Судьба непринятой пройдет

Залетела случайно в его жизнь, как яркий солнечный зайчик, осветила все темные запыленные углы и скопившиеся в них многолетние завалы его устоявшегося бытия, озарила своими улыбками и ямочками, подарила потрясающую близость, расшевелила что-то теплое и в то же время мощное, важное, глубинное в душе – и полетела дальше.

Оставив Югрова, с удивлением обнаружившего и осознавшего вдруг, что как-то закостенел, заржавел, заняв некую привычную колею и двигаясь только по ней, где-то по пути растратил простую житейскую радость, ощущение себя энергичным, наполненным силой, готовым к переменам и способным любить.

Как так? Почему так вышло? Он же молодой мужик, почему нет радости, легкости и света в его жизни, как у этой прекрасной улыбчивой девочки? Что не так с его жизнью?



Прав был их командир, когда говорил, что никто не возвращается с войны окончательно. Это так. Да.

Война неотвратимо и навсегда меняет что-то в человеке, перекраивая его сознание. По большому счету все они остались там, в том моменте, когда выгрузились из брюха грузового борта в жару кавказской республики, недоуменно оглядываясь по сторонам, не понимая, куда попали, – еще молодые, наивные, другие – простые, мирные дети.

Игорю повезло больше других, он все-таки был мехводом, в атаки и на зачистки не ходил. Управлял своим «бетмобилем», как с того памятного первого боя и легкого языка Курорта стали называть потом его БТР, – доставлял десант на место высадки, увозил, не всегда оттуда же, не всегда целых и невредимых и не всегда всех.

Ну ладно, чего уж лукавить, разное бывало, не только рулил-возил, пострелять тоже немало пришлось. Но не об этом. Если быть объективным, то стоит признать: как ни парадоксально, но служба многое дала Игорю, открыв ему в себе самом то, о чем он даже не догадывался. Можно сказать: познакомила поближе с собственной личностью.

Никто не может знать себя по-настоящему. Человек – это космос, огромный, многогранный объем, не поддающийся полному пониманию и осмыслению. Никто никогда не знает и даже предположить не может, на что он способен в экстремальной ситуации.

Очень немногим дано, пройдя через испытания и серьезные потрясения, понять о себе нечто важное, почувствовать свой внутренний стержень, который делает его той личностью, каковой он и является. И это лишь то немногое, что хоть приблизительно может узнать о себе человек. Все остальное – тайна.

Югрову вот посчастливилось. Даже не то чтобы понять, скорее он почувствовал и уловил, тем самым необъяснимым внутренним взором, дивным чутьем, можно сказать, ясновидением, которое проявилось в нем в первом же бою.

Странны дела Божественные и никому никогда не постичь Его замыслов. Вот, казалось бы, ситуация хреновей некуда: вылететь из института, в который так стремился поступить, попасть в армию и угодить на войну – трындец полный. На войне, чтобы вы знали, реально стреляют, бомбят, ранят и убивают. А по результату получилось, что именно эти обстоятельства сподвигли Югрова к перемене жизненного выбора, который, как ему казалось до службы, он уже четко определил, твердо знал и видел наперед, аж туда… до заслуженно заработанной сытой и благостной старости.

Ан поди ж ты, не срослось с намеченным-то путем. Сколько раз, матерясь и ворча беспрестанно, ковыряясь в движке своего «бетмобиля», Игорь прикидывал, что вот здесь бы он кое-что изменил, здесь усилил, а здесь хорошо бы деталь несколько иной конфигурации. И так получилось, что к концу службы он уже совершенно четко понимал, в каком направлении на самом деле хочет двигаться и что его по-настоящему увлекает.

Как большинство вернувшихся с войны, первое время Югров реагировал на мирную жизнь не совсем чтобы адекватно, шугаясь каждого громкого звука, откровенно недоумевая, почему «мирняк» настолько беспечно разгуливает по улицам. Подскакивал посреди ночи от приснившегося кошмара и совершенно реального ощущения, что в него стреляют. И постоянно чувствовал себя голым, выходя из дома, в том смысле, что из оружия у него при себе только борзость и, пардоньте-с, мужское достоинство, а руки непривычно пусты.

Психика Игоря была закалена непростыми, экстремальными жизненными обстоятельствами еще в детстве, хоть ну их, понимаешь, на хрен те обстоятельства и такое детство, которое выпало ему. Парадоксально, но именно эта его прокачанная стрессоустойчивость не позволила Югрову заработать серьезный «комбат-стресс». А тот нормальный, для воевавших людей, переклин в мозгах и неадекватное восприятие обычной жизни прошли у него достаточно быстро, в течение года, считай, вообще ни о чем.

