Ступень первая

— Спасибо, у меня полный доступ, — ответил я. — Если бы я не захотел, ваши люди не попали бы внутрь. Но мне казалось, лучше сразу расставить все точки над i, чем затягивать переговоры. Ведь иначе бы вы ко мне не пришли?

— Не пришел бы, — согласился он.

— Давайте я обозначу все позиции, по которым у нас принципиальные разногласия?

— Ну давай, — снисходительно бросил полковник.

Он откинулся на спинку дивана, устраиваясь поудобнее.

— Первое. Бывшее поместье Вишневских, теперь мое. Не хотелось бы опять отлавливать там ваших людей за попыткой диверсии.

— Какая диверсия? Пояснили же тебе — для тренировок.

— Я против тренировок за мой счет, — заметил я. — Если вам так хочется тренироваться, то можно обсудить и график, и цену, за которую вы получите доступ к моей собственности.

Полковник возмущенно закашлялся, подавившись ругательством.

— Что такое? — участливо спросил я.

— Мы избавляем тебя от тварей, это ты должен платить.

— Я просил об избавлении? Это не та проблема, для которой мне нужна посторонняя помощь. И что-то слишком много там расплодилось химер. Вы их уничтожаете денно и нощно, а они плодятся и плодятся. Не подкидываете ли вы кого под купол?

По изменившемуся лицу полковника я понял, что попал в точку. Поди, забрасывают и инструктируют — добежишь до особняка, останешься в живых. А добежать там без попадания в ловушку нереально. Так что любой человек внутри купола — либо потенциальная химера, либо потенциальная еда для них. Это уж как кому повезет, если здесь вообще можно говорить о везении.

— Дурацкие у тебя шуточки, Ярослав, — недовольно сказал полковник.

— Почему дурацкие, Дмитрий Максимович? Вы же не кого попало забрасываете, а избавляете мир от криминальных личностей. Ну и заодно создаете материал для тренировок.

Полковник нехорошо прищурился, и я почувствовал, как вокруг него сгущается магия. Похоже, он раздумывал, не решить ли проблему древнейшим способом, когда создавший проблему уносит ее с собой в могилу. Но защита квартиры и увиденное видео настраивали его на мирный переговорный лад.

— Надеюсь, ты своими предположениями ни с кем делиться не собираешься?

— Разумеется, нет. Бездоказательные обвинения наказуемы, а если я скажу, что видел это во сне, никто не поверит, не так ли?

— Именно, — Ефремов успокоился, расслабил руку, на которой собиралось заклинание и даже хохотнул. — Подростковые фантазии, они такие. Кто-то голых баб во сне видит, кто-то химер. И первое, надо заметить, нормальнее, таким и поделиться не стыдно. За такое у нас не штрафуют, а то бы полстраны под штрафами сидело.

Я вернул ему улыбку.

— Так мы договорились по первому пункту? Вы мне не доставляете проблем у моей собственности?

— Ты лишаешь нас тренировочной базы, — напомнил полковник.

— И? Вы хотите компенсацию?

— Именно, — оживился он.

— Вам уже достаточно компенсировали прошлые владельцы. Но могу вам разрешить пару раз безвозмездно потренироваться под моим присмотром. Исключительно из уважения к Императорской гвардии.

Полковник неохотно кивнул, я счел это согласием и продолжил

— Вторая позиция — соревнования в «Крыльях Феникса». Мне нужно честное судейство.

— Извини, парень, но здесь я тебе ничем помочь не могу. Скажу начистоту: император выразил пожелание, чтобы в этом году в эту школу не попал никто из тех, кто не представлен ему лично. Твоя команда до соревнований не дойдет, вас отклонят под тем или иным предлогом, если решат, что у вас есть шансы выиграть. А если дойдет, то судить будем честно, но только среди одобренных команд. Против императора я не пойду.

— А и не надо. Вы меня ему представьте, — предложил я.

— А ты наглый, — даже с некоторым уважением сказал полковник.

— Дмитрий Максимович, а что делать? Нас несправедливо лишили олимпиадных мест, а «Крылья» — самая хорошая школа. Попасть туда я могу теперь только через соревнования.

— Это не единственная хорошая школа. Могу помочь с поступлением в любую другую, — оживился полковник.

— Я в другую не хочу, хочу в эту. Считайте это моей прихотью.

В некотором роде оно так и было, потому что в плане учебы эта школа дать мне ничего не могла, а вот в плане завязывания нужных знакомств — очень даже. Вести жизнь изгоя я не планировал.

— Да что ты так в эти «Крылья» уперся, — с досадой сказал полковник.

— Там учится мой брат по отцу. Чем я хуже?

На самом деле, для меня это никакого значения не имело, но в глазах полковника появилось понимание причин моей принципиальности.


— Комплексы, — протянул он с гадкой усмешкой.

— А если и так?

— Изживать нужно.

— Вот я и изживу с вашей помощью. Вы же представите меня императору?

— Ты как это себе представляешь? «Ваше Величество, вот мой лучший друг Славочка Елисеев»?

