Стыд

– Жди здесь.

Я пробираюсь в следующую комнату, она еще меньше предыдущей. Он сидит на узенькой кровати с большими широко открытыми глазами.

– Иди сюда, – шепчу я, но он словно окаменел.

– Не бойся, – говорю я и беру его за ручку. – Я здесь, чтобы забрать тебя.

Он хватает своего коричневого плюшевого мишку и следует за мной.

Теперь мы снова все вместе. Счастью нет предела, и мне приходится сдерживать крик.

– Нам нужно спуститься к лужайке, – объясняю я, внимательно прислушиваясь к звукам.

Похоже, что пока никто не отреагировал на мое проникновение.

Они оба неуверенно кивают мне, и мы вместе выходим на балкон. Я беру простыню и обвязываю ею перила, чтобы у них был трос для спуска.

Они кидают свои мягкие игрушки вниз на землю.

Младшенький пойдет первым. Я ни на секунду не сомневаюсь, что у них обоих это получится. Они ловко перебираются на крышу над дверью и спускаются вниз. Теперь моя очередь.

А вот теперь я начинаю слышать голоса в доме. Я спешно спускаюсь на крышу. Я промахиваюсь на несколько сантиметров и падаю вниз головой в клумбу с розами. Острые шипы рвут мои штаны, а рубашка застревает в них. Когда я встаю, боль пронизывает мое тело. Бедро повреждено.

Братья оба становятся бледными, но на их лицах нет слез.

– Пойдем, – шепчу я и беру каждого за руку.

Мы бежим к забору. Они перелезают через него, а на моем лице отражается боль, когда мне приходится поднимать свою раненую ногу. Я игнорирую головокружение, пока мы идем по лесу. Если кто-нибудь увидит нас, то остановит. Я ничего не говорю, потому что не хочу беспокоить братьев.

Мы будем вместе.

Наконец лес заканчивается – мы прошли через него. Мы едва проходим несколько сотен метров по асфальтированной дороге, прежде чем рядом с нами тормозит машина. Полицейские. Им даже не нужно ничего говорить. Я сразу же понимаю, что все провалилось. Нас снова разлучат.

Проходят годы. Мне сложно было представить, что именно смерть вновь объединит нас.





Пятница, 18 октября





58


Обеденный стол усеян тарелками для завтрака, наполовину полными стаканами с молоком и хлебными крошками. Дети никогда не доходят до посудомоечной машины. Юсефин резко перестает чувствовать разочарование относительно беспорядка, когда пересчитывает тарелки на столе.

Антон, София и Юлия?

– Я уже чувствую себя лучше, поэтому пойду в школу, – слышит она голос позади себя.

Юсефин оборачивается. Юлия переоделась из пижамы в джинсы и свитер.

– Правда? – спрашивает она, стараясь скрыть радость и облегчение, но ей трудно сдержаться. Юсефин подходит и крепко обнимает Юлию, не выпуская ее из объятий. Неужели все наконец-то закончилось?

– Сегодня днем ты записана на прием к психологу, – говорит Юсефин.

– Что? – Юлия выворачивается и строит гримасу.

– Тебе нужно поговорить об этом с кем-то.

– Я не хочу, – отрезает Юлия. – От этого мне становится только хуже. Я хочу забыть обо всем и двигаться дальше.

Если бы Юлия только знала, как трудно было Юсефин. Сколько любви и заботы она пытается дать дочери.

– А ради меня? – поспешно спрашивает Юсефин и видит скепсис в выражении лица Юлии.

В конце концов ее дочь кивает, и они решают встретиться на школьной парковке в три часа. Затем Юлия выходит из дома, а Юсефин понимает, что не сможет расслабиться ни на миг, пока они не увидятся снова. Она пытается отделаться от мысли, что заставила Юлию делать то, чего она не хочет. В то же время Юсефин считает, что она достаточно взрослая и сама может решать, что будет лучше для Юлии. Если она сейчас не разберется с произошедшим, это будет грызть ее всю оставшуюся жизнь. С годами ей будет сложнее разобраться во всем, память будет подводить ее, и события прошлого возобладают.

Юлии нужна помощь профессионала.


Юсефин наливает себе чашку ромашкового чая, чтобы успокоить нервы, и садится на диван. Андреас на работе, а дети едут в школу. Она осталась одна дома. Впервые с тех пор, как Юлия пыталась покончить с собой, Юсефин может вздохнуть с облегчением. Она спокойна до тех пор, пока не вспоминает, что так и не рассказала обо всем Эмме. Юсефин предприняла несколько вялых попыток дозвониться до нее, но сестра все время не отвечает.

Теперь, когда ситуация с Юлией, похоже, наладилась, она готова к разговору с сестрой. И именно в этот раз Эмма отвечает на звонок.

– Я должна тебе кое-что рассказать, – говорит Юсефин, не успевая пожалеть об этом. – В прошедший понедельник Юлию сбил трамвай и ей наложили несколько швов на голову. Она снова дома. Я подумала, что тебе стоит знать.

Так Юсефин и выкладывает все, по делу и без лишних фактов. Она не упоминает о том, как Юлия оказалась на путях. Это их личное дело – у нее нет никакой обязанности делиться этим с сестрой.