Ну, как прошло – доставало иногда, и кошмары ночные случались, и тоской непонятной придавливало сердце и грудь, но эти явления становились все более редкими, понемногу отпуская. А так ничего, адаптировался он быстро к гражданской жизни, чему в большой степени поспособствовала сосредоточенность на поступлении в вуз.

Выбрав другое направление развития и применения своих талантов, Игорь не стал восстанавливаться в автодорожный. Буквально через месяц после демобилизации он сдал вступительные экзамены в другой вуз, воспользовавшись всеми льготами и преференциями, какие были ему положены в этом вопросе как человеку, отслужившему и принимавшему участие в боевых действиях.

И поступил в Бауманку на специальность «Транспортные средства специального назначения. Военные гусеничные и колесные машины», а как только обнаружил свою фамилию в списках поступивших, первым делом поехал к Степану Валерьевичу Хоме каяться в измене гражданскому автотранспорту.

– Раз чувствуешь к этому призвание, настоящий интерес и тягу, значит, дело это твое, им и занимайся, – отмахнулся от его покаяний Валерич, добавив елейчику на душу: – Специалист ты крепкий, серьезный, с любым двигателем справишься-разберешься. Давай, Игорек, двигай нашу военку, я в тебя верю. Где призван, там и служи.

И, благословленный таким образом наставником и мастером, отправился Югров готовиться-учиться «двигать военку», но и работу в родном автосервисе не бросал. А как без нее? Жить-то на что-то надо, варианты про мамину помощь не рассматриваются по определению.

Учился-работал Игорек, с девушками активно и с удовольствием загуливал, но больше не влюблялся, осторожничал в этом вопросе, памятуя о той своей «воспитательной» любви, стоившей ему «бубновых» хлопот в горной местности под пулями. Понятно, что заявление «не влюблялся» так себе, спорное. Кто нас будет спрашивать, хотим мы влюбляться или нет, когда прилетит конкретный пухляк с луком и засандалит стрелочкой куда положено по самое «не хочу».

Амура Югров не приметил, проморгал, по всей видимости, и влюбиться-таки довелось ему на последнем курсе университета. Галя училась с Игорем в одном вузе, на одном потоке и так же, как он, оканчивала в том году университет, только совсем иной факультет.

Познакомились они одним из самых распространенных и традиционных случаев: путем «перекрещивания» приятелей-подруг.

Будучи старше большинства своих одногруппников почти на пять лет, Югров имел непростой и, прямо сказать, несколько своеобразный жизненный опыт, прибавлявший ему не только интеллекта и осознанности, но и визуально годков. А потому дружбы с одногруппниками не водил – не, ну тут никак, ребят. Разница ведь не только в годах, а в пережитом опыте. Битый жизнью волчара с коллективом дурноватых, беспечных пока еще щенков не монтируется никаким образом, вот Игорь и держался особняком.

Приятельствовал чуть более плотно, чем с остальными, с парой-тройкой отслуживших в армии парней постарше, уже имевших некоторый жизненный опыт, но не более того. Вот один из этих приятелей и уговорил однажды Югрова прийти к нему на день рождения, который собирался отмечать с размахом в одном из модных ночных клубов Москвы.

Ладно, решил Югров, схожу, раз пацану приятно будет, почему нет, посмотрю, как молодежь нынче тусит и зажигает. Вот и сходил.

Галя пришла на тот день рождения с подругой, которая, в свою очередь, считалась девушкой одного из друзей именинника. Галина сразу же положила глаз на Югрова, но держала дистанцию, откровенно не навязывалась и авансов не раздавала и оказалась единственной в компании, кто не пил спиртного, кроме самого Югрова.

Остальные друзья именинника стремительно накидывались, вечер становился все более динамичным и шумным, народ перемещался между танцполом и столом, разрастаясь масштабом, и уже какие-то незнакомые люди присоединились к их компании. Югров тоже сподобился потанцевать несколько раз. Один из них оказался неплохим медляком, на который он и пригласил ту самую девушку, что весь вечер не сводила с него глаз.

Они даже толком не разговаривали во время танца, а когда тот закончился и наступила короткая пауза между музыкальными композициями, девушка Галя просто и незатейливо, без всякого ложного стеснения предложила:

– Сбежим?

Югров внимательно изучил выражение ее лица, удостоверяясь, что она не предлагает ему романтическую прогулку по ночным улицам, а имеет в виду нечто совершенно конкретное и динамичное, и согласился. Хотя, честно говоря, и от прогулки бы не отказался. Но нет так нет, не на что жаловаться.

