Свой с чужим лицом
Часть 21 из 28 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Мысль, пришедшая в голову Глебу, явно имела авантюрный оттенок. Но почему бы нет? Отдел абвера находился в полутора кварталах, на улице Трудовой. Разведчики Разжигаева доложили точно, место описали подробно.
А вдруг повезет? В Бурмихе царит полная неразбериха, немцы в замешательстве, уже и не знают, откуда ждать сюрприза. Форму гауптмана он еще не снял, познаний в немецком языке должно хватить.
– Парни, давайте без меня. Есть одно дело, справлюсь сам. Навещу немецкую разведку, давненько с коллегами не общался. Все в порядке, про место встречи помню. Если не приду, выбирайтесь самостоятельно, я позже догоню. Ради бога, не сочтите дезертиром.
Косаренко и близнецы в кабине возмущались, предлагали командиру взять с собой кого-нибудь из них. Но обуза в этот час лейтенанту не требовалась. Он махнул рукой. Мол, валите отсюда, пока передышка!
Григорий лихо развернулся, покатил в дым.
С другой стороны к арсеналу уже спешили немецкие солдаты.
– Догнать бандитов, перестрелять! – орал младший командир.
Шубин попятился в переулок и припустил со всех ног, придерживая болтающуюся кобуру. Клык затвора автомата стучал по лопатке. Он провалился в какую-то подворотню, прижался к забору, чтобы перевести дыхание, стал себя ощупывать.
Фуражка на месте. Неужели эти пижоны не мерзнут в них? Шинель скрутилась. Глеб оправил ее, вставил в автомат последний рожок, проверил обойму в пистолете.
За домами прогремела пулеметная очередь, разразились крики.
«Дай бог, чтобы все ушли. У нас три группы было. Одна уничтожила арсенал, другая – штаб, третья…»
Как же к месту Шубин об этом вспомнил. Взрыв за пределами Бурмихи прогремел такой, что дрогнула земля. Рвануло на юго-западе, именно туда направлялась самая малочисленная группа со всеми запасами взрывчатки.
«Значит, полотно они разрушили, воспользовались суетой. Не важно, сколько времени займет восстановление – сутки, двое, трое. Все равно хорошо. Движение будет парализовано. Теперь главное, чтобы парни оттуда безнаказанно ушли».
Он шел по тротуару как ни в чем не бывало, делал отмашку, придерживал ремень автомата. Мимо бежали солдаты, перекликались, что-то спрашивали. Шубин делал мутное лицо, мотал головой, прикладывал пальцы к ушам. Дескать, контузия, оглох. Дополнительных вопросов не возникало. Фрицы бежали дальше.
В Бурмихе наблюдалась легкая паника. На улице с хорошим названием Трудовая тоже чувствовалась нервозность. Навстречу Глебу пробежали несколько полицаев. У входа в барак мялись какие-то гражданские, мерцали огоньки папирос. При виде офицера эти люди заспешили в подъезд.
Здание, нужное Глебу, находилось за деревьями. Это был небольшой купеческий особнячок, добротный, но неухоженный.
У крыльца стояли машины. За рулем закрытого «Кюбельвагена» восседал худощавый субъект с погонами обер-ефрейтора, вертел головой. Ключ был вставлен в замок зажигания, двигатель бурчал. Мужчина нервно царапал ногтями по металлу.
– Обер-ефрейтор, доложите обстановку! – заявил Глеб, подойдя к нему.
– Что доложить, герр гауптман? – Водитель вздрогнул, сглотнул.
– Что у вас происходит? – возмущенно выкрикнул Шубин. – Я прибыл из Двести двадцать пятого артиллерийского полка. Штаб разрушен, повсюду кавардак, и никто не может толком объяснить ситуацию. Где офицеры разведки? Ты кто, дружище?
– Обер-ефрейтор Граудер. Я водитель майора Лунге, сейчас нахожусь на дежурстве.
– В здании есть офицеры? – Шубин не давал собеседнику времени на раздумья. – Где майор Лунге? Где все?
– Еще вечером ушли спать. Они проживают неподалеку, в частном секторе. Майор Лунге находился здесь, но уехал, когда все это началось. Я не знаю, когда он вернется. У него «Опель», он лично сел за руль, приказал мне ждать.
