Свет между нами
Часть 8 из 63 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Чтобы выжить в этом городе, требуется стабильный доход на работе.
– Или на двух. Чтобы свести концы с концами, в будни я работаю здесь, а на выходных – барменом.
– Неужели? – Люсьен выглядел довольным.
Я пожала плечами.
– Аренда здесь недешевая, как и учеба в Джульярде. Я буду выплачивать студенческие займы до…
– До моих лет.
Я засмеялась, и не только из вежливости.
– Скорее всего.
– Вы трудолюбивы, – сказал Люсьен с задумчивым выражением лица.
– Наверное, но без этого качества в Нью-Йорке не задержишься.
Он качнул в знак согласия седовласой головой.
– Очень хорошо, мисс Конрой. Это очень хорошо.
– Что именно? – уточнила я. – Послушайте, мистер Карон, зачем вы всем этим интересуетесь? Вы выглядите настоящим джентльменом, но ваши вопросы… Возможно, я просто наивная девчонка из Монтаны, но я действительно в замешательстве. Может, вы лидер какого-нибудь культа Судного дня, который хочет заманить меня в подземелье во Франции?
Люсьен от души рассмеялся.
– О, ma cher[8], вы очаровательная девушка, балующая старика ответами на все эти вопросы. Позвольте уверить вас, я задаю их с определенной целью. Доброжелательной и, скорее всего, прибыльной для вас.
О боже! Он что, сутенер?
Дикость какая. В Люсьене не было ничего угрожающего. Я живу в Нью-Йорке всего пять лет и уже ожидаю от человека подвоха. Но даже если и так, то все знают: береженого бог бережет.
Выжидая, я потягивала кофе.
– Я распорядитель финансов Грейсона и Виктории Лейк, касающихся их нью-йоркских денежных вложений, имущества, активов, и… полгода назад я взял на себя заботу о личных потребностях их двадцатичетырехлетнего сына, Ноя.
– А что с ним случилось?
– Боюсь, ничего хорошего, – Люсьен посмотрел мне в глаза. – Вы не слышали о Ное Лейке?
– А должна была?
– Полагаю, что нет, если только вы не следите за новостями так называемых «экстремальных видов спорта».
– Вроде сноубординга или мотогонок по грязи?
– Да, и дельтапланеризма, альпинизма, прыжков с высоты… – Люсьен решительно поставил чашку с капучино на стол. – Ной Лейк активно участвовал во всевозможных видах экстремального спорта и писал статьи для соответствующих журналов. Он не довольствовался простым описанием всех рисков и опасностей, он во всем участвовал сам, – мужчина с нежностью улыбнулся, вспоминая об этом. – Лейк с детства был сорвиголовой. От его выходок у бедной матери волосы на голове вставали дыбом. Никто не удивился, когда он сделал на этом карьеру. Вольный дух, – улыбка сошла с губ Люсьена. – До несчастного случая.
В горле встал ком. Живое воображение тут же нарисовало мне разнообразные ужасные травмы, которые и вызвали в услышанном мной голосе такую горечь.
– Ной получил тяжелые повреждения?
Люсьен пристально посмотрел мне в глаза.
– Да, мисс Конрой, он получил серьезные травмы.
– Как это произошло?
Лицо пожилого джентльмена исказилось, взгляд потяжелел.
– Он уехал собирать материал для статьи, которую писал для… «Планеты Х». Его отправили нырять со скалы в Мексике. Такое ныряние крайне опасно, но Ной был опытным и… бесстрашным. При последнем прыжке он неверно оценил глубину воды и ударился затылком о камень. Он двенадцать дней провел в коме.
Я невольно ахнула.
– О нет. Он… парализован? – это объяснило бы его затворничество. Однако в двухэтажном доме нет пандуса.
– Ной не парализован. Он каким-то чудом избежал повреждения позвоночника.
– Какое облегчение.
– Но он ослеп.
– Ослеп? – выпрямилась я на стуле.
