Стыд

– Возможно, потому, что это произошло полгода назад и все было списано на несчастный случай, – объясняет Эмма.

– Тогда почему же ты так рада этому открытию?

– Оба тела обнаружил один и тот же человек.





27


Нюллет с коляской направляется в сторону Кунгсхольмена. Почему бы не заглянуть на работу и не поздороваться со всеми? И заодно поболтать с боссом. Поговорить с Линдбергом о Мадлен. Лифт поднимается на шестой этаж – как раз перед началом двухчасового перерыва на кофе, и Нюллет закатывает коляску в комнату для фики, как будто излучая при этом непомерную гордость. Элли одета в розовый костюм с медведями и подходящую к нему шапочку. Она открывает глаза и протягивает к отцу руки.

– Ты уже проснулась? – спрашивает Нюлле, поднимая ее.

Линдберг заходит в комнату. «Вот это приятный сюрприз!»

– Здравствуйте, шеф, – приветствует его Нюллет. – Ну что, есть ли у вас чем меня угостить?

Линдберг здоровается с Элли, которая тут же хватает его палец своей миниатюрной ручкой.

– Малышка Нюллета сильнее, чем ее отец, – усмехается Линдберг.

– Где остальные члены нашей банды? – спрашивает Нюллет. – Я думал, на фику всем положено собираться вместе.

– Ну, раз так, сходи к Эмме и позови ее сюда, – иронично-суровым голосом отвечает Линдберг.

Нюллет легкими шагами пробирается к офису Эммы, быстро стучит в дверь и открывает ее. Эмма и Крилле, тесно сидящие друг к другу перед экраном ее компьютера, поднимают на него удивленные взгляды.

Эмма стремительно встает со стула и берет Элли на руки, даже не удостоив Нюллета взглядом.

– Ну здравствуй, малышка! – восклицает она.

Крилле довольно неуклюже, но по-товарищески, здоровается, отчего у Нюллета сразу возникает неприятное ощущение, но он пытается совладать с собой. Не зацикливаться на том, что в кабинете стояла какая-та особая атмосфера, пока он не зашел и не прервал их. Это ведь он опытный полицейский, а не Крилле. И именно он должен был сидеть рядом с Эммой.

– Вы на перерыв-то пойдете? – спрашивает Нюллет.

– Конечно, пойдем, – говорит Эмма и уносит Элли в коридор. Ее сразу же останавливает коллега, который хочет поздороваться с этой маленькой куколкой с большими зелено-карими глазами.

Нюллет остается в одной комнате с этим улыбающимся бедолагой.

Они молчаливо следуют за Эммой, но в комнате для фики все встает на свои места. Полицейские начинают болтать о том о сем, а затем к ним подсаживается Линдберг. Довольно скоро они упоминают в разговоре расследуемое дело, но похоже, что никто не горит желанием делиться информацией о нем.

Уже спустя десять минут Крилле и Эмма уходят, потому что их ждет работа, а Нюллет начинает сожалеть о том, что пришел. Что ему вообще здесь делать?

Спросить Линдберга о том, что ему делать с Мадлен.

Это ведь касается бывшего коллеги, а значит, на них частично лежит ответственность за ее поступки.

Но прежде чем Нюллет успевает попросить Линдберга уделить ему минутку, у того звонит телефон. Линдберг уходит. Возможно, будет лучше, если Нюллет сам уладит все с Мадлен.

Он находит Эмму, чтобы попрощаться. Когда она обнимает его, Нюллет встречается с ней взглядом и замечает, что она накрасилась. Обычно Эмма этого не делает, по крайней мере не в те дни, когда ей нужно работать. Еще один тяжелый камень падает на его и без того обремененные плечи. После того как Эмма целует свою маленькую принцессу, Нюллет с грустью берет коляску и идет к лифту.

Мобильник издает звук уведомления – пришло новое сообщение.

Когда ты хочешь встретиться со своей дочкой?





28


Вестберг совсем не воодушевлен, когда Эмма звонит ему с намерением обсудить майскую статью о смерти женщины. Особенно его не радует то, что речь будет идти о Хокане Бюлунде.

– Да он чудак, изолировавший себя от своих братьев и сестер из Бурленге, – говорит он. – Некоторые мои коллеги уже пытались с ним поговорить, но ему особо нечего было сказать.

– И что, это снимает с него подозрения? – спрашивает Эмма и протягивает руку к блокноту на столе. – Если он пользуется такой дурной славой, возможно, к нему стоит присмотреться поближе? Его следы ведь есть на месте преступления.

– С этим-то все понятно, но в чем же мотив, Эмма? Зачем ему убивать ведущего программы из Стокгольма, прятать его в лесу, а затем вызывать полицию?


– А зачем польским ремесленникам убивать Петера?

– Возможно, это было неудавшееся ограбление? – говорит Вестберг. – Я, конечно, не могу предоставить тебе полную картину произошедшего, но ведь на теле Петера не осталось ценных вещей.

– Что полиции еще известно о Бюлунде, ну, кроме того, что он чудак?

