Святой из тени

– Нужно поскорее к Эмлину, – тихо молвил он. Прозвучало совсем не похоже на Алика, но потом знакомый голос вернулся. – И в любом случае, мисс Даттин, это дело пахнет так, что лучше мне про него не знать.

Она проводила Алика до двери. Вне слышимости Тереванта он прошептал:

– Если хотите совет, мисс, то отведите его к господину Келкину прямо сейчас. Судя по всему, он узнал какие-то тайные сведения о городской обороне, а вы не хотели бы, чтобы они попали в руки врагов. Он хайитянин – и пока мы выяснили только одно: он не убивал своего брата.

Она кивнула:

– Спасибо. Прошу, не говорите никому об этом вечере.

– Я хранить тайны умею, – сказал Алик. И ушел, торопливо сбегая по лестнице. Плечи его согнулись, будто он влачил тайну, висевшую на нем нелегким грузом.

Эладора закрыла дверь.

– Здесь есть что-нибудь про настоящие бомбы? – спросил Теревант, перелистывая кхебешские бумаги. Она практически слышала, как Келкин кричит в голове: «Это вопрос государственной безопасности!»

– Нет. Но бумаги надерганы беспорядочно. Многие листы отсутствуют.

– Еще кое-что, – проговорил Теревант. – Дом, куда нас отвел Вант… там была девушка. Примерно вашего возраста. Она обладала какой-то особой силой – как будто могла знать, что произойдет, или видела разное издалека.

– С ножами в руках? Мелкие отметины на лице, как веснушки? И с ней иметь дело сплошная беда?

– Вы ее знаете? – Теревант вытаращил глаза.

– Это она моя двоюродная сестра. Карильон Тай.

– Она украла большую часть этих бумаг, – сказал Тереван. Он выдержал мгновение, затем добавил: – По-моему, она убила Ванта.

– Ах, ну да. На это я могу пролить свет. – Пришлось поднапрячься, чтобы сообразить, как давно это было. Казалось, прошли месяцы. – Три недели назад я встретила Карильон в Новом городе, и она предупредила меня о том, что неизвестные люди, эмм, подложили ей в дом некое тело. Эти злодеи напали тогда и на меня.

– Вы видели, как они подкладывали тело Ванта? – с угрюмой отрешенностью спросил Теревант. Взял свою кофейную чашку, заглянул внутрь, словно проверял осадок на яд или сомневался в ее существовании. Его способность к доверию пострадала изрядно.

– Я – нет. Но у Карильон есть некоторый… духовный дар. Она была… впутана в Кризис в прошлом году и от этого… изменилась. – Эладора примолкла, мысленно проверяя свои слова. Дознание определило, что Карильон сломлена, святость сошла с нее. В том ее амулете отсутствуют чары, а Шпат ушел навсегда. Черные Железные Боги уничтожены. Но кто выдавал это заключение? А вдруг они ошиблись или же солгали Эладоре?

– Я думаю, – сказала Эладора, – что мы должны поговорить с Кари.

– Она хотела меня зарезать.

– Да, это в ее духе.



Возле площади Мужества слонялось много народу – с Фестиваля не закончился отток гуляк, а ряженые по-быстрому сочинили или эксгумировали сценки о королях, торговцах и барыжниках. Дети и пьяньчуги залазили на памятники забытым святым и великим победам. Эладора вела их по краю площади, избегая толпы возле кофейни «Вулкан». Даже в этот час в ней полно промлибов, и не хотелось, чтобы какой-нибудь знакомый задал вопрос о Тереванте.

Толпа редела по мере подхода к морю и Новому городу. Впереди наполовину разрушенная, наполовину извергнутая громада Морского Привоза, откуда началось Помойное Чудо. Где-то там в искореженных завалах, среди каменных плит и волшебства покоятся останки Шпата – и профессора Онгента тоже.

Те, кто был близко связан с Карильон Тай, в корне менялись. Или погибали. Или и то, и другое.

– Я не вполне представляю, как ее найти. Знаю примерно, как добраться туда, где мы виделись, но она могла и переехать.

Теревант покосился на нее из-под капюшона. Плащ более-менее скрывал мундир, но был маловат для его стати.

