Страна чудес
Часть 44 из 50 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Удивительно ощущать ее в себе, потому что теперь я все понимаю лучше. Она не злая. Она удивительное создание. Она… – Элеанор с трудом подыскивала слово. – Наверное… как тогда, когда мы проходили в школе греческих богов.
– Она не… – Но Орле нечего было возразить. Может, Бин и права. Но происходящее от этого лучше не становилось. Вместе с властью к ней пришел эгоизм. – Мы пробовали попрощаться и помочь Ей уйти в мир иной. Я предлагала Ей новый дом, Бин, ведь Она говорила, что хочет именно этого.
– Знаю. И знаю, что ты никогда не простишь ее из-за Тайко и папы. Но… мне от этого грустно. Я слышу Ее, чувствую Ее. Во мне как будто тоже что-то умирает, когда Она пытается мне все объяснить.
Орла провела рукой по волосам Элеанор Куин; кончики косичек напоминали шелковые кисточки для рисования. Зверь в клетке внутри нее хотел забросить своего последнего ребенка на спину и бежать так быстро, как только можно. Элеанор Куин была права, Орла никогда не простит Ей Тайко и Шоу, но главное сейчас – то, что они попали в ловушку. Иногда ощущение было настолько сильным, что Орла хватала ртом воздух. Она пыталась смириться с их тюрьмой, но ее всегда мучило непреодолимое желание сбежать.
– Я знаю, что ты хочешь помочь, но Она пользуется твоей добротой. Мне не нравится, что Она мучает тебя, вы должны… отпустить друг друга. Ты должна попытаться. Строй стену в голове, в сердце, когда чувствуешь, что Она пытается войти. Вот как ты теперь будешь помогать Ей смириться: просто убедишь Ее, что ты – не решение. Сможешь?
– Даже не знаю. – Элеанор Куин опустилась на подлокотник кресла.
– Когда Она попытается войти, скажи мне. И я тебе все проговорю, как построить стену, закрыть дверь. Запереть ее. Символизм важен. Я думаю, она поймет.
Элеанор Куин кивнула, но не слишком уверенно. Орла боялась, что девочка и без того слишком открылась, так что какое-нибудь «щупальце сознания» духа могло без труда забраться в нее и расширяться, разрастаться в душе дочери…
– А если это не сработает, я буду… греметь кастрюлями и сковородками. Буду прыгать! – Орла начала танцевать, как сумасшедшая, скача вокруг Элеанор, размахивая руками и выкрикивая боевые кличи. Элеанор Куин хихикнула. – Никто не сумеет сосредоточиться при таком шуме. Так ведь?
– Наверное.
– Давай приготовимся, пока не стемнело.
Орла протянула руку, и Элеанор Куин скатилась с кресла.
В прежней жизни она ни за что бы не подумала тащить на охоту своих чувствительных детей. Они – в глубине души Орла по-прежнему оставалась мамой двоих детей – отвернули бы перепуганные лица, когда первая кровь закапала бы на снег. Но даже если Элеанор Куин не чувствовала себя связанной с духом, Орла ни за что бы не оставила ее, тем более после того как Шоу появился в облике животного. И не тогда, когда существо постоянно совершенствовалось в своих фокусах. Хоть Она и заявляла, что не причинит вреда ее дочке, Орла слишком часто представляла, как стреляет в оленя, чей труп потом смотрит на нее карими глазами Элеанор Куин.
Они перекусили сладким маринованным соусом. Обед. Тайко съел практически весь – этот соус стал любимым гарниром в постные дни – и почти ничего не осталось.
Элеанор Куин согласилась взять с собой лук, чтобы стрелять по цели. Орла долго выбирала оружие. Винтовка оставалась более логичным выбором для стрельбы по крупным животным. Но Орла решила пойти на птиц: фазана, гуся, да хоть на ворону. Она сказала себе, что это будет не так уж сильно отличаться от приготовления индейки на День благодарения, хотя в том случае индейку не нужно было разделывать самой. Ружье лучше подходило для охоты на кролика или белку, хотя Орла догадывалась, что местные белки не такие ручные, как те, с которыми она ворковала в городских парках. Бесстрашные попрошайки, которые брали еду из протянутых рук.
