Стрелок: Путь на Балканы. Путь в террор. Путь в Туркестан
Часть 55 из 225 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Спасибо, Северьян, с меня причитается!
– Что это у нас тут такое! – строгим голосом прервал их беседу подошедший Гиршовский. – Ну, конечно, Будищев, кто же еще.
– Здравия желаю вашему высокоблагородию! – вытянулся в ответ Дмитрий.
– Здравствуй, братец. Пришел товарища проведать?
– Так точно!
– Похвально. Но тебе пора уходить.
– Слушаю, ваше высокоблагородие!
– Хотя погоди, ступай за мной, есть одно дело…
Выйдя вместе с доктором наружу, они направились к большой палатке, игравшей роль операционной. Оставшись наедине с ним, врач вопросительно взглянул на Будищева.
– Иван Иванович вчера показывал мне прелюбопытный ятаган, – неопределенно сказал Гиршовский.
– С албанца одного сняли, – с готовностью пояснил Дмитрий. – Помят немного, но сразу видать, что древний!
На лице врача было написано крупными буквами: «много ты понимаешь», но вслух он ничего не ответил, продолжая испытующе смотреть на унтер-офицера.
– Вот к нему в пару, – вытащил тот из-за голенища кривой кинжал, обильно украшенный серебряной насечкой.
– И впрямь пара, – задумчиво заметил доктор, внимательно разглядывая оружие. – И состояние весьма недурное. Сколько хочешь?
– Да господь с вами, ваше высокоблагородие, какие уж тут деньги, только бы вам удовольствие доставить, в надежде на благосклонность…
– Э нет, дружок, называй цену, а то чую, «благосклонность» мне дорого может выйти. Но учти, за ятаган я дал Линдфорсу двенадцать рублей ассигнациями.
– Великодушный вы человек, Мирон Яковлевич.
– Хочешь сказать, переплатил?
– Это как считать, – дипломатично вывернулся Будищев.
– Ну, так что?
– Спросить я хотел, ваше высокоблагородие…
– Ну, спрашивай?
– Нет ли такой болезни, при которой из армии комиссуют?
– Да болезни разные бывают, а тебе зачем?
– Да как вам сказать, господин доктор, я ведь всего год как служу… а вдруг у меня такая болезнь, а я и не знаю.
– Не хочешь служить?
– Да что вы такое говорите, Мирон Яковлевич! Я только и живу службой его императорскому величеству. И денно и нощно благословляю тот час, когда присягу царю-батюшке принял!
– Понятно, – ухмыльнулся врач. – Только до конца ли ты понимаешь, о чем спрашиваешь? Нет, ты погоди, я тебе все попробую объяснить. Ты, действительно, служишь всего год, но уже хорошо себя проявил. У тебя два креста, и мне наверняка известно, что ты представлен к третьему. К тому же ты грамотен, что совсем не часто случается среди солдат. Право же, ты можешь сделать совершенно блистательную для своего положения карьеру! Я очень удивлюсь, если к концу службы ты не станешь подпрапорщиком, а это прямой путь в офицеры… человеком станешь!
– Спасибо вам, ваше высокоблагородие, – прочувствованно отвечал ему Дмитрий. – Все как есть обсказали, ничего не утаили… Я же всю жизнь хотел перед взводом горло драть!
– Невероятно, – изумленно распахнул глаза Гиршовский. – ты полагаешь, что быть крестьянином Ярославской губернии лучше, чем офицером?
– Ну, во-первых, не просто крестьянином, а георгиевским кавалером. Я тут разузнал, можно, оказывается, наплевать на свою общину и жить в любом городе, записавшись в мещанское сословие.
– Гхм, резонно, и в чем-то ты прав, однако, получив чин, тоже можно выйти в отставку, после чего заняться чем хочешь…
– Лет через десять? Да у меня мозги к тому времени высохнут. Посмотрите на наших офицеров, им же всем фуражки так голову надавили, что извилины выпрямились!
– Ха-ха-ха, – не выдержал врач, – какая безжалостная характеристика! А у тебя злой язык. Но как бы то ни было, у офицера все равно больше возможностей.
– Я еще не стал офицером!
– Ну, хорошо, я подумаю, но… ты ведь понимаешь, что…
– Понимаю, ваше высокоблагородие.
– Ни черта ты не понимаешь! В таком деле я один ничего не решаю, потребуется как минимум заключение трех врачей и…
– Далеко не все коллекционируют холодное оружие?