А чего бы не согласиться-то? Интересная, весьма привлекательная девушка, с отличной фигуркой, где все наличествует и на месте: грудь, попка, потрясающие ножки.

И они поехали к ней домой, воспользовавшись отсутствием родителей, удачно укативших с друзьями куда-то на юга, на какие-то ну очень конкретные юга, чуть ли не на Мальдивы.

Зависать на три дня даже в обществе столь привлекательной и темпераментной девушки, с которой у них получился отличный секс, даже в столь шикарных апартаментах, Югров позволить себе не мог – его ждал автосервис, клиенты, работа. Зато проводить ночи с прекрасной Галей ему работа совсем не мешала.

Вот так и сошлись. Честно говоря, Югров не знал, да и не интересовался, какие чувства к нему испытывает девушка. Ему же было с ней хорошо, она ему нравилась и оказалась весьма страстной, порой до ненасытности, наверное, он даже влюбился. И этой основы вполне хватило, чтобы они начали встречаться.

Галя жила с весьма обеспеченными родителями, в шикарной квартире в центре Москвы, в которой Игорю довелось не раз зависать на выходные во время отсутствия этих самых родителей. А Игорь проживал в своей рабочей Слободке с мамой и Федькой, учившимся в университете на управленческом факультете. Чиновником будет брательник, нравится ему это дело.

Лидия Ивановна работала все в том же кафе бухгалтером, и их с Игорем заработков вполне хватало на обеспеченную, достойную жизнь, на содержание себя и Федора и даже на поездки в Турцию и Египет.


Желания ни у Югрова, ни у Галины как-то менять этот их житейский расклад первое время не возникало – оба были заняты дипломными работами и защитой, а Игорь к тому же работал, так что для встреч им оставались лишь выходные, да и то в большинстве случаев одна ночь с субботы на воскресенье.

Игорь с блеском защитил диплом, к великой радости его руководителя по дипломному проекту и к полному своему удовлетворению. Специализация, которой учился Югров, и полученная им профессия подразумевали конкретную направленность на работу в ВПК, то есть в военно-промышленном комплексе, куда он и был приглашен сразу же по получении на руки диплома об окончании университета.

Предложили Югрову поработать в одном закрытом КБ в Подмосковье по рекомендации его преподавателя, куратора и руководителя научной лаборатории, в которой Игорь за время учебы успел отличиться, сделав несколько интересных изобретений и разработок, запатентовав все честь по чести, как и положено.

– По-хорошему, – вздыхал удрученно его наставник, – тебе бы, Игорь, в аспирантуру поступать. Так ведь не пойдешь? – с надеждой посматривал он на Югрова, ожидая, а вдруг тот передумает.

– Не пойду, – подтверждал Игорь, не оправдывая надежд руководителя, – мне делом заниматься хочется, а науку по ходу осваивать буду.

Но в КБ приглашение все же принял, полностью отдавая себе отчет, что там придется стоять за кульманом, а не производством заниматься, как ему хотелось. Но это дело такое – без достойной, весомой базы и досконального знания предмета что на производстве делать? Мастером участка или цеха трудиться? У Югрова планы на свое будущее были куда как более масштабные и интересные. Так что пока Подмосковье, закрытое КБ и кульман.

Галю же ее родной дядька, занимавший высокий пост в мэрии, устроил в технический отдел одной из районных управ Москвы на должность заместителя начальника. Подсуетился для племянницы, не желавшей трудиться в качестве инженера ни на каких производствах ни одного часа своей жизни.

Непонятно только, на кой ляд тогда вообще было поступать и оканчивать столь сложный технический вуз, поинтересовался Игорь, когда Галя объяснила ему свои рабочие предпочтения и четкую установку, что никакой прикладной инженерией она заниматься никогда не будет, ни при каких условиях. Ответ был до изумления прост:

– Бауманка – это престижно, это серьезный бренд. Сам подумай: какое у тебя отношение к девушке, которая менеджер по образованию, втюхивающая что-то клиентам, чистой воды обслуга, и к девушке, окончившей Бауманку и ставшей инженером. Вот именно, – усмехалась она, отследив ответ Игоря по выражению его лица. – И парни у нас учатся умные и перспективные, повыше уровнем и классом любого офисного планктона.

