Стрелок: Путь на Балканы. Путь в террор. Путь в Туркестан
Часть 72 из 225 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Дык пятерых!
– Твою дивизию! – выругался Будищев. – Шестеро их было. Пошли на улицу рожи смотреть, да этого с собой прихвати.
Снаружи их уже дожидались еще двое бывших охотников из команды Линдфорса: Федька Шматов и Семка Анохин. Втроем с Егоровым они неожиданно напали на не ожидавших такого оборота бандитов и в скоротечной схватке не позволили им прийти на помощь к остальным. Однако, осмотрев при тусклом свете принесенного из дома фонаря трупы убитых налетчиков, Дмитрий понял, что главарю удалось уйти. Это совершенно не входило в его планы, поэтому, крепко выругавшись, он подошел ко все еще беспамятному Мирче и спросил:
– Слышь, Будулай недоделанный, ты жить хочешь?
Левый глаз у цыгана открылся, и он, внимательно посмотрев на окруживших его солдат, сплюнул и отвернулся.
– Вы все равно меня убьёте.
– Возьмем Михая, отпущу!
– Врешь!
– Не вру. Без него ты мне не страшен, собственно, как и с ним. Просто не люблю, когда дело не доделано.
– Пойдем, – обреченно мотнул головой жулик. – Есть у него одно местечко. Если нужно спрятаться, он его не минует. Эх, говорил я Михаю, не нужно с тобой связываться. Плохой ты человек!
– Ага, а вы праведники местные. Иже херувимы… веди давай!
– Я с вами, – решительно заявил Шматов.
– И я, – поддержал его Семен.
– Нет, ребятки, – покачал головой унтер. – Вам еще трупы бандюков прибрать надо, чтобы их раньше времени не нашли. Тащите их за околицу да снежком присыпьте, а мы со Степкой сами управимся, если бог даст. И поторапливайтесь, слышите, как собаки брешут? Скоро вся деревня от их лая поднимется.
Михай был калачом тертым, а потому во всяком деле старался иметь лазейку, чтобы выскользнуть в случае неудачи. Почувствовав своим звериным чутьем, что что-то идет не так, он без сожаления бросил подельников и в последний момент сумел сбежать. Решив, что на их банду напали русские жандармы, он не стал бежать в свое логово, справедливо полагая, что там его будут искать в первую очередь. На такой случай у него был приготовлен тайник на краю деревни, где в старом заброшенном амбаре были припрятаны одежда, оружие и кое-какие ценности. В общем, все, что нужно на черный день.
Воровато оглянувшись, он проскользнул в ворота и, приставив лестницу, поднялся наверх. Внутри амбара царил холод и застарелый запах прелого сена. Тайник с одеждой был цел, и бандит с удовольствием надел поверх своего городского пальто теплый полушубок. То есть пока он, конечно, был еще холодным, но это ненадолго. Сейчас он отогреется, потом отсидится тут сколько нужно, а затем найдет способ отомстить этому проклятому солдату за его вероломство!
Как всегда после пережитой опасности зверски захотелось есть, но, к сожалению, из припасов тут было только несколько банок французских консервов. Хранить в амбаре сухари или сало было бессмысленно из-за полчищ мелких грызунов, переселявшихся с наступлением зимы с полей в деревню. Есть промерзшее содержимое банок было удовольствием ниже среднего, а потому он с досадой отставил их в сторону и сунул руку глубже. На дне тайника лежало два увесистых мешочка из плотной дерюги. В первом были собраны золотые монеты различного достоинства, от современных французских наполеондоров до древних венецианских цехинов, а во втором – ювелирные украшения: кольца, перстни, серьги и прочие предметы роскоши. Одни были богато украшены драгоценными камнями, другие совсем простенькие, третьи и вовсе поломанные из-за небрежного хранения, но все же это были драгоценности, которые в случае нужды могли спасти его жизнь и обеспечить безбедное существование.
