Святой из тени

– Пожалуйста, – тихо попросила она, – уйди.

– Что еще тебе сказал Лемюэль?

– Ничего.

– Что случилось с другой девушкой? С Шарой? – Тервант едва мог припомнить, как ее звали, а лица уже и не воскресил бы. Он крепко обругал себя за невнимательность.

– Она была на Фестивале. Она поглядела на короля и узнала его. Вот как забавно, подумали мы, что она заигрывала с ниспосланным богами королем до его коронации. Мы еще хохотали над этим, когда Лемюэль нас нашел.

– И он забрал ее. Он придет и за мной. Мне надо выбираться из города. – Она затряслась. Глаза как у зверька в капкане.

Теревант прислонился к стене затылком. Лемюэль стирает следы, подчищает все, что могло бы связать Беррика с Бюро.

– Пожалуйста, – опять произнесла Шана, не глядя на него, – уходи. Ты – Эревешич. С тобою здесь только хуже.

Ему придется еще немного надавить на нее.

– Что ты сейчас делала в таверне? При чем здесь Эдорик Вант?

– Мы шпионили для Лемюэля не за одним тобой. Третий секретарь… он бывал здесь. Оставался на ночь. И когда он засыпал, я лазила к нему в портфель. Брала письма, бумаги, передавала их Лему. – Она дотронулась до щеки; в тусклом свете Теревант не мог разобрать достоверно, но похоже на синяк. – Некоторые передавала Лему. А некоторые оставила, от него утаила. Я их хотела Дредгеру продать, за провоз из города. – На губах проскочила легкая полуулыбка. – Хорошо бы опять повидать Старый Хайт, пока не пришел конец. Но Дредгер не стал их покупать. Сказал, в них неполные сведения.

На Тереванта нахлынула жалость. Шаной попользовались так же, как им – еще одной из пешек Лис походили, а потом разменяли, когда она отслужила каким-то загадочным целям. Неведомые помыслы убили его брата, отняли родовой меч, разрушили его жизнь. Все превратилось в зыбь, потоком сорвало все твердые опоры его вселенной. Он не знал, ни кто он, ни что должен делать – но спасти хотя бы Шану он мог.

– Вот, – сказал Теревант, выворачивая свой кошелек на прикроватный столик. – Возьми. Уезжай. Только не в Хайт, война скоро доберется туда: беги на Архипелаг или куда там подальше. Никому не говори, куда едешь. – Она схватила монеты со столика, потом рванула к двери – и остановилась, застыла, повинуясь последнему отголоску меча Эревешичей. Показала на выдвижной ящик, а потом исчезла, ноги бегом протопали по деревянным ступеням. Теревант подождал, пока внизу хлопнула дверь, потом выдвинул ящик. Внутри бумаги. Среди них чертежи механизмов, алхимических устройств, и от волнения его зашатало – Вант искал божьи бомбы. Другие страницы покрывали какие-то тавматургические обозначения – они напомнили ему заметки на полях в книге Даттин.

Их расшифровать он не мог.

Но наверняка могла Эладора Даттин.





Глава 33




«Бедный Алик совсем вымотался», – подумала Эладора. А может быть, похудел – будто угас. И самоуверенная улыбка, и безграничная энергия, которые он демонстрировал в начале кампании, шли на убыль. Он смотрел из окна коляски на городские огни, слишком уставший для разбора документов у него на коленях.

Эладора попробовала подавить зевок, а потом уступила позыву. Такое поведение не для леди, но Алик даже не заметил. Рэптекин в упряжи ответно зашипел и взвыл.

Она считала, что уставала от работы перед Фестивалем, но последние дни, кажется, показали ей, на что похожа война. Одно ведение дел по кампании в Новом городе взамен Спайка с лихвой заполнило ее распорядок: с дюжиной кандидатов она встречается, и еще четыре десятка возмущенно требуют уделить им внимание. Большинство их из добытого ею списка, вернее, из списка, добытого Шпатом и Кари – и все полны пыла, идей, забот и падки на партийную кассу. Предоставленные Аликом деньги были добавлены к кучке серебра от Келкина, но сейчас сейф снова почти пуст.

Вблизи ее дома коляска замедлила ход. Она стукнула в потолок, чтобы услышал возница.

– Прямо тут, пожалуйста. – Сказала Алику: – Увидимся утром. Не ходите домой пешком, возьмите извозчика. Вам надо отдыхать, дорожные расходы оплатит партия.