– В здании находится дежурный офицер? Кто он?
– Это обер-лейтенант Кресс. Здесь остались только мы, солдаты побежали выяснять, что случилось.
– Хорошо, Граудер, я вас понял, спасибо. Бензин в баке есть?
– Что? – Обер-ефрейтор хлопнул глазами.
Этот гауптман, возникший из ниоткуда, был какой-то странный. Подозрительная личность, черт возьми.
– Да, бензин есть, – пробормотал водитель. – Километров на сорок должно хватить. Герр гауптман, вы забыли представиться. Покажите, если не трудно, ваши документы. У вас необычный акцент.
– Да ладно тебе, – отмахнулся Глеб. – Не заморачивайся, дружище, уже не нужно.
Нож вошел под ребро как в расплавленный сыр. Не зря, выходит, этот фрукт боялся.
Глеб дождался, пока утихнут страдания, перетащил тело на соседнее сиденье, придал ему относительную вертикаль. Голова покойника клонилась, и Шубину пришлось ее откинуть. Вышла луна, озарила оскаленный рот.
Шубин быстрым шагом пересек двор, вошел в лоно германской разведки. Часовой у входа отсутствовал. Видимо, все ушли на фронт.
Дежурный сидел за столом, накручивал дрожащими пальцами телефонный диск. Он вскинул голову, когда скрипнула дверь, машинально потянулся к кобуре. Офицер был молод, в свете настольной лампы поблескивали воспаленные глаза. В помещении было холодно, он сидел в шинели.
– Обер-лейтенант Кресс? – осведомился Шубин.
– Да, а вы кто?
– Гауптман Шпигель. Срочно на выход, обер-лейтенант. Вас хочет видеть майор Лунге. Он ранен, находится в машине, требует вас. Пошевеливайтесь, Кресс!
Дежурный офицер пулей помчался во двор, подбежал к машине и резко встал.
– Но это же!.. – начал было он, замолчал, обернулся и обнаружил пистолет, нацеленный ему в живот.
– Да, это обер-ефрейтор Граудер, ему не повезло. Садитесь за руль, Кресс, если не хотите получить пулю.
– Что происходит? – Офицер попятился, прилип к борту.
– Живо, вам сказано, не заставляйте меня ждать! Вас хочет видеть майор Лунге. Неужели не ясно? – Шубин упер ствол в дежурного и вытащил из его кобуры пистолет во избежание опасного поведения.
Страшные подозрения роились в голове растерянного офицера. Он сел за руль. Шубин обогнул капот, схватил за шиворот мертвого Граудера, выбросил из машины.
– Не дергаться! – Он вскинул пистолет. – Кресс, ведите себя благоразумно. Мне ничего не стоит отправить вас к праотцам! – Глеб забрался на заднее сиденье, приставил ствол к спине пленника. – Ведите машину, Кресс, и давайте без глупостей. Выезжаете со двора и направо. Проедем квартал и еще раз свернем направо. Дальше подскажу. Ваша жизнь в ваших руках. Вперед! Едем спокойно, не волнуясь.
Но оба страшно переживали. Ох уж эта склонность к авантюрам, доводящая порой до абсурда. Невзирая на убедительную просьбу, Кресс вел машину рывками, руки его дрожали, он вздрагивал, когда в затылок ему упирался ствол.
В Бурмихе царила суматоха. Партизаны отступили, но выстрелы продолжали греметь. По дороге пробежало отделение полностью экипированных солдат. На двух офицеров в «Кюбельвагене» они даже не глянули. Кресс инстинктивно сбросил скорость, глянул в их сторону, но металлический холодок в затылке отрезвил его, вернул к суровой реальности.
– Гауптман, вы можете толком объяснить?..
– Позднее, Кресс. Думаю, вы и сами могли бы догадаться. Сворачивайте направо.
Машина тряслась по камням, цепляла слежавшиеся сугробы. В памяти Глеба всплывали перехлесты улочек, основные дороги, ведущие к выезду. Верещагин настаивал, что самый безопасный маршрут – на юго-восток, по улице Кубовой. Там нет стационарных постов, иногда случаются разъезды, мотоциклетные патрули, но если ты удачливый, то есть шансы проскочить.
На перекрестке мелькали какие-то смутные личности. Увидев машину, они стали скидывать с плеч карабины. Один из них заступил дорогу, расставил ноги.
