Свободная комната
Часть 4 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Его голос мрачен:
— Я бы был благодарен тебе, если бы ты не использовала такую лексику в этом доме, Лиза. Я бы был благодарен тебе, если бы ты не оскорбляла свою мать, когда она всего лишь пытается тебе помочь. И я бы был благодарен тебе, если бы ты не называла представителей моей прежней профессии шарлатанами.
Я опускаю голову от стыда. Глаза щиплет от слез. Почему я не могу быть как все? Я знаю, как мои коллеги на самом деле видят меня. Лиза — это робот, который обычно даже не ходит на обед; она не может быть человеком. Нормальным человеком.
— Эд, — моя мать произносит это тихо, почти безмятежно. — Дай ей передохнуть.
— Простите, — выдавливаю я, наконец-то подняв голову, чтобы посмотреть на двух людей, которые любят меня больше всего на свете.
Мама успокаивается. Невозмутимо берет ситуацию под контроль.
— Все хорошо, дорогая, ты расстроена, мы понимаем. Никто не считает, что ты… — похоже, что продолжение фразы уже было у нее на языке, но тут она сглотнула его движением мускулов горла. И сменила тактику. — Мы знаем, что ты не хотела, чтобы это случилось. Мы это знаем.
Не понимаю, откуда она может это знать. Даже я не знаю, что я на самом деле делала в тот день.
Мой отец, будучи врачом, не произносит ни слова. Иногда именно мамина микстура — лучшее лекарство.
— Если бы ты сходила к доктору Уилсону, он мог бы помочь тебе разобраться со своими проблемами, — говорит мама, — и предложить тебе способы справиться с ними. Он очень умен, не так ли, Эдвард?
Отец больше не выглядит сурово. И спина у него больше не прямая. Плечи обвисли, как у старика.
— Да. Очень умен.
Я хочу протянуть к нему руку. Дотронуться до него. Крепко его обнять. Я всегда была папиной дочкой. Между нами есть связь, которая появилась в глубине сада на пластиковых качелях.
Я решаюсь. У меня нет сил снова причинять им боль.
— Я схожу к нему. Запишусь на прием.
Я не хочу видеть этого доктора Уилсона. Еще один представитель медицинской профессии, который препарирует меня. Такое ощущение, что я поговорила со всеми психологами, психотерапевтами, психиатрами, целителями-экстрасенсами и шарлатанами в радиусе двадцати километров от Лондона. Я никогда не забуду сеанс терапии с парнем, который разгуливал в фиолетовом восточном халате с поясом и в ожерелье из ракушек, выглядящих так, как будто их насобирали в Брайтон-Бич. Он наложил на меня свои потные, мясистые руки, чтобы избавить от проблем. Вот насколько отчаянно я хотела разобраться со всем этим.
Когда меня выписали из больницы четыре месяца назад, во мне что-то изменилось. Я не могу до конца объяснить, что это было. Может быть, я наконец-то поняла, что так продолжаться не может. Тогда я и решила. Мне не нужны консультация и помощь. Мне просто нужна правда.
Тем не менее я схожу к доктору Уилсону, если это обрадует маму и папу и они оставят меня в покое.
Мы проводим остаток вечера как ни в чем не бывало. Вот что происходит в таких семьях, как моя: если неловкость стучится в дверь, пригласите ее внутрь, обезоружьте, а потом заметите под ковер. Наше совместное времяпрепровождение заканчивается обещанием родителей навестить меня в Лондоне через две недели. Только когда я сажусь в машину, я кое-что осознаю.
Я не сказала им, что переезжаю в свободную комнату к Джеку и Марте.
Глава 3
В день моего переезда Марта и Джек ждут меня у входной двери — точно так же, как делают мои родители каждый раз, когда я их навещаю. Это зрелище заставляет меня нервничать, когда я вылезаю из такси с единственной сумкой. Я не ожидала приветственного отряда вроде коврика у входной двери, чтобы очистить пыль с туфель, прежде чем мне разрешат войти. «Конечно, они хотят поприветствовать меня в своем доме», — говорю я себе.
Я так нервничаю, что едва способна двигаться. Я провела большую часть ночи, ворочаясь в кровати, беспокоясь до смерти об этом переезде. Я уже жила с другими людьми, но это будет первый раз, когда я буду жить с хозяевами дома. Марта улыбается и машет мне, в то время как ее муж слегка раскачивается на пятках.