Это звучало просто и безболезненно. Даже почти не трагично по сравнению с теми телесными повреждениями, которые Ной мог получить. А все могло быть гораздо хуже. Как с Крисом…
Я отогнала мысли о брате и подумала о Ное Лейке. Попыталась представить, каково это – потерять зрение. Когда густая черная завеса ничего не пропускает: ни краски мира, ни свет, ни пейзажи, ни лица любимых людей.
– Какой ужас.
– Прежде чем мы перейдем к не очень приятным подробностям, я объясню наконец цель нашего разговора-собеседования, – Люсьен подался вперед, ко мне. – Я вижу в вас трудолюбивую девушку, не боящуюся высказывать свою точку зрения, с душой и сердцем творческой личности. Девушку с толстой кожей, не желающую сдаваться. Должно быть, два эти качества вашей натуры происходят из закаленного характера профессии музыканта, oui?
Он говорил по-доброму и очень тактично. Я не могла позволить ему и дальше ошибаться в отношении меня. Он видел меня не той, кем я являюсь. Я поворачивала чашку, снова и снова, глядя на то, как в ней переливается черная жидкость.
– Я больше не играю, мистер Карон. Уже как год не хожу на прослушивания. Кое-что случилось и… – я подняла на него взгляд. – Я говорю вам это только потому, что не хочу, чтобы вы неправильно меня поняли.
– Подобная честность достойна уважения, – рассудительно ответил он. – И тем не менее я возлагаю на вас большие надежды.
– Большие надежды на что?
Люсьен сложил руки на столе.
– Мне хотелось бы, чтобы вы стали помощницей Ноя. Не просто помощницей, бегающей по делам и ведущей хозяйство, а личной помощницей в полном смысле этого выражения.
Я откинулась на спинку, переваривая услышанное.
– Мистер Карон, у меня нет надлежащей квалификации и подготовки, чтобы помогать слепому человеку.
– А Ной и не потерпит рядом подобного человека. Для наших намерений и цели отсутствие у вас квалификации в этом деле является благом.
– Неквалифицированность специалиста для вас плюс? – поразилась я.
Люсьен рассмеялся, тихо и интеллигентно.
– За последние девять недель я собеседовал и нанял шесть профессиональных помощников. Все они вскоре либо сами бросили эту работу, либо их уволил Ной. Ни одна из предыдущих встреч ничуть не походила на нашу с вами.
– Может, это потому, что я понятия не имела, что нахожусь на собеседовании? – хмыкнула я. – Почему я?
– Потому что, мисс Конрой, мне требуется, точнее, Ною требуется человек стойкий и сострадательный, который будет способен разглядеть за грубым фасадом страдающего молодого мужчину. Человека, который будет относиться к Ною по-доброму, несмотря на то, что тот, возможно, никогда не ответит и толикой взаимной любезности.
– А он не ответит? Почему? Что с ним не так? Ну, помимо слепоты.
– Несчастный случай лишил Ноя не только зрения. Он лишил его наслаждения и счастья, которые приносило ему любимое дело. Теперь Ноем владеют лишь горечь и злость, – Люсьен порывисто наклонился через стол. – Ной страдает, мисс Конрой, и, боюсь, если он так и не примирится со случившимся, страдания поглотят его, и жизнерадостный молодой человек, которого я когда-то знал, исчезнет навсегда.
– Я… не знаю, что сказать.
– Не говорите пока ничего, – Люсьен вытащил из стильной серебристой визитницы карточку и толкнул по столешнице ко мне. – Я бы попросил вас, чтобы вечером вы вышли в интернет, нашли информацию о Ное, а потом позвонили мне. Сегодня я готов в любое время ночи ответить на появившиеся у вас вопросы.
Наступило недолгое молчание. Я вертела в пальцах визитку, а Люсьен наблюдал за мной. В его синих глазах светилась надежда.
– Могу я узнать сейчас, как оплачивается эта работа?