Еще в тайнике лежал заряженный револьвер. Михай не слишком любил оружие, предпочитая в своих делах обходиться без крови. Но возможный куш от ограбления поставщиков показался ему слишком заманчивой добычей. То, что деньги были в виде банковских обязательств, ничуть не смущало опытного жулика. Это глупый русский мог думать, что банковские векселя трудно обналичить. В Европе отследить их происхождение было практически невозможно. Пришлось бы, конечно, поделиться с нужными людьми, но основная часть досталась бы ему. Можно было бы положить денежки в банк и оставшуюся жизнь прожить припеваючи на проценты, как уважаемый и богатый господин. Или купить себе целое поместье и наслаждаться… эх, мечты-мечты! Проклятый унтер сумел обвести его вокруг пальца, и вот теперь он в который раз в своей жизни потерял почти все! Ну, ничего, этого тайника ему хватит на первое время, а там посмотрим. Но что это?
Большие амбарные ворота предательски заскрипели, и внутрь проскользнули три темные фигуры. Две из них явно были в русской военной форме, а третью он не успел разглядеть. Но как они его нашли? По следам, что ли…
– Здесь его тайник, – раздался голос внизу. – Если надумает бежать, то обязательно сюда придет. Где точно, не знаю, но матерью своей клянусь – это здесь!
«Мирча! – мелькнуло молнией в голове Михая. – Но как он мог узнать, подлый изменник? Хотя от этого пройдохи всего можно было ожидать. Руки у него для воровского ремесла были так себе, а вот чутье как у собаки. Не иначе выследил. А уж что его этот русский смог разговорить, тут и вовсе ничего удивительного!»
Дмитрий, оценив ситуацию, показал знаками Степану, чтобы он занял позицию справа, а цыгану велел подниматься вверх по лестнице. Тот отчаянно замотал головой, но почувствовав на спине ствол револьвера, смирился и стал карабкаться. В амбаре было темно, и лишь неверный свет луны, кое-как пробивавшийся в щели и небольшое оконце под потолком, тускло освещал сцену предстоящей трагедии.
Как только голова отчаянно трусившего Мирчи поднялась чуть выше настила, Михай тут же выстрелил, и цыган кувырком упал вниз, где и затих. Бандит ожидал, что русские немедленно ответят ему, и был готов к этому, но те отчего-то и не подумали открывать огонь, а наоборот затихли, и от этого их молчания было особенно страшно.
– Эй, где вы там? – не выдержав, крикнул он. – Поднимайтесь, собаки, я вас всех перестреляю!
– Что ты так нервничаешь, Михай? – раздался в ответ насмешливый голос Будищева. – Спускайся вниз, нам потолковать нужно!
– Нет, лучше сам поднимайся, – огрызнулся румын. – Я тебе тут угощение приготовил.
– Ну, как знаешь, – вздохнул унтер и, достав из кармана огниво, принялся высекать огонь.
– Эй, ты, что там делаешь? – встревоженно спросил авторитет.
– Ну, ты же сам сказал, что угощение приготовил. Я и решил, что его подогреть надо, а то надоела мне холодная кормежка! У тебя там как, сено сухое?
Через пару минут в воздухе появился четкий запах дыма, и стало понятно, что проклятый русский не шутит. Надо было что-то делать, и запаниковавший бандит решился бежать. Чувствуя, как внизу разгорается пожар, Михай пролез сквозь крытую гнилой соломой крышу и, попытавшись как следует оттолкнуться, прыгнул вниз. На его счастье, внизу оказался сугроб, и приземлиться удалось без существенных повреждений. Но на этом везение кончилось, потому что, держась прежде всего за мешочки с золотом, он упустил оружие. К тому же солдаты заметили его маневр и встретили беглеца, как только он выбрался из снега.
Степан не был по своей природе душегубом, хотя и в излишнем милосердии его трудно было упрекнуть. Вой на же и вовсе быстро отучила его ценить чью-то жизнь, кроме собственной или своих товарищей, поэтому он, не тратя времени попусту, воткнул в румынского бандита штык. Михай явно не ожидал такой подлости, а потому не успел что-либо предпринять. Чувствуя, как вместе с кровью его покидает жизнь, он то тянулся к своему убийце руками, то пытался спрятать свои сокровища и, наконец, поняв, что не сможет ни того, ни другого, горестно завыл, как попавший в западню волк. Бывший артельщик, убедившись, что враг повержен, вытащил из его тела свое оружие и деловито принялся вытирать его о полу полушубка убитого.