Обер-лейтенант нервно рассмеялся. Мол, вот вы и получили, наглый похититель германских офицеров!
– Ни звука, Кресс, вперед! Ваша смерть уже здесь, – сказал Шубин, привстал и начал грязно ругаться по-немецки, хотя с превеликим удовольствием сделал бы это по-русски.
Фары осветили фигуру в расстегнутом полушубке, светлую повязку на рукаве. Доброй вам ночи, господа полицейские!
– Эй, уйти с дорога, быстро! – Глеб изображал ломаный русский язык. – Германский разведка, абвер!
Мелькали огни фонарей, вырывали из мрака офицерскую униформу, бледные лица. Полицейский попятился с проезжей части, неуклюже отдал честь.
Дорога свернула вправо. Дальше они ехали без приключений, хотя руки обер-лейтенанта срывались с руля. Несколько раз он явно порывался направить машину в сугроб, а Глеб был на грани того, чтобы выстрелить.
Каким-то чудом они покинули городок! Мотоциклетный патруль, завидев офицерские фуражки, не стал останавливать машину.
Вскоре дорога погрузилась в лес. К счастью, она была расчищена. Фары освещали бугристые сосны, проезжую часть, продавленную колесами.
Лес оборвался, образовалась развилка.
– Влево! – скомандовал Шубин.
Из полумрака выплывали холмы, на одном из них смутно выделялся ориентир – вышка заброшенной метеостанции. Дорога снова сворачивала, уходила не туда. Глеб приказал немцу остановить машину, выпрыгнул наружу.
Тут обер-лейтенант вдруг проявил наказуемую резвость, попытался схватиться за пистолет, который Шубин держал в руке, но не успел. Глеб ударил его в челюсть, потом отвесил звонкую оплеуху, для порядка влепил в живот. Кресс откинулся на борт автомобиля, жалобно стонал. Потом его рвало, а Шубин мялся рядом и снисходительно похлопывал немца по спине.
– Кто вы? – прохрипел тот. – Какого дьявола вам от меня нужно?
– Терпение, мой друг. Не будем забегать вперед, договорились? Автомобильную поездку мы уже совершили, теперь немного прогуляемся. Учтите, герр Кресс, если станете плохо себя вести, то пожалеете об этом. На смерть раньше времени не рассчитывайте. Буду бить больно и жестоко, вышибу зубы, сверну нос, раскрошу челюсть. Ну и все такое, дальше сами представьте. Идти вам все равно придется, так что взываю к вашему благоразумию. Не повторяйте попыток отобрать у меня пистолет. Это не пройдет.
Они брели по колено в снегу, ноги у них отнимались. Немец на что-то надеялся, постоянно озирался. Небо светлело неохотно, словно кто-то заставлял его это делать.
Глеб споткнулся. Немец резко повернулся, хотел было броситься на него, но дырочка ствола уже смотрела ему в лоб. Он злобно выругался. Шубин засмеялся, осторожно извлек ногу из переплетения веток, не видимых под снегом, и для профилактики влепил обер-лейтенанту плюху. Впрочем, так, легонько. Не тащить же этого кренделя на себе.
В этой местности не было дорог, вздымались холмы, тянулись обрывистые овраги. Метеовышка теперь находилась слева.
«Кажется, пришли», – подумал Глеб.
Из оврага выбирались люди, бежали навстречу. Это были Мишка Верещагин, братья Ванины, Толик Иванчин.
Обер-лейтенант жалобно застонал, рухнул пластом в снег. Он до последнего надеялся на что-то другое. Добрые люди подхватили его под мышки, поволокли в овраг.
– Товарищ лейтенант, вы снова с нами, – сказал Барковский. – А мы уж не чаяли, думали, вас немцы прибрали, уходить хотели. А вы не один, с уловом!
– Хреновый сегодня улов, – пробормотал Глеб. – Выше обер-лейтенанта ничего не клюнуло. Эй, с этим парнем нежнее, до смерти не бейте, возьмем с собой.
Он съехал в овраг и застыл в оцепенении, не чувствуя холода. Там собрались все, кто выбрался из Бурмихи. Люди лежали в снегу, окутанные табачным дымом, приходили в себя.