Ну, собственно, и ладно, кто бы спорил – каждый имеет право выбирать то, что ему нравится, без ущерба для окружающих. Гале вот хотелось иметь образование инженера, но никогда не работать по своей специальности, поскольку это сильно вредит маникюру и вообще фи, но все-таки Бауманка. Кстати, может, и слава богу, училась она на платной основе и так себе, не блистала совсем, хрен его знает, что бы этот «инженер» наработал в реале, а так, глядишь, из нее выйдет неплохой управленец, руководить Галочка определенно любила.

Оба они приступили каждый к своей работе, осваиваясь и приспосабливаясь к новым жизненным обстоятельствам, и продолжали встречаться. Как-то перед самым Новым годом Югрову, все еще подрабатывающему понемножку, исключительно по выходным, на родном автосервисе, постоянный клиент «подогнал» в виде благодарности за достойную работу два билета на премьеру в МХТ.

Пошли с Галей, посмотрели спектакль, который им очень понравился, решили прогуляться после театра, шли медленно по очищенным от снега центральным улицам, обсуждали постановку, и вдруг, ни с того ни с сего, Галя резко остановилась, внимательно посмотрела на Югрова и сказала:

– Игорь, давай поженимся. Думаю, нам пора.

Застигнутый врасплох столь неожиданным поворотом беседы и столь сильной заявкой, словно громом в темечко, Югров подвис на пару мгновений, вглядываясь в выражение девичьего лица, решив было, что, может, она так пошутила. А не обнаружив на милом личике признаков, намекавших бы на шутку, призадумался ненадолго, прислушиваясь к своим эмоциям и ощущениям, и ответил:

– А почему нет, давай.

В феврале месяце они поженились. Громкая была свадебка, широкая – расстаралась родня невесты, выдавая единственную любимую дочурку замуж. Понятно, что новые родственники не пришлись по душе и ко двору Галочкиным родителям – нищеброды какие-то. Это же просто фи – плебс, и большинство гостей не особо утруждались скрывать свою надменную презрительность, общаясь через губу с Лидией Ивановной и Федькой. Югрову же было откровенно пофиг, сам не загонялся и маме с братом наказал перед свадьбой – не обижаться и не реагировать, просто понимать, что это больные люди.

– Нам с ними не жить, – постановил Игорь.

Кстати, да, про жить. После того, как Игорь «принял предложение» Галочки пожениться, первым делом он разъяснил той, на каких условиях согласен пойти на этот шаг: никакого вмешательства ее родни в их жизнь, никакого финансирования и дорогих подарков. Если она на самом деле хочет создать с ним семью, то принимает тот факт, что он глава семьи, и они справляются сами со своей жизнью, вдвоем.

– А кстати, – поинтересовался тогда он, – на кой тебе я в качестве мужа? Ты богатая невеста, совсем из другого круга, у тебя обязан быть брак по расчету с каким-нибудь сынком папиного партнера или старого друга. На кой тебе простой мужик?

– Я выбрала тебя, и я так хочу, – пожала плечиками Галочка.

Ну, это сильный аргумент на самом деле: если Галина упиралась в свои хотелки, никто из родни не мог ей отказать и противостоять, даже грозный папенька и еще более грозный дядюшка.

Югров же предложил девушке сто раз подумать, прежде чем выходить за него, предупредив, что манипулировать и управлять им ей не удастся ни при каких раскладах, если она думает как-то иначе – пока, до свидания!

Галочка уверила, что иначе не думает и именно поэтому его и выбрала из числа многих претендентов, потому что он единственный в ее окружении настоящий мужчина.

Ну, что ж – «жить начала счастливая семья». Сняли небольшую квартирку поближе к тому направлению, по которому каждый день приходилось ездить Югрову на работу в Подмосковье на своей все еще исправно бегающей «Белоснежке».

Хотя «начали жить» – это слишком уж оптимистичное утверждение. Хозяйкой Галя оказалась никакой, если не сказать чего похуже. Не свезло Югрову, прям будто сглазил кто, второй раз нарваться на дочку обеспеченных родителей. Понятно, что вести хозяйство мама с бабушкой Галочку не учили, во-первых, потому что баловали без всякой меры и ограничений, а во-вторых, а на кой? Для этого есть специально обученные люди, например их домработница и ее помощники.

И первое время молодоженам было весьма непросто приспосабливаться друг к другу и к самостоятельной семейной жизни. Даже не так – это был полный трындец.

Мама Игоря содержала дом-хозяйство в идеальной чистоте и порядке, все сыновьи вещи вычищенными-выстиранными, рубашечки-брюки наглаженными и развешанными, разложенными аккуратными рядочками и стопочками в шкафу вплоть до выглаженных носков, а наличие горячего, вкуснейшего обеда и ужина считала обязательным. И Югрову было не просто трудно, а почти невозможно приспособиться к царившему беспорядку, грязи и хаосу в их квартирке.

