Страна чудес
Часть 32 из 50 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Это хорошая идея, – ответила Орла. – Зададим несколько прямых вопросов? – Элеанор Куин кивнула. – Может, об этой девушке из книги?
Элеанор Куин пожала плечами, а потом снова кивнула. Голова опустилась к груди, и она поднялась по лестнице.
Нечестно, подумала Орла, для ее дочери – нести эту ношу. С ума сойти, что приходится обсуждать с беззащитным ребенком.
И хотя Орла не ожидала, что детям так быстро наскучит сидеть в доме, это время прошло не зря: ее больные мышцы чувствовали себя лучше. Теперь у нее было достаточно сил, чтобы встретить то, что будет дальше. Придумать новую тактику. Если уход оставался рискованным и маловероятным вариантом, то, возможно, выйти из дома и прислушаться – это лучший компромисс.
Спросить нечто – призрака – чего он хочет.
30
Она добавила молока в детскую овсянку – точнее, остатки молока. Еще один прекрасный день, в который Орле пришлось пообещать, что они выйдут на улицу после завтрака. Элеанор Куин не поднимала глаза от миски с хлопьями, и Орле стало интересно, не волнуется ли она из-за миссии, о которой они договорились накануне вечером. Орла даже не спросила у дочери, каково это – знать о том, что их преследует, угрожает их жизням. Должно быть, страшно. Но, может, Элеанор Куин затолкала этот страх в самые отдаленные уголки своего сознания? Что, если детская чувствительность губила ее, утягивая в пропасть безумия, как Шоу? Когда она чего-то не понимала…
Тайко щебетал песню, пока ел:
– Папа, папа, спит в снегу. Папа, папа, никуда я не уйду.
Дети сходили с ума. Это место продолжало их изматывать. В какой-то момент Орле придется взвесить все за и против: безопасность против вероятности того, что они превратятся в безумные копии былых себя. Затеряются в мыслях. Потеряются на леднике.
Орла задумалась, не стоит ли поговорить с ними об Отто и о том, как ее семья пережила эту опустошительную потерю. Но что она могла сказать, что из этого вынесла? Ты просыпаешься и продолжаешь жить. Они и так этим занимались.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила она Тайко. – Я слышала, как ты кашлял ночью.
Вместо того чтобы ответить, он продолжал жевать, что-то напевая. Орла приложила тыльную сторону руки к его лбу: придется пересмотреть их план, если он заболел.
– Кажется, жара нет.
– Нет!
– Просто подавился ночью водичкой?
– Не-а. Я не кашлял, мама.
Может, он не помнил. А может… Она покачала головой: если бы это было так просто – заставить сверхъестественное исчезнуть. Теперь она еще и слышит то, чего нет? Вот она, цена одержимости девушкой из книги.
Орла оставила посуду отмокать в раковине, а Элеанор Куин поспорила с Тайко, кто сможет быстрее надеть снаряжение. Орла позволила им выбежать из дома первыми, пока сама застегивала на молнию куртку и поправляла шарф.
Тайко топтался по снегу, словно Годзилла, уничтожая одно здание за другим. Орла, держа руки в карманах, стояла на страже, глядя на Элеанор Куин: девочка рассматривала что-то, прислушивалась, не находя ничего такого, на чем можно было бы сосредоточиться. Затем бросилась дальше, во двор, слепила снежок и бросила его в Годзиллу.
– Ты портишь весь снег! – воскликнула Элеанор Куин.
Годзилла рычал и топал.
– Думаю, снега хватит на всех.
Орла пнула верхушку сугроба, обойдя детей. Она чувствовала себя тюремным охранником, боясь, что заключенные могут внезапно сбежать на волю. Ей так хотелось запрыгнуть в машину и отвезти детей куда-нибудь, уехать подальше отсюда, пусть у нее было только водительское удостоверение ученика. Как она могла так переживать и бояться водить машину? Как легко это звучало по сравнению с их нынешним положением. Орла хотела обнять родителей и заплакать. Снова стать ребенком, а не единственным взрослым, ответственным человеком, запертым в кошмаре вместе со своими детьми.
