Странное воспоминание

– Некоторые животные уходят из стаи, чтобы умереть в одиночестве. Таково их внутреннее устройство, – произнес человек по ту сторону решетки. – Далеко же ты забрался от своей стаи, парижанин.

Над перилами лестницы захлопали тяжелые полы пальто Чарли. Разбойник в два прыжка преодолел расстояние до Жана-Антуана и ткнул клинком над тростью, впивающейся в плечо юноши. За решеткой что-то глухо прозвучало, трость с широким плоским лезвием рванулась к шеи Чарли, но разбойник схватился за нее и притянул человека за решеткой на себя, затем еще раз ткнул клинком, а трость развернулась и порезав пальцы разбойника скрылась в темноте.

Жан-Антуан повалился на пол, зажимая кровоточащую рану. Чарли с торжеством разглядел кровь своего врага на клинке.

– Да мы пустили друг другу первую кровь, но не радуйся своему неведенью, – раздался клокочущий голос в стенах темного дома. – Ты уже в могиле и сделать с этим ничего нельзя. О тебе не останется никакого упоминания, Чарли. Никакого надгробья и эпитафии. Никаких похорон. Я предал твое тело бесстрастной холодной пучине несколько минут назад. А вместе с тобой сгинет и заплутавший парижанин.

В темноте между прутьями на втором этаже показалось бледное лицо в круглых черных очках. Жан-Антуан теперь смог разглядеть его. В лоснящейся черной меховой шубе и блестящем черном цилиндре, опираясь на трость, в нескольких футах выше них у лестницы стоял тот, существование кого Жаном-Антуаном подвергалось сомнению до последнего мгновения, пока это казалось ему здравым. И хотя тени волка и вообще никакой тени в таком мраке он не углядел, теперь же ему оставалось только признать, что хотя бы часть безумных рассказов разбойника оказалась ужасной правдой.

– Ты бредишь, трус! – вскричал Чарли. – Иди сюда, сохрани хотя бы остатки достоинства.

– Туда, где стоишь ты, нет ни входа, ни выхода оттуда, – спокойно сообщил голос. – А если перед погибелью ты предпочитаешь поговорить о бреде, я только за! У нас есть еще пара минут.

Тут же пол под ногами Чарли и француза дрогнул.

– Ты безумец, Чарли, – продолжил джентльмен с красными конвертами. – Я презираю все, что хоть сколько-нибудь связано с тобой. Но я хочу, чтобы ты увидел свою жизнь такой, какой она является на самом деле, и осознал весь ужас своего безумия.

– Только через твой труп! – выкрикнул Чарли, грозно указав на своего врага окровавленным клинком.

Человек на втором этаже невозмутимо продолжал:

– Если бы ты был нормальным, Чарли, ты заметил бы, что все люди, через которых ты искал меня, были связаны с одним событием. Если бы ты не был умалишенным, ты бы отправился в Мэйфэир и разузнал, что джентльмен, которого для меня ограбил младший жулик Сканлан, был совладельцем компании, обанкротившейся после злосчастного крушения судна, обещавшего поставить мировой рекорд скорости. Ты бы узнал, что вторым владельцем компании был инженер, друг моего бывшего помощника, Хинли Пьюпитта, но ты сознательно не искал там, где мог найти истину. Настоящую истину, а не выдуманную воспаленным рассудком! Если бы ты мог видеть мир глазами здоровых людей, ты бы заметил красный конверт на столе Артуро, помощника прокурора, благодаря кому инженеру удалось избежать судебных разбирательств впоследствии катастрофы. А теперь, главный вопрос, Чарли, который навсегда докажет, кто из нас прав, ты со своим бредом или мои доводы, за каковыми кроется реальный мир. Хорошенько подумай, прежде чем ответить! Куда пропал инженер? Что с ним стало, Чарли?

– А куда пропал доктор, владелец этого дома? – неустрашимо крикнул Чарли. – Ты и его убил?!

В ответ раздался безудержный сиплый хохот, и лицо скрылось в темноте.

Паровая машина набрала достаточное давление и с протяжным металлическим стоном, пронзительным лязгом и скрежетом вся конструкция, где были заперты разбойник и юноша, дрогнула, и трехэтажная клетка стала медленно ползти вниз вместе со всеми частями интерьера, помещенными в нее.