Она не могла смотреть на оружие и теперь еще больше ненавидела его заряжать. В качестве последней меры предосторожности она обвязала один конец веревки вокруг пояса Элеанор Куин, а другой – вокруг собственной талии. Так они не разделятся. Так ошибок не будет. Так Элеанор Куин не сбежит.
Дочка нахмурилась и закатила глаза. Орла пыталась убедить себя, что именно голод делает ее милое дитя таким угрюмым, а не влияние могучего, отчаявшегося существа. Ее план состоял в том, чтобы пройти по кругу или квадрату – почти по той же траектории, которая была у Шоу, когда он в первый раз вышел из дома, – и не бродить по собственным следам на снегу, пока не придет время возвращаться домой.
Пока они ели скудный обед, ряды деревьев снова сомкнулись: они стояли всего в нескольких футах от дома.
Орла с дочерью осторожно пробирались между стволами, поворачиваясь по мере надобности, чтобы не дотрагиваться до стволов. Элеанор Куин, должно быть, тоже это почувствовала – страх, что деревья могут ожить и схватить ее, если разбудить их прикосновением. Орла волновалась, что даже если ей удастся собрать силы для еще одной охоты в другой день, к тому времени деревья перестанут пускать их в лес. Умирающий дух был расстроен: она прочла Ее недовольство в этой плотной стене из стволов. Правда, как только они прошли немного вглубь, стало чуть свободнее. Орла снова начала дышать.
Они прошли между гаражом и гигантским деревом, и Орла планировала обойти и то и другое; Элеанор Куин не нужно было снова видеть синеву, пробивавшуюся сквозь снег, – брезент, который скрывал тело ее отца.
– Мы идем на охоту, а не уходим! – крикнула Орла в сторону гигантского дерева. – Элеанор Куин надо поесть – ты же не хочешь, чтобы она умерла с голоду?
В ее сознании пошел дождь, а потом пробилось солнце. И листья ловили воду, свет и направляли питательные вещества по венам в толстом стволе, в скрытое пространство корней.
Это нужно Элеанор Куин, чтобы не умереть.
– Она понимает, что такое голод. Она хотела бы помочь, – сказала Элеанор Куин.
– Значит, Она умеет меня читать, когда захочет. Как хорошо…
– Но ты не можешь понять Ее.
На самом деле могла, когда дух выглядел, как ее муж. Может быть, потом Орла попытается Ее вызвать – это ведь случилось прошлой ночью? Если не удастся убедить взять Орлу, то, может быть, у Орлы получится растратить больше Ее энергии, Ее жизненной силы?
Женщина отчетливо помнила слова духа о том, как Ее изнуряет говорить напрямую. Это будет победа, если Орла заставит Ее заговориться до смерти.
– Ей осталось недолго, мама…
– Построй стену, Элеанор Куин.
– Трудно не обращать внимания, когда кто-то плачет…
Орла повернулась и бросилась к дочке, мыча, как спятившая корова.
Девушка взвизгнула, а затем рассердилась:
– Что ты делаешь?
– Нарушаю твою концентрацию.
Элеанор Куин бросила на нее сердитый взгляд, и они продолжили путь. Орле не понравилось молчание, воцарившееся между ними, и сосредоточенное выражение лица дочери. Неужели Бин Ее слушает? Или Элеанор Куин рассказывала духу, якобы мама больше не хочет, чтобы они дружили? Мама сказала, что ты лгунья. Орла не могла позволить себе потерять влияние на собственного ребенка.
– Может быть, испробуешь свой лук? Посмотри, сумеешь ли ты попасть в то упавшее дерево. – Отвлечение внимания, лучший материнский план на случай, когда не срабатывают аргументы или мольбы.
Они остановились в какой-то части территории, где никогда раньше не бывали, и Элеанор Куин наложила стрелу на лук. Орла молча стояла и смотрела, как дочь концентрируется; она ничего не знала о стрельбе из лука, не могла дать совет и верила, что Элеанор Куин, заядлая читательница, все же успела провести какие-нибудь исследования. Терпение дочери впечатляло. Она взяла лук в руки и сосредоточилась на цели – гнилой ветке, половина которой стояла вертикально у дерева. Приготовившись, девочка выпустила стрелу.
