Священная ложь

Я чувствую, как внутри все распускается, будто пряжа из мотка. Я вот-вот потеряю хватку, упущу контроль. Потому что уже почти готова рассказать ему правду. Рассказать прямо сейчас, наплевав на любые последствия.

Однако что будет дальше?.. По словам Энджел, если признаться, доктор Уилсон упрячет меня за решетку до конца дней. Хотя он не такой. Он хочет помочь мне, он…

«Он коп», – раздается в голове голос Энджел, будто это все, что определяет его натуру.

– Что заставляет людей убивать? – спрашиваю я.

Доктор Уилсон устало улыбается.

– Разве мы это уже не обсуждали?

– Хочу знать, что думаете вы.

– Думаю, прежде всего стремление к власти. Желание делать все, что душе угодно.

– А кто был самым влиятельным человеком в Общине? – спрашиваю я.

– Сама скажи.

– Пророк.

– Я не готов заподозрить Пророка в собственном убийстве.

– Почему нет? Почему бы не предположить самоубийство?

– У него не было причин кончать с собой.

– Он психически больной. Сами говорили.

– У него не было склонности к суициду.

До чего же огорчится доктор Уилсон, узнав все-таки правду… Потому что он ошибается. В какой-то мере Пророк и впрямь совершил самоубийство. Своими руками смастерил оружие, которое его сгубило.

– Чуть не забыл. Я принес тебе подарок.

Доктор Уилсон достает из портфеля сверток и кладет на мою койку.

Это подержанный экземпляр «Тэсс из рода Д’Эрбервиллей» в мягком переплете.

– Что это?

– Думал, ты уже знаешь, что такое книги.

– Знаю. – Я оскорбленно поджимаю губы. – Зачем вы мне ее принесли?

– Мой сын любил Томаса Харди. Думаю, тебе понравится.

– Ваш сын? – спрашиваю я.

Доктор Уилсон кивает.

– Иона.

– Я… я гляну. Если будет время.

Как только он уходит, я сразу открываю обложку. На заднике еще висит ценник из букинистического магазина в Миссуле – доктору Уилсону книга обошлась в целых два доллара. Отчего-то мне приятно, хотя сама не знаю почему.

В книге есть много такого, чего я не понимаю, и оно так и остается черными буквами на страницах, однако есть вещи, которые я снимаю легко, как жирную пленку с парного молока. Всю полученную информацию я раскладываю по полочкам, сортирую внутри головы.

Один абзац я перечитываю снова и снова.



Не знаю, как там привидения, а вот наши души могут выйти из тела, даже пока мы живем. Это очень легко почувствовать; нужно только лечь ночью на траву и смотреть прямо в небо, на какую-нибудь большую яркую звезду и думать о ней все время, – и тогда почувствуешь, что находишься за сотни миль от своего тела и оно тебе как будто совсем не нужно.

Я ложусь на матрас и гляжу на койку надо мной… Нет, не то. И под молочно-белый лючок в крыше ложиться тоже, наверное, бесполезно. Впервые я задумываюсь, суждено ли мне снова увидеть звезды. Как добраться до них поскорее? Попробовать, вдруг и у меня получится, как у Тэсс? Хочется узнать, осталось ли во мне хоть что-то, способное беззаботно парить в воздухе…





Глава 48





– Эй, – тихонько шепчет мне Энджел после отбоя. – Глянь-ка!

Она сидит на корточках возле моей койки и держит в руке ключ-карту.

– Ты что, украла ее? – щурюсь я спросонья.

– Не совсем. Ты же знаешь, я дружу с охраной.

– И что ты сделала? – с опаской уточняю я.

– Да ладно тебе, не торговала я наркотиками, если ты этого боишься. Скажем так, я договорилась с Бенни, что целый месяц буду вести себя паинькой, и сегодня как раз истекает срок, поэтому ей пришлось выполнять свою часть сделки, иначе я расскажу миссис Нью, как она смотрит по телику сериалы, вместо того чтобы следить за нами во время занятий. Хотя хороший фокусник, конечно же, свои секреты никогда не выдает!

Энджел заметно взбудоражена.

Я откидываю одеяло и встаю.

– Куда идем?

Она оглядывается через плечо.

– В святая святых.





* * *


Мы на цыпочках выбираемся в коридор – Энджел, видимо, давно готовила вылазку, потому что камера не заперта, – и, поднявшись по лестнице, утыкаемся в тяжелую стальную дверь. Она подперта кирпичом.

– Шуметь нельзя, – предупреждает Энджел. – Если кого разбудим, Бенни мне башку оторвет.

Она шмыгает за дверь, и теплый ветерок ласково трогает мое лицо.

Мы на тюремной крыше; плоская поверхность усыпана бетонной крошкой, хрустящей под ботинками. Перед нами в сетке огней лежит Миссула, рассеченная пополам черной лентой реки. Бесконечным вихрем по улицам носятся красные огни машин.

– Сегодня идеальные погодные условия, чтобы наблюдать метеоритный поток Персеиды.

Энджел проходит по крыше и садится на самый край, свесив ноги.

В небе проносится первый луч. Я невольно пригибаюсь. За ним целыми десятками сыплют другие. Здесь они не такие яркие, как в лесу – приглушает пелена городского света, – но все равно в них чудятся ракеты, нацеленные нам в голову.

– Это метеориты, – поясняет Энджел. – Осколки, которые носятся по всей галактике. Земная атмосфера – нечто вроде защитного кокона. В нее каждый день падают миллионы небесных тел, и все они сгорают в воздухе.

– Зачем ты меня сюда привела? – спрашиваю я.

– Чтобы прочитать лекцию по мироустройству.

Я качаю головой.

– Что не так? – удивляется Энджел.

– Пророк говорил, будто Община укрыта Божьей дланью, а эти огни – бомбы, которые скидывают на нас язычники.

– В старину люди думали, что метеориты – это слезы Господа. Просто искали объяснение, вот и всё.

– Зачем?

– Наверное, люди не могут без ответов, даже если те притянуты за уши. Уж лучше вранье.

Я киваю.

– Знаешь, о чем Пророк никогда нам не рассказывал? Хотя никто, кроме меня, и не спрашивал… О людях. О том, что нас сотворило. Откуда мы взялись.

– Ты уже знаешь, – говорит Энджел. – Мы пришли со звезд.

– Как это?

– Помнишь про Большой взрыв? Во Вселенной все началось со звезд. Они появились самыми первыми, когда еще ничего не было. Звезды как печи. Внутри варятся планеты и астероиды, а потом взрываются, и вся эта космическая отрыжка плещет наружу. Так образовались Солнечная система, и Земля, и простейшие водоросли, и, наконец, кислород. Крохотные микроорганизмы эволюционировали в животных, а потом, миллиарды лет спустя, появились мы. Вот тебе и ответ. Мы пришли со звезд.

– Это невозможно, – говорю я.