Потрясенный обер-лейтенант сидел на коленях, раскачивался как маятник и стонал. Кто-то дружески треснул его по затылку, и пленник повалился в снег.
А вдруг повезет? В Бурмихе царит полная неразбериха, немцы в замешательстве, уже и не знают, откуда ждать сюрприза. Форму гауптмана он еще не снял, познаний в немецком языке должно хватить.
– Парни, давайте без меня. Есть одно дело, справлюсь сам. Навещу немецкую разведку, давненько с коллегами не общался. Все в порядке, про место встречи помню. Если не приду, выбирайтесь самостоятельно, я позже догоню. Ради бога, не сочтите дезертиром.
Косаренко и близнецы в кабине возмущались, предлагали командиру взять с собой кого-нибудь из них. Но обуза в этот час лейтенанту не требовалась. Он махнул рукой. Мол, валите отсюда, пока передышка!
Григорий лихо развернулся, покатил в дым.
С другой стороны к арсеналу уже спешили немецкие солдаты.
– Догнать бандитов, перестрелять! – орал младший командир.
Шубин попятился в переулок и припустил со всех ног, придерживая болтающуюся кобуру. Клык затвора автомата стучал по лопатке. Он провалился в какую-то подворотню, прижался к забору, чтобы перевести дыхание, стал себя ощупывать.
Фуражка на месте. Неужели эти пижоны не мерзнут в них? Шинель скрутилась. Глеб оправил ее, вставил в автомат последний рожок, проверил обойму в пистолете.
За домами прогремела пулеметная очередь, разразились крики.
«Дай бог, чтобы все ушли. У нас три группы было. Одна уничтожила арсенал, другая – штаб, третья…»
Как же к месту Шубин об этом вспомнил. Взрыв за пределами Бурмихи прогремел такой, что дрогнула земля. Рвануло на юго-западе, именно туда направлялась самая малочисленная группа со всеми запасами взрывчатки.
«Значит, полотно они разрушили, воспользовались суетой. Не важно, сколько времени займет восстановление – сутки, двое, трое. Все равно хорошо. Движение будет парализовано. Теперь главное, чтобы парни оттуда безнаказанно ушли».
Он шел по тротуару как ни в чем не бывало, делал отмашку, придерживал ремень автомата. Мимо бежали солдаты, перекликались, что-то спрашивали. Шубин делал мутное лицо, мотал головой, прикладывал пальцы к ушам. Дескать, контузия, оглох. Дополнительных вопросов не возникало. Фрицы бежали дальше.
В Бурмихе наблюдалась легкая паника. На улице с хорошим названием Трудовая тоже чувствовалась нервозность. Навстречу Глебу пробежали несколько полицаев. У входа в барак мялись какие-то гражданские, мерцали огоньки папирос. При виде офицера эти люди заспешили в подъезд.
Здание, нужное Глебу, находилось за деревьями. Это был небольшой купеческий особнячок, добротный, но неухоженный.
У крыльца стояли машины. За рулем закрытого «Кюбельвагена» восседал худощавый субъект с погонами обер-ефрейтора, вертел головой. Ключ был вставлен в замок зажигания, двигатель бурчал. Мужчина нервно царапал ногтями по металлу.
– Обер-ефрейтор, доложите обстановку! – заявил Глеб, подойдя к нему.
– Что доложить, герр гауптман? – Водитель вздрогнул, сглотнул.
– Что у вас происходит? – возмущенно выкрикнул Шубин. – Я прибыл из Двести двадцать пятого артиллерийского полка. Штаб разрушен, повсюду кавардак, и никто не может толком объяснить ситуацию. Где офицеры разведки? Ты кто, дружище?
– Обер-ефрейтор Граудер. Я водитель майора Лунге, сейчас нахожусь на дежурстве.
– В здании есть офицеры? – Шубин не давал собеседнику времени на раздумья. – Где майор Лунге? Где все?
– Еще вечером ушли спать. Они проживают неподалеку, в частном секторе. Майор Лунге находился здесь, но уехал, когда все это началось. Я не знаю, когда он вернется. У него «Опель», он лично сел за руль, приказал мне ждать.
– В здании находится дежурный офицер? Кто он?
– Это обер-лейтенант Кресс. Здесь остались только мы, солдаты побежали выяснять, что случилось.