Она впилась в ветку со звуком «хрясь», отчего обе усмехнулись.
– Умница – у тебя получается.
Связанные веревкой, они пробрались по глубоким сугробам, чтобы достать стрелу Элеанор Куин. Орла предпочитала верить, что по мере того, как они удалялись от великой сосны, связь дочери с духом ослабевала. Она становилась больше похожа на себя, попеременно то наблюдая за окружающим миром, то погружаясь в собственные мысли.
Элеанор пряталась в нескольких футах позади мамы всякий раз, когда Орла целилась из ружья, и закрывала уши, когда та стреляла. В отличие от Элеанор Куин, Орла не попадала в цели, попусту растрачивая драгоценные патроны.
Очередной их ужин улетел в панике с пронзительным клекотом. Возможно, они шли слишком тяжело, слишком шумели. Хотя, скорее всего, дело было в том, что Орла совершенно не умела стрелять. Ее единственной победой стало то, что они не заблудились, а их следы стали путеводной нитью к их тюрьме.
Какая неудача. Ей нужно было раздобыть ужин, но она могла попасть только в неподвижную мишень размером с медведя, которым наверняка оказался бы испуганный мужчина.
42
Элеанор Куин выбрала фильм для просмотра, но Орле было трудно усидеть на месте. Она вставала, стараясь больше двигаться, делать что-то полезное. Орла никогда раньше не понимала, откуда у некоторых слегка анорексичных подруг хватало энергии для танцев; ей приходилось много есть, чтобы восполнять калории, которые она теряла из-за постоянной физической активности. Но теперь, когда она чахла, сработал какой-то внутренний механизм, и Орла ощущала себя вечным двигателем. Она прибралась в гостиной и кухне и постирала все постельное белье.
К ее удивлению, вместо того чтобы смотреть фильм, Элеанор Куин ходила за ней и помогала во всех делах. Сейчас она была так похожа на Тайко, что Орле стало не по себе. Оставалась рядом, просто чтобы делать работу по дому, хотя раньше попросилась бы уйти заняться собственными делами.
– Ты в порядке? – спросила Орла, когда они расстилали на матрасе чистые простыни. Она поняла бы, если бы дочка нуждалась в ее компании или утешении. Но Элеанор Куин только улыбнулась с загадочным взглядом.
У Орлы возникло нехорошее предчувствие – что все не просто так. Что Элеанор Куин вовсе не нуждается в ней, поэтому не пытается помириться или помочь – просто следит за матерью. Держит в поле зрения, как это делала с ней Орла. Но почему?
После многочисленных перерывов они наконец досмотрели фильм до конца.
– Мама, просто чтобы ты знала. – Элеанор Куин убрала диск на полку.
– М? – От голода Орлу клонило в сон.
– Она не разрушала дом. Ни лавиной, ни чем-то другим.
Слова «разрушала» и «лавина» испугали ее. Орла оживилась, насторожилась:
– Что?
Элеанор Куин забралась на матрас и уютно устроилась под одеялом:
– Она могла бы… но не хочет вредить тебе. Понимаешь, Она дала тебе этот безопасный дом, куда можно возвращаться снова и снова. И Она дает тебе столько времени, сколько сможет, чтобы ты пришла в себя.
Через несколько минут дочка уже крепко спала, ровно дыша. Орла не знала, как отнестись к словам Элеанор Куин, которые казались скорее предупреждением, нежели утешением.
Она надеялась, что за сегодняшний день между духом и дочерью установится какая-то дистанция, но теперь… Орле казалось, что кто-то пытался успокоить ее ложным чувством безопасности, хотя на самом деле сговорился с Бин у нее за спиной. Несмотря ни на что, Элеанор Куин встала на Ее сторону. Как вернуть ее обратно? Станет ли этот дух еще одной душой, которую будет оплакивать ее дочь?
