Сыновья войны

Но больше всех Антонио беспокоил парень с «Узи»[45]. Он был тощий, с дергаными движениями, что подсказывало: он был наркоманом – явно не из тех, кому следует доверять автоматическое оружие.

– Я сказал открыть гараж, – сказал громила, место которому было в футбольной команде.

– И зачем мне это делать? – ответил Антонио. Он старался казаться как можно выше. – Это частная собственность, и я намерен ее защитить.

Здоровяк взглянул на него и рассмеялся. Остальные тоже загоготали, но умолкли, когда их лидер вылез из машины.

– Ты откуда вообще взялся, нахрен, старик? – спросил великан.

– Он не местный, – ответил лидер и шагнул к Антонио.

Темнокожий, высокий и стройный, с бородкой. В отличие от своих подчиненных, маски он не носил – только солнцезащитные очки.

– Почему я тебя раньше не видел? – спросил он. – В этой части Комптона я знаю почти всех, кто этого достоин. А ты либо человек новый, либо не стоишь того, чтобы тебя знать.

За спиной Антонио встал Кристофер.

– В чем проблема, брат? – прорычал он.

– Я тебе не брат. Можешь называть меня Мышью. – Он снял очки и прищурился. – С кем имею удовольствие познакомиться этим прекрасным утром?

– Антонио Моретти.

– А-а, так ты макаронник, – протянул Мышь. – Я нечасто имел дело с вашими, но у тех, с кем имел, головы на плечах были почти такими же огромными, как и носы.

Антонио вздохнул, успокаиваясь. Он хотел разрядить обстановку, не тратя патронов и не привлекая лишнего внимания, но ему все же хотелось разбить этому чудаку физиономию.

– Я знаю, у тебя на складе есть товар, – сказал Мышь и махнул «Глоком» на дверь. – Это очевидно, раз ты готов его защищать.

– Ты меня не слушаешь, – сказал Антонио. – Я вежливо прошу тебя свалить с моей территории.

Мышь нахмурился и дал знак здоровяку, который, размяв мышцы груди и спины, выступил вперед. Кристофер шагнул навстречу, чтобы преградить путь, отвлекая тупицу, а Антонио поднял «Беретту» и врезал мужчине в висок.

Бандит рухнул, как мешок со льдом, и прежде чем кто-либо из остальных успел прицелиться, Антонио всадил пулю в грудь парню с «Узи». И сразу прицелился в голову Мыши.

– Думаешь, ты крутой, – сказал Антонио. – Но ты и не знаешь, что значит быть крутым.

Раздался еще один выстрел, и Мышь получил пулю между глаз. Он пошатнулся и рухнул на землю.

– Черт, черт! – крикнул один из его людей, прежде чем получить пулю в голову.

Остальные бандиты бросились бежать, но солдаты Моретти вышли на подъездную дорожку с M4 наготове.

Антонио поднял руку, давая им знак не стрелять. И крикнул вслед убегавшим мародерам:

– Не связывайтесь с Моретти, безмозглые крысы!

Кристофер нагнулся над раненым. Тот лежал в позе эмбриона и стонал.

– Не стреляйте в меня, – пробормотал он.

– Что мне сделать с этим придурком? – спросил Кристофер.

Антонио пожал плечами:

– Моретти возьмут его на работу, если он хочет, но ему придется раздобыть новую одежду.

Последний из бандитов забежал за угол и скрылся из виду. Антонио опустил пистолет и взглянул на Мышь. Убогий гангстер никогда не имел дела с настоящими мафиози. Но главари других банд вскоре услышат о семье Моретти.

Пришло время повысить уровень организованной преступности в Лос-Анджелесе.





От звуков воздушной тревоги по коже Доминика побежали мурашки, но на этот раз сирены предупреждали не о приближении истребителей. Бои в городе закончились почти так же быстро, как начались. Все решил флот, присоединившийся к тем, кого президент Эллиот называл повстанцами.

Калифорния вышла из союза. Иллинойс, Нью-Йорк и Колорадо уверенно к этому шли.

Соединенные Штаты рушились, и не только они. Южная Америка, Европа и большая часть Азии впали в анархию на фоне краха мировой экономики. Вооруженные столкновения происходили во всех уголках планеты.

Апокалипсис, казалось, все-таки наступил.

В Лос-Анджелес он пришел под зловещий саундтрек реактивных двигателей, авиабомб, аварийных сирен и выстрелов.


Доминик сидел с сестрой на заднем сиденье «Форда Эксплорера», прижавшись к пассажирской двери, и пытался убедить себя, что все будет хорошо, хотя понимал, что это вряд ли возможно.