– Ну, вот и все, – хмуро заметил Дмитрий, посмотрев на печальную кончину криминального авторитета. – Не хрен меня пугать было. Я сам, когда в зеркало смотрюсь, бывает, пугаюсь.
– Это точно, Мить, – поддакнул Степка, принявшийся по привычке осматривать покойника.
– Валим отсюда, пока ветер без сучков. Скоро вся деревня на пожар сбежится. Надо только жмура назад определить, пусть кремируется!
– Граф, ты только посмотри, – вдруг возбужденно заговорил Егоров, нащупав наконец мешочки с добром. – А мазурик-то не пустой бежать собирался. Тяжелые, язви их!
– Стало быть, судьба. Хватай наследство и погнали.
– Ага, только, может, тут еще что дельное есть, вон у него полушубок какой справный…
– Пошли, говорю, крохобор, ты сам эту хурду в крови изгваздал!
Однако почуявшего поживу бывшего артельщика было уже не остановить. Деловито срывая с остывающего трупа одежду и обшаривая карманы, он так увлекся, что не замечал ничего вокруг. Тем временем Будищев, рана которого оказалась куда серьезнее, чем он думал, вдруг почувствовал, будто земля уходит у него из-под ног. Не в силах больше стоять, он был вынужден опуститься на застывшую землю и понял, что самостоятельно подняться уже не сможет. «Господи, как глупо, – подумал он, – всю войну без единой царапины, а тут от ножа какого-то уголовника!» Ужасно захотелось пить, и он, зачерпнув полную пригоршню снега, попытался запихнуть ее себе в рот и, не чувствуя вкуса, принялся жевать.
– Я сейчас, Мить, еще немножко, – приговаривал тем временем Степка, продолжая обыскивать покойника и не замечая, что его товарищ уже впал в беспамятство.
Тем временем только притворявшийся убитым Мирча выскользнул из ворот амбара и растворился в окружающей темноте.
Рано утром, когда казачий есаул пришел к коммерсантам с известием, что пора отправляться, он застал их перепуганными и, судя по всему, не ложившимися.
– Пора, господа жиды! – не без издевки в голосе объявил им казак.
Те, впрочем, и, не подумав оскорбиться или еще как-то отреагировать, ни слова не говоря, вышли, держа в руках как драгоценность баул с бумагами. Быстро забравшись в сани, они устроились поудобнее, после чего один из них жалобным голосом сказал:
– Мы готовы.
– Тогда трогай, – крикнул офицер возчику, и их маленький обоз, сопровождаемый охраной, двинулся в путь.
– Может, надо было засвидетельствовать свое почтение его высочеству? – тишком спросил Моше у своего старшего товарища.
– А может, ты заткнешься и хоть раз сделаешь так, как тебе сказали умные люди? – вопросом на вопрос ответил Хайм.
– Что вы там бурчите? – насмешливо осведомился есаул.
– Ваше высокородие, – обратился к нему старший из поставщиков и для подобострастия даже снял шапку. – Не скажете ли нам, отчего ночью был такой шум?
– Да амбар на окраине сгорел. Видать, там какие-то бродяги прятались, да сами себя и подпалили сдуру!
– Что вы говорите! – покачал головой коммерсант. – Как страшно иногда жить…
Тяжелые веки открылись с таким трудом, как будто были по меньшей мере свинцовыми. В глаза тут же ворвался столь яркий свет, что их поневоле пришлось прикрыть. Однако это мимолетное движение не осталось не замеченным, и совсем рядом раздался смутно знакомый голос:
– Раненый очнулся, позовите скорее доктора!
На зов довольно скоро пришел младший ординатор, а затем вслед за ним появился и Гиршовский.
– Нуте-с, как ты себя чувствуешь, братец? – спросил младший врач, осматривая Будищева.
– Надо бы лучше, но некуда, – еле ворочая языком, ответил Дмитрий.
– О! Уже пытаешься шутить? Прелестно, стало быть, идешь на поправку.