– Боже мой, – говорит Эмма, понижая голос. – Мы ведь уже разговаривали на этой неделе, разве нет? Почему ты мне ничего не сказала?

Юсефин уже готова разозлиться и сказать что-нибудь очень необдуманное. Очевидно, что ее будут допрашивать, а не проявлять сочувствие и понимание.

– Возможно, потому, что об этом было нелегко рассказывать.

– Почему это? Я не понимаю, – говорит Эмма. – Очевидно, я хотела бы быть в курсе, если бы с моими племянниками что-нибудь произошло.

«У тебя наверняка нет времени на подобное, – думает про себя Юсефин. – Единственное, что тебя интересует, – это умершие люди».

– Ну, теперь ты в курсе.

– Юсефин? – спрашивает Эмма. – Что ты недоговариваешь?

– Я пока не могу вдаваться в детали, возможно, чуть позже, – отвечает Юсефин. – Я очень устала после всего, как ты можешь понять. У меня было много беспокойных и бессонных ночей.

– Хорошо, решать тебе, – говорит Эмма. – Я свяжусь с Юлией.

– Мило с твоей стороны.

– Я всегда на связи, если понадоблюсь.

Сама-то в это веришь?





59


От гудения трамвайных путей у Юлии скручивает живот. Она пытается выбросить из головы картину того судьбоносного вечера, но ей все равно сложно приближаться к трамвайной линии Нокебю. Дыхание становится прерывистым, и Юлия обливается потом в тонком пуховике. Как только она садится в трамвай, ей приходится держаться за что-нибудь, чтобы не упасть. Повязку на голове заменили на широкий пластырь, и Юлии удалось скрыть его волосами и шапкой, но она уверена, что все и так глазеют на нее. Они знают? Да, все знают об инциденте, но понимают ли они, что это она?

Конечно понимают, это ведь Бромма.

Юлия смотрит вниз, чтобы избегать чужих взглядов. Никогда в своей жизни она еще не испытывала такой стыд. В задней части трамвая стоят несколько учеников из параллельного класса. Ее пульс учащается. Она надеется, что ее не увидят.

Когда трамвай подъезжает к остановке возле школы и его двери открываются, Юлия остается на месте. Одна из проходящих мимо девчонок смотрит на нее и спрашивает:

– Тебе разве не надо выходить?

Юлия качает головой, и двери закрываются. Она улавливает намек на жалость во взгляде девочки. Юлия сглатывает. Главное – не плакать. Но, когда ее мобильный издает звук и приходит сообщение от Эммы, становится очень сложно сдержаться.

Солнышко, как у тебя дела? Я только что узнала обо всем от Юсефин. Могу ли я что-нибудь сделать для тебя? Ты знаешь, как со мной связаться, если я тебе понадоблюсь. Я всегда на связи. Обнимаю. Эмма.

Юлия отвечает на сообщение красным сердечком. Она сейчас не в состоянии писать что-то еще. У нее кружится голова. Ее укачивает. Юлии приходит в голову запретная мысль – та, которая иногда возникала у нее до этого. Юлия задается вопросом, каково было бы, если бы ее мамой была Эмма, а не Юсефин. Она веселее и круче, и не такая трусливая. Конечно, она много работает, но это тоже неплохо. Они как-то лучше подходят друг другу – свою же мать Юлия не понимает.

Вот почему сегодня она ни о чем ей не сказала.

Юлия пошла не в школу, но маме лучше думать иначе. Папа уже ушел на работу, когда она встала, поэтому ей пришлось солгать только одному человеку.

Лгать маме сложнее всего.

Юсефин повелась на ее ложь о школе, и проще всего было пообещать, что она пойдет к психологу. Иначе мама бы никогда ее не отпустила. Трамвай тормозит у Алвика, и Юлия полностью закрывает уши, чтобы не слышать скрежета колес о трамвайные пути. Она выходит из трамвая и вдыхает свежий воздух, пока тошнота не стихнет.

Наконец-то Юлия встретится с Нелли.

Она и не догадывалась, что Нелли живет в Стокгольме. Юлия была очень рада предложению встретиться с ней в реальной жизни. Об этом она даже мечтать не могла. За короткое время их связь переросла в настоящую дружбу.

Они решили встретиться у Хеймаркета[12].

Юлия пересаживается на метро по направлению к городу и через четверть часа прибывает на площадь. Продавцы цветов и фруктов кричат ей вслед, но она не обращает внимания. Юлия здесь не для того, чтобы покупать цветочки. Когда она подходит к главному входу в Хеймаркет, оказывается, что она пришла первой. Тут стоят лишь чудной мужик-деревенщина в кепке и какая-то бизнес-леди на очень высоких каблуках, и то она вскоре уходит по своим делам. Никого ее возраста рядом нет.

Проходят минуты. Юлия чувствует нарастающее разочарование. Она смотрит в свой мобильный, чтобы проверить, не связалась ли с ней Нелли, но та не в Сети. Могла ли она обмануть Юлию?

Или вдруг с ней что-то случилось? Юлия не знает, стоит ли ей волноваться, но начинает подозревать, что Нелли уже не появится.