Мне не о чем беспокоиться. Это хорошие люди.
Я уверенно подхожу к ним, наклеив на лицо суперяркую улыбку. Марта удивляет меня крепким объятием. Чуствую ее теплоту и нежный аромат. Мне немного неловко и тесно, но часть моего напряжения тает.
Она мягко отпускает меня, но не отходит, а берет под руку.
— Добро пожаловать, Лиза, — произносит она театрально, как будто говорит это зрителям, вручая мне награду.
Она определенно одета надлежащим образом для такого мероприятия. На прошлой неделе, когда я смотрела комнату, она была шикарной городской красоткой; теперь она олицетворяет собой хозяйку очень эксклюзивной домашней вечеринки. Коктейльное платье, рубиново-красные шпильки и искусно выполненный макияж, который напоминает маску. Интересно, есть ли у нее планы на вечер? Или она одна из тех «спящих красавиц», которые красятся даже в постели и следят за своей внешностью круглые сутки. Рядом с ней я — сама неряшливость в выцветших джинсах и зеленой клетчатой рубашке с длинными рукавами, с суперкороткими волосами, которые обрамляют мое большеглазое совиное лицо.
Она смотрит на меня, как на обожаемого члена семьи.
— Мы хотим, чтобы ты была очень счастлива в нашем доме. В твоем доме.
В твоем доме. Тут я осознаю, что буду жить в месте, которое мне не принадлежит. В месте, где уже живут его хозяева, — двое незнакомцев.
— Удивительно, что ты смогла так быстро съехать со старой квартиры, — комментирует Джек.
Я крепче вцепляюсь в ручку чемодана.
— Я кантовалась у друзей на диване. Найти жилье за сносную цену в Лондоне практически невозможно. Вы представить себе не можете, как я благодарна за то, что нашла вашу комнату, — на этот раз я заканчиваю с искренней улыбкой.
Я на самом деле благодарна. Этот переезд очень много значит для меня.
Джек быстро забирает мою сумку, пока Марта ведет меня за руку внутрь дома. В коридоре сегодня гораздо больше света, поэтому я замечаю картины и фотографии на стене. Появляется безумное желание снова постоять на красно-черном ковре в сердце дома, но Марта подталкивает к лестнице. Там она отпускает мою руку.
— Джек, исполняй обязанности хозяина, — тихо просит она. В ее голосе слышится смех, похожий на хихиканье подростка.
Я иду наверх вслед за ним. Потом слышу резкий скрип сзади. Марта идет за нами по лестнице. И снова все двери закрыты, включая на этот раз и ванную. Где-то, наверное, открыто окно, потому что холодный ветерок лижет нам пятки, когда мы поднимаемся по первой лестнице.
Моя комната. Я решаюсь назвать ее своей, когда Джек открывает дверь. Сегодня на улице пасмурно, и естественный свет, наполняющий комнату, не яркий. Воздух в свободной комнате неподвижен, и от этого стены словно сдвигаются, и комната кажется меньше. Все еще чувствуется этот проклятый раздражающий запах освежителя воздуха; он будто нежеланный сосед по квартире, который не платит свою долю арендной платы.
Джек везет чемодан к кровати и дает мне ключ от входной двери. Марта стоит в дверях.
Джек оценивающе окидывает взглядом мой багаж.
— А ты путешествуешь налегке.
— Да, большая часть моих вещей хранится на складе.
— Пустая трата денег, Лиза. Привози их сюда, у нас есть место.
Тут он поспешно добавляет:
— Правда, Марта?
Марта цокает языком в ответ мужу.
— Дай девушке отдышаться, она только приехала. Мы можем поговорить о хранении вещей в другой раз. Я уверена, что сейчас Лиза хочет только обустроиться.
Я поспешно сообщаю им обоим, что все в порядке; меня вполне устраивает место, где я храню свои вещи.
Странно, но всякий раз, когда вы смотрите дом, квартиру или комнату, вы никогда не замечаете маленькие недостатки, хотя специально их выискиваете. Только после того, как вы въезжаете, они становятся очевидными. Вчера ночью прошел короткий и сильный летний ливень, и теперь я вижу капли воды вокруг светового люка, а на потолке вокруг него видны следы сырости. Я указываю на проблему Джеку.
Он изучает окно некоторое время, как будто это может высушить его.