Теперь у Орлы появился шанс. Она зашла в студию Шоу, оставив дверь на щелочку приоткрытой, чтобы слышать, если встанет Элеанор Куин. Как и накануне вечером, она сосредоточилась на картине, где был изображен лечебный дом с сюрреалистически огромной сосной позади него. Теперь стало понятнее, почему больная девушка захотела перейти из унылого временного дома в более комфортный и постоянный. Орла позволила образам в таком виде, каким она их знала, заполнить ее разум, пока говорила вслух, надеясь повторить действия, которые вызвали Ее человеческий облик:
– Шоу? Я думаю… ты знал больше. С каждым днем мне становится все понятнее, как ты рисовал Ее прошлое. Как мне объяснить тебе, Ей, что я – дом, в котором Она нуждается? Пожалуйста, давай еще раз это обсудим…
Ветер сотрясал оконное стекло. Но Шоу не явился.
Ее внимание привлекла другая картина, на которой из стволов торчали кости, как будто кто-то скосил лес. Может, это послание от самого Шоу, а не от его музы? Неужели именно это он хотел сделать с деревьями до того, как они определили источник проблемы?
Что еще он скрывал? Он хотел понять сам или просто слишком боялся поделиться, озвучить, чтобы она не отмахнулась от него, как от сумасшедшего? В бешенстве Орла начала рыться в его вещах. В набросках, записках, книгах. Какие исследования он провел, запершись один в своей комнате, чтобы понять происходящее? Она просмотрела его справочники. На протяжении долгих лет он собирал книги по разным тематикам – историю искусств, как писать/рисовать/вязать/лепить, разные энциклопедии… Ну конечно!
Ей следовало подумать об этом раньше. Шоу не видел пентаграмму крупным планом, но именно сюда Орла должна была заглянуть в первую очередь. Она схватила его книгу о знаках и символах и, усевшись на пол, открыла указатель на обороте: «Пентаграмма, с. 127». Она быстро нашла нужный раздел, довершенный отчетливой иллюстрацией звезды в круге.
– Пять стихий, – произнес чей-то голос.
Орла закричала. До этого она, возможно, кого-то и ждала, но не сейчас и не этого человека. Это была ее дочь. В дверях. Словно какой-то лунатик. Призрак.
– Что ты об этом знаешь?
Но откуда Элеанор Куин знала, на что Орла смотрит?..
– Земля. Воздух. Огонь. Вода. Эфир. Я нашла ее в папиной книге после того, как мы увидели ожерелье под микроскопом. – Бин кивнула головой в ответ на какое-то далекое сообщение. – Она вспоминает.
– Перестань слушать!
– Она не… – Но Орле нечего было возразить. Может, Бин и права. Но происходящее от этого лучше не становилось. Вместе с властью к ней пришел эгоизм. – Мы пробовали попрощаться и помочь Ей уйти в мир иной. Я предлагала Ей новый дом, Бин, ведь Она говорила, что хочет именно этого.
– Знаю. И знаю, что ты никогда не простишь ее из-за Тайко и папы. Но… мне от этого грустно. Я слышу Ее, чувствую Ее. Во мне как будто тоже что-то умирает, когда Она пытается мне все объяснить.
Орла провела рукой по волосам Элеанор Куин; кончики косичек напоминали шелковые кисточки для рисования. Зверь в клетке внутри нее хотел забросить своего последнего ребенка на спину и бежать так быстро, как только можно. Элеанор Куин была права, Орла никогда не простит Ей Тайко и Шоу, но главное сейчас – то, что они попали в ловушку. Иногда ощущение было настолько сильным, что Орла хватала ртом воздух. Она пыталась смириться с их тюрьмой, но ее всегда мучило непреодолимое желание сбежать.
– Я знаю, что ты хочешь помочь, но Она пользуется твоей добротой. Мне не нравится, что Она мучает тебя, вы должны… отпустить друг друга. Ты должна попытаться. Строй стену в голове, в сердце, когда чувствуешь, что Она пытается войти. Вот как ты теперь будешь помогать Ей смириться: просто убедишь Ее, что ты – не решение. Сможешь?
– Даже не знаю. – Элеанор Куин опустилась на подлокотник кресла.
– Когда Она попытается войти, скажи мне. И я тебе все проговорю, как построить стену, закрыть дверь. Запереть ее. Символизм важен. Я думаю, она поймет.
