Свет невозможных звезд

— Я думала, у Нода все схвачено.

— Верно. По его слову драффы перекроют двигательные системы кораблей. Но это не значит, что они прекратят войну.

Я попросила «Злую Собаку» дать мне связь с Оной Судак. «Собака» очень быстро определила ее корабль и так же быстро приняла ответ. Лицо, появившееся передо мной, выражало восторг.

— Победа! — объявила она. — Величайшая в истории победа.

— Похоже на то.

— Вы сомневаетесь? — Она немного сникла. — Думаете, чистильщики сумеют перегруппироваться?

— Понятия не имею.

— Тогда что вас тревожит, капитан?

Я набрала в грудь воздуха.

— Вы.

Судак перестала улыбаться. Оценивающе смерила меня взглядом.

— Так, давайте послушаем.

— Я хотела бы вас отстранить, но не уверена, что вы согласитесь.

— О, капитан, — рассмеялась она. — Неужели вам еще мало? Мы победили чистильщиков, спасли Общность.

— То, что от нее осталось.

— Нами двигала необходимость. И я ведь уже признала, что возможно… — Она подняла палец. — …возможно, мы зашли слишком далеко.

— А теперь пора бы остановиться.

— Или вы восстановите против меня моих механиков?

— Да.

— Попробуйте, если сумеете. Не все согласятся покинуть свой пост. Да и я всегда могу найти других.

Она так расправила плечи, что хрустнули шейные позвонки, и вздохнула.

— Вы просто не понимаете, — добавила она. — Не видите картины целиком.

— Какой картины?

— Общности больше нет. Конгломерат и Внешние? Они уже история. Осталась лишь дюжина разрозненных планет и эти корабли. Эти прекрасные корабли.

— Что вы намерены делать?

— Флот готов помочь в восстановлении. Но на этот раз мы отстроим все как следует. Мы будем контролировать межзвездные передвижения. Мы будем контролировать поток ресурсов и коммерцию. Мы наведем порядок и предотвратим новые войны.

— А командовать всем этим будете вы?

— Ну а почему бы и нет? — развела руками Судак. — Что ни говори, мы вам нужны. Заново сшивая Общность, вы без нас не обойдетесь, да и наша защита понадобится на случай возвращения чистильщиков. В данном случае все окажутся в выигрыше.

— Вот как? — Я не скрыла скепсиса. — На мой взгляд, это подозрительно напоминает оккупацию.

— Это освобождение.

— Люди будут сопротивляться.

— Обойдется.

— А если нет? Если они начнут против вас войну?

— Проиграют.

Я двумя пальцами потерла переносицу — сдерживала бессильную досаду и отгоняла начинающуюся головную боль.

— Я не могу этого допустить.

— Вы намерены меня остановить? — улыбнулась Она Судак.


Я бросила взгляд на Софию, она внимательно прислушивалась к нашему разговору.

— Есть идеи? — спросила я у нее. — Ваш план предусматривал такой вариант?

— Возможно.

— Тогда самое время приступать.

Острый взгляд Софии метнулся к Судак и вернулся ко мне.

— Хорошо, — сказала она. — Вам виднее.

Ее голова упала, уткнулась подбородком в грудь, лицо стянуло напряжением.

— Что происходит? — вскрикнула Судак, но я отмахнулась: молчите!

Через рубку я видела, как руки Софии затлели огнем.





48

Корделия Па




Мы вырвались из пожарища битвы. Несколько чистильщиков, заваливаясь на бок, еще кружили среди летучих платформ, но их становилось все меньше: каждого, кто рисковал подобраться слишком близко к тарелке, протыкало шипом или рассекало лезвием, выросшим из материала основы.

Я встала с пола в комнате управления на вершине башни и прошла к высоким незастекленным окнам. Внизу, за крышами разделявших нас зданий, я видела челнок «Злой Собаки». Гант в его кабине, наверное, вне себя и, возможно, гадает, где безопаснее — в воздухе или на земле. Надо мной небо заполнила пасть Интрузии. Мне видно было радужное свечение преломленного на ее мятущихся границах света и потоки люминесцентного газа, возникавшего на плоскости, где физические законы нашего мира сталкивались с чем-то совсем чуждым и совершенно ненадежным.