В небе творилось нечто непонятное, черные столбы дыма поднимались со Священного холма, с Мойки и позади холма Замкового. Эладора уставилась на дым, гадая, неужели произошло нападение – и тут ветер переменился, и до нее долетел запах. Там очищали трупные шахты. Под церквями Хранителей ветвилась сеть глубоких колодцев, что уходили вниз, в упырьи туннели. Сотни лет церковь отдавала трупоедам гвердонских усопших. Эладора вспомнила похороны соседа; по окончании церемонии, когда отбыли скорбные близкие, обитая черным повозка выехала из сельской церкви Вельдакра и загромыхала в Гвердон. Никто не отметил странности: после смерти тело переходит на попечение церкви. Наоборот, чудаками слыла семья Эладоры – с их сафидистским упорством сжигать мертвых.

Теперь из трупных шахт валили клубы маслянистого дыма. Сафидисты на подъеме, и священные костры понесут духовную энергию душ, осадок, вверх к Хранимым Богам. От зловония у Эладоры выворачивало желудок.

Где-то на райских просторах скоро прорвется плотина.



Она ускоряла шаг, и Теревант спускался следом в муравейник перепутанных улиц к югу от бывшего Морского Привоза, на краю Нового города.

– За нами идут, – сказал он через пару минут. Взял ее под руку, повел в переулок. Крысы разбегались врассыпную, пока они брели через мусорные наносы, ошметки сорванных плакатов и доски от ящиков. Очертания теней затемняли над головой водосток.

– Их двое, – сказал Теревант. – В серых накидках. Они следили за нами, как только мы вышли от вас.

– Студенты. – Она узнала эти серые рясы. Университетские учащиеся, обычное зрелище на улицах Гвердона. Обычное прикрытие для любого, кому требуется ходить незаметно.

– Это они нападали на вас у дома Карильон?

Эладора попыталась вспомнить. Тогда все перемешалось – выстрелы, ножи и заклинания на скорую руку. Но атакующие отложились в сознании крепкими молодчиками с суровыми лицами.

– Мне кажется, нет.

Теревант потянул ее на другую, боковую улицу, подобрал в грязи булыжник. Это жемчужный мрамор, осколок Нового города. Эладора сунула руку в карман за пистолетом, затем вспомнила, что отдала его Алику. Отыскала отломанную рукоять меча Алины и покачала в кулаке. Если припрет – сгодится.


– Готовы? – прошептал Теревант.

Эладора, заикаясь, открыла рот, затем просто кивнула.

Не мешкая ни секунды, он бросился из переулка прямо в лапы опасности – а потом с заносом остановился.

– Какого черта?

Улица, по которой они только что проходили, преобразилась в цветочный сад. Слишком темно, красок не различить, но аромат от бутонов валил с ног, сладость смешивалась с вонью жареного мяса, плывущей над городом от трупных шахт. С каждой поверхности прорастали цветы, они взошли из грязи, из трещин в стенах, из мусорных куч, оконных рам, даже с металлического обода бочки. Теревант медленно развернулся, сжимая камень.

В самом сердце этого нежданного сада топорщился участок травяного загустенья, с наиболее толстыми стеблями, а под ними лежал рваный клок серой материи. Студенческой накидки.

Чудо.

На этот раз это она потянула Тереванта прочь. Позади них слышался шелест распускающихся бутонов.

На губах зазвучала непрошеная молитва. Милосердной Матери, Матери Святых.

Матери Цветов.

Чем бы оно ни было, откуда бы ни взялось это чудо, булыжником его не одолеть.

Пришлось бежать, бежать по опасным улицам. По бывшей части квартала Алхимиков, а ныне средоточию Нового города. Эладора все высматривала башню, где в прошлый раз виделась с Карильон, но не могла разглядеть ее. Неизвестно, то ли она попросту заблудилась, то ли переменился сам ландшафт города.

Она обернулась. В сером полумраке не различить серых ряс, но позади что-то было. Она чувствовала. Какая-то сила нарастала волной.