Элеанор Куин побрела к неутоптанному снегу у задней части дома.
– Не уходи далеко, дорогая.
Но либо дочь не слышала, либо ей было все равно. Орла зашагала к гаражу, откуда могла присматривать за ними обоими. Она подняла голову, но не смогла понять, на чем сосредоточиться. Где искать знаки, на небе? В стороне леса?
– Если ты слышишь… мы никуда не уйдем. Просто вышли, чтобы подышать свежим воздухом, – сказала она.
– С кем ты разговариваешь, мама? – спросил Тайко.
– Сама не знаю. Иногда здесь случается что-то запутанное… А может, мы сами все запутываем… что бы это ни было.
– Можно мне попробовать?
Орла хотела отказать, боясь, что Тайко может выпалить что-нибудь не то. Он потопал по снегу, чтобы встать рядом с ней, улыбаясь и размахивая руками.
– Да, только будь очень вежливым.
– Привет, мир! – крикнул Тайко в небо. – Привет, снег!
– Спасибо, что подарило нам еще один прекрасный день, – поддержала сына Орла. Хотя кричала не так громко, как Тайко, она проецировала свой голос в окружающий мир. – Мы никуда не идем. Видишь? Просто разминаем ноги, радуемся дню. Мы не всегда знаем, чего ты хочешь. Не понимаем. Я просто стараюсь защитить детей.
– У нас не осталось молока! – крикнул Тайко. – Ты можешь сделать так, чтобы у нас пошел дождь из молока?
– Это отличная идея, но я не знаю, умеет ли Оно…
– Мама? – Элеанор Куин стояла к ним спиной, на что-то указывая.
Орла подошла к ней. Тайко пошел следом.
– Что это?
Но все и так было понятно по точной траектории вытянутой руки дочки. Возвышавшееся дерево. Древняя сосна.
– Оно слушает, мама. – Ее страх смешивался с благоговением. – Оно слушает тебя.
«Дерево… Дело в дереве?» – Орлу распирало от волнения: часть головоломки прояснилась.
Взгляд Элеанор Куин стал стеклянным – то ли из-за сосредоточенности, то ли из-за… отчужденности.
– Оно здесь.
– Точно? – Но даже для Орлы это было логично. После их первого посещения участка на картинах Шоу стали появляться не окружающие холмы и не дом, а дерево.
– Я так думаю. Да. Где-то здесь. – Она побежала по глубокому снегу в сторону леса и гигантской сосны.
– Элеанор Куин, подожди! – Орла схватила Тайко за руку и помчалась за ней. – Нельзя вот так просто бежать в лес – ты можешь заблудиться!
Лес казался очень густым. Орла не могла забыть, как Шоу хотел пойти по следам своих ботинок, но они исчезли. Как и возвышавшееся дерево.
Элеанор Куин не замедлялась. Яркое небо выцвело под сенью тугих, голых ветвей и хвойных деревьев. Температура упала. Птицы перестали петь.
А может быть, это все воображение? Дети, по-видимому, совсем не боялись.
Тайко напевал песенки, даже когда Орла чуть ли не тащила его вперед, стараясь, чтобы красные лыжные штаны Элеанор Куин не пропали из поля зрения.
Ее взгляд был настолько прикован к дочери, что Орла не заметила, когда добралась до огромной сосны. Именно погруженность Элеанор Куин в себя, застывшая поза и разинутый рот заставили Орлу остановиться и внимательно присмотреться.