Вы представляете, что будет, если засунуть беспокойную мышь в домик Барби, укомплектованный вещичками и мебелью, и закрыть там дней так на пять, с кормежкой, конечно? Вот приблизительно так выглядело их «любовное гнездышко» через неделю.

Галя же не привыкла не то что не заморачиваться, а даже мысли допускать о такой ерунде, как хозяйство, стирка-уборка, глажка, покупка продуктов, платежи и множество всякой другой житейской ерунды. Ее буквально сносило от этой домашней херни, от необходимости что-то там делать своими руками – вы совсем офигели?! Может, еще и полы помыть?! Но куда больше ее возмущало, что молодой муж поражался, почему она не умеет и не знает, как это делается, искренне ожидая от нее каких-то немыслимых бытовых подвигов.

Ну притерлись как-то за год, худо-бедно наладили быт, а что бы его не наладить-то, если теща Югрова распорядилась и домработница теперь ездила два раза в неделю к молодым и вела их хозяйство, а готовкой занялась… соседка по лестничной площадке, премилая одинокая бабулька, согласившаяся за определенную плату помогать ребяткам в этом вопросе. Пришлось Игорю принять такое отступление от выставленных им Гале условий, запрещавших вмешательство в их жизнь ее родни, иначе никакой совместной жизни у них бы не сложилось.

Разбежались бы они через пару недель, максимум через месяц, к гадалке не ходи, уж слишком они были из разных миров, не совпадали абсолютно ничем и ни в чем. И если бы не горячий, безбашенный секс, до которого Галя оказалась очень охоча…

Ничего. Зажили как-то. Домработница и секс спасли ситуацию, но в гораздо большей степени спасло то, что Югров работал, можно сказать, на износ. Он вставал в полшестого утра и в шесть уже ехал в свой КБ, а возвращался по пробкам ближе к десяти вечера, при этом не оставляя работы в автосервисе, приносившей в семейный бюджет весьма ощутимый доход. И частенько ради этой подработки оставался переночевать в выходные у мамы в Москве. Галя же, пользуясь сложившимися обстоятельствами, ночевала у родителей.

И как-то так получилось, что необходимость расставаться на два, а то и три дня очень быстро стала нормой их семейной жизни и большую часть выходных они проводили порознь – Игорь работал, Галя зависала у родителей и тусила с многочисленными подружками.

Стоило бы тогда призадуматься: а это вообще нормально? Они реально семья или чужие друг другу люди, раз их устраивает такой расклад? Любовники, проводившие вместе ночи с понедельника по пятницу, а не муж и жена. Но ни Игорю, ни Гале размышления-сомнения подобного рода в голову не приходили. Галя играла в семью, а Игорь пахал, обеспечивая эту ее игру-иллюзию, от хронической усталости ни разу не задумавшись: а на кой хрен оно ему вообще надо?

За три года Югров набрался серьезного, весомого опыта как проектировщик и как специалист, поняв для себя, что, если собирается всерьез заниматься своей профессией на действительно высоком уровне и двигаться в направлении производства и разработки новых моделей, ему необходимо получить дополнительные знания по электронике и программированию, поскольку в самое ближайшее время подавляющее большинство блоков, механизмов и установок военной техники будут состоять из электронной и программной начинки, не говоря уж про перспективу.

Подумал-подумал, посоветовался со старшими товарищами в своем КБ и решил поступать на заочное отделение университета. Но жизнь, посмеиваясь, подкинула новый расклад и сдала ему новые, выигрышные фишки. Игоря вызвали на собеседование в Министерство обороны и предложили работу на одном из крупнейших заводов по производству военной техники в качестве инженера-конструктора в экспериментальном производственно-научном цехе. Это было именно то, к чему он так стремился, именно та реализация, на которую он затачивался, – настоящее, живое дело.

Югров мысленно согласился еще до того, как полковник, проводивший с ним беседу, закончил излагать предложение, вслух же высказал свое единственное сомнение-пожелание – что намеревался получить то самое дополнительное образование.

– Похвальное стремление, – поддержал Югрова полковник. – Можете считать, что вам повезло с его реализацией, Игорь Валентинович. У нас, как вам известно, есть профильный вуз, а в числе тех коллег, с которыми вам предстоит работать, имеются отличные специалисты в области электроники и программирования, которые, уверен, помогут вам в обучении. – И спросил, уже считав ответ у него на лице: – Ну как, согласны?