– Добро, – согласился он. – Спокойной ночи, мисс Даттин.

Она просияла, схватила ранец и направилась к арке, выходящей на лестницу к…

И испуганно взвизгнула, увидев там какое-то движение. «Мирен», – подумала она, вообразив в тени бледное лицо. Сердце подскочило, но там никого не было. Никого, насколько она могла разглядеть. До дверей ее квартиры два темных лестничных пролета, и улица опять пуста, не считая отъезжавшего экипажа.

Экипаж вновь остановился, и Алик соскочил с подножки. Он хлопнул по борту, и возница тронулся в сторону более оживленных окрестностей площади Мужества.

– Услышал ваш окрик, – пояснил Алик. – Что-то не в порядке?

– Ничего. – Оказывается, она сжимает сломанную рукоять, что дал ей Синтер. Она смущенно уставилась на эфес, потом сунула его назад в сумку.

Алик пригляделся к темному своду.

– В наше время чрезмерной осторожности не бывает. Какие только шпионы да воры не попадаются. – Он пожал плечами. – Провожу вас наверх.

Они вместе двинулись по лестнице. На полпути Алик напрягся. Придержал ее на месте, сам подался вперед.

Там на ее пороге, положив голову на руки, сидел незнакомец. Нищий? Плащ в уличной пыли – и хайитянский мундир.

– Лейтенант Эревешич? – в замешательстве спросила она.

– Назад в посольство мне нельзя, – твердил Теревант, когда они завели его в квартиру Эладоры. – Я не знаю, что делать. Ольтик… – Теревант не мог усидеть на месте. Он мотался от кушетки к креслу, вышагивал взад-вперед, к окну и обратно к кушетке. Алик суетился на кухне, заваривал кофе и накладывал поесть. Она была благодарна ему за тактичность – Алик явно решил, что это не его дело, и просто вызвался помогать как умеет добрая душа.

Эладора посматривала на Тереванта с опаской. По правилам ей полагалось заявить в стражу. Обратиться к Рамигос или Келкину. Укрывательство беглого преступника из Хайта могло раздуться в огромный скандал, а выборы нависли уже вот-вот. Никаких сомнений, у Келкина найдутся агенты, наподобие Абсалома Спайка, готовые заставить проблему исчезнуть.


Но она помнила, как сама сидела в холодной подворотне возле улицы Желаний, после того, как древний ужас вырвался будто из исторического учебника и разрушил ее прежнюю жизнь. Она не забыла скитанья по городу, в одиночку и без гроша, и как над ней сжалились Келкин и Джери Тафсон.

– Расскажите, что произошло.

Повествование Тереванта о его пребывании в Гвердоне напоминало ей поведение человека, пробиравшегося по скользкому каменистому гребню над темной пучиной. Он мешкал, он отступал назад, он тянул время, поскольку дальнейший путь опасен и надо осторожно проверить, куда ставить ноги. Она полагала, что его нерешительность связана с таинственным шпионским Бюро Хайта. Персонажи его рассказа выдвигались вперед и уходили в тень, и смысл их оставался неясен. Он говорил о посещении долины Грены, о могиле погибшей богини, о кознях в посольстве, о внутренних хайитянских трениях между Короной, Великими Домами и Бюро.

Еще он упоминал об Эскалинде, который мало соотносился с последними событиями – но Теревант неизменно возвращался к нему. Эладоре не был знаком конкретно тот бой, где дрался Теревант, но вообще об Эскалинде она слыхала. Полуостров имел стратегическое значение и стал местом неисчислимых столкновений в Божью войну, часто переходя из рук в руки. Песок там пропитан кровью, а фундамент мироздания подточен чудесами, те земли адски изменчивы.

О брате он не упоминал вообще. Обходил эту тему по касательной. Эладора узнала привычку – они с матерью никогда не говорили о том, как святые Хранителей уничтожили остальную семью Таев. Некоторые вещи проходят невысказанно, ибо они настолько страшны и громадны, что в действительности любой, совершенно любой разговор оказывается по-своему о них.

«Начни с того, что уже известно», – сказала себе Эладора.

– Эта книга, «Светская и духовная архитектура Пепельной эпохи» – где вы ее нашли?

– В доме на Гетис Роу. Нас привел туда Вант.

– После того как вы его воскресили?

– То был не он. Он уже не был неусыпным. От него там оставалось только эхо. Я не знаю, как некромантке это удалось.

Эладора поставила мысленную зарубку расспросить Рамигос о некромантии.

