Связанные звёздами

– Разве ты планировал брать меня с собой? – недовольно пробормотала я, потирая лоб. – Да-да, на собрании я наверняка все просто неправильно поняла!

На скулах итальянца проступили желваки – так сильно были сжаты челюсти.

– Ладно, сейчас нет смысла об этом спорить, – процедил он на немецком, а потом не удержался и почти беззлобно добавил несколько ругательств на флорентийском диалекте. – Ну же! Мы должны убраться, пока кто-нибудь нас здесь не обнаружил.

Лео протянул мне руку. В прикосновении не было ни бережности, ни уважения – меня просто рывком поставили на ноги. Мои колени дрожали, как у ягненка. Я сделала неуверенный шаг вперед, но резкая боль пронзила правую ногу, сковывая движения.

– Давай, идем! – сказал Леопольдо и легко подтолкнул меня в спину. Он стянул ткань с одного из мольбертов. Я замерла в оцепенении. Это же… «La Primavera»!

Я поморгала, немного качнулась и тупо уставилась на картину. У «Весны» не было рамы. Меня удивила свежесть красок: полотно выглядело недавно написанным. А еще… на нем не было и следа ужасного «вируса», который поразил шедевр в настоящем. Никаких демонических атрибутов, цвета насыщенные, сюжет привычный: прелестные грации танцуют рондо, Флора тепло улыбается случайному зрителю. Я нахмурилась, продолжая рассматривать картину. Не может быть! Сердце пропустило удар, а затем зачастило вдвое больше обычного. Она не дописана! Здесь должно быть намного больше апельсиновых деревьев. Я попыталась заговорить с Лео – несколько раз открывала и закрывала рот, но так и не произнесла ни слова. Я почти вплотную приблизилась к картине и глубоко вдохнула запах льняного масла. Невероятно! Шедевр внушал мне какой-то благоговейный трепет.

– Давай, прикоснись к ней, но только аккуратно, – скомандовал Лео. Я вздрогнула и обернулась к итальянцу. Да, конечно, Леопольдо прав. Мы должны поторопиться. Я послушно вытянула вперед руку и прикоснулась к золотистым волосам Венеры. Как зачарованная, я стала водить указательным пальцем по изображению богини красоты и ощутила знакомое покалывание. Цвета стали ярче, а сами образы более отчетливыми. Но… больше ничего не происходило. Где же теплый золотистый свет? Я недоуменно поджала губы и осторожно положила всю ладонь на картину. Ничего. Мы с Леопольдо обменялись растерянными взглядами.

– Не получается, – пробубнила я, наблюдая, как мрачнеет лицо итальянца.

– Дьявол! Дай-ка мне попробовать!

– Нет! Ты оставишь меня тут одну? – запротестовала я.

Но итальянец проигнорировал мои возмущенные замечания. Он протянул руку и прикоснулся к Меркурию. Ничего не произошло. Лео нервно почесал затылок. Следующие несколько минут он судорожно трогал картину в разных местах, но ситуация оставалась прежней – ничего не происходило. Я медленно вытерла потные ладони о юбку. Паника подкатила к горлу горьким, колючим комом.

– Леопольдо, – прошептала я.

– Пожалуйста, – прорычал итальянец, – не называй меня Леопольдо!

Лео устало прикрыл глаза и немного помассировал виски.

Прекрасно! Теперь он на мне срывается.

– И как же мне тебя называть? У меня, конечно, есть парочка предложений, но… – пробубнила я.

– Просто Лео, окей?

Я кивнула.

Итальянец сел на корточки и уставился в одну точку. Я тяжело вздохнула и опустилась рядом. Липкий страх сковал мое тело, внутри все сжалось в комок, и я почувствовала подступающую тошноту. А что, если мы застряли тут навсегда? О нет! Я не хочу жить в мире, где нет шоколада и ароматных гелей для душа!

– Ecco[6], – наконец сказал Лео. – У меня есть одно предположение.

Я обняла себя за колени и прижала их к груди, пытаясь унять дрожь. Мне вдруг захотелось свернуться в клубочек под теплым одеялом, разреветься, а потом крепко уснуть.

– Должно быть, состояние картины в настоящем ухудшилось настолько, что портал перестал работать. Помнишь, настоятель говорил о том, что мы должны действовать незамедлительно? Это были не пустые слова. Если шедевр испортить – он теряет силу портала. Думаю, за время нашего отсутствия в двадцать первом веке «Весна» изменилась до неузнаваемости, ее связь с прошлым ослабла. – Лео решительно поднялся на ноги и добавил: – Что ж, теперь мы должны остаться и спасти Лоренцо, иначе… просто не сможем вернуться.

Боже, боже, боже! Он сейчас серьезно? Я должна остаться здесь, имея при себе только маленькую косметичку? Да у меня с собой ни одного евро! Хотя… постойте-ка, наверное, современные деньги здесь спросом не пользуются. Я задумалась.