– Хорошо, Граудер, я вас понял, спасибо. Бензин в баке есть?
– Что? – Обер-ефрейтор хлопнул глазами.
Этот гауптман, возникший из ниоткуда, был какой-то странный. Подозрительная личность, черт возьми.
– Да, бензин есть, – пробормотал водитель. – Километров на сорок должно хватить. Герр гауптман, вы забыли представиться. Покажите, если не трудно, ваши документы. У вас необычный акцент.
– Да ладно тебе, – отмахнулся Глеб. – Не заморачивайся, дружище, уже не нужно.
Нож вошел под ребро как в расплавленный сыр. Не зря, выходит, этот фрукт боялся.
Глеб дождался, пока утихнут страдания, перетащил тело на соседнее сиденье, придал ему относительную вертикаль. Голова покойника клонилась, и Шубину пришлось ее откинуть. Вышла луна, озарила оскаленный рот.
Шубин быстрым шагом пересек двор, вошел в лоно германской разведки. Часовой у входа отсутствовал. Видимо, все ушли на фронт.
Дежурный сидел за столом, накручивал дрожащими пальцами телефонный диск. Он вскинул голову, когда скрипнула дверь, машинально потянулся к кобуре. Офицер был молод, в свете настольной лампы поблескивали воспаленные глаза. В помещении было холодно, он сидел в шинели.
– Обер-лейтенант Кресс? – осведомился Шубин.
– Да, а вы кто?
– Гауптман Шпигель. Срочно на выход, обер-лейтенант. Вас хочет видеть майор Лунге. Он ранен, находится в машине, требует вас. Пошевеливайтесь, Кресс!
Дежурный офицер пулей помчался во двор, подбежал к машине и резко встал.
– Но это же!.. – начал было он, замолчал, обернулся и обнаружил пистолет, нацеленный ему в живот.
– Да, это обер-ефрейтор Граудер, ему не повезло. Садитесь за руль, Кресс, если не хотите получить пулю.
– Что происходит? – Офицер попятился, прилип к борту.
– Живо, вам сказано, не заставляйте меня ждать! Вас хочет видеть майор Лунге. Неужели не ясно? – Шубин упер ствол в дежурного и вытащил из его кобуры пистолет во избежание опасного поведения.
Страшные подозрения роились в голове растерянного офицера. Он сел за руль. Шубин обогнул капот, схватил за шиворот мертвого Граудера, выбросил из машины.
– Не дергаться! – Он вскинул пистолет. – Кресс, ведите себя благоразумно. Мне ничего не стоит отправить вас к праотцам! – Глеб забрался на заднее сиденье, приставил ствол к спине пленника. – Ведите машину, Кресс, и давайте без глупостей. Выезжаете со двора и направо. Проедем квартал и еще раз свернем направо. Дальше подскажу. Ваша жизнь в ваших руках. Вперед! Едем спокойно, не волнуясь.
Но оба страшно переживали. Ох уж эта склонность к авантюрам, доводящая порой до абсурда. Невзирая на убедительную просьбу, Кресс вел машину рывками, руки его дрожали, он вздрагивал, когда в затылок ему упирался ствол.
В Бурмихе царила суматоха. Партизаны отступили, но выстрелы продолжали греметь. По дороге пробежало отделение полностью экипированных солдат. На двух офицеров в «Кюбельвагене» они даже не глянули. Кресс инстинктивно сбросил скорость, глянул в их сторону, но металлический холодок в затылке отрезвил его, вернул к суровой реальности.
– Гауптман, вы можете толком объяснить?..
– Позднее, Кресс. Думаю, вы и сами могли бы догадаться. Сворачивайте направо.
Машина тряслась по камням, цепляла слежавшиеся сугробы. В памяти Глеба всплывали перехлесты улочек, основные дороги, ведущие к выезду. Верещагин настаивал, что самый безопасный маршрут – на юго-восток, по улице Кубовой. Там нет стационарных постов, иногда случаются разъезды, мотоциклетные патрули, но если ты удачливый, то есть шансы проскочить.
На перекрестке мелькали какие-то смутные личности. Увидев машину, они стали скидывать с плеч карабины. Один из них заступил дорогу, расставил ноги.
Обер-лейтенант нервно рассмеялся. Мол, вот вы и получили, наглый похититель германских офицеров!