По мере погружения клетки, пол первого этажа в остальном доме продолжал подниматься вокруг, дюйм за дюймом заточая Чарли и Жана-Антуана все глубже под землей. Доски под ногами пошли волнами, затем, к ужасу пленников, по всему дну клетки из-под пыльных половиц хлынула вода. Столик возле лестницы задрожал и упал в воду. Ваза разбилась о железные прутья, протянутые под половицами. А потом произошло страшное. Южная часть шахты прервалась, и оттуда, грохоча, сквозь прутья хлынула Темза, омывающая фундамент южных построек Стрэнда.

Накатившая волна сбила Чарли и Жана-Антуана с ног. Рука юноши провалилась между донными прутьями клетки, и Жан-Антуан с ужасом задохнулся, поняв, что только эти прутья отделяют их от ледяной пучины под домом.

О да, джентльмен с красными конвертами устроил все так, что под домом с некоторых пор ширилась водная тьма, непосредственно соединяющаяся огромным протоком с Темзой.

Оба они поспешили подняться из воды, настолько ледяной, что мгновенно ломило кости, и бросились к лестнице.

Металлическая пасть, с бурлением изрыгающая речной поток, открывалась все шире. В каждую следующую секунду в опускающуюся клетку вливалось в десять раз больше воды, чем в предшествующую секунду. Темные потоки с недюжинной скоростью носили половицы в бурлящей пене и били по ногам, затрудняя передвижение.

Длинные носки сапог Чарли то и дело проваливались между прутьев, и он застревал. Несмотря на хромоту поврежденной ноги, Жан-Антуан первым добрался до ступеней и поспешил наверх по лестнице, с трудом волоча на себе холодную тяжелую от воды одежду. На верхних ступенях первого пролета его обогнал разбойник. Расшвыривая брызги во все стороны, Чарли вновь ловко вскочил на перила, оттолкнулся от них и прыгнул на кованую стену клетки.

– Давай наверх, Вычура! – крикнул он, встряхивая облепленной скользкими волосами головой и спешно принимаясь перебирать руками и ногами вверх по прутьям.

– Что же сделалось с инженером? – насмехаясь, спросил клокочущий голос сквозь шум воды и механизмов. – Хотя бы обрывки той истории ты мог узнать у Хинли, но ты бежал от правды!

Жан-Антуан полез рядом с Чарли прочь от бурлящей пучины, а на втором этаже тем временем мелькала грузная черная фигура, от нетерпения мечущаяся взад вперед.

Чарли был слишком занят, чтобы отвечать. Постоянно озираясь, разбойник карабкался наверх по грубому железу и каждый раз убеждался в том, что выхода нет. Сколько бы они ни поднимались, а клетка медленно, но верно погружалась, и все быстрее близился тот ужасный и неотвратимый миг, когда потолок третьего этажа клетки поравняется с уровнем пола первого этажа дома.

Из всех возможных вариантов смерти ни Жану-Антуану, ни Чарли не хотелось погибнуть с другим, да еще в ледяной агонии утопленника.

– А знаешь, Чарли, в чем заключается правда? – упиваясь мучениями бесцельно карабкающихся пленников, произнес голос. – Все, что ты когда-либо делал, все, что ты знаешь и помнишь – не имеет никакого смысла. Твое мерзкое существование все эти годы наполнялось смыслом только благодаря мне, только потому, что каждый следующий этап был расписан по часам. Я видел, как ты вновь сходишь с ума, пытаясь понять, что за конверты ходят по городу. Ты следовал за своими необоснованными выдумками и даже помыслить не мог о действительном предназначении, которое выполняли конверты.

Человек в шубе отступил на два шага назад, когда из клетки высунулась скрюченная мокрая рука в подранном рукаве – поравнявшись с ним, Чарли попытался схватить его за горло.

– Что ты задумал? Сколько еще осталось конвертов? – лихорадочно стиснув зубы, спросил разбойник. – Говори!

Джентльмен с красными конвертами вновь лишь посмеялся, а затем постучал тростью по протянутой руке.

– Осторожнее, Чарли. Не хочу, чтобы боль омрачила последние минуты твоей жизни, тебе нужно на редкость ясное сознание для того, что именно ты должен вспомнить.

Вместе с клеткой Чарли опускался вниз и вынужден был засунуть руку обратно, пока ее не зажало между полом второго этажа и прутьями.

– Вспомнить что?! – разбойник поспешил опять подняться по прутьям и поравняться глазами со своим давним врагом.