– Давай! – сказал Маркс, нажимая на клаксон.

– Невозможно проехать, – посетовал Роналдо. – Все пытаются выбраться.

Маркс раздраженно посмотрел в зеркало заднего вида, затем в боковое зеркало. Роналдо сделал то же самое.

Они были в розыске, и Доминик тоже – после того, что произошло на крыше. Было трудно поверить, что всего несколько месяцев назад он думал о том, как поступить в колледж, сдать экзамены и подготовиться к очередному бою в «Октагоне». А теперь он стал беженцем, пытающимся выехать из постапокалиптического Лос-Анджелеса.

Он думал о Лосе и Камилле, гадал, где они могут быть и все ли с ними в порядке. Боже, он скучал по друзьям. Им даже не удалось попрощаться.

Машины впереди двигались еле-еле, огибая те, которые заглохли и у которых закончился бензин. Толпы людей пытались выбраться из города пешком.

Доминик смотрел в окно машины, сжимая в руке пистолет. Несколько спасателей в защитных костюмах регулировали пешеходное и автомобильное движение, но толку от них было немного.

– Пап, а мы заболеем? – спросила Моника.

– Нет, милая, – ответил Роналдо. – С нами все будет в порядке.

По его вкрадчивому голосу Дом понял, что отец говорил не всю правду. Отчасти он знал об этом из разговора, который подслушал утром, когда притворялся, что спит на заднем сиденье.

– Здесь может быть хуже, чем в Финиксе, – прошептал тогда Маркс. – Все, кто там – в радиусе двух миль – поджарятся изнутри.

– Что, черт возьми, АВП делали там с радиоактивными материалами? – спросил Роналдо.

В этот момент Елена пошевелилась, и они замолчали. С тех пор прошло уже четыре часа, но они проехали лишь несколько миль.

Но, по крайней мере, сражения между военными и АВП прекратились. Удар с моря сделал свое дело, уничтожив большинство солдат АВП одним махом.

Теперь Дом боялся не военных. Он опасался людей, которым было плевать на радиацию. Людей, которые провели последний месяц на улицах, и тех, кто жил на улице еще до того, как все стало рушиться. Наркоманов, бомжей и прочих психов.

Он глубоко вдохнул и встретился взглядом с отцом.

– Ты в порядке? – спросил Роналдо.

– В порядке.

– Уверен?

– Все нормально.

Елена прикоснулась к его плечу.

– Ты спас нас, – напомнила она. – Я знаю, тебе тяжело, но не забывай об этом.

Доминик кивнул. Убийство двоих солдат АВП вызвало в нем глубокое чувство вины, несмотря на то, что он защищал мать и сестру. Он давно знал, что этот момент рано или поздно настанет, но сейчас снова и снова прокручивал его в памяти. Быть может, был другой способ уладить дело. Тяжелее всего было думать о молодом солдате, которого он ранил в бедро. Тот страдал еще некоторое время, прежде чем умереть от потери крови.

В парке слева от них вспыхнула драка, и это отвлекло внимание Доминика. Он обернулся и увидел, как четверо мужчин пинают и топчут одного, лежащего на земле. Беженцы проходили мимо, не задерживаясь, словно в этом не было ничего необычного.

– Господи Иисусе, – прошептал Дом. Судя по тому, что происходило вокруг, им еще не раз придется столкнуться с насилием. Это был лишь вопрос времени.

Он вздохнул и подтолкнул Монику локтем:

– Ты в норме, сестренка?

Она мельком взглянула на него и кивнула. Большинство девочек ее возраста рыдали бы и выплакали все глаза, но она проронила лишь пару слезинок и попросила у папы пистолет. Она была сильной и смышленой.

Они справятся. Всей семьей.

Доминик посмотрел на отца и немного расслабился, зная, что тот останется с ними.

Машины ползли вперед, и в пробке внезапно появилась брешь. Водители перед ними рванули с места, и Маркс снова завел двигатель.

– Едем, – сказал он, нажимая на газ и снабжая двигатель драгоценным топливом.

Они ехали вдоль бульвара. Пальмы шелестели листьями на утреннем ветерке. Над дорогой плыл дым, из соседнего квартала поднимались темные клубы.

Несколько минут спустя Дом увидел источник задымления.

Обугленный бетонный остов на обочине оказался всем, что осталось от автозаправки – возможно, той самой, которая взорвалась у них на глазах.

На парковке стояло полдюжины сгоревших машин. В одной из них сидел почерневший труп, его сморщенная кожа напоминала обугленный зефир.