Все выглядело не совсем так, как в первый раз, когда они пришли посмотреть на сосну. На поблекшей коре появилось больше трещин… как на леднике. Хотя, возможно, ледник выглядел даже более живым. Трещины напоминали вентиляционные отверстия или жабры, которыми оно дышало. Дерево, тем не менее, все еще было в плохом состоянии. Оглянувшись вокруг, Орла увидела обломки верхних веток – сучки и куски древней коры, разбросанные по всему снегу. Она пыталась не произносить даже мысленно слово «умирает». Но отчасти была уверена: Оно знало. Знало о своей собственной надвигающейся смерти.
Могла ли сосна быть источником всех их бед?
Тайко отошел от нее, чтобы шлепнуть рукавицей по коре:
– Хорошее дерево!
– Не трогай! – воскликнула Орла, оттягивая его назад.
– Почему?
– Элеанор Куин, к нему не опасно прикасаться? Это… это Оно?
Девочка смотрела наверх.
– Я люблю это большущее дерево, – сказал Тайко. – Ему ведь миллион лет, да, Эле-Куин?
– Оно умирает, – сокрушенно ответила девочка.
– Думаю, ты права, – прошептала Орла, надеясь не расстроить сына. Не хотелось лишний раз поднимать эту тему при нем.
Держа Тайко за ручку, Орла тихонько подвела его поближе к сестре, пока та ходила вокруг дерева, присматриваясь и прислушиваясь. Дул легкий ветерок, и на поверхности снега танцевали закрученные узоры. Орле снова пришла в голову хореографическая нотация, следы птиц, письмо призраков на сеансах – сотни невидимых рук, пытающихся выразить свои желания… Чем дольше она смотрела, как появляются пиктограммы, тонкие линии, вытравленные на тонком слое снега, тем больше удивлялась…
– Бин? – позвала Орла, заставив дочь отвлечься от исследования. – Как думаешь, это что-нибудь значит? Может быть…
Призраки? Когда Элеанор Куин встала на колени, чтобы изучить возникающие узоры, Орла замолчала. Наконец девочка покачала головой:
– Это ни на что не похоже. Если только…
Она встала, протянув руку к дереву, и Орла инстинктивно схватила ее за куртку и потянула назад:
– Не стоит…
– Придется. Оно здесь… где-то здесь.
Элеанор Куин пожала плечами, а потом снова кивнула. Голова опустилась к груди, и она поднялась по лестнице.
Нечестно, подумала Орла, для ее дочери – нести эту ношу. С ума сойти, что приходится обсуждать с беззащитным ребенком.
И хотя Орла не ожидала, что детям так быстро наскучит сидеть в доме, это время прошло не зря: ее больные мышцы чувствовали себя лучше. Теперь у нее было достаточно сил, чтобы встретить то, что будет дальше. Придумать новую тактику. Если уход оставался рискованным и маловероятным вариантом, то, возможно, выйти из дома и прислушаться – это лучший компромисс.
Спросить нечто – призрака – чего он хочет.
30
Она добавила молока в детскую овсянку – точнее, остатки молока. Еще один прекрасный день, в который Орле пришлось пообещать, что они выйдут на улицу после завтрака. Элеанор Куин не поднимала глаза от миски с хлопьями, и Орле стало интересно, не волнуется ли она из-за миссии, о которой они договорились накануне вечером. Орла даже не спросила у дочери, каково это – знать о том, что их преследует, угрожает их жизням. Должно быть, страшно. Но, может, Элеанор Куин затолкала этот страх в самые отдаленные уголки своего сознания? Что, если детская чувствительность губила ее, утягивая в пропасть безумия, как Шоу? Когда она чего-то не понимала…
Тайко щебетал песню, пока ел:
– Папа, папа, спит в снегу. Папа, папа, никуда я не уйду.
Дети сходили с ума. Это место продолжало их изматывать. В какой-то момент Орле придется взвесить все за и против: безопасность против вероятности того, что они превратятся в безумные копии былых себя. Затеряются в мыслях. Потеряются на леднике.
