типа Банды Восемнадцатой улицы, – сказал Винни. – Но вы это, наверное, и так знаете, да?

– Ага.

– Они маскируются, чтобы их было труднее узнать, типа носят одежду с длинными рукавами, чтобы скрыть татуировки, но я умею их различать, как шлюх на углу.

Бест ухмыльнулся:

– Ладно, крыса макаронная, пора тебе показать, на что способен.

Винни стиснул зубы, промолчав в ответ на оскорбление. У него была цель, и он готов был сделать все, что потребуется на благо клана Моретти.

Через час они ехали в машине без опознавательных знаков к лагерю беженцев в Аркадии, неподалеку от границы города, где строили стену. Пока все, что дон Антонио велел Винни выложить копам, работало.

Но под маской расслабленности он обливался потом от страха.

Ему не нравились ни Бест, ни Дарвин – лысый, похожий на викинга мужик, ехавший рядом с водителем. У того была густая борода, снизу заплетенная в косички и украшенная бисером, а татуировок у него было больше, чем у Добермана.

Он выглядел как все те копы, которые будут счастливы проломить вам череп. Несомненно, скоро ему должна была представиться такая возможность.

Рация не умолкала, сообщая о происшествиях. Массовая стрельба в Восточном Лос-Анджелесе. Стрельба в пункте раздачи продовольствия ФЕМА. Беспорядки в больнице Сидарс-Синай.

– Хорошо, что я не салага какой-нибудь, – сказал Бест. – Им приходится разгребать больше дерьма, чем свиноводам.

– Удивляюсь, что больницы вообще еще работают, – заметил Дарвин, глядя в окно. – Медикаменты заканчиваются, генераторы еле дышат.

– А меня удивляет, что мэр Беран не приказал шефу Даймонду отдать им наши последние запасы.

– Если бы это случилось, мы уже не смогли бы никого защитить, так ведь? – сказал Дарвин.

Винни сидел на заднем сиденье, вспоминая разговор отца с дядей о банде, которая запаслась топливом со склада в Восточном Лос-Анджелесе. За несколько недель до бомбардировок они угнали три полные цистерны и пытались продать их тем, кто больше заплатит.

– Возможно, я могу помочь, – сказал Винни.

Бест посмотрел на него в зеркало заднего вида.

– Так ты у нас еще и доктор?


– Не-а, – усмехнулся Винни. – Нет, я имею в виду с бензином.

Теперь оба смотрели на него.

– «Суреньос» пару недель назад угнали несколько цистерн. Не думаю, что они их кому-то толкнули.

– Где? – спросил Бест.

– Вы хотите в Аркадию или сначала за бензином? – спросил Винни. Ему было все равно. Он ведь был здесь для того, чтобы так или иначе проявить себя.

– Говори, где бензин, – сказал Бест.

– На Эксчейндж-авеню, рядом с той большой мясной компанией.

Сержант посмотрел на напарника и распорядился:

– Организуй группу.

– Сержант, разве там не мертвая зона? – спросил Дарвин.

– Если речь о трех цистернах бензина, то мне плевать.

Вместо того чтобы связаться по радио, Дарвин взял одну из двух раций, висевших перед ним, и передал сообщение по-испански.

– Ладно, Нейт-крысеныш, – сказал Бест. – Проверим, прав ты или нет.

– Уж лучше, чтобы да, – добавил Дарвин. – А не то ему придется научиться летать.

Винни уже наслушался угроз, и они его не задевали. Он разыгрывал этих болванов, как по нотам.

Через пару часов они поднялись на крышу заброшенного склада в двух кварталах от мясокомбината. С крыши открывался вид на восточную часть строения. Дарвин взглянул в бинокль.

– Там охрана, – сказал он. – И что-то еще… О, черт. Тебе лучше самому увидеть.

Он передал Бесту бинокль.

Винни не нужна была оптика, чтобы увидеть труп, висящий на столбе.

– Это визитная карточка «Суреньос», – сказал Бест. – С бедняги живьем содрали кожу.

Винни повидал много жестокостей, но чтобы содрать с человека кожу и повесить его на столбе? Такого дерьма не случалось даже в Италии. По крайней мере, со времен Муссолини. Но и тогда ублюдков-предателей просто расстреливали.

Именно из-за этого истинного варварства «Суреньос» клан Моретти до сих пор не воевал с ними. Те были сильны, и дон Антонио хотел, чтобы Винни сначала проредил их стаю.

От ужасного зрелища его отвлек визг шин.

Несколько черных машин – полиции под прикрытием – промчалось по Дауни-роуд до перекрестка и свернуло на Эксчейндж-авеню. За ними ехали бежевые пикапы с кузовами полными бойцов в черной форме и в респираторах.

– Ну, началось, – сказал Бест. – Пригнись, малыш. Не хотелось бы, чтобы пуля испортила твою прилизанную прическу.

Винни присел и взглянул через парапет на складские ворота. Дежурившие там охранники уже рассредоточивались, чтобы противодействовать пикапам, которые снесли железную ограду.

По машинам открыли огонь, но слишком поздно.

Люди в пикапах тоже стреляли, сокращая численность и без того немногочисленной охраны на парковке.

За пикапами, визжа шинами, на территорию склада ворвались черные машины. Из них высыпали десятки бойцов и принялись палить по «Суреньос», которые стали отступать. Несколько человек поднялись на крышу, стреляя по копам из винтовок. Но снайперов быстро сняли шквальным огнем, и те попадали вниз, разбившись о бетон.

Через несколько минут все «Суреньос» были мертвы, и в здание склада хлынули сотрудники полиции Лос-Анджелеса.

Винни, укрывшийся за парапетом из шлакоблоков, был впечатлен. Теперь «Суреньос» стало вдесятеро меньше. Антонио должен быть доволен.

– Идем, – сказал Бест.

Они спустились по пожарной лестнице и вернулись к своей машине, припаркованной в переулке. Но сержант не заводил двигатель. Он просто сидел и ждал.

– Что происходит? – спросил Винни.

Никто не ответил.

Редкие выстрелы затихли, затрещало радио.

Дарвин снова заговорил по-испански.