– Ни звука, Кресс, вперед! Ваша смерть уже здесь, – сказал Шубин, привстал и начал грязно ругаться по-немецки, хотя с превеликим удовольствием сделал бы это по-русски.
Фары осветили фигуру в расстегнутом полушубке, светлую повязку на рукаве. Доброй вам ночи, господа полицейские!
– Эй, уйти с дорога, быстро! – Глеб изображал ломаный русский язык. – Германский разведка, абвер!
Мелькали огни фонарей, вырывали из мрака офицерскую униформу, бледные лица. Полицейский попятился с проезжей части, неуклюже отдал честь.
Дорога свернула вправо. Дальше они ехали без приключений, хотя руки обер-лейтенанта срывались с руля. Несколько раз он явно порывался направить машину в сугроб, а Глеб был на грани того, чтобы выстрелить.
Каким-то чудом они покинули городок! Мотоциклетный патруль, завидев офицерские фуражки, не стал останавливать машину.
Вскоре дорога погрузилась в лес. К счастью, она была расчищена. Фары освещали бугристые сосны, проезжую часть, продавленную колесами.
Лес оборвался, образовалась развилка.
– Влево! – скомандовал Шубин.
Из полумрака выплывали холмы, на одном из них смутно выделялся ориентир – вышка заброшенной метеостанции. Дорога снова сворачивала, уходила не туда. Глеб приказал немцу остановить машину, выпрыгнул наружу.
Тут обер-лейтенант вдруг проявил наказуемую резвость, попытался схватиться за пистолет, который Шубин держал в руке, но не успел. Глеб ударил его в челюсть, потом отвесил звонкую оплеуху, для порядка влепил в живот. Кресс откинулся на борт автомобиля, жалобно стонал. Потом его рвало, а Шубин мялся рядом и снисходительно похлопывал немца по спине.
– Кто вы? – прохрипел тот. – Какого дьявола вам от меня нужно?
– Терпение, мой друг. Не будем забегать вперед, договорились? Автомобильную поездку мы уже совершили, теперь немного прогуляемся. Учтите, герр Кресс, если станете плохо себя вести, то пожалеете об этом. На смерть раньше времени не рассчитывайте. Буду бить больно и жестоко, вышибу зубы, сверну нос, раскрошу челюсть. Ну и все такое, дальше сами представьте. Идти вам все равно придется, так что взываю к вашему благоразумию. Не повторяйте попыток отобрать у меня пистолет. Это не пройдет.
Они брели по колено в снегу, ноги у них отнимались. Немец на что-то надеялся, постоянно озирался. Небо светлело неохотно, словно кто-то заставлял его это делать.
Глеб споткнулся. Немец резко повернулся, хотел было броситься на него, но дырочка ствола уже смотрела ему в лоб. Он злобно выругался. Шубин засмеялся, осторожно извлек ногу из переплетения веток, не видимых под снегом, и для профилактики влепил обер-лейтенанту плюху. Впрочем, так, легонько. Не тащить же этого кренделя на себе.
В этой местности не было дорог, вздымались холмы, тянулись обрывистые овраги. Метеовышка теперь находилась слева.
«Кажется, пришли», – подумал Глеб.
Из оврага выбирались люди, бежали навстречу. Это были Мишка Верещагин, братья Ванины, Толик Иванчин.
Обер-лейтенант жалобно застонал, рухнул пластом в снег. Он до последнего надеялся на что-то другое. Добрые люди подхватили его под мышки, поволокли в овраг.
– Товарищ лейтенант, вы снова с нами, – сказал Барковский. – А мы уж не чаяли, думали, вас немцы прибрали, уходить хотели. А вы не один, с уловом!
– Хреновый сегодня улов, – пробормотал Глеб. – Выше обер-лейтенанта ничего не клюнуло. Эй, с этим парнем нежнее, до смерти не бейте, возьмем с собой.
Он съехал в овраг и застыл в оцепенении, не чувствуя холода. Там собрались все, кто выбрался из Бурмихи. Люди лежали в снегу, окутанные табачным дымом, приходили в себя.
Потрясенный обер-лейтенант сидел на коленях, раскачивался как маятник и стонал. Кто-то дружески треснул его по затылку, и пленник повалился в снег.