– Он фигурировал в ряде дел, но в качестве второстепенного лица, на которое указывали некоторые свидетели. Поэтому нет, конкретно на него у нас ничего нет. Никаких громких заявлений.

– Тогда не стоит ли снова с ним поговорить? – спрашивает Эмма. – Даже если он и не замешан в преступлении, он мог что-то видеть. Или у вас есть еще какой-нибудь след, по которому можно пойти, пока мы ждем информацию от подруги Софии для подтверждения ее алиби?

– В горячей линии нет отбоя от звонков, но какой-либо интересной информации не поступало. Значит, мы поедем и пообщаемся с Бюлундом, тем более что нам все равно нужно найти ремесленников.

– Бюлунд хорошо знаком с местностью, – замечает она. – Может быть, он из тех, кто ненавидит, когда его беспокоят? Когда кто-то вторгается на его территорию?

– Возможно, но это все еще звучит надуманно, – не соглашается Вестберг. – Вряд ли бы он стал рисковать, убивая кого-то рядом со своим любимым домом, который, конечно, никогда не захочет покидать. Но я понимаю твои подозрения. Я проверю, есть ли у него что дополнительного по этому делу.

– Кстати, я рассмотрела карту и заметила, что психдиспансер Сетера находится недалеко от озера. Вы проверили информацию о недавних побегах оттуда? Никого временно не выпускали?

– Конечно, мы находимся в постоянном контакте с ними, но потенциального преступника не нашли.

– Тогда случай с мертвой женщиной. Не могли бы вы рассказать об этом поподробнее?

– Действительно ужасное происшествие, – отвечает Вестберг. – Но с этим делом работал не я. Я могу запросить информацию по нему и переслать тебе.

– Спасибо, – благодарит Эмма Вестберга.

Ожидая отчета о предварительном расследовании, Эмма решает позвонить своей сестре. Прошло уже несколько дней с тех пор, как они разговаривали в последний раз. Они редко созваниваются именно по вине Эммы, вечно пропадающей на работе.

– Как ты? – спрашивает Эмма, а Юсефин бегло отвечает.

Эмма вновь пытается завести диалог, но похоже, что Юсефин торопится и у нее нет никакого желания продолжать разговор.

– Я немного занята, люблю-целую, – спустя мгновение проговаривает Юсефин и кладет трубку.

Беседа оставляет горькое послевкусие, но, если Юсефин не хочет разговаривать, Эмма никак не может повлиять на это. Она вообще не понимает, как можно так сильно мешать человеку, который даже не работает. Юсефин не связалась со своими клиентами после переезда из Пальмы, но, возможно, именно из-за этого она и испытывает стресс. Эмма не успела спросить об аварии на трамвайных путях, произошедшей в Бромме прошлым вечером. Она прочитала о том, что трамвай наехал на молодую девушку, и сразу подумала о своих племянниках и племянницах. Наверняка это одна из знакомых семьи Юсефин. Там ведь все друг друга знают.

Новое письмо на электронной почте вынуждает Эмму бросить этот странный разговор с сестрой.

Отчет о предварительном расследовании.

Не так уж и много страниц для чтения.

Ильва Веман, сорок девять лет, родом из Уппсалы. Двадцать пятого мая она была найдена мертвой под обрывом у Даммшена. Ничто не указывало на что-либо, кроме несчастного случая, равно как и ничего не доказывало обратное. Иногда расследование завершается быстро и ограничивается поспешным выводом, и здесь, Эмма подозревает, именно так все и произошло. Свидетелей нет. Ни один из близких родственников не знал, что Ильва была в Даларне. Вскрытие не показало следов насилия, но было установлено, что смерть наступила от травмы головы, которую женщина получила, когда упала на твердую поверхность. Сломанная шея. Взгляд Эммы застревает на одном из предложений.

Изменение цвета кожи под челюстью.

Прямо как у Петера.





29


Юлия опускается на больничную койку, уставившись при этом в пустоту. Она вспоминает Пальму, где у нее была возможность начать все сначала. Завести новых друзей, от которых она была вынуждена отказаться, когда год на Майорке закончился. Теперь она время от времени контактирует с некоторыми из них, и никто из них не знает, через что она на самом деле прошла. Она не может рассказать об этом. Она хотела бы уехать из Броммы и больше никогда не возвращаться. Взрослый человек может переехать, но у нее нет никакого права распоряжаться своей собственной жизнью.

А главное, ей не с кем поговорить.

Раздается легкий стук в дверь, и в палату заглядывает невысокая женщина, которую Юлия раньше не видела.

– Я тебя разбудила? – интересуется она.

Юлия качает головой.

Женщина поправляет свою темно-зеленую кофту и идет к кровати. Она представляется как Сирпа. Психолог.

– Можно мне присесть? – спрашивает она, кивая головой в сторону кресла.

Что должна ответить Юлия? Ей здесь не нужен психолог, но она ведь не может просто прогнать ее. Сирпа садится, не получив ответа. Комната сжимается, и люминесцентная лампа на потолке мигает, как в фильме ужасов.

Сирпа не выглядит намного старше Юлии. У нее довольно приятное лицо с добрыми темными глазами.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Сирпа.