Элеанор Куин кивнула, но не слишком уверенно. Орла боялась, что девочка и без того слишком открылась, так что какое-нибудь «щупальце сознания» духа могло без труда забраться в нее и расширяться, разрастаться в душе дочери…
– А если это не сработает, я буду… греметь кастрюлями и сковородками. Буду прыгать! – Орла начала танцевать, как сумасшедшая, скача вокруг Элеанор, размахивая руками и выкрикивая боевые кличи. Элеанор Куин хихикнула. – Никто не сумеет сосредоточиться при таком шуме. Так ведь?
– Наверное.
– Давай приготовимся, пока не стемнело.
Орла протянула руку, и Элеанор Куин скатилась с кресла.
В прежней жизни она ни за что бы не подумала тащить на охоту своих чувствительных детей. Они – в глубине души Орла по-прежнему оставалась мамой двоих детей – отвернули бы перепуганные лица, когда первая кровь закапала бы на снег. Но даже если Элеанор Куин не чувствовала себя связанной с духом, Орла ни за что бы не оставила ее, тем более после того как Шоу появился в облике животного. И не тогда, когда существо постоянно совершенствовалось в своих фокусах. Хоть Она и заявляла, что не причинит вреда ее дочке, Орла слишком часто представляла, как стреляет в оленя, чей труп потом смотрит на нее карими глазами Элеанор Куин.
Они перекусили сладким маринованным соусом. Обед. Тайко съел практически весь – этот соус стал любимым гарниром в постные дни – и почти ничего не осталось.
Элеанор Куин согласилась взять с собой лук, чтобы стрелять по цели. Орла долго выбирала оружие. Винтовка оставалась более логичным выбором для стрельбы по крупным животным. Но Орла решила пойти на птиц: фазана, гуся, да хоть на ворону. Она сказала себе, что это будет не так уж сильно отличаться от приготовления индейки на День благодарения, хотя в том случае индейку не нужно было разделывать самой. Ружье лучше подходило для охоты на кролика или белку, хотя Орла догадывалась, что местные белки не такие ручные, как те, с которыми она ворковала в городских парках. Бесстрашные попрошайки, которые брали еду из протянутых рук.
Она не могла смотреть на оружие и теперь еще больше ненавидела его заряжать. В качестве последней меры предосторожности она обвязала один конец веревки вокруг пояса Элеанор Куин, а другой – вокруг собственной талии. Так они не разделятся. Так ошибок не будет. Так Элеанор Куин не сбежит.
Дочка нахмурилась и закатила глаза. Орла пыталась убедить себя, что именно голод делает ее милое дитя таким угрюмым, а не влияние могучего, отчаявшегося существа. Ее план состоял в том, чтобы пройти по кругу или квадрату – почти по той же траектории, которая была у Шоу, когда он в первый раз вышел из дома, – и не бродить по собственным следам на снегу, пока не придет время возвращаться домой.
Пока они ели скудный обед, ряды деревьев снова сомкнулись: они стояли всего в нескольких футах от дома.
Орла с дочерью осторожно пробирались между стволами, поворачиваясь по мере надобности, чтобы не дотрагиваться до стволов. Элеанор Куин, должно быть, тоже это почувствовала – страх, что деревья могут ожить и схватить ее, если разбудить их прикосновением. Орла волновалась, что даже если ей удастся собрать силы для еще одной охоты в другой день, к тому времени деревья перестанут пускать их в лес. Умирающий дух был расстроен: она прочла Ее недовольство в этой плотной стене из стволов. Правда, как только они прошли немного вглубь, стало чуть свободнее. Орла снова начала дышать.
Они прошли между гаражом и гигантским деревом, и Орла планировала обойти и то и другое; Элеанор Куин не нужно было снова видеть синеву, пробивавшуюся сквозь снег, – брезент, который скрывал тело ее отца.
– Мы идем на охоту, а не уходим! – крикнула Орла в сторону гигантского дерева. – Элеанор Куин надо поесть – ты же не хочешь, чтобы она умерла с голоду?
В ее сознании пошел дождь, а потом пробилось солнце. И листья ловили воду, свет и направляли питательные вещества по венам в толстом стволе, в скрытое пространство корней.
Это нужно Элеанор Куин, чтобы не умереть.
– Она понимает, что такое голод. Она хотела бы помочь, – сказала Элеанор Куин.
– Значит, Она умеет меня читать, когда захочет. Как хорошо…
– Но ты не можешь понять Ее.