– Боюсь, дорогой коллега, что этот пациент будет ерничать и на смертном одре, – добродушно усмехнулся главврач. – Хотя, пожалуй, в данном случае вы совершенно правы. Кризис миновал и можно надеяться на лучшее.
Закончив осмотр, они ушли, оставив раненого одного. Ужасно хотелось пить, но не было сил позвать сестру или санитара. Оставалось только ждать, пока кто-нибудь обратит внимание на его бедственное положение. Через некоторое время, показавшееся ему вечностью, рядом раздались легкие шаги, и Будищев попытался попросить воды, но не смог. И тут случилось чудо, в пересохшие губы ткнулся носик поильника, и из него полилась живительная влага. Никогда, ни до, ни после, не приходилось Дмитрию пить ничего вкуснее, чем эта теплая, противная после кипячения вода, поданная ему сестрой милосердия. С каждой каплей ему становилось легче, и под конец он таки смог еще раз открыть глаза и увидеть лицо Геси. В этот момент и без того симпатичная девушка показалась ему воплощением женской красоты и всех мыслимых достоинств.
– Как я сюда попал? – прошептал Дмитрий, утолив жажду.
– Вас принесли какие-то солдаты. Вы потеряли очень много крови и были совсем плохи.
– Фигово…
– Вам нужно набираться сил, а потому пока не следует много разговаривать, – мягко прервала она его.
На следующий день Будищеву стало немного лучше, и к нему пропустили посетителей. Ими оказались Шматов и все еще находившийся в госпитале Лиховцев.
– Это ты меня приволок? – спросил Дмитрий у Федьки.
– Ага, я со Степаном, – обрадованно закивал тот и простодушно добавил: – Мы уж думали, тебе каюк!
– Хрен дождетесь, – скривил губы в усмешке раненый.
– Мы так перепугались, – вступил в разговор Алексей. – Что с вами произошло? У Феди я, как ни бился, не смог добиться вразумительного ответа.
– Не помню, – покачал головой Будищев. – Упал, очнулся, гипс…
– Но на вас нет гипса? – выпучил глаза вольноопределяющийся.
– Разве? А чувство такое, будто всего запеленали!
– Твою дивизию! – выругался Будищев. – Шестеро их было. Пошли на улицу рожи смотреть, да этого с собой прихвати.
Снаружи их уже дожидались еще двое бывших охотников из команды Линдфорса: Федька Шматов и Семка Анохин. Втроем с Егоровым они неожиданно напали на не ожидавших такого оборота бандитов и в скоротечной схватке не позволили им прийти на помощь к остальным. Однако, осмотрев при тусклом свете принесенного из дома фонаря трупы убитых налетчиков, Дмитрий понял, что главарю удалось уйти. Это совершенно не входило в его планы, поэтому, крепко выругавшись, он подошел ко все еще беспамятному Мирче и спросил:
– Слышь, Будулай недоделанный, ты жить хочешь?
Левый глаз у цыгана открылся, и он, внимательно посмотрев на окруживших его солдат, сплюнул и отвернулся.
– Вы все равно меня убьёте.
– Возьмем Михая, отпущу!
– Врешь!
– Не вру. Без него ты мне не страшен, собственно, как и с ним. Просто не люблю, когда дело не доделано.
– Пойдем, – обреченно мотнул головой жулик. – Есть у него одно местечко. Если нужно спрятаться, он его не минует. Эх, говорил я Михаю, не нужно с тобой связываться. Плохой ты человек!
– Ага, а вы праведники местные. Иже херувимы… веди давай!
– Я с вами, – решительно заявил Шматов.
– И я, – поддержал его Семен.
– Нет, ребятки, – покачал головой унтер. – Вам еще трупы бандюков прибрать надо, чтобы их раньше времени не нашли. Тащите их за околицу да снежком присыпьте, а мы со Степкой сами управимся, если бог даст. И поторапливайтесь, слышите, как собаки брешут? Скоро вся деревня от их лая поднимется.