– Ты уверен, что «Весна» станет прежней, если мы спасем Лоренцо? – спросила я дрожащим голосом.

– Не знаю, подобного раньше никогда не случалось. Я могу только предположить, что, изменив судьбу Лоренцо, мы повлияем на состояние картины, – задумчиво ответил Леопольдо.

– Значит, выбора нет, – сказала я, пожимая плечами. – Пойдем.

Лео смерил меня удивленным взглядом и спросил:

– Куда?

– Мы должны спасти Лоренцо, предупредить его о заговоре. В общем, не знаю, как ты, а я хочу попасть обратно в двадцать первый век до захода солнца. Мой брат с ума сойдет, если я сегодня вечером не вернусь домой.

– Роза, – прошипел итальянец, – ты так ничего и не поняла. Заговорщики решили убить Лоренцо в церкви 26 апреля 1478 года, так?

Я кивнула.

– Вмешиваться в ход истории слишком рано – бессмысленно и очень опасно. Предлагаю для начала выяснить сегодняшнее число, а потом составить подробный план действий.

Я безнадежно опустила плечи. Да, он абсолютно прав. Как глупо с моей стороны предлагать Леопольдо сразу же бежать к Лоренцо! Я шумно выдохнула и прижалась лбом к стене из деревянных перекладин.

– Кроме того, мы должны вести себя очень осторожно, – добавил итальянец. – Никто, слышишь, абсолютно никто не должен знать, что мы с тобой прибыли из будущего. Даже если найдешь себе подружку и будешь доверять ей на тысячу процентов, никогда не рассказывай о том, что мы люди двадцать первого века. Местные, которые до сих пор верят в ведьм и всякую подобную ерунду, будут напуганы, а страх делает с живыми существами дурные вещи. В лучшем случае нас просто убьют, – предупредил Лео. Я стиснула зубы. Тело покрылось мурашками, а воздух застрял в горле и никак не хотел проталкиваться ни в легкие, ни наружу. Да уж, мне прекрасно известно о том, что люди боятся того, чего не понимают.

Я с трудом кивнула, показывая, что услышала его слова.

Сложив руки в замок, Лео оглядел меня тяжелым взглядом.

– Ладно. Первое, что мы должны сделать, – это выяснить сегодняшнюю дату. Затем рассчитаем время. А вот уже после… – итальянец вдруг резко замолчал и прислушался.


В следующую минуту дощатая дверь открылась с долгим натуженным скрипом. Мы оба вздрогнули и отпрыгнули друг от друга. В проеме появилась невысокая темная фигура. Я слегка прищурила глаза, всматриваясь в лицо вошедшего.

Неужели это ребенок? Ростом не выше метра тридцати, полный, с большими черными глазами на пухлощеком кругленьком личике. Только я хотела облегченно выдохнуть, радуясь, что нам не придется с ним долго объясняться, как «ребенок» что-то пробасил себе под нос, озадаченно почесал рыжую бородку и покосился на меня с плохо скрываемым раздражением. Ага, карлик, значит. Я с трудом сглотнула подкативший к горлу горький комок. Незнакомец замер на пороге мастерской, продолжая изучать меня цепким взглядом черных глаз.

Я инстинктивно подалась назад. Мои щеки горели, будто их натерли горчицей. Напряженное молчание затянулось, и я решила заговорить с карликом.

– Прекрасный день сегодня, не так ли? – я постаралась улыбнуться дрожащими губами. – Наверное, вы здесь, чтобы купить картину. Или… собираетесь сделать заказ? Портрет? – выпалила я, отходя еще на пару шагов. – Мы в городе совсем недавно, – я рассмеялась, немного задержав дыхание в ожидании, что карлик скажет в ответ. Незнакомец только удивленно моргнул.

Я снова открыла рот, чтобы продолжить оправдываться, но Лео остановил меня взглядом. Он прочистил горло и заговорил на чистейшем итальянском:

– Прошу прощения за поведение моей спутницы, она больна с рождения. Иногда бедняжка забывает, где находится – волнуется, паникует, начинает разговаривать сама с собой.

Леопольдо натянуто улыбнулся, пытаясь скрыть раздражение.

И хотя я сразу же поняла свою ошибку, все равно гордо насупилась. С кем не бывает? Ну, заговорила от волнения на немецком, ну и что? Зачем же сразу больной называть?

Наконец, карлик оторвал от меня пристальный взгляд и посмотрел на Леопольдо. По его узким губам скользнула хитрая улыбка.

– Слабоумие она сполна компенсирует своей красотой, а? – прохрипел карлик, многозначительно играя бровями. Лео самодовольно кивнул незнакомцу. Мужчины обменялись пошлыми взглядами, и карлик загоготал.

Ну все! Довольно! Не хочу мириться с таким отношением! Я гордо выпрямила спину и задрала подбородок.

– Как думаете, мне хватит мозгов не выцарапать вам обоим глаза, придурки? – грубо бросила я.