На самом деле могла, когда дух выглядел, как ее муж. Может быть, потом Орла попытается Ее вызвать – это ведь случилось прошлой ночью? Если не удастся убедить взять Орлу, то, может быть, у Орлы получится растратить больше Ее энергии, Ее жизненной силы?
Женщина отчетливо помнила слова духа о том, как Ее изнуряет говорить напрямую. Это будет победа, если Орла заставит Ее заговориться до смерти.
– Ей осталось недолго, мама…
– Построй стену, Элеанор Куин.
– Трудно не обращать внимания, когда кто-то плачет…
Орла повернулась и бросилась к дочке, мыча, как спятившая корова.
Девушка взвизгнула, а затем рассердилась:
– Что ты делаешь?
– Нарушаю твою концентрацию.
Элеанор Куин бросила на нее сердитый взгляд, и они продолжили путь. Орле не понравилось молчание, воцарившееся между ними, и сосредоточенное выражение лица дочери. Неужели Бин Ее слушает? Или Элеанор Куин рассказывала духу, якобы мама больше не хочет, чтобы они дружили? Мама сказала, что ты лгунья. Орла не могла позволить себе потерять влияние на собственного ребенка.
– Может быть, испробуешь свой лук? Посмотри, сумеешь ли ты попасть в то упавшее дерево. – Отвлечение внимания, лучший материнский план на случай, когда не срабатывают аргументы или мольбы.
Они остановились в какой-то части территории, где никогда раньше не бывали, и Элеанор Куин наложила стрелу на лук. Орла молча стояла и смотрела, как дочь концентрируется; она ничего не знала о стрельбе из лука, не могла дать совет и верила, что Элеанор Куин, заядлая читательница, все же успела провести какие-нибудь исследования. Терпение дочери впечатляло. Она взяла лук в руки и сосредоточилась на цели – гнилой ветке, половина которой стояла вертикально у дерева. Приготовившись, девочка выпустила стрелу.
Она впилась в ветку со звуком «хрясь», отчего обе усмехнулись.
– Умница – у тебя получается.
Связанные веревкой, они пробрались по глубоким сугробам, чтобы достать стрелу Элеанор Куин. Орла предпочитала верить, что по мере того, как они удалялись от великой сосны, связь дочери с духом ослабевала. Она становилась больше похожа на себя, попеременно то наблюдая за окружающим миром, то погружаясь в собственные мысли.
Элеанор пряталась в нескольких футах позади мамы всякий раз, когда Орла целилась из ружья, и закрывала уши, когда та стреляла. В отличие от Элеанор Куин, Орла не попадала в цели, попусту растрачивая драгоценные патроны.
Очередной их ужин улетел в панике с пронзительным клекотом. Возможно, они шли слишком тяжело, слишком шумели. Хотя, скорее всего, дело было в том, что Орла совершенно не умела стрелять. Ее единственной победой стало то, что они не заблудились, а их следы стали путеводной нитью к их тюрьме.
Какая неудача. Ей нужно было раздобыть ужин, но она могла попасть только в неподвижную мишень размером с медведя, которым наверняка оказался бы испуганный мужчина.
42
Элеанор Куин выбрала фильм для просмотра, но Орле было трудно усидеть на месте. Она вставала, стараясь больше двигаться, делать что-то полезное. Орла никогда раньше не понимала, откуда у некоторых слегка анорексичных подруг хватало энергии для танцев; ей приходилось много есть, чтобы восполнять калории, которые она теряла из-за постоянной физической активности. Но теперь, когда она чахла, сработал какой-то внутренний механизм, и Орла ощущала себя вечным двигателем. Она прибралась в гостиной и кухне и постирала все постельное белье.
К ее удивлению, вместо того чтобы смотреть фильм, Элеанор Куин ходила за ней и помогала во всех делах. Сейчас она была так похожа на Тайко, что Орле стало не по себе. Оставалась рядом, просто чтобы делать работу по дому, хотя раньше попросилась бы уйти заняться собственными делами.
– Ты в порядке? – спросила Орла, когда они расстилали на матрасе чистые простыни. Она поняла бы, если бы дочка нуждалась в ее компании или утешении. Но Элеанор Куин только улыбнулась с загадочным взглядом.