– Пошел вон с глаз моих!
– Слушаю!
Выйдя от доктора, Будищев направился в расположение, будучи в хорошем расположении духа. Этот разговор Дмитрий планировал давно и был рад, что он состоялся. По крайней мере, Гиршовский не отказал сразу, а значит, возможность договориться есть. Военная карьера действительно совсем не прельщала его, к тому же он не сильно верил в ее возможность. Нижний чин для большинства офицеров был предметом неодушевленным, и своим ему в этой компании никогда не стать. Да и стоило ли стараться? Выслужившие из рядовых офицеры были не такой уж редкостью, однако мало кому из них удавалось перескочить через капитанский рубеж. Да и этого чина достигали уже к такой старости, что из «благородий» песок сыпался. И что дальше? Пенсион в половину жалованья да возможность отдать детей в юнкера на казенный кошт? Нет уж – спасибо!
Подходя к сараю, служившему его взводу казармой, Дмитрий, к своему удивлению, наткнулся на что-то высматривающую девушку. Лица ее он пока не разглядел, но вид с тыла обнадеживал настолько, что Будищев тут же и думать забыл о своих планах, принявшись подкрадываться к ней.
– Что ищешь, красавица? – громко спросил он, подойдя совсем близко. – Если судьбу, то я вот он!
Болгарка испуганно дернулась, однако не закричала, а лишь, закусив губу, пытливо уставилась на него. Надо сказать, что вид спереди нисколько не разочаровал предприимчивого унтера, так же с интересом разглядывающего незнакомку.
– Человека ищу, – запинаясь, проговорила она.
– Какое совпадение, – обрадовался Дмитрий. – Я тоже принадлежу к этому биологическому виду!
– Что? – не поняла его девушка.
– Я тоже человек!
– Нет, я ищу солдата, – закивала[76] красавица, залившись краской.
Будищев в ответ только шире улыбнулся и развел руками, дескать, а я тебе кто?
– Я ищу Николая, – совсем было отчаялась болгарка.
– Штерна? – уточнил Дмитрий, начиная понимать, в чем дело.
– Так!
– Зовут-то тебя как, солнышко?
– Петя…
– Что? – изменился в лице Будищев и с подозрением посмотрел на девушку. – На трансвестита вроде не похожа!
– Петранка, – поправилась она тут же.
– Уже лучше, а Николашу зачем ищешь?
– Мне надо!
– Надо ей! – покачал головой унтер-офицер. – Надо было ночью его не расстраивать…
– Я не хотела! Так вышло. Мне надо с ним поговорить…
– Ладно, стой здесь, я скоро!
Решительным шагом он зашел внутрь сарая и направился к месту Штерна. Тот в мрачном расположении духа лежал на копне соломы, уставив невидящие глаза в потолок.
– Живой? – поинтересовался у него Будищев.
– Не дождешься! – мрачно отвечал вольнопер, для которого общение с Дмитрием не прошло даром.
– Слушай, тебя там человек ищет…
– Какой еще человек?
– Да как тебе сказать… на уроженца Таиланда не похож, кадыка я тоже не заметил, но говорит, что его зовут Петя!
– Господи, что за дичь ты вечно несешь, какой еще Петя? Подожди, как Петя? Петранка? Да что же ты раньше молчал! Где она?
– Снаружи ждет… – пробормотал Дмитрий уже вслед пулей выбежавшему товарищу, затем растерянно обвел глазами других обитателей сарая, покачал головой и неожиданно выпалил: – Да отрежьте мне лучше язык, я должен это увидеть!
Вытянувшиеся в струнку солдаты с опаской поглядывали на своего унтера, но продолжали стоять, не смея пошевелиться. То, что он говорил, было очень непривычно для их слуха и, возможно, поэтому заставляло прислушиваться.
– Слушайте сюда, бойцы! Забудьте все, чему вас учили до сих пор, и запоминайте, что я вам скажу. Мне глубоко безразлично, как вы маршируете, чисто ли выполняете ружейные приемы и правильно ли отвечаете на словесности! Но я хочу, чтобы вы все хорошо стреляли, быстро окапывались и знали свое место в бою! Вместо привычных «крынок» вам выдали трофейные винтовки системы Мартини. Это хорошее оружие, но вот патроны к нему приходится добывать у врага. Поэтому каждый выстрел должен находить цель! Это понятно?