– Почему ты должен умереть.

– Это бред! Еще посмотреть, кто из нас больший безумец!

– Отнюдь, Чарли, – покачал головой тот. – Уверяю, ты сам захочешь умереть.

– Мсье Чарли! Не слушайте его, нам нужно выбираться! – крикнул Жан-Антуан.


Но разбойник был слишком поглощен встречей, которую так давно жаждал, чтобы обратить внимание на глас здравого смысла. Чарли со смесью обеспокоенности, восторга и презрения посмотрел на джентльмена по ту сторону решетки.

– Даже любопытно, – пробормотал он и снова перебрался повыше по опускающейся кованной стене. – Так, почему я там должен захотеть умереть?

– Потому что не выдержишь того, что знаю я, – с клокочущим упоением тихо проговорил человек в шубе. В голосе скользнуло не только злорадство, но и печаль.

Жан-Антуан посмотрел вниз. Вода металась по замкнутому пространству вырытой шахты, расплескивая массивные волны на стены передней, а первый пролет лестницы уходил все глубже и скрылся уже под водой более чем на половину.

– Чего ж тянуть? – с готовностью проговорил Чарли. – Рассказывай, да посмотрим, здрав ты умом или и сам грешен тем, что осуждаешь.

– О-о, – протянул голос, – сколько раз я мог рассказать за эти годы, но я ведь знал, ты не пожелаешь поверить, кто бы тебе ни рассказал. Тем более я. И сейчас нет никакого смысла пытаться. Ты должен вспомнить все сам. Это единственный путь. Не одна тысяча дней ушла на то, к чему мы пришли теперь. Красные конверты отмечали часы до конца, до этого самого момента. Каждый конверт, возвращаясь ко мне, сообщал о завершении подготовки очередного этапа. Так наступал следующий час и следующий этап. За все годы их было двенадцать. И все ради того, чтобы ты вспомнил.

– Возражу! – возмущенно перебил Чарли, сверкая глазами из-за прутьев. – Сдается мне, на самом деле, все ради того, чтобы заманить меня сюда. Гнусный план труса. И только.

– Ты одержим своими фантазиями и убеждениями. Ты всякий раз бросался в бой, не давая мне позволить тебе вспомнить. Если бы я не ограничил тебя ловушкой, все бы пропало. Я жил тем, чтобы ты вспомнил, пока ты боролся со своими призраками! Я мучил тебя неведеньем, чтобы однажды ты прозрел и снова пережил свою гибель. Это тянулось слишком долго, и должно было закончиться рано или поздно. Полночь, это сейчас, Чарли. Она наступила, когда ты вошел в этот дом. Больше не будет никаких конвертов. Ничего не будет! В полночь все заканчивается! Это конец. То, чего ты так давно жаждал.

Кованая люстра на длинной цепи свисающая с третьего этажа оказалась уже ниже Чарли и Жана-Антуана, и теперь ей оставалось меньше пяти футов, чтобы коснуться воды.

Тросы по ту сторону железного остова неустанно ползли, скрежетали колеса в бороздах рельсов, протянутых через все этажи. Неотвратимо приближался страшный миг. Жан-Антуан не мог больше ждать, пока разбойник внемлет его мольбам, и полез выше, чтобы попытаться выбраться на следующих этажах клетки.

Теперь лестничные пролеты словно бы парили в воздухе, отрезанные клеткой от остального дома. Жан-Антуан забирался все выше, стремясь добраться до последнего из них. И вот, он схватился рукой за перила самого верхнего лестничного пролета и замер, услышав, как где-то поблизости рассыпались осколки стекла.

Мгновение спустя в одной из комнат отдаляющегося третьего этажа мелькнули тени. Перемежением гулких и звонких шагов кто-то прокрался в недрах последнего этажа. Голос же джентльмена с красными конвертами, тем временем продолжал звучать со второго этажа, а значит, это не мог быть он.

Настороженный француз спешно поднялся еще выше и перекинул ногу через перила.

В коридоре над его головой скрипнули дверные петли, и кто-то шмыгнул в соседнюю дверь. Спрыгнув на ступени, юноша ощутил, как подвешенная лестница опасно качнулась под его весом. Он приник к кованой решетке и стал вглядываться в раскинувшиеся по сторонам помещения, но больше признаков чьего-либо движения на третьем этаже Жан-Антуан не увидел и не услышал.