Михай был калачом тертым, а потому во всяком деле старался иметь лазейку, чтобы выскользнуть в случае неудачи. Почувствовав своим звериным чутьем, что что-то идет не так, он без сожаления бросил подельников и в последний момент сумел сбежать. Решив, что на их банду напали русские жандармы, он не стал бежать в свое логово, справедливо полагая, что там его будут искать в первую очередь. На такой случай у него был приготовлен тайник на краю деревни, где в старом заброшенном амбаре были припрятаны одежда, оружие и кое-какие ценности. В общем, все, что нужно на черный день.
Воровато оглянувшись, он проскользнул в ворота и, приставив лестницу, поднялся наверх. Внутри амбара царил холод и застарелый запах прелого сена. Тайник с одеждой был цел, и бандит с удовольствием надел поверх своего городского пальто теплый полушубок. То есть пока он, конечно, был еще холодным, но это ненадолго. Сейчас он отогреется, потом отсидится тут сколько нужно, а затем найдет способ отомстить этому проклятому солдату за его вероломство!
Как всегда после пережитой опасности зверски захотелось есть, но, к сожалению, из припасов тут было только несколько банок французских консервов. Хранить в амбаре сухари или сало было бессмысленно из-за полчищ мелких грызунов, переселявшихся с наступлением зимы с полей в деревню. Есть промерзшее содержимое банок было удовольствием ниже среднего, а потому он с досадой отставил их в сторону и сунул руку глубже. На дне тайника лежало два увесистых мешочка из плотной дерюги. В первом были собраны золотые монеты различного достоинства, от современных французских наполеондоров до древних венецианских цехинов, а во втором – ювелирные украшения: кольца, перстни, серьги и прочие предметы роскоши. Одни были богато украшены драгоценными камнями, другие совсем простенькие, третьи и вовсе поломанные из-за небрежного хранения, но все же это были драгоценности, которые в случае нужды могли спасти его жизнь и обеспечить безбедное существование.
Еще в тайнике лежал заряженный револьвер. Михай не слишком любил оружие, предпочитая в своих делах обходиться без крови. Но возможный куш от ограбления поставщиков показался ему слишком заманчивой добычей. То, что деньги были в виде банковских обязательств, ничуть не смущало опытного жулика. Это глупый русский мог думать, что банковские векселя трудно обналичить. В Европе отследить их происхождение было практически невозможно. Пришлось бы, конечно, поделиться с нужными людьми, но основная часть досталась бы ему. Можно было бы положить денежки в банк и оставшуюся жизнь прожить припеваючи на проценты, как уважаемый и богатый господин. Или купить себе целое поместье и наслаждаться… эх, мечты-мечты! Проклятый унтер сумел обвести его вокруг пальца, и вот теперь он в который раз в своей жизни потерял почти все! Ну, ничего, этого тайника ему хватит на первое время, а там посмотрим. Но что это?
Большие амбарные ворота предательски заскрипели, и внутрь проскользнули три темные фигуры. Две из них явно были в русской военной форме, а третью он не успел разглядеть. Но как они его нашли? По следам, что ли…
– Здесь его тайник, – раздался голос внизу. – Если надумает бежать, то обязательно сюда придет. Где точно, не знаю, но матерью своей клянусь – это здесь!
«Мирча! – мелькнуло молнией в голове Михая. – Но как он мог узнать, подлый изменник? Хотя от этого пройдохи всего можно было ожидать. Руки у него для воровского ремесла были так себе, а вот чутье как у собаки. Не иначе выследил. А уж что его этот русский смог разговорить, тут и вовсе ничего удивительного!»
Дмитрий, оценив ситуацию, показал знаками Степану, чтобы он занял позицию справа, а цыгану велел подниматься вверх по лестнице. Тот отчаянно замотал головой, но почувствовав на спине ствол револьвера, смирился и стал карабкаться. В амбаре было темно, и лишь неверный свет луны, кое-как пробивавшийся в щели и небольшое оконце под потолком, тускло освещал сцену предстоящей трагедии.
Как только голова отчаянно трусившего Мирчи поднялась чуть выше настила, Михай тут же выстрелил, и цыган кувырком упал вниз, где и затих. Бандит ожидал, что русские немедленно ответят ему, и был готов к этому, но те отчего-то и не подумали открывать огонь, а наоборот затихли, и от этого их молчания было особенно страшно.