– Так точно, – нестройно прогудели солдаты.
– Что это у нас тут такое! – строгим голосом прервал их беседу подошедший Гиршовский. – Ну, конечно, Будищев, кто же еще.
– Здравия желаю вашему высокоблагородию! – вытянулся в ответ Дмитрий.
– Здравствуй, братец. Пришел товарища проведать?
– Так точно!
– Похвально. Но тебе пора уходить.
– Слушаю, ваше высокоблагородие!
– Хотя погоди, ступай за мной, есть одно дело…
Выйдя вместе с доктором наружу, они направились к большой палатке, игравшей роль операционной. Оставшись наедине с ним, врач вопросительно взглянул на Будищева.
– Иван Иванович вчера показывал мне прелюбопытный ятаган, – неопределенно сказал Гиршовский.
– С албанца одного сняли, – с готовностью пояснил Дмитрий. – Помят немного, но сразу видать, что древний!
На лице врача было написано крупными буквами: «много ты понимаешь», но вслух он ничего не ответил, продолжая испытующе смотреть на унтер-офицера.
– Вот к нему в пару, – вытащил тот из-за голенища кривой кинжал, обильно украшенный серебряной насечкой.
– И впрямь пара, – задумчиво заметил доктор, внимательно разглядывая оружие. – И состояние весьма недурное. Сколько хочешь?
– Да господь с вами, ваше высокоблагородие, какие уж тут деньги, только бы вам удовольствие доставить, в надежде на благосклонность…
– Э нет, дружок, называй цену, а то чую, «благосклонность» мне дорого может выйти. Но учти, за ятаган я дал Линдфорсу двенадцать рублей ассигнациями.
– Великодушный вы человек, Мирон Яковлевич.
– Хочешь сказать, переплатил?
– Это как считать, – дипломатично вывернулся Будищев.
– Ну, так что?
– Спросить я хотел, ваше высокоблагородие…
– Ну, спрашивай?
– Нет ли такой болезни, при которой из армии комиссуют?
– Да болезни разные бывают, а тебе зачем?
– Да как вам сказать, господин доктор, я ведь всего год как служу… а вдруг у меня такая болезнь, а я и не знаю.
– Не хочешь служить?
– Да что вы такое говорите, Мирон Яковлевич! Я только и живу службой его императорскому величеству. И денно и нощно благословляю тот час, когда присягу царю-батюшке принял!
– Понятно, – ухмыльнулся врач. – Только до конца ли ты понимаешь, о чем спрашиваешь? Нет, ты погоди, я тебе все попробую объяснить. Ты, действительно, служишь всего год, но уже хорошо себя проявил. У тебя два креста, и мне наверняка известно, что ты представлен к третьему. К тому же ты грамотен, что совсем не часто случается среди солдат. Право же, ты можешь сделать совершенно блистательную для своего положения карьеру! Я очень удивлюсь, если к концу службы ты не станешь подпрапорщиком, а это прямой путь в офицеры… человеком станешь!
– Спасибо вам, ваше высокоблагородие, – прочувствованно отвечал ему Дмитрий. – Все как есть обсказали, ничего не утаили… Я же всю жизнь хотел перед взводом горло драть!
– Невероятно, – изумленно распахнул глаза Гиршовский. – ты полагаешь, что быть крестьянином Ярославской губернии лучше, чем офицером?
– Ну, во-первых, не просто крестьянином, а георгиевским кавалером. Я тут разузнал, можно, оказывается, наплевать на свою общину и жить в любом городе, записавшись в мещанское сословие.
– Гхм, резонно, и в чем-то ты прав, однако, получив чин, тоже можно выйти в отставку, после чего заняться чем хочешь…
– Лет через десять? Да у меня мозги к тому времени высохнут. Посмотрите на наших офицеров, им же всем фуражки так голову надавили, что извилины выпрямились!
– Ха-ха-ха, – не выдержал врач, – какая безжалостная характеристика! А у тебя злой язык. Но как бы то ни было, у офицера все равно больше возможностей.
– Я еще не стал офицером!
– Ну, хорошо, я подумаю, но… ты ведь понимаешь, что…
– Понимаю, ваше высокоблагородие.
– Ни черта ты не понимаешь! В таком деле я один ничего не решаю, потребуется как минимум заключение трех врачей и…
– Далеко не все коллекционируют холодное оружие?