– И Вант искал, э-э… – Она и сама замерла в нерешительности. Она давала клятву не упоминать засекреченные события Кризиса. Правда, существование бомб уже раскрыто. Теревант проезжал через Грену. Он видел, на что это оружие способно – и что-то подсказывало ей: Алику можно довериться. – Божьи бомбы?

Теревант кивнул.

– Вы читали книгу? – спросила она.

– Заглянул. Мне показалось, ее содержание не относится к делу. Там рассматриваются старые здания. Демоны из глубин. Городские карты. Много рукописных примечаний на полях.

– Некоторые примечания, – призналась Эладора, – написаны мной. В прошлом году, в разгар Кризиса. Я искала места захоронений Черных Железных Богов – сырья, которое алхимики использовали для создания тех бомб. Но книгу я потеряла. Оставила ее в одном конспиративном доме, принадлежащем Синтеру. – Она попробовала сообразить, как книга могла попасть на Гетис Роу. Дом Синтера, как смутно ей помнилось, через несколько недель после Кризиса обыскала стража, тогда как сам Синтер пропал. Призрак Синтера унес книгу, перед тем как ее нашли или она оказалась среди улик дозора на Мысе Королевы?

– И вот еще, – сказал Теревант, доставая потрепанные листки, покрытые письменами. Начертание схоже с иероглифами колдовских текстов, которые она изучала. Это комментарии на кхебешском – Рамигос учила ее, что лучшие заклинания записаны на языке Кхебеша. И еще таблицы, схемы подключений, чертежи.

– Откуда вы это достали?

– От одного знакомого Эдорика Ванта, – ответил Теревант. – Я не могу их прочитать.

Алик устроился рядом на кушетке и заглянул ей через плечо. Он указал на одну схему:

– Не похоже ни на одну бомбу, что я видел.

– Божьи бомбы намного проще, – сообщила Эладора. – Я бы сказала, грубее. А это, похоже, тонкая работа.

– Эфирный двигатель. Какой-то промышленный генератор обережных чар?

– Не обережных, – пробормотала Эладора, складывая иероглифы. – Скорее… наоборот. Круг вызова. Крайне мощный. – Части огромной машины. Она перевернула страницу и наткнулась на иллюстрацию стеклянной башни. В Гвердоне ей такие не попадались. Перевернула другую и столкнулась с убористым кхебешским текстом.

– О чем повествует кхебешский? – спросил Алик.

– Попробуем разобрать. – Она принялась сбивчиво переводить: – «Чтобы обеспечить полную аннигиляцию эфирного узла, необходимо достичь локального максимума божественного присутствия. Меньшая концентрация духовных первооснов выразится лишь в частичном стирании сплетения».

– Во имя небес, что все это значит? – спросил Теревант.

Эладора вспоминала собственный опыт во время Кризиса, когда очутилась в дедушкиной могиле, и ее душа была преподнесена невыносимому взору богов. Черных Железных Богов – они тянулись к ней из своих железных темниц, простирая через все небо темные стебли-отростки. А Хранимые Боги проявлялись нечетко. И нигде, и повсюду. Усеивали землю миллионом мерцающих свечных огонечков.

– Нацеливание. Это задача по наведению. Как поразить бога.

Теревант глухо рассмеялся:

– Я видел богов в Эскалинде. Они реально… большие. Тяжело не попасть.

– Да нет, – задумчиво произнес Алик. – Не все так просто. Если Ткач Судеб – все тайны мира, то значит, он присутствует здесь, в этой комнате. Если Царица Львов – сама война, то она витает над каждым полем битвы. Вы сталкивались с местными проявлениями богов. Святые или аватары – лишь части божественного, а не бог целиком.

– Грена должна была стать идеальным пробным испытанием, – сказала Эладора. – Убитая богиня была богиней долины – местным божеством, – и она лично проявилась в святой во время удара. Вся ее сущность оказалась сконцентрирована в одной точке.

– Выходит, самих по себе бомб недостаточно? – спросил Теревант. – Чтобы убивать ишмирских богов, Хайту понадобится что-то еще?

– Вероятно. Будет зависеть от обстоятельств. Без, э-э, «локального максимума божественного присутствия» – может быть, сгодится храм, полный святых и страстных поклонников, где бог всегда рядом. Или вам придется выждать, пока бог полностью не воплотится, а это будет…

– Ужасно. – У Алика надломился голос. – Ужасно предстать перед богом. – Он выпрямился. – Мне надо идти.

– Прямо сейчас?