Стыд

Юлия берет свой мобильный телефон, чтобы проверить, не написала ли ей что-нибудь Нелли. Она чувствует тепло, когда видит непрочитанное сообщение.

Хорошо ли тебе спалось?

Если бы кто-нибудь другой задал этот вопрос, Юлия бы просто ответила «да», но это Нелли – ей она может рассказать, что ночь была одним сплошным мучением. Что она едва могла заснуть. Таблетки от головной боли совсем не помогали.

Нелли быстро утешает ее.

Все наладится.

Приятно читать такое. Кому, как не Нелли, знать, что все будет хорошо. Ей восемнадцать, и она уже через многое успела пройти в жизни. Родители вновь и вновь обманывали ее, а учителя просто закрывали глаза на ее проблемы, в конце концов ставшие просто невыносимыми. Никто не видел этого. Никто не понимал ее. Обо всем этом Нелли написала вчера, когда рассказывала о себе. А Юлия узнает себя в ней. С ней происходит абсолютно то же самое, хотя, может, и не совсем, но почти то же самое. Нелли страдала от расстройства пищевого поведения и была в депрессии, но она смогла перешагнуть через все это самостоятельно. Теперь она хочет помогать другим. Какая сказочная доброта… Юлия вся в слезах. Нынче она очень чувствительная.

Мне повезло, что я связалась именно с тобой.

Юлия без колебаний отправляет это сообщение, а Нелли отвечает:

Я беспокоюсь о тебе, Юлия. Как ты сегодня себя чувствуешь?

Юлии требуется время, чтобы сформулировать что-то вразумительное, потому что она на самом деле не знает ответа на вопрос. Она пишет несколько слов, удаляет их, пишет другие слова, и наконец у нее выходит нормальный ответ. Юлия заканчивает его, говоря о том, что сейчас не может найти свет в своей жизни – она чувствует себя слишком одинокой.

Зачем страдать, если можно просто умереть?

Ответ задерживается, и Юлия переживает, что она немного перегнула.

Хотя на самом деле она так не думает, и Нелли, возможно, просто слилась или решила посоветоваться с врачом. Что, если кошмарные мысли Юлии напугали ее? Потом она понимает, что Нелли, вероятно, переписывается с несколькими людьми одновременно. В конце концов она обязательно ответит. Проходит много минут, прежде чем мобильный издает звук:

Нельзя отменить свою собственную смерть.

Конечно, в этом она права. Затем Нелли пишет, что ей нужно уходить, но они могут списаться попозже.

Будь осторожна, Юлия.

Юлия начинает плакать. Нелли действительно волнуется за нее.

Юлия тянется к рулону туалетной бумаги на тумбочке и вытирает слезы. Жалюзи опущены, и в комнате темно, как в душе Юлии. Единственное, чего она хочет, – это иметь настоящего друга. Ровесницу, которой она нравится. Но Лив сделала это невозможным. У Лив в своем распоряжении было две четверти, чтобы наговорить о Юлии столько гадостей, что все будут держаться от нее подальше, словно от больного Эболой. Никто и не подумает попробовать дать ей шанс, ведь это равно риску попасть в список неудачников Лив.

Юлия глотает обезболивающие и надеется, что это не просто заглушит ее физическую боль. Внутри у нее пусто, потому что у Нелли нет времени для переписки с ней. А о школе не может быть и речи.

Что ей делать? Время идет медленно.

Юлия ищет в интернете единомышленников, но это только удручает ее. Страдает огромное множество подростков. «Число одиннадцатилетних подростков с суицидальными наклонностями увеличивается», – говорится в статье. Это как если бы ее младшая сестра София хотела умереть.

У Юлии в голове возникает картина семьи на ее похоронах, и из ее глаз опять начинают течь слезы. Она видит узкий гроб, усыпанный красивыми цветами.

Почему все должно быть именно так?





47


Наконец-то Элли заснула рядом с Нюллетом в его большой кровати. Сантиметр за сантиметром он двигается к углу кровати и пытается подняться как можно тише, чтобы дочь не проснулась. Не спать всю ночь из-за безутешного ребенка – ужаснейшая пытка. Нюллет приподнимает одеяло и чувствует резкий запах рвоты и мочи. Он встает и на дрожащих ногах идет в ванную.

Единственный плюс в ситуации состоит в том, что он смог сдержаться и не позвонить Эмме, чтобы спросить у нее совета, хотя несколько раз был очень близок к этому.

Что бы она могла сделать из номера отеля в Даларне?

Поговорить с Элли по телефону?

Нюллет сам для себя решил, что справится. Но эта ночь была хуже, чем все, что он пережил в ходе профессиональной деятельности, а пережил он очень многое. От собирания останков человека на железнодорожных путях до созерцания расправы над человеком с близкого расстояния. Элли засыпает ближе к утру, и Нюллет задается вопросом, почему подобное произошло именно сейчас, а не в первые ночи без Эммы. В теле младенца имеется огромная энергия. Элли наверняка проспит целый день, и Эмма будет не очень рада, если у нее нарушится режим сна.

«Неблагодарное это занятие», – думает Нюллет и вздыхает.

Он старается не смотреть в зеркало, а закончив приводить себя в порядок, включает на кухне кофеварку. Затем звонит Эмме, которая уже пыталась связаться с ним.