Первый этаж ловушки исчез в бурлении ледяных вод. Блестяще спроектированный смертоносный лифт продолжал свое движение к погибели его пленников.

– Что такое, Чарли? Что ты вдруг увидел? Снова мучительное наважденье? – джентльмен с красным конвертами издал звук лишь отдаленно напоминавший смех, но никак не являвшийся смехом. Это был треск, скрежет и завывание поврежденной гортани, голоса снедавшей его горечи и отвращения. – О, какой ничтожный мир создал твой разрушенный рассудок! Оставь свои фантазии, прошу, лучше вспомни чудовищную явь, Чарли!

Услышав его, Жан-Антуан подошел к краю висящего в воздухе лестничного пролета. Несколькими футами ниже разбойник перебирался вдоль троса, протянутого в отличие от других тросов поперек клетки. В черных глазах разгорелся огонь торжества. Чарли не отзывался на насмешки своего врага. Чумазая рука ухватилась за трос, который теперь резко менял свое направление, огибая миниатюрную катушку, и уходил вниз. К ужасу француза Чарли спешно принялся спускаться к воде. А у самой ее кромки, разбойник резко остановился. Лишь полы его пальто да одна рука опустились в воду. Жан-Антуан перегнулся через перила, взволнованно следя за поисками Чарли и действиями убийцы по ту сторону остова.

В запале разбойник суетился и дергался, нащупывая что-то под водой. Трос, по которому он следовал, вел к одной из решеток, перегородивших выходы. Чарли горделиво хохотнул и стал быстро возвращаться наверх, по-прежнему следуя вдоль троса. Просмоленная веревка на этот раз привела Чарли к стене напротив Жана-Антуана, меняя направление и поворачиваясь на одинаковых катушках. Разбойник завис у перегороженного выхода между вторым и первым этажами оставшегося снаружи дома. Увидев это, джентльмен напряженно смолк.

– Так я и думал, – усмехнулся Чарли, доставая клинок, – не может быть, чтобы ты настолько же хорошо владел волшебством как я, чтобы…

Низкий металлический стон прокатился по дому и поглотил слова Чарли. Неожиданный рывок всей клетки едва ни сбросил разбойника в воду. Он только и успел сунуть лезвие между зубов, да откинулся назад и не свалился лишь благодаря перецепленным через решетки несуразно длинным носкам своих сапог.

От встряски перила под руками Жана-Антуана треснули и накренились вперед. Внутренности юноши подхватил дикий вихрь падения. Он перелетел через перила, отчаянно суча руками и ногами, и тоже зацепился ногой, стопа которой застряла между фигурными столбиками балюстрады откинувшихся горизонтально перил.

Нелепо застывший в диагональной плоскости разбойник засмеялся с висящего вниз головой юноши. Оба оказались зависшими над бурлящей пучиной и ушедшей под воду люстрой. Жан-Антуан истошно кричал на французском и не мог думать ни о причинах странного толчка, ни о пребывании в доме кого-то еще, кого он краем глаза видел на третьем этаже.

Где-то в глубине изощренной инженерной конструкции, в механизме, благодаря которому опускался гигантский лифт, что-то заклинило. Все тросы и цепи слева встрепенулись, затрещали, зазвенели и натянулись, а справа продолжали опускаться, прогибаясь и сворачиваясь все большими петлями.

Произошедшее повергло в ужас и оцепенение джентльмена с красными конвертам.

Чарли же, не теряя больше ни секунды, за несколько попыток раскачался на носках и подтянулся к кованому остову. Перерезал трос, связывающий замочный механизм всех дверей и отодвинул подвешенную на колесиках решетку, преграждавшую путь из клетки в остальной дом. Разрезанный трос устремился вниз по своей траектории, огибая все катушки и открывая остальные выходы. Путь в застрявшую между этажами грандиозную ловушку снова был свободен.

Ловко, с азартом волка, почуявшего кровь, Чарли проскользнул в проем у пола второго этажа и быстро выпрямился в ночной тени. Их взгляды встретились. Джентльмен с красными конвертами отступил на шаг и сжал свою трость. Он сливался с окружающей темнотой еще больше, чем разбойник. Чарли не выпускал клинок. Их разделял всего один поворот, огибавший оплетенный клеткой атриум. Оба они были готовы отбросить свое холодное оружие в сторону и выстрелить друг в друга в каждое следующее мгновение.