— Если других вариантов нет, согласен и на друга.

Полковник взялся за ворот так, словно тот внезапно стал ему тесен, и покрутил головой.

— Наглость — хорошее качество, когда она подтверждается делами. Все кланы, стоящие у трона, заработали свое место не по дружбе, а деяниями, направленными на благо страны. Если я тебя так представлю во дворце, как ты предлагаешь, вышибут оттуда обоих. Для тебя ничего не изменится, а вот для меня… Для меня скандал, который ты можешь инициировать, предпочтительнее, знаешь ли. После него я могу остаться на своем месте, если докажу, что действовал так по необходимости, а я докажу, поверь. А вот если я буду таскать во дворец сомнительных типов, вылечу со свистом, и не просто вылечу, а по статье, без пенсии.

— То есть чтобы вы меня представили императору, я должен сделать что-то выдающееся?

— Именно. Задержание моих людей у тебя в доме к таковым не относится.

— А если я очищу все под куполом, Дмитрий Максимович? Будет ли это считаться деянием?

Полковник хохотнул, но как-то неуверенно, словно заподозрил, что это действительно в моих силах.

— Разумеется, Ярослав. Тогда я буду иметь право представить тебя ко двору. Осталось только очистить поместье Вишневских.

— Хорошо, я вас понял, Дмитрий Максимович. Давайте тогда вы мне передаете триста тысяч, оставляете свой номер телефона, забираете своих подчиненных, и мы временно расстаемся.

— Не многовато-то ли хочешь? — засопел он.

— Это обычная такса для воров, задержанных в моем доме, — любезно пояснил я. — Не могу же я ценить офицеров Императорской гвардии ниже, чем захудалого районного воришку?

Так-то я даже выше оценил, о чем говорить не стал, чтобы не развивать в собеседнике мании величия.

— И что, приносят? — неожиданно заинтересовался полковник.

— Приносят, — усмехнулся я настолько хищно, насколько это позволяли мои внешность и возраст. — И не переживайте вы так за деньги, я их вам верну, когда вы меня императору представите.

— Сомневаюсь, что это случится, но если что, добавишь двести тысяч. — Он вытащил визитку, богато украшенную золотыми вензелями. Деньги с ней вместе не появились. — Давай так, Ярослав. Очистишь поместье, звонишь и разговариваем дальше.

Он встал с дивана и скомандовал:

— Пойдем, отпустишь моих людей.

— Вы мне деньги пока не заплатили.

— Ты же уверял, что они ко мне вернутся? Вот пусть возвращаются сразу.

— Нет, Дмитрий Максимович, так не пойдет, — твердо ответил я. — Вы мне сейчас платите триста тысяч, я вам потом полмиллиона. И это залог того, что вы не лезете в мои дела, а я в ваши.

— Да нет у меня при себе таких денег, — раздраженно сказал полковник. — Не собирался я тебе платить. Поверишь на слово, что останусь должен и к тебе мои не полезут? Зато приносить придется всего-то двести тысяч. Экономия.

Он мне подмигнул и протянул руку. Я ее пожал, не раздумывая, одновременно бросив на него метку. В случае чего легко будет дотянуться. Усомниться в полковничьем слове я себе позволить не мог. Во всяком случае внешне, внутренне-то я этому жуку не верил ни на гран.

— Хорошо, пусть будет так.

Полковник удовлетворенно кивнул и пошел к лестнице. На ближайших пару месяцев у нас перемирие, но потом опять будут пробовать меня на прочность. Значит, нужно заняться поместьем сразу после перехода на ступень: и чтобы доказать, что я что-то значу, и чтобы купол не служил источником соблазна для всяких сомнительных личностей.

Духу я приказал отпустить пленников, когда мы были уже внизу. Упали они с грохотом — за время висения конечности затекли и отказывались слушаться.

— Позорище! — загремел полковник. — Вас, опытных боевых магов, спеленала какая-то жалкая стена! Вам не в Императорской гвардии служить, а в яслях горшки выносить!

Его подчиненные мало чего понимали и стояли, пошатываясь, как после длительной попойки. Вверху сыто рыгнул дух. Настолько сыто, что полковник это почувствовал и зашарил взглядом по потолку. Увидеть, разумеется, никого не увидел, но точно что-то заподозрил. От расспросов меня спас приход мамы с Олегом.

— Вера Дмитриевна, мое почтение. — Полковник продемонстрировал настолько бравую выправку, насколько это было возможно при его комплекции. — Императорская гвардия, Ефремов, Дмитрий Максимович.

— Что случилось, Дмитрий Максимович? — испуганно спросила мама. — Что опять устроил Ярослав?

— Ярослав что-то устроил? — полковник в изумлении приподнял брови. — Никогда бы не поверил. У вас чудный воспитанный сын. Мы беседовали о его планах относительно поместья Вишневских.

— Елисеевых, — поправил я. — Пора привыкать к тому, что это поместье Елисеевых.

— Разумеется, — он улыбнулся и перевел огонь на отчима. — Олег Павлович, если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — настороженно ответил тот.