– Эй, где вы там? – не выдержав, крикнул он. – Поднимайтесь, собаки, я вас всех перестреляю!
– Что ты так нервничаешь, Михай? – раздался в ответ насмешливый голос Будищева. – Спускайся вниз, нам потолковать нужно!
– Нет, лучше сам поднимайся, – огрызнулся румын. – Я тебе тут угощение приготовил.
– Ну, как знаешь, – вздохнул унтер и, достав из кармана огниво, принялся высекать огонь.
– Эй, ты, что там делаешь? – встревоженно спросил авторитет.
– Ну, ты же сам сказал, что угощение приготовил. Я и решил, что его подогреть надо, а то надоела мне холодная кормежка! У тебя там как, сено сухое?
Через пару минут в воздухе появился четкий запах дыма, и стало понятно, что проклятый русский не шутит. Надо было что-то делать, и запаниковавший бандит решился бежать. Чувствуя, как внизу разгорается пожар, Михай пролез сквозь крытую гнилой соломой крышу и, попытавшись как следует оттолкнуться, прыгнул вниз. На его счастье, внизу оказался сугроб, и приземлиться удалось без существенных повреждений. Но на этом везение кончилось, потому что, держась прежде всего за мешочки с золотом, он упустил оружие. К тому же солдаты заметили его маневр и встретили беглеца, как только он выбрался из снега.
Степан не был по своей природе душегубом, хотя и в излишнем милосердии его трудно было упрекнуть. Вой на же и вовсе быстро отучила его ценить чью-то жизнь, кроме собственной или своих товарищей, поэтому он, не тратя времени попусту, воткнул в румынского бандита штык. Михай явно не ожидал такой подлости, а потому не успел что-либо предпринять. Чувствуя, как вместе с кровью его покидает жизнь, он то тянулся к своему убийце руками, то пытался спрятать свои сокровища и, наконец, поняв, что не сможет ни того, ни другого, горестно завыл, как попавший в западню волк. Бывший артельщик, убедившись, что враг повержен, вытащил из его тела свое оружие и деловито принялся вытирать его о полу полушубка убитого.
– Ну, вот и все, – хмуро заметил Дмитрий, посмотрев на печальную кончину криминального авторитета. – Не хрен меня пугать было. Я сам, когда в зеркало смотрюсь, бывает, пугаюсь.
– Это точно, Мить, – поддакнул Степка, принявшийся по привычке осматривать покойника.
– Валим отсюда, пока ветер без сучков. Скоро вся деревня на пожар сбежится. Надо только жмура назад определить, пусть кремируется!
– Граф, ты только посмотри, – вдруг возбужденно заговорил Егоров, нащупав наконец мешочки с добром. – А мазурик-то не пустой бежать собирался. Тяжелые, язви их!
– Стало быть, судьба. Хватай наследство и погнали.
– Ага, только, может, тут еще что дельное есть, вон у него полушубок какой справный…
– Пошли, говорю, крохобор, ты сам эту хурду в крови изгваздал!
Однако почуявшего поживу бывшего артельщика было уже не остановить. Деловито срывая с остывающего трупа одежду и обшаривая карманы, он так увлекся, что не замечал ничего вокруг. Тем временем Будищев, рана которого оказалась куда серьезнее, чем он думал, вдруг почувствовал, будто земля уходит у него из-под ног. Не в силах больше стоять, он был вынужден опуститься на застывшую землю и понял, что самостоятельно подняться уже не сможет. «Господи, как глупо, – подумал он, – всю войну без единой царапины, а тут от ножа какого-то уголовника!» Ужасно захотелось пить, и он, зачерпнув полную пригоршню снега, попытался запихнуть ее себе в рот и, не чувствуя вкуса, принялся жевать.
– Я сейчас, Мить, еще немножко, – приговаривал тем временем Степка, продолжая обыскивать покойника и не замечая, что его товарищ уже впал в беспамятство.
Тем временем только притворявшийся убитым Мирча выскользнул из ворот амбара и растворился в окружающей темноте.