Теревант потянул ее за собой, потащил за руку – но он понятия не имеет куда идет. Он слепо окунается в этот город, в те области, где Помойное Чудо дало сбой. Где шпатово видение упорядоченных улиц и народного приволья местами размылось его личными страхами и переживаниями. Исковерканные дома, каменные черты вроде бы лиц. Мраморные пальцы торчат из улицы в ряд, как заградительные столбики, высечены до того филигранно, что при луне Эладора различает завитки линий их отпечатков. Эладора останавливается, опирается на один палец, переводит дыхание. С нее течет пот, стекает в ложбинку где-то у копчика; вокруг плотно давит город, жарко, нет воздуха.

Дом на одной стороне улицы небрежно слеплен – левая часть четкой, отточенной формы, правая – необработанный наплыв камня, будто зодчий потерял интерес по ходу работы.

И на полукрыльце этого дома стояла Карильон Тай.



– Я тебя знаю. – Глаза Карильон блестели во тьме. – Ты, козлина, натравил на меня зомби.

– Лейтенант Теревант из Дома Эревешичей. – Теревант отвесил полупоклон – глаз от нее он отводить не собирался.

– Черт с тобой. Заходите. – Кари повернулась к нему спиной и отперла действующую часть двери, приглашая их в половину дома. Под ногами звякнули пустые бутылки, когда она затворяла дверь за Эладорой.

– Я не видела, что ты на подходе, – отметила Карильон.

– За нами следили – думаю, святой из Хранителей.

Кари сосредоточилась.

– Вблизи никого из них нет. Наверно, вы отделались от хвоста. Или они от меня прячутся.

– Карильон, – сказала Эладора, – знаешь ли ты что-нибудь о смерти Хайтского посла? Или о краже его меча? – Такое впечатление, что она просит оракула погадать, только в историях матери-пророчицы жили в лесу или пещере и не носили с собой столько ножей.

– О ком?

– Что тебе известно об Эдорике Ванте? Что ты делала на Гетис Роу? – потребовал объяснений Теревант.

– А кто меня допрашивает, Эладора? Ты или чертова городская стража с парламентом, патросом и Эффро Келкином до кучи?

– Сейчас это я и больше никто.

Кари закатила очи. Отвела их на кухню, сняла с полки бутылку. Отпила глоток, предложила Эладоре. Эладора отказалась; Теревант с некоторой угрозой держал свой булыжник, пока сам тянулся за выпивкой.

Кари сморщила нос, и булыжник соскочил у Тереванта с ладони, сам по себе перелетел через комнату и слился с каменной стеной. Она продолжила разговор, будто не произошло никакого чуда.

– Хорошо. Значит, Эдорик Вант. – Она отхлебнула. – После Кризиса в Новый город понабежало козлов – божью бомбу искали. Алхимики захватили четыре Черных Железных колокола до того… до того, как настала задница. Беканорский колокол взяли для тестового прогона. – В недостроенной комнате не было никакой мебели, поэтому Эладора неприкаянно переминалась на месте. Карильон прислонилась к стене; стена искусно изменила форму, камень отрастил выступ, чтобы ей сесть.

– В Грене, – сказал Теревант. – Я побывал там. Там очень… странно.

– Ага, кабздец, здесь началось гребаное светопреставление. Отовсюду поперли веретенщики. Короче, в неразберихе они сняли еще три колокола. С Башни Закона, с Колокольной Скалы в бухте и с Нищего Праведника. Они притащили их в литейные цеха квартала Алхимиков и начали их переделывать, а после… – Она пожала плечами.

– А после случилось Чудо, – перехватила бразды рассказа Эладора. – Прочие Черные Железные Боги, что оставались заключенными в колокола, разрушились, когда ты передала их мощь господину Иджсону. А из тех трех колоколов, которые были в процессе преобразования в оружие – не знаю, один из них точно сохранился в виде готовой бомбы. – «Может быть, уцелели и другие два. Рассеялась их накопленная мощь – но не злоба».

– Это колокол с Башни Закона, – заявила Кари. – Его перековали так шустро, потому что понимали: глядишь, придется подрывать его в городе. Убить Черных Железных Богов и Хранимых Богов заодно.

– Городской дозор достал его из обломков. А что с двумя остальными? – спросила Эладора. Она попыталась мысленно восстановить первоначальную обстановку, наложить карту квартала Алхимиков на Новый город. Будь оно проклято – это же археология, ее-то почему не позвали?