– Разумеется. Прощу прощения, что не упомянул о самом жизненно необходимом, как вы, американцы, любите говорить, – Люсьен коротко рассмеялся. – Зарплата составляет сорок тысяч долларов в год, плюс деньги на еду и оплата всех медицинских услуг.
Я кивнула, стараясь сохранять на лице невозмутимое выражение.
– Звучит неплохо. Замечательно. Классно.
Боже мой! Наш разговор внезапно перестал казаться мне странным. Да на меня свалился дар с небес! Я еле сдерживалась, чтобы от радости не вскочить и не обнять Люсьена. Моего благодетеля, явившегося спасти меня от шумных соседей по квартире и мизерных чаевых.
– Должен предупредить вас, мисс Конрой, – мрачно сказал Люсьен, – будет нелегко читать про случившееся с Ноем. Подробности жутковаты. Но мне нужно, чтобы вы это сделали, поскольку в таком случае, когда он будет с вами груб и жесток, вы будете понимать: источник его боли – не вы.
– Хорошо, – медленно произнесла я. – А что потом?
– Если вы согласитесь стать его помощницей, то встретитесь с Ноем, желательно завтра. Новых работников он должен одобрить лично. По большому счету это просто формальность, но ведь он и правда имеет право на свободу выбора в данном вопросе, даже если и использует его, чтобы запугать и помучить новичка.
Запугать и помучить? Звучало малоприятно, однако, признаться честно, в моей голове сейчас плясало число в сорок тысяч в кольце из долларовых знаков. А бесплатная еда? А оплата медицинских услуг? Это же вишенка на торте для такой девчонки, как я. Прошлой зимой мне пришлось несколько часов торчать с температурой в переполненной народом больнице.
– Простите, но мне пора идти, – Люсьен поднялся и подал мне руку. – И на прощанье скажу: я нанимаю личного помощника, мисс Конрой, но это лишь должность на бумаге. На самом деле я очень надеюсь на то, что если вы возьметесь за эту работу, то станете для Ноя чем-то большим. Тем, в ком он нуждается гораздо больше, чем в служанке или поварихе.
– А в ком он нуждается?
Люсьен печально улыбнулся.
– В том, кто останется.
– Или на двух. Чтобы свести концы с концами, в будни я работаю здесь, а на выходных – барменом.
– Неужели? – Люсьен выглядел довольным.
Я пожала плечами.
– Аренда здесь недешевая, как и учеба в Джульярде. Я буду выплачивать студенческие займы до…
– До моих лет.
Я засмеялась, и не только из вежливости.
– Скорее всего.
– Вы трудолюбивы, – сказал Люсьен с задумчивым выражением лица.
– Наверное, но без этого качества в Нью-Йорке не задержишься.
Он качнул в знак согласия седовласой головой.
– Очень хорошо, мисс Конрой. Это очень хорошо.
– Что именно? – уточнила я. – Послушайте, мистер Карон, зачем вы всем этим интересуетесь? Вы выглядите настоящим джентльменом, но ваши вопросы… Возможно, я просто наивная девчонка из Монтаны, но я действительно в замешательстве. Может, вы лидер какого-нибудь культа Судного дня, который хочет заманить меня в подземелье во Франции?
Люсьен от души рассмеялся.
– О, ma cher[8], вы очаровательная девушка, балующая старика ответами на все эти вопросы. Позвольте уверить вас, я задаю их с определенной целью. Доброжелательной и, скорее всего, прибыльной для вас.
О боже! Он что, сутенер?
Дикость какая. В Люсьене не было ничего угрожающего. Я живу в Нью-Йорке всего пять лет и уже ожидаю от человека подвоха. Но даже если и так, то все знают: береженого бог бережет.
Выжидая, я потягивала кофе.
– Я распорядитель финансов Грейсона и Виктории Лейк, касающихся их нью-йоркских денежных вложений, имущества, активов, и… полгода назад я взял на себя заботу о личных потребностях их двадцатичетырехлетнего сына, Ноя.
– А что с ним случилось?
– Боюсь, ничего хорошего, – Люсьен посмотрел мне в глаза. – Вы не слышали о Ное Лейке?