– Хорошо спалось? – спрашивает она без какой-либо иронии. Ему совсем не нравится, что она в каком-то приподнятом настроении.

– Тяжелая ночка выдалась, – утомленно признает Нюллет. – Элли много плакала.

Немного сочувствия бы не помешало.

– Возможно, у нее режутся зубки, – говорит Эмма, явно понимая, в чем проблема. Он ни на секунду не задумался, что, возможно, именно по этой причине Элли так капризничала ночью.


– В любом случае она теперь спит, – устало говорит Нюллет, наблюдая за кофеваркой, которая никуда не торопится, выдавливая из себя по капле в секунду. Вот-вот наберется половина чашки. – А у тебя-то как дела? Справляется ли Крилле?

– Еще как справляется, – быстро отвечает Эмма.

У него начинается изжога.

– Значит, тебе нравится твой новый партнер? – интересуется Нюллет и одновременно жалеет о том, что спросил. Ответ только навредит ему. Он смотрит на капли, которые медленно падают в чашку.

– Он не такой, как ты, – отвечает Эмма, и от этого у Нюллета поднимается настроение. Возможно, именно сейчас стоит начать разговор о Мадлен.

– А расследование продвигается? – спрашивает он вместо этого.

– Да, хоть и очень медленно, – говорит Эмма, и с ее стороны слышно, как закрывается дверь машины.

Наконец-то чашка кофе наполнилась.

– Мы как раз припарковались рядом с одним дачным домиком, в который надо заглянуть, – говорит она. – Мне нужно идти.

Нюллет не успевает упомянуть Мадлен. Возможно, это и хорошо, потому что он не хочет беспокоить Эмму без надобности.

– Можем созвониться позже. Проверь при удобном случае, что там у нее с зубами, – говорит она. – Береги себя и обними за меня Элли. У тебя есть Альведон?[9]

– Вроде бы да. Если не окажется, то схожу потом в аптеку, – отвечает он. – До скорого.

Нюллет испытывает острую боль, когда слышит голос Крилле на заднем плане. После этого разговора у Нюллета остается какое-то чувство – беспокойство, которое он не может объяснить. Ощущение, что он вот-вот что-то потеряет. Или кого-то.

Навсегда.





48


«Бедный Нюллет», – думает Эмма. Ему приходится справляться с очень многим: не только с расставанием, но еще и с новой жизнью в качестве отца-одиночки. А еще ему нужно принять тот факт, что у Эммы появился новый напарник.

Эмма поглядывает на Крилле, пока они идут к красному дому. Он чертовски хорошо выглядит, и неудивительно, что Нюллет чуть не начал ревновать. В небе сгущаются тучи, и кажется, что скоро начнется гроза. Крилле стучит в дверь, но никто не отвечает.

– Никого нет дома, – наконец говорит он.

Эмма заходит за угол и заглядывает в одно из окон маленького домика, который, видимо, арендуют ремесленники. В комнате беспорядок, а в раковине стоят две открытые консервные банки с супом-гуляшом, две глубокие тарелки, ложки и банка из-под пива.

Но ее взгляд останавливается не на этом.

– На обеденном столе лежат инструменты и ремешки, – говорит Эмма, и Крилле подходит ближе, чтобы все рассмотреть.

Они случайно касаются друг друга.

Рядом с одним из стульев лежат черные, наполовину заполненные, мешки с мусором.

– Они не очень-то аккуратные для тех, кто занимается тут чем-то незаконным.

Тут он точно прав.

– Стоит пройтись по территории и осмотреться, – предлагает Эмма.

Позади домика находится сарай точно такого же красного цвета. Дверь закрыта на засов, который легко можно снять. Эмма открывает его и заходит внутрь, хотя понимает, что этот поступок пересекает грань дозволенного. Поляков ведь ни в чем не подозревают, а у Эммы и Крилле нет разрешения на обыск дома. Тем не менее она решает совершить небольшое нарушение, чтобы оценить, стоит ли проводить в отношении их более тщательное расследование. В сарае холодно, сыро и куча мусора. Эмма замечает грязную лопату, большой зеленый брезент и две пилы, прижатые к стене. Затем ее взгляд падает на веревку с крюком, свисающую с потолка. Эмма пятится назад, когда вспоминает слова Крилле о том, каково это – жить в подобной изоляции.

Никто бы не услышал, если бы здесь раздавались ее крики о помощи.

– Ух, ну и местечко, – говорит Крилле, находясь прямо рядом с ней, отчего Эмма подпрыгивает.

Она оборачивается и смотрит на него.

– Ты зачем так пугаешь-то?

Он выглядит до смешного довольным. Эмма прыскает и качает головой, а затем выходит из сарая.

Полиция должна найти ремесленников, которые арендуют этот домик. Если они не появятся в ближайшее время, нужно будет что-то предпринимать. Ремешки, веревки и грязная лопата могли быть использованы в ходе убийства Петера.

– Пора осмотреть места преступлений, – говорит Крилле.

Они возвращаются на трассу к Даммшену и затем сворачивают на одну из грунтовых дорог. Лес становится все гуще и гуще, пока они не доезжают до поляны, за которой переливается темное озеро. Эмма выходит из машины, а Крилле потягивается. Она сверяется с картой, указывающей путь к лесу. Эмме кажется таким абсурдным находиться здесь с Крилле. И при этом ей за это платят.