— Я думал, что починил его. Неважно, я возьму стремянку и посмотрю.
— Не торопись. Посмотришь, когда будет время.
Меньше всего мне хочется создать впечатление, что я принадлежу к полку требовательных арендаторов, стонущих и ноющих по поводу мельчайших проблем.
Тут я вспоминаю.
— А от комнаты есть ключ?
Отвечает Марта, сплетя перед собой пальцы. Я замечаю ультракрасный лак у нее на ногтях.
— Ни одна из комнат не запирается. Мы с Джеком решили, что сможем жить с чужим человеком в доме только при полном доверии друг другу.
Мне следовало бы настоять на ключе. Наверняка это обычное дело при таких договоренностях. Как еще я могу обеспечить защиту своего личного пространства?
Но я быстро с ней соглашаюсь:
— Да, конечно.
Мне это не нравится, но я не хочу делать из этого драму; я не могу потерять эту комнату.
Тогда Джек придает мне немного уверенности, указывая на дверь:
— Там внутри задвижка, так что ты сможешь уединиться.
Он встает рядом с женой. Видя их рядом, я не могу не думать, как странно они выглядят вместе. Вся косметика, ботокс и импланты в мире не могут скрыть, насколько она старше его. А его татушки и пучок никогда не будут подходить к ее элегантности. Я сразу чувствую себя неловко, оттого что в голове у меня такие стервозные мысли.
Тут я вспоминаю. Мне плевать на Джека или Марту. Единственное, что имеет значение, это комната. И она моя.
— В некоторые комнаты нельзя заходить, — Марта перечисляет их, особо упоминая сад.
Это напоминает мне кое о чем:
— Я встретила вашу соседку, после того как ушла отсюда в прошлый раз. Пожилая дама. Она сказала что-то про свой сад…
Они одновременно напрягаются. Зачем я это сказала? Я не хочу, чтобы они думали, что от меня будут неприятности или что я сую нос в их дела. И это их дело: что бы ни было между ними и их соседкой, ко мне это не имеет никакого отношения.
Джек первым приходит в себя с громкой усмешкой.
— Не волнуйся об этой старой карге. Она не знает что говорит, — он крутит у виска, чтобы показать, что она не в своем уме. — Чокнулась много лет назад.
— Я бы был благодарен тебе, если бы ты не использовала такую лексику в этом доме, Лиза. Я бы был благодарен тебе, если бы ты не оскорбляла свою мать, когда она всего лишь пытается тебе помочь. И я бы был благодарен тебе, если бы ты не называла представителей моей прежней профессии шарлатанами.
Я опускаю голову от стыда. Глаза щиплет от слез. Почему я не могу быть как все? Я знаю, как мои коллеги на самом деле видят меня. Лиза — это робот, который обычно даже не ходит на обед; она не может быть человеком. Нормальным человеком.
— Эд, — моя мать произносит это тихо, почти безмятежно. — Дай ей передохнуть.
— Простите, — выдавливаю я, наконец-то подняв голову, чтобы посмотреть на двух людей, которые любят меня больше всего на свете.
Мама успокаивается. Невозмутимо берет ситуацию под контроль.
— Все хорошо, дорогая, ты расстроена, мы понимаем. Никто не считает, что ты… — похоже, что продолжение фразы уже было у нее на языке, но тут она сглотнула его движением мускулов горла. И сменила тактику. — Мы знаем, что ты не хотела, чтобы это случилось. Мы это знаем.
Не понимаю, откуда она может это знать. Даже я не знаю, что я на самом деле делала в тот день.
Мой отец, будучи врачом, не произносит ни слова. Иногда именно мамина микстура — лучшее лекарство.
— Если бы ты сходила к доктору Уилсону, он мог бы помочь тебе разобраться со своими проблемами, — говорит мама, — и предложить тебе способы справиться с ними. Он очень умен, не так ли, Эдвард?
Отец больше не выглядит сурово. И спина у него больше не прямая. Плечи обвисли, как у старика.
— Да. Очень умен.
Я хочу протянуть к нему руку. Дотронуться до него. Крепко его обнять. Я всегда была папиной дочкой. Между нами есть связь, которая появилась в глубине сада на пластиковых качелях.
Я решаюсь. У меня нет сил снова причинять им боль.
— Я схожу к нему. Запишусь на прием.