У Орлы возникло нехорошее предчувствие – что все не просто так. Что Элеанор Куин вовсе не нуждается в ней, поэтому не пытается помириться или помочь – просто следит за матерью. Держит в поле зрения, как это делала с ней Орла. Но почему?
После многочисленных перерывов они наконец досмотрели фильм до конца.
– Мама, просто чтобы ты знала. – Элеанор Куин убрала диск на полку.
– М? – От голода Орлу клонило в сон.
– Она не разрушала дом. Ни лавиной, ни чем-то другим.
Слова «разрушала» и «лавина» испугали ее. Орла оживилась, насторожилась:
– Что?
Элеанор Куин забралась на матрас и уютно устроилась под одеялом:
– Она могла бы… но не хочет вредить тебе. Понимаешь, Она дала тебе этот безопасный дом, куда можно возвращаться снова и снова. И Она дает тебе столько времени, сколько сможет, чтобы ты пришла в себя.
Через несколько минут дочка уже крепко спала, ровно дыша. Орла не знала, как отнестись к словам Элеанор Куин, которые казались скорее предупреждением, нежели утешением.
Она надеялась, что за сегодняшний день между духом и дочерью установится какая-то дистанция, но теперь… Орле казалось, что кто-то пытался успокоить ее ложным чувством безопасности, хотя на самом деле сговорился с Бин у нее за спиной. Несмотря ни на что, Элеанор Куин встала на Ее сторону. Как вернуть ее обратно? Станет ли этот дух еще одной душой, которую будет оплакивать ее дочь?
Теперь у Орлы появился шанс. Она зашла в студию Шоу, оставив дверь на щелочку приоткрытой, чтобы слышать, если встанет Элеанор Куин. Как и накануне вечером, она сосредоточилась на картине, где был изображен лечебный дом с сюрреалистически огромной сосной позади него. Теперь стало понятнее, почему больная девушка захотела перейти из унылого временного дома в более комфортный и постоянный. Орла позволила образам в таком виде, каким она их знала, заполнить ее разум, пока говорила вслух, надеясь повторить действия, которые вызвали Ее человеческий облик:
– Шоу? Я думаю… ты знал больше. С каждым днем мне становится все понятнее, как ты рисовал Ее прошлое. Как мне объяснить тебе, Ей, что я – дом, в котором Она нуждается? Пожалуйста, давай еще раз это обсудим…
Ветер сотрясал оконное стекло. Но Шоу не явился.
Ее внимание привлекла другая картина, на которой из стволов торчали кости, как будто кто-то скосил лес. Может, это послание от самого Шоу, а не от его музы? Неужели именно это он хотел сделать с деревьями до того, как они определили источник проблемы?
Что еще он скрывал? Он хотел понять сам или просто слишком боялся поделиться, озвучить, чтобы она не отмахнулась от него, как от сумасшедшего? В бешенстве Орла начала рыться в его вещах. В набросках, записках, книгах. Какие исследования он провел, запершись один в своей комнате, чтобы понять происходящее? Она просмотрела его справочники. На протяжении долгих лет он собирал книги по разным тематикам – историю искусств, как писать/рисовать/вязать/лепить, разные энциклопедии… Ну конечно!
Ей следовало подумать об этом раньше. Шоу не видел пентаграмму крупным планом, но именно сюда Орла должна была заглянуть в первую очередь. Она схватила его книгу о знаках и символах и, усевшись на пол, открыла указатель на обороте: «Пентаграмма, с. 127». Она быстро нашла нужный раздел, довершенный отчетливой иллюстрацией звезды в круге.
– Пять стихий, – произнес чей-то голос.
Орла закричала. До этого она, возможно, кого-то и ждала, но не сейчас и не этого человека. Это была ее дочь. В дверях. Словно какой-то лунатик. Призрак.
– Что ты об этом знаешь?
Но откуда Элеанор Куин знала, на что Орла смотрит?..
– Земля. Воздух. Огонь. Вода. Эфир. Я нашла ее в папиной книге после того, как мы увидели ожерелье под микроскопом. – Бин кивнула головой в ответ на какое-то далекое сообщение. – Она вспоминает.
– Перестань слушать!