– Пошел вон с глаз моих!
– Слушаю!
Выйдя от доктора, Будищев направился в расположение, будучи в хорошем расположении духа. Этот разговор Дмитрий планировал давно и был рад, что он состоялся. По крайней мере, Гиршовский не отказал сразу, а значит, возможность договориться есть. Военная карьера действительно совсем не прельщала его, к тому же он не сильно верил в ее возможность. Нижний чин для большинства офицеров был предметом неодушевленным, и своим ему в этой компании никогда не стать. Да и стоило ли стараться? Выслужившие из рядовых офицеры были не такой уж редкостью, однако мало кому из них удавалось перескочить через капитанский рубеж. Да и этого чина достигали уже к такой старости, что из «благородий» песок сыпался. И что дальше? Пенсион в половину жалованья да возможность отдать детей в юнкера на казенный кошт? Нет уж – спасибо!
Подходя к сараю, служившему его взводу казармой, Дмитрий, к своему удивлению, наткнулся на что-то высматривающую девушку. Лица ее он пока не разглядел, но вид с тыла обнадеживал настолько, что Будищев тут же и думать забыл о своих планах, принявшись подкрадываться к ней.
– Что ищешь, красавица? – громко спросил он, подойдя совсем близко. – Если судьбу, то я вот он!
Болгарка испуганно дернулась, однако не закричала, а лишь, закусив губу, пытливо уставилась на него. Надо сказать, что вид спереди нисколько не разочаровал предприимчивого унтера, так же с интересом разглядывающего незнакомку.
– Человека ищу, – запинаясь, проговорила она.
– Какое совпадение, – обрадовался Дмитрий. – Я тоже принадлежу к этому биологическому виду!
– Что? – не поняла его девушка.
– Я тоже человек!
– Нет, я ищу солдата, – закивала[76] красавица, залившись краской.
Будищев в ответ только шире улыбнулся и развел руками, дескать, а я тебе кто?
– Я ищу Николая, – совсем было отчаялась болгарка.
– Штерна? – уточнил Дмитрий, начиная понимать, в чем дело.
– Так!
– Зовут-то тебя как, солнышко?
– Петя…
– Что? – изменился в лице Будищев и с подозрением посмотрел на девушку. – На трансвестита вроде не похожа!
– Петранка, – поправилась она тут же.
– Уже лучше, а Николашу зачем ищешь?
– Мне надо!
– Надо ей! – покачал головой унтер-офицер. – Надо было ночью его не расстраивать…
– Я не хотела! Так вышло. Мне надо с ним поговорить…
– Ладно, стой здесь, я скоро!
Решительным шагом он зашел внутрь сарая и направился к месту Штерна. Тот в мрачном расположении духа лежал на копне соломы, уставив невидящие глаза в потолок.
– Живой? – поинтересовался у него Будищев.
– Не дождешься! – мрачно отвечал вольнопер, для которого общение с Дмитрием не прошло даром.
– Слушай, тебя там человек ищет…
– Какой еще человек?
– Да как тебе сказать… на уроженца Таиланда не похож, кадыка я тоже не заметил, но говорит, что его зовут Петя!
– Господи, что за дичь ты вечно несешь, какой еще Петя? Подожди, как Петя? Петранка? Да что же ты раньше молчал! Где она?
– Снаружи ждет… – пробормотал Дмитрий уже вслед пулей выбежавшему товарищу, затем растерянно обвел глазами других обитателей сарая, покачал головой и неожиданно выпалил: – Да отрежьте мне лучше язык, я должен это увидеть!
Вытянувшиеся в струнку солдаты с опаской поглядывали на своего унтера, но продолжали стоять, не смея пошевелиться. То, что он говорил, было очень непривычно для их слуха и, возможно, поэтому заставляло прислушиваться.
– Слушайте сюда, бойцы! Забудьте все, чему вас учили до сих пор, и запоминайте, что я вам скажу. Мне глубоко безразлично, как вы маршируете, чисто ли выполняете ружейные приемы и правильно ли отвечаете на словесности! Но я хочу, чтобы вы все хорошо стреляли, быстро окапывались и знали свое место в бою! Вместо привычных «крынок» вам выдали трофейные винтовки системы Мартини. Это хорошее оружие, но вот патроны к нему приходится добывать у врага. Поэтому каждый выстрел должен находить цель! Это понятно?
– Так точно, – нестройно прогудели солдаты.