Я не хочу видеть этого доктора Уилсона. Еще один представитель медицинской профессии, который препарирует меня. Такое ощущение, что я поговорила со всеми психологами, психотерапевтами, психиатрами, целителями-экстрасенсами и шарлатанами в радиусе двадцати километров от Лондона. Я никогда не забуду сеанс терапии с парнем, который разгуливал в фиолетовом восточном халате с поясом и в ожерелье из ракушек, выглядящих так, как будто их насобирали в Брайтон-Бич. Он наложил на меня свои потные, мясистые руки, чтобы избавить от проблем. Вот насколько отчаянно я хотела разобраться со всем этим.
Когда меня выписали из больницы четыре месяца назад, во мне что-то изменилось. Я не могу до конца объяснить, что это было. Может быть, я наконец-то поняла, что так продолжаться не может. Тогда я и решила. Мне не нужны консультация и помощь. Мне просто нужна правда.
Тем не менее я схожу к доктору Уилсону, если это обрадует маму и папу и они оставят меня в покое.
Мы проводим остаток вечера как ни в чем не бывало. Вот что происходит в таких семьях, как моя: если неловкость стучится в дверь, пригласите ее внутрь, обезоружьте, а потом заметите под ковер. Наше совместное времяпрепровождение заканчивается обещанием родителей навестить меня в Лондоне через две недели. Только когда я сажусь в машину, я кое-что осознаю.
Я не сказала им, что переезжаю в свободную комнату к Джеку и Марте.
Глава 3
В день моего переезда Марта и Джек ждут меня у входной двери — точно так же, как делают мои родители каждый раз, когда я их навещаю. Это зрелище заставляет меня нервничать, когда я вылезаю из такси с единственной сумкой. Я не ожидала приветственного отряда вроде коврика у входной двери, чтобы очистить пыль с туфель, прежде чем мне разрешат войти. «Конечно, они хотят поприветствовать меня в своем доме», — говорю я себе.
Я так нервничаю, что едва способна двигаться. Я провела большую часть ночи, ворочаясь в кровати, беспокоясь до смерти об этом переезде. Я уже жила с другими людьми, но это будет первый раз, когда я буду жить с хозяевами дома. Марта улыбается и машет мне, в то время как ее муж слегка раскачивается на пятках.
Мне не о чем беспокоиться. Это хорошие люди.
Я уверенно подхожу к ним, наклеив на лицо суперяркую улыбку. Марта удивляет меня крепким объятием. Чуствую ее теплоту и нежный аромат. Мне немного неловко и тесно, но часть моего напряжения тает.
Она мягко отпускает меня, но не отходит, а берет под руку.
— Добро пожаловать, Лиза, — произносит она театрально, как будто говорит это зрителям, вручая мне награду.
Она определенно одета надлежащим образом для такого мероприятия. На прошлой неделе, когда я смотрела комнату, она была шикарной городской красоткой; теперь она олицетворяет собой хозяйку очень эксклюзивной домашней вечеринки. Коктейльное платье, рубиново-красные шпильки и искусно выполненный макияж, который напоминает маску. Интересно, есть ли у нее планы на вечер? Или она одна из тех «спящих красавиц», которые красятся даже в постели и следят за своей внешностью круглые сутки. Рядом с ней я — сама неряшливость в выцветших джинсах и зеленой клетчатой рубашке с длинными рукавами, с суперкороткими волосами, которые обрамляют мое большеглазое совиное лицо.
Она смотрит на меня, как на обожаемого члена семьи.
— Мы хотим, чтобы ты была очень счастлива в нашем доме. В твоем доме.
В твоем доме. Тут я осознаю, что буду жить в месте, которое мне не принадлежит. В месте, где уже живут его хозяева, — двое незнакомцев.
— Удивительно, что ты смогла так быстро съехать со старой квартиры, — комментирует Джек.
Я крепче вцепляюсь в ручку чемодана.
— Я кантовалась у друзей на диване. Найти жилье за сносную цену в Лондоне практически невозможно. Вы представить себе не можете, как я благодарна за то, что нашла вашу комнату, — на этот раз я заканчиваю с искренней улыбкой.
Я на самом деле благодарна. Этот переезд очень много значит для меня.
Джек быстро забирает мою сумку, пока Марта ведет меня за руку внутрь дома. В коридоре сегодня гораздо больше света, поэтому я замечаю картины и фотографии на стене. Появляется безумное желание снова постоять на красно-черном ковре в сердце дома, но Марта подталкивает к лестнице. Там она отпускает мою руку.