— Что происходит? — спросила Эддисон.

Я отвернулась от окна и пожала плечами:

— Мы уходим.

— Из этой башни?

— Из этой вселенной.

Я вернулась к сидящему Мишелю. Волокнистые нити, связавшие его с групповым разумом тарелок и позволившие видеть битву, совсем забили ему глаза, рот и ноздри. Я взъерошила брату волосы.

— Ты уводишь нас в Интрузию? — Голос Эддисон дрогнул. Она вскинула к плечу плазменку. — Я выросла здесь неподалеку, на полпути до периферии, и знаю, что никто этого еще не делал. Ни один ушедший в нее корабль не вернулся.

— Мы тоже не вернемся.

— Но откуда тебе знать, что мы целыми выйдем на той стороне?

Я постучала себя пальцем по выбритому виску.

— София дала мне коды доступа.

Она кинула взгляд на окна и села, соскользнув спиной по стене. Ее плазменка стукнула по каменному полу, а каштановые волосы упали на лицо, скрыв золотую кнопку в брови.

— Вы в порядке? — спросила я.

Она не поднимала взгляда. Я ждала, но не дождалась ни слова и отвернулась. Тарелки, приближаясь к поверхности Интрузии, набрали скорость, и у меня нашлись более насущные заботы. Я прижала ладонь к информационной колонне посреди комнаты и готова была установить связь, когда услышала голос Эддисон.

— Если бы Джонни был здесь!

Я не знала, кто такой Джонни, хотя и догадывалась, что он из тех, кого она потеряла в пути. У меня оставался Мики, и Ник ждал меня на той стороне червоточины. А эта женщина никого на тарелках не знала. Она была одинока, как никогда не бывала я, даже после смерти матери. У меня всегда оставался кто-то, кто за мной приглядывал.

— Не волнуйтесь. — Мне неловко было утешать ее. Она была старше и пережила горе, какого я не испытывала с пяти лет, когда была слишком мала, чтобы понять, что случилось с мамой. — На той стороне нам ничто не грозит.

Она не отозвалась, и тогда я закрыла глаза и позволила себе слиться с восприятием тарелок.

Чистильщик с пронзительным визгом вырвался из гипера в нескольких сотнях метров над башней. Он умудрился как-то вычислить, откуда управляются тарелки. Я окаменела, глядя, как он падает на меня. Потом верх взял инстинкт, и я вся выложилась в удар. Здания по обе стороны башни утончились, удлинились, вытянулись сторонами треугольника, пересекающимися прямо над шпилем, ровно в той точке, где оказалась глотка зверя. Схваченная с двух сторон башка резко остановила движение, а тело продолжало двигаться по инерции, ломая позвонки и разрывая ткани. И вот обезглавленная туша рухнула на крышу башни и без вреда для нас скатилась на улицу. С нее спрыгнули один или два панцирных паразита, но я, почти не задумываясь, одним движением пальца покончила с ними. Оторванную голову я оставила на месте предостережением всякому, кто вздумал бы нам угрожать.

Я вам Корделия Па, а не кто-нибудь. Я здесь выросла. И пусть жила в голоде и холоде, пусть меня шпыняли все подряд, все равно это мой дом. А когда к вашему дому приходят чудовища, вы их убиваете и вешаете головы на ограде. В летной школе нас учили, что так повелось с незапамятных времен, с тех пор, как наши предки отбивали стаи волков и львов, которые приходили в ночи за человеческими детенышами.

Две вращающиеся тарелки во главе строя достигли грани, где переставали действовать наши физические законы. Я велела им втянуть мономолекулярные сети и вернуть себе прежнюю форму, после чего завороженно смотрела, как они меняют облик и проскальзывают сквозь плоскость, отделяющую наш мир от другого, не оставив на ней даже ряби.