Орла задумалась, не стоит ли поговорить с ними об Отто и о том, как ее семья пережила эту опустошительную потерю. Но что она могла сказать, что из этого вынесла? Ты просыпаешься и продолжаешь жить. Они и так этим занимались.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила она Тайко. – Я слышала, как ты кашлял ночью.
Вместо того чтобы ответить, он продолжал жевать, что-то напевая. Орла приложила тыльную сторону руки к его лбу: придется пересмотреть их план, если он заболел.
– Кажется, жара нет.
– Нет!
– Просто подавился ночью водичкой?
– Не-а. Я не кашлял, мама.
Может, он не помнил. А может… Она покачала головой: если бы это было так просто – заставить сверхъестественное исчезнуть. Теперь она еще и слышит то, чего нет? Вот она, цена одержимости девушкой из книги.
Орла оставила посуду отмокать в раковине, а Элеанор Куин поспорила с Тайко, кто сможет быстрее надеть снаряжение. Орла позволила им выбежать из дома первыми, пока сама застегивала на молнию куртку и поправляла шарф.
Тайко топтался по снегу, словно Годзилла, уничтожая одно здание за другим. Орла, держа руки в карманах, стояла на страже, глядя на Элеанор Куин: девочка рассматривала что-то, прислушивалась, не находя ничего такого, на чем можно было бы сосредоточиться. Затем бросилась дальше, во двор, слепила снежок и бросила его в Годзиллу.
– Ты портишь весь снег! – воскликнула Элеанор Куин.
Годзилла рычал и топал.
– Думаю, снега хватит на всех.
Орла пнула верхушку сугроба, обойдя детей. Она чувствовала себя тюремным охранником, боясь, что заключенные могут внезапно сбежать на волю. Ей так хотелось запрыгнуть в машину и отвезти детей куда-нибудь, уехать подальше отсюда, пусть у нее было только водительское удостоверение ученика. Как она могла так переживать и бояться водить машину? Как легко это звучало по сравнению с их нынешним положением. Орла хотела обнять родителей и заплакать. Снова стать ребенком, а не единственным взрослым, ответственным человеком, запертым в кошмаре вместе со своими детьми.
Элеанор Куин побрела к неутоптанному снегу у задней части дома.
– Не уходи далеко, дорогая.
Но либо дочь не слышала, либо ей было все равно. Орла зашагала к гаражу, откуда могла присматривать за ними обоими. Она подняла голову, но не смогла понять, на чем сосредоточиться. Где искать знаки, на небе? В стороне леса?
– Если ты слышишь… мы никуда не уйдем. Просто вышли, чтобы подышать свежим воздухом, – сказала она.
– С кем ты разговариваешь, мама? – спросил Тайко.
– Сама не знаю. Иногда здесь случается что-то запутанное… А может, мы сами все запутываем… что бы это ни было.
– Можно мне попробовать?
Орла хотела отказать, боясь, что Тайко может выпалить что-нибудь не то. Он потопал по снегу, чтобы встать рядом с ней, улыбаясь и размахивая руками.
– Да, только будь очень вежливым.
– Привет, мир! – крикнул Тайко в небо. – Привет, снег!
– Спасибо, что подарило нам еще один прекрасный день, – поддержала сына Орла. Хотя кричала не так громко, как Тайко, она проецировала свой голос в окружающий мир. – Мы никуда не идем. Видишь? Просто разминаем ноги, радуемся дню. Мы не всегда знаем, чего ты хочешь. Не понимаем. Я просто стараюсь защитить детей.
– У нас не осталось молока! – крикнул Тайко. – Ты можешь сделать так, чтобы у нас пошел дождь из молока?
– Это отличная идея, но я не знаю, умеет ли Оно…
– Мама? – Элеанор Куин стояла к ним спиной, на что-то указывая.
Орла подошла к ней. Тайко пошел следом.
– Что это?
Но все и так было понятно по точной траектории вытянутой руки дочки. Возвышавшееся дерево. Древняя сосна.