— Джек, исполняй обязанности хозяина, — тихо просит она. В ее голосе слышится смех, похожий на хихиканье подростка.
Я иду наверх вслед за ним. Потом слышу резкий скрип сзади. Марта идет за нами по лестнице. И снова все двери закрыты, включая на этот раз и ванную. Где-то, наверное, открыто окно, потому что холодный ветерок лижет нам пятки, когда мы поднимаемся по первой лестнице.
Моя комната. Я решаюсь назвать ее своей, когда Джек открывает дверь. Сегодня на улице пасмурно, и естественный свет, наполняющий комнату, не яркий. Воздух в свободной комнате неподвижен, и от этого стены словно сдвигаются, и комната кажется меньше. Все еще чувствуется этот проклятый раздражающий запах освежителя воздуха; он будто нежеланный сосед по квартире, который не платит свою долю арендной платы.
Джек везет чемодан к кровати и дает мне ключ от входной двери. Марта стоит в дверях.
Джек оценивающе окидывает взглядом мой багаж.
— А ты путешествуешь налегке.
— Да, большая часть моих вещей хранится на складе.
— Пустая трата денег, Лиза. Привози их сюда, у нас есть место.
Тут он поспешно добавляет:
— Правда, Марта?
Марта цокает языком в ответ мужу.
— Дай девушке отдышаться, она только приехала. Мы можем поговорить о хранении вещей в другой раз. Я уверена, что сейчас Лиза хочет только обустроиться.
Я поспешно сообщаю им обоим, что все в порядке; меня вполне устраивает место, где я храню свои вещи.
Странно, но всякий раз, когда вы смотрите дом, квартиру или комнату, вы никогда не замечаете маленькие недостатки, хотя специально их выискиваете. Только после того, как вы въезжаете, они становятся очевидными. Вчера ночью прошел короткий и сильный летний ливень, и теперь я вижу капли воды вокруг светового люка, а на потолке вокруг него видны следы сырости. Я указываю на проблему Джеку.
Он изучает окно некоторое время, как будто это может высушить его.
— Я думал, что починил его. Неважно, я возьму стремянку и посмотрю.
— Не торопись. Посмотришь, когда будет время.
Меньше всего мне хочется создать впечатление, что я принадлежу к полку требовательных арендаторов, стонущих и ноющих по поводу мельчайших проблем.
Тут я вспоминаю.
— А от комнаты есть ключ?
Отвечает Марта, сплетя перед собой пальцы. Я замечаю ультракрасный лак у нее на ногтях.
— Ни одна из комнат не запирается. Мы с Джеком решили, что сможем жить с чужим человеком в доме только при полном доверии друг другу.
Мне следовало бы настоять на ключе. Наверняка это обычное дело при таких договоренностях. Как еще я могу обеспечить защиту своего личного пространства?
Но я быстро с ней соглашаюсь:
— Да, конечно.
Мне это не нравится, но я не хочу делать из этого драму; я не могу потерять эту комнату.
Тогда Джек придает мне немного уверенности, указывая на дверь:
— Там внутри задвижка, так что ты сможешь уединиться.
Он встает рядом с женой. Видя их рядом, я не могу не думать, как странно они выглядят вместе. Вся косметика, ботокс и импланты в мире не могут скрыть, насколько она старше его. А его татушки и пучок никогда не будут подходить к ее элегантности. Я сразу чувствую себя неловко, оттого что в голове у меня такие стервозные мысли.
Тут я вспоминаю. Мне плевать на Джека или Марту. Единственное, что имеет значение, это комната. И она моя.
— В некоторые комнаты нельзя заходить, — Марта перечисляет их, особо упоминая сад.
Это напоминает мне кое о чем:
— Я встретила вашу соседку, после того как ушла отсюда в прошлый раз. Пожилая дама. Она сказала что-то про свой сад…
Они одновременно напрягаются. Зачем я это сказала? Я не хочу, чтобы они думали, что от меня будут неприятности или что я сую нос в их дела. И это их дело: что бы ни было между ними и их соседкой, ко мне это не имеет никакого отношения.
Джек первым приходит в себя с громкой усмешкой.
— Не волнуйся об этой старой карге. Она не знает что говорит, — он крутит у виска, чтобы показать, что она не в своем уме. — Чокнулась много лет назад.