– А должна была?
– Полагаю, что нет, если только вы не следите за новостями так называемых «экстремальных видов спорта».
– Вроде сноубординга или мотогонок по грязи?
– Да, и дельтапланеризма, альпинизма, прыжков с высоты… – Люсьен решительно поставил чашку с капучино на стол. – Ной Лейк активно участвовал во всевозможных видах экстремального спорта и писал статьи для соответствующих журналов. Он не довольствовался простым описанием всех рисков и опасностей, он во всем участвовал сам, – мужчина с нежностью улыбнулся, вспоминая об этом. – Лейк с детства был сорвиголовой. От его выходок у бедной матери волосы на голове вставали дыбом. Никто не удивился, когда он сделал на этом карьеру. Вольный дух, – улыбка сошла с губ Люсьена. – До несчастного случая.
В горле встал ком. Живое воображение тут же нарисовало мне разнообразные ужасные травмы, которые и вызвали в услышанном мной голосе такую горечь.
– Ной получил тяжелые повреждения?
Люсьен пристально посмотрел мне в глаза.
– Да, мисс Конрой, он получил серьезные травмы.
– Как это произошло?
Лицо пожилого джентльмена исказилось, взгляд потяжелел.
– Он уехал собирать материал для статьи, которую писал для… «Планеты Х». Его отправили нырять со скалы в Мексике. Такое ныряние крайне опасно, но Ной был опытным и… бесстрашным. При последнем прыжке он неверно оценил глубину воды и ударился затылком о камень. Он двенадцать дней провел в коме.
Я невольно ахнула.
– О нет. Он… парализован? – это объяснило бы его затворничество. Однако в двухэтажном доме нет пандуса.
– Ной не парализован. Он каким-то чудом избежал повреждения позвоночника.
– Какое облегчение.
– Но он ослеп.
– Ослеп? – выпрямилась я на стуле.
Это звучало просто и безболезненно. Даже почти не трагично по сравнению с теми телесными повреждениями, которые Ной мог получить. А все могло быть гораздо хуже. Как с Крисом…
Я отогнала мысли о брате и подумала о Ное Лейке. Попыталась представить, каково это – потерять зрение. Когда густая черная завеса ничего не пропускает: ни краски мира, ни свет, ни пейзажи, ни лица любимых людей.
– Какой ужас.
– Прежде чем мы перейдем к не очень приятным подробностям, я объясню наконец цель нашего разговора-собеседования, – Люсьен подался вперед, ко мне. – Я вижу в вас трудолюбивую девушку, не боящуюся высказывать свою точку зрения, с душой и сердцем творческой личности. Девушку с толстой кожей, не желающую сдаваться. Должно быть, два эти качества вашей натуры происходят из закаленного характера профессии музыканта, oui?
Он говорил по-доброму и очень тактично. Я не могла позволить ему и дальше ошибаться в отношении меня. Он видел меня не той, кем я являюсь. Я поворачивала чашку, снова и снова, глядя на то, как в ней переливается черная жидкость.
– Я больше не играю, мистер Карон. Уже как год не хожу на прослушивания. Кое-что случилось и… – я подняла на него взгляд. – Я говорю вам это только потому, что не хочу, чтобы вы неправильно меня поняли.
– Подобная честность достойна уважения, – рассудительно ответил он. – И тем не менее я возлагаю на вас большие надежды.
– Большие надежды на что?
Люсьен сложил руки на столе.
– Мне хотелось бы, чтобы вы стали помощницей Ноя. Не просто помощницей, бегающей по делам и ведущей хозяйство, а личной помощницей в полном смысле этого выражения.
Я откинулась на спинку, переваривая услышанное.
– Мистер Карон, у меня нет надлежащей квалификации и подготовки, чтобы помогать слепому человеку.
– А Ной и не потерпит рядом подобного человека. Для наших намерений и цели отсутствие у вас квалификации в этом деле является благом.
– Неквалифицированность специалиста для вас плюс? – поразилась я.