– Оно слушает, мама. – Ее страх смешивался с благоговением. – Оно слушает тебя.
«Дерево… Дело в дереве?» – Орлу распирало от волнения: часть головоломки прояснилась.
Взгляд Элеанор Куин стал стеклянным – то ли из-за сосредоточенности, то ли из-за… отчужденности.
– Оно здесь.
– Точно? – Но даже для Орлы это было логично. После их первого посещения участка на картинах Шоу стали появляться не окружающие холмы и не дом, а дерево.
– Я так думаю. Да. Где-то здесь. – Она побежала по глубокому снегу в сторону леса и гигантской сосны.
– Элеанор Куин, подожди! – Орла схватила Тайко за руку и помчалась за ней. – Нельзя вот так просто бежать в лес – ты можешь заблудиться!
Лес казался очень густым. Орла не могла забыть, как Шоу хотел пойти по следам своих ботинок, но они исчезли. Как и возвышавшееся дерево.
Элеанор Куин не замедлялась. Яркое небо выцвело под сенью тугих, голых ветвей и хвойных деревьев. Температура упала. Птицы перестали петь.
А может быть, это все воображение? Дети, по-видимому, совсем не боялись.
Тайко напевал песенки, даже когда Орла чуть ли не тащила его вперед, стараясь, чтобы красные лыжные штаны Элеанор Куин не пропали из поля зрения.
Ее взгляд был настолько прикован к дочери, что Орла не заметила, когда добралась до огромной сосны. Именно погруженность Элеанор Куин в себя, застывшая поза и разинутый рот заставили Орлу остановиться и внимательно присмотреться.
Все выглядело не совсем так, как в первый раз, когда они пришли посмотреть на сосну. На поблекшей коре появилось больше трещин… как на леднике. Хотя, возможно, ледник выглядел даже более живым. Трещины напоминали вентиляционные отверстия или жабры, которыми оно дышало. Дерево, тем не менее, все еще было в плохом состоянии. Оглянувшись вокруг, Орла увидела обломки верхних веток – сучки и куски древней коры, разбросанные по всему снегу. Она пыталась не произносить даже мысленно слово «умирает». Но отчасти была уверена: Оно знало. Знало о своей собственной надвигающейся смерти.
Могла ли сосна быть источником всех их бед?
Тайко отошел от нее, чтобы шлепнуть рукавицей по коре:
– Хорошее дерево!
– Не трогай! – воскликнула Орла, оттягивая его назад.
– Почему?
– Элеанор Куин, к нему не опасно прикасаться? Это… это Оно?
Девочка смотрела наверх.
– Я люблю это большущее дерево, – сказал Тайко. – Ему ведь миллион лет, да, Эле-Куин?
– Оно умирает, – сокрушенно ответила девочка.
– Думаю, ты права, – прошептала Орла, надеясь не расстроить сына. Не хотелось лишний раз поднимать эту тему при нем.
Держа Тайко за ручку, Орла тихонько подвела его поближе к сестре, пока та ходила вокруг дерева, присматриваясь и прислушиваясь. Дул легкий ветерок, и на поверхности снега танцевали закрученные узоры. Орле снова пришла в голову хореографическая нотация, следы птиц, письмо призраков на сеансах – сотни невидимых рук, пытающихся выразить свои желания… Чем дольше она смотрела, как появляются пиктограммы, тонкие линии, вытравленные на тонком слое снега, тем больше удивлялась…
– Бин? – позвала Орла, заставив дочь отвлечься от исследования. – Как думаешь, это что-нибудь значит? Может быть…
Призраки? Когда Элеанор Куин встала на колени, чтобы изучить возникающие узоры, Орла замолчала. Наконец девочка покачала головой:
– Это ни на что не похоже. Если только…
Она встала, протянув руку к дереву, и Орла инстинктивно схватила ее за куртку и потянула назад:
– Не стоит…
– Придется. Оно здесь… где-то здесь.