Рано утром, когда казачий есаул пришел к коммерсантам с известием, что пора отправляться, он застал их перепуганными и, судя по всему, не ложившимися.
– Пора, господа жиды! – не без издевки в голосе объявил им казак.
Те, впрочем, и, не подумав оскорбиться или еще как-то отреагировать, ни слова не говоря, вышли, держа в руках как драгоценность баул с бумагами. Быстро забравшись в сани, они устроились поудобнее, после чего один из них жалобным голосом сказал:
– Мы готовы.
– Тогда трогай, – крикнул офицер возчику, и их маленький обоз, сопровождаемый охраной, двинулся в путь.
– Может, надо было засвидетельствовать свое почтение его высочеству? – тишком спросил Моше у своего старшего товарища.
– А может, ты заткнешься и хоть раз сделаешь так, как тебе сказали умные люди? – вопросом на вопрос ответил Хайм.
– Что вы там бурчите? – насмешливо осведомился есаул.
– Ваше высокородие, – обратился к нему старший из поставщиков и для подобострастия даже снял шапку. – Не скажете ли нам, отчего ночью был такой шум?
– Да амбар на окраине сгорел. Видать, там какие-то бродяги прятались, да сами себя и подпалили сдуру!
– Что вы говорите! – покачал головой коммерсант. – Как страшно иногда жить…
Тяжелые веки открылись с таким трудом, как будто были по меньшей мере свинцовыми. В глаза тут же ворвался столь яркий свет, что их поневоле пришлось прикрыть. Однако это мимолетное движение не осталось не замеченным, и совсем рядом раздался смутно знакомый голос:
– Раненый очнулся, позовите скорее доктора!
На зов довольно скоро пришел младший ординатор, а затем вслед за ним появился и Гиршовский.
– Нуте-с, как ты себя чувствуешь, братец? – спросил младший врач, осматривая Будищева.
– Надо бы лучше, но некуда, – еле ворочая языком, ответил Дмитрий.
– О! Уже пытаешься шутить? Прелестно, стало быть, идешь на поправку.
– Боюсь, дорогой коллега, что этот пациент будет ерничать и на смертном одре, – добродушно усмехнулся главврач. – Хотя, пожалуй, в данном случае вы совершенно правы. Кризис миновал и можно надеяться на лучшее.
Закончив осмотр, они ушли, оставив раненого одного. Ужасно хотелось пить, но не было сил позвать сестру или санитара. Оставалось только ждать, пока кто-нибудь обратит внимание на его бедственное положение. Через некоторое время, показавшееся ему вечностью, рядом раздались легкие шаги, и Будищев попытался попросить воды, но не смог. И тут случилось чудо, в пересохшие губы ткнулся носик поильника, и из него полилась живительная влага. Никогда, ни до, ни после, не приходилось Дмитрию пить ничего вкуснее, чем эта теплая, противная после кипячения вода, поданная ему сестрой милосердия. С каждой каплей ему становилось легче, и под конец он таки смог еще раз открыть глаза и увидеть лицо Геси. В этот момент и без того симпатичная девушка показалась ему воплощением женской красоты и всех мыслимых достоинств.
– Как я сюда попал? – прошептал Дмитрий, утолив жажду.
– Вас принесли какие-то солдаты. Вы потеряли очень много крови и были совсем плохи.
– Фигово…
– Вам нужно набираться сил, а потому пока не следует много разговаривать, – мягко прервала она его.
На следующий день Будищеву стало немного лучше, и к нему пропустили посетителей. Ими оказались Шматов и все еще находившийся в госпитале Лиховцев.
– Это ты меня приволок? – спросил Дмитрий у Федьки.
– Ага, я со Степаном, – обрадованно закивал тот и простодушно добавил: – Мы уж думали, тебе каюк!
– Хрен дождетесь, – скривил губы в усмешке раненый.
– Мы так перепугались, – вступил в разговор Алексей. – Что с вами произошло? У Феди я, как ни бился, не смог добиться вразумительного ответа.
– Не помню, – покачал головой Будищев. – Упал, очнулся, гипс…
– Но на вас нет гипса? – выпучил глаза вольноопределяющийся.
– Разве? А чувство такое, будто всего запеленали!