Люсьен рассмеялся, тихо и интеллигентно.
– За последние девять недель я собеседовал и нанял шесть профессиональных помощников. Все они вскоре либо сами бросили эту работу, либо их уволил Ной. Ни одна из предыдущих встреч ничуть не походила на нашу с вами.
– Может, это потому, что я понятия не имела, что нахожусь на собеседовании? – хмыкнула я. – Почему я?
– Потому что, мисс Конрой, мне требуется, точнее, Ною требуется человек стойкий и сострадательный, который будет способен разглядеть за грубым фасадом страдающего молодого мужчину. Человека, который будет относиться к Ною по-доброму, несмотря на то, что тот, возможно, никогда не ответит и толикой взаимной любезности.
– А он не ответит? Почему? Что с ним не так? Ну, помимо слепоты.
– Несчастный случай лишил Ноя не только зрения. Он лишил его наслаждения и счастья, которые приносило ему любимое дело. Теперь Ноем владеют лишь горечь и злость, – Люсьен порывисто наклонился через стол. – Ной страдает, мисс Конрой, и, боюсь, если он так и не примирится со случившимся, страдания поглотят его, и жизнерадостный молодой человек, которого я когда-то знал, исчезнет навсегда.
– Я… не знаю, что сказать.
– Не говорите пока ничего, – Люсьен вытащил из стильной серебристой визитницы карточку и толкнул по столешнице ко мне. – Я бы попросил вас, чтобы вечером вы вышли в интернет, нашли информацию о Ное, а потом позвонили мне. Сегодня я готов в любое время ночи ответить на появившиеся у вас вопросы.
Наступило недолгое молчание. Я вертела в пальцах визитку, а Люсьен наблюдал за мной. В его синих глазах светилась надежда.
– Могу я узнать сейчас, как оплачивается эта работа?
– Разумеется. Прощу прощения, что не упомянул о самом жизненно необходимом, как вы, американцы, любите говорить, – Люсьен коротко рассмеялся. – Зарплата составляет сорок тысяч долларов в год, плюс деньги на еду и оплата всех медицинских услуг.
Я кивнула, стараясь сохранять на лице невозмутимое выражение.
– Звучит неплохо. Замечательно. Классно.
Боже мой! Наш разговор внезапно перестал казаться мне странным. Да на меня свалился дар с небес! Я еле сдерживалась, чтобы от радости не вскочить и не обнять Люсьена. Моего благодетеля, явившегося спасти меня от шумных соседей по квартире и мизерных чаевых.
– Должен предупредить вас, мисс Конрой, – мрачно сказал Люсьен, – будет нелегко читать про случившееся с Ноем. Подробности жутковаты. Но мне нужно, чтобы вы это сделали, поскольку в таком случае, когда он будет с вами груб и жесток, вы будете понимать: источник его боли – не вы.
– Хорошо, – медленно произнесла я. – А что потом?
– Если вы согласитесь стать его помощницей, то встретитесь с Ноем, желательно завтра. Новых работников он должен одобрить лично. По большому счету это просто формальность, но ведь он и правда имеет право на свободу выбора в данном вопросе, даже если и использует его, чтобы запугать и помучить новичка.
Запугать и помучить? Звучало малоприятно, однако, признаться честно, в моей голове сейчас плясало число в сорок тысяч в кольце из долларовых знаков. А бесплатная еда? А оплата медицинских услуг? Это же вишенка на торте для такой девчонки, как я. Прошлой зимой мне пришлось несколько часов торчать с температурой в переполненной народом больнице.
– Простите, но мне пора идти, – Люсьен поднялся и подал мне руку. – И на прощанье скажу: я нанимаю личного помощника, мисс Конрой, но это лишь должность на бумаге. На самом деле я очень надеюсь на то, что если вы возьметесь за эту работу, то станете для Ноя чем-то большим. Тем, в ком он нуждается гораздо больше, чем в служанке или поварихе.
– А в ком он нуждается?
Люсьен печально улыбнулся.
– В том, кто останется.