Они оба озадаченно уставились на меня. Лео даже открыл рот от удивления. Должно быть, он растерялся, осознав, что я не только понимаю итальянский, но и хорошо на нем говорю. Я сладко улыбнулась, с преувеличенным старанием стряхивая пыль с юбки. Леопольдо и карлик недоуменно переглянулись и продолжили молча пялиться на меня.

– Думаю, вам стоит представиться, – гордо сказала я, шагнув навстречу незнакомцу.

– Меня зовут Бьяджо Сальво, я – личный советник Лоренцо де Медичи. Но прошу вас, господа, зовите меня Доломино, именно под этим именем придворного карлика Бьяджо знает вся Флоренция, – он слегка поклонился, тыча себя пальцем в грудь.

Я виновато развела руками. Откуда же мне было знать, что этот наглый рыжий карлик водит дружбу с Лоренцо! Если Доломино действительно советник де Медичи, то знакомство с ним может быть очень полезным.

Я недоверчиво взглянула на карлика и практически сразу убедилась в том, что рыжий грубиян не соврал. Доломино был элегантно одет, и каждая деталь его туалета говорила о хорошем вкусе и немалых средствах: сквозь овальные разрезы на рукавах куртки виднелась роскошная нижняя рубашка из тонкой изумрудно-зеленой парчи с золотыми и серебряными нитями, а верхний край и конец воротника были обшиты кантом. Костюм карлика дополнялся перчатками и золотой цепью. Несмотря на то что на Доломино сверкали драгоценности, маленький и толстый, он выглядел довольно нелепо.

– Я – Леопольдо дель Мацца, – представился Лео, положил руку на грудь и поклонился. – А мою очаровательную спутницу зовут Розалия Грифиус.

Доломино и бровью не повел, только моргнул в ответ.

Губы Леопольдо дернулись в брезгливой усмешке. Недовольный тем, что карлик не поприветствовал его с должным почтением, Лео со скрипом сжал зубы и шумно втянул воздух.

Я уже было открыла рот, чтобы задать Доломино несколько вопросов о Лоренцо де Медичи, но не успела произнести и слова, как входная дверь повторно открылась, и в мастерскую вошел светловолосый мужчина. Я сразу узнала его. Мне стало жарко. Сердце учащенно забилось. Сандро Боттичелли! Художник замер на пороге, крепко держа под мышкой свернутые листы бумаги. Я сощурилась и подошла ближе. Не может быть! Неужели прошлой ночью я разбудила самого Сандро Боттичелли?! При свете дня и без ночной рубашки он выглядел точно как на своем всемирно известном автопортрете. Зажав рот рукой, я подавила вскрик. Художник обвел взглядом присутствующих и выдавил из себя улыбку. Сандро повернулся к Доломино, добродушно приветствуя карлика.

– Ах, Доломино, что привело тебя ко мне?

– Господин послал меня узнать, как продвигается работа.

– В воскресенье? – Боттичелли удивленно поднял бровь и слегка улыбнулся уголками губ.

Карлик пожал плечами и скорчил жалостную гримасу.

– Господин хочет убедиться в том, что вы не нарушите сроки, – прохрипел Доломино, – как в прошлый раз.

Боттичелли нахмурился и тяжело вздохнул. Сделав широкий жест рукой, художник уверенным шагом направился к «Весне». Доломино последовал за Сандро, и они вместе остановились напротив мольберта с незаконченной работой.

– Симпатично, – протянул карлик, одобрительно кивая.

Боттичелли, напротив, недовольно поджал губы.

– Сожалею, но я не отдам «Весну» сегодня. Грации недоработаны, а также, – Сандро указал на пустое зеленое пространство, – я еще не закончил с апельсиновым садом. Запаситесь терпением.

– Вы попросили целую кучу золота, мастер Боттичелли, – проворчал карлик, рассматривая изящный стан Венеры.

По тонким губам художника пробежала легкая усмешка. Он энергично тряхнул головой и ответил:

– И я уже давно жду того момента, когда вы, наконец, расплатитесь со мной.

Доломино картинно закатил глаза. Сандро только усмехнулся и передал карлику сложенный в несколько раз лист.

– Хочу напомнить твоему господину о его долге.

– Если бы ты рисовал так же быстро, как подсчитываешь жалованье, – пробубнил карлик, – господин не посылал бы меня так часто.

– Живопись нужно чувствовать, вбирать в себя, иметь определенный угол зрения… тут не до сроков, – бросил Сандро. – Скажи Лоренцо, что работа будет выполнена в срок и очень качественно. Как я могу подвести своего любимого покровителя?

Доломино недовольно поморщился, но ничего не ответил. Наконец Боттичелли повернулся к нам и широко улыбнулся. Художник задержал на Леопольдо задумчивый взгляд всего на пару секунд, но я поняла, что он был очень удивлен, увидев его.