– Я не имею намерения более продлевать наши мучения, Чарли, – произнес джентльмен с красными конвертами. – Плана больше нет, тебе повезло, ты выбрался благодаря своим друзьям, а значит, умрешь, не зная правды. Мне же повезло меньше, я помню все, и оттого моя смерть будет мучительней, но в глубине души я верю, что ты тоже помнишь. Так может быть, ты наберешься смелости заглянуть в себя и расскажешь нам, почему мы собрались здесь сегодня? Гляди сколько слушателей!

Трость указала в направлении третьего этажа, чуть выше висящего Жана-Антуана. В свете окна в потолке показались лица Питера и Эйлин. Радость оттого, что им удалось сломать механизм ловушки, на глазах таяла под пристальным взглядом убийцы.

– О, в какую опасную авантюру они готовы были ввязаться ради тебя, Чарли, даже не подозревая, какая доля вины за содеянное мной лежит на тебе. Не подозревая, что какая-то часть тебя рыщет в поисках погибели, и помогать тебе напрасно. Рискуя свернуть себе шеи, они проникли в этот дом, любезно указанный мистером Флинтом. Они гадали, что из твоего бреда есть правда, а что есть вымысел, а потом оказались в этом доме и поняли, что правды о тебе никогда даже не знали.

Слушая этот далекий от человеческого голос, Жан-Антуан перестал болтаться и просто переводил потрясенный взгляд с Эйлин, мелькавшей где-то на границе поля его зрения, на Чарли и джентльмена с красными конвертами.

Наверху разнесся рокот, весь дом загудел, вторя этому шуму. Звенья цепей медленно растягивались под тяжестью трехэтажного лифта. Колеса в рельсах неумолимо корежились, поддаваясь неравной нагрузке. Металл выл и трещал. Вся клетка чуть накренилась в сторону от заклинившей части, и цепь люстры, казалось, висела теперь наискось.

– Вы глупцы и невежды, – наливаясь клокочущей злобой возопила кривая прорезь рта на бледном лице. Джентльмен снова указал на Эйлин и Питера. – Вмешались в то, чего понять не можете, а если бы поняли, то сами выпустили бы этому безумцу всю кровь. Из жалости и отвращения.

Тусклый холодный отблеск круглых очков обратился к разбойнику.

– Помогите Вычуре и уходите, – крикнул Чарли своим друзьям и зашагал к джентльмену с красными конвертами.

В следующее мгновение разбойник сорвался с места и бросился на своего врага. Тот сразу же приготовился отразить нападение, и когда Чарли налетел на него с кулаками, джентльмен проворно перебросил его через себя. Ударившись ногами о дверную притолоку, Чарли схватился за своего врага и, падая, утащил его за собой в распахнувшиеся двустворчатые двери. Оба скрылись в глубине дома, круша все вокруг, и швыряя друг друга во все стороны.

Питер, мельком взглянув на отстраненно оставшуюся на месте Эйлин, побежал к ближайшему входу в клетку. Эйлин же с минуту борясь с самой собой и выбирая между правильным и честным, со всех ног бросилась совсем в другую сторону, в глубину третьего этажа, где был тайный лаз, сооруженный джентльменом с красными конвертами, чтобы перемещаться между этажами вне клетки, во время движения лестницы.

Не допустить, чтобы с Чарли случилась беда – было главной задачей для нее. Мимо остановленных кочергой шестерней и перекидывающихся через стену под потолком тросов смертоносного лифта, она вернулась к висящему на петлях платяному шкафу у стены в комнате, через окно которой они залезли с крыши в дом. Из отверстия в полу отчетливо донесся треск ломающегося дерева и сдавленный крик. Эйлин ухватилась за металлические перекладины, ввинченные в стену между этажами, и стала спускаться вниз сквозь пол.

Несколько отборных воровских ругательств вырвалось у Питера прежде, чем ему удалось втиснуться в узкий остаток дверного проема клетки и проскользнуть с третьего этажа в покосившуюся стальную конструкцию, уходящую далеко внизу в прокатывающиеся в темноте ледяные волны. Как только Питер уперся носками в остов клети и перенес свой вес на стену лифта, вся конструкция загудела и ощутимо просела, приняв тяжесть еще одного человека. Седовласый прижался поближе к решетке и стал перебираться вдоль нее к фрагменту лестничного пролета, под которым болталась безнадежная фигура юноши. Здесь и сейчас Питер как никогда прежде ощущал, насколько он стар для таких трюков.