Судьба по книге перемен

– Я вам оставлю подборку, – продолжал Сергей Петрович. – Вы сможете её изучить. И на программу вашу приду!

– Зачем всё-таки вам понадобился экстрасенс?

– Затем, что дальше это не может продолжаться.

– Что именно?

– Обман. Надувательство. Вы что, не понимаете?

– Дайте мне ваш адрес, – попросила Маня. – На всякий случай. Чтоб мы смогли прислать за вами машину на съёмку.

Сергей Петрович, не дрогнув, проглотил и этот крючок, из чего Маня сделала вывод, что он не семи пядей во лбу, и они расстались.

Эмилия выставила его вон. Он якобы разыскивал свою настоящую мать, но тётя как-то поняла, что это неправда и выставила его.

Он ненавидит экстрасенсов – всех или только Эмилию? И за что?

Если он правдолюб-правдоруб, такие борцы за народное счастье и просвещение встречаются сплошь и рядом, скорее всего он не может быть опасен. Как правило, такие люди ограничиваются шумовыми эффектами, в жизни они неуверенны и пугливы.

Но папка с бумагами!

Маня переложила её в другую руку. Что за день такой сегодня, она только и делает, что таскает туда-сюда разные бумаги!..

Папка с бумагами, пожалуй, свидетельствует о том, что он не в себе. В прямом смысле слова! Тогда, наоборот, он может быть опасен, ведь сумасшедший видит совсем не то, что все остальные люди!

Нужно съездить к нему домой и на работу – эх, жаль, Маня не узнала, где он работает!.. Расспросить соседей и коллег. Ведь именно так работает сыщик в детективе.

Если бы с этим самым Сергеем поговорил Алекс, моментально всё стало бы ясно. Алекс видел такие детали, которые никогда не удавалось заметить Мане.

Она дошла до скамейки, села, закрыла глаза, и стала вспоминать Сергея Петровича во всех подробностях.

Вот хотя бы вопрос – он работает головой или больше руками? Маня представила его руки.

Да ну, ничего из этого не выйдет, руки как руки!..

Они с Волькой вернулись в «Асторию», и Маня совсем загрустила.

Ей так сюда хотелось, так мечталось о «каникулах Бонифация», так славно было ужинать, читать и валяться, и она сердилась на тётю за то, что та загрузила её совершенно бессмысленной работой, а ей так хотелось шикарно и красиво отдыхать в отеле! И вот сейчас она сидит в пустом номере этого вожделенного отеля совсем одна – не считая собаки, конечно, – и тёти больше нет, и Алекс не приехал, и что дальше – непонятно.

Внезапно зазвонил телефон.

– Госпожа Поливанова, – проговорил в трубке ясный девичий голос. – Вас тут ожидают на ресепшене. Спуститесь?

Маня швырнула трубку, выскочила в коридор и помчалась.

Ну, конечно же, он приехал! Ну, он не мог не приехать! Он специально ей сказал, что останется в Москве, а сам приехал!

Лифта ждать у неё не было никакого терпения, и она помчалась вниз по роскошной круглой мраморной лестнице, устланной ковровой дорожкой.

Волька мчался следом за ней.

На последнем повороте Маня наступила на платье, упала на колени и взвизгнула, так стало больно! Волька неистово залаял, со всех сторон на помощь бросились официанты, привратники, швейцары и лакеи. Человек который листал газету, положив локоть на стойку портье, повернулся.

Маня увидела его и заплакала.



Арка высокого окна выходила на памятник Николаю Первому, который год стоявший в лесах, и Маня вдруг посочувствовала императору.

Он тоже, по всей видимости, пришёл в негодность, и никто не знал, как его починить.

Совсем как она, Маня!

Она то ли сидела, то ли лежала на угловом полукруглом диване в лобби-баре с видом на пострадавшего императора. Её собственная нога была пристроена на подушки словно как-то отдельно от неё. На колене высился компресс из льняных салфеток и ледяных мешков, которые притащили из кухни. Волька взгромоздился в кресло и вид имел недоумевающий, он не понимал, что случилось с хозяйкой и почему она лежит на диване и не встаёт. Ночь ещё далеко, да и потом они всегда спят на своей кровати под своим одеялом, а здесь народу полно, как спать-то?!

Напротив сидел человек, который вполне мог оказаться убийцей тёти Эмилии, с собственной Маниной книжкой в руках.

Вокруг выстроились официанты, швейцары и лакеи, готовые в любую секунду броситься на помощь, если Маня, допустим, свалится с дивана.

Как стыдно. Как неловко.

– Может быть, всё же «скорую» вызвать? – сунулся один из шеренги сочувствующих. – Упали-то вы сильно…


Тут Лев Граф спохватился и людей отпустил.

– Я виноват, – объявил он, когда все разошлись. – Простите меня.

– Вы-то тут при чём?

– Именно я вас вызвал вниз.

Маня посмотрела в окно на памятник.

– Всё одно к одному, – пробормотала она. – Теперь ещё нога!.. Я на неё уже падала и знаю, что дальше. Разнесёт, ни в одни туфли не влезешь.

– Да и бог с ними, – сказал Лев с некоторым насмешливым удивлением, – главное, чтоб без последствий.

Тут Маня рассердилась:

– Вы совершенно не обязаны со мной сидеть. Я ещё немного тут побуду и… пойду.

– Я вас провожу.

– Куда? – не поняла писательница.

– Туда, куда вы пойдёте.

– Я к себе в номер пойду!

– Я провожу вас до номера, – не дрогнув, сказал Лев. – Я должен убедиться, что с вами всё в порядке.

– В полном! – уверила Маня. – В совершенном!

И они замолчали.

Через некоторое время терпеть ледяную гору на коленке стало невозможно, и Маня спихнула компресс.

– Напрасно, – тут же сказал Лев.

– Да у меня нога промёрзла до кости!

– Для этого и нужен компресс. Чтобы не развивался отёк.

– Вы что? – спросила Маня. – Травматолог?

И они опять замолчали. Маня разглядывала памятник.

– Кого вы так стремились увидеть вместо меня? Покалечились даже…

– Алекса Шан-Гирея, – призналась Маня. – Он должен приехать.

– Давайте поужинаем, – предложил Лев Граф. – Прямо здесь. Закажем, и нам принесут, чтобы вы не вставали.

– Как вы заботливы, – пробормотала Маня. – Лучше бы вы мне сказали, зачем приходили к тёте Эмилии.

– По делу.

– Послушайте, Лев. Ведь сейчас уже неважно, какое у вас было дело! Тётя погибла.

– А почему вы в который раз допытываетесь, если это неважно?

Маня спустила ногу с дивана, села прямо и посмотрела ему в лицо:

– Тётя ни в чём не была виновата! По крайней мере настолько, чтобы её убивать! Но за сегодняшний день я узнала, что одна клиентка была должна ей кучу денег, а второй ненавидит всех колдунов и экстрасенсов лютой ненавистью! Я должна знать, что привело к ней вас! Или я никогда не раскрою преступление!

– Я полагаю, – помолчав, сказал Лев Граф, – убедить вас бросить это дело мне не удастся?

Маня покачала головой.

– Решительно?

Маня опять покачала.

– Тогда оставьте меня напоследок, – предложил Лев. – Мной вы займётесь в последнюю очередь.

– Почему?

– Моё дело к вашей тёте, – признался Лев с важным видом, – очень, очень секретное. Так просто вы его не раскопаете. Так что лучше пока повремените.