Страх никогда не стареет

Хотя мне-то, грех жаловаться, как-то давали «Лексус». Но не у всех же знакомые с достатком Натальи, у которой в гараже то ли три, то ли четыре автомобиля. Да и давали не на год. И, похоже, больше не дадут.

– Александр Геннадьевич, а ты правда разговор с Натальей записал? – спросил меня Сергей.

– Если бы! Знать, что так обернется, конечно, записал бы. Да там и записывать нечего было. Так, пять слов друг другу сказали.

– И как теперь выкручиваться будем?

– Не надо выкручиваться. Посуди сам: данные о звонке я получил через Главный сервер. У меня их нет. Я Главному серверу не хозяин и указания ему дать не могу. Прокурорам придется обратиться за данными в центральный аппарат МВД. Короткую справку, так, мол, и так, ответ абонента с таким-то номером был в такое-то время с такого-то адреса, дадут сразу же. Далее запрос для детального ответа переправят в департамент технической разведки МВД. Те запросят официальный ответ в управлении радиоразведки военно-космических сил Министерства обороны. Туда-сюда, как минимум месяц пройдет. Выяснится, что самой записи нет. К тому времени про нее, наверное, уже забудут. Напихают бумажек с запросами в уголовное дело и успокоятся. Запрос есть? Есть. Ответ есть? Нет. Ну, если нет, то подождем. У нас всегда так, главное, запрос сделать и копию в дело подшить. Но самое главное, Сергей, нас с тобой уже тут не будет! Все, приехали!

Стараясь не отставать, но и не дышать в затылок, мы прошли за Городиловым. Он сделал вид, что не замечает незваного сопровождения. Начальник следствия, Валерий Семенович, выглядел равнодушным, а следователь Мальцев немного нервничал. Хотя из-за чего? Все понимают, что он только исполняет волю вышестоящего начальства.

Наталью содержали в отдельном кабинете на пятом этаже. В помещении было полно народа: за единственным столом Скорняков. Напротив него на стульях, расставленных вдоль стены, разместились мужчина лет пятидесяти, Наталья и полная женщина неопределенного возраста.

Щукин с уставшим апатичным видом сидел в углу у окна. Рядом с ним еще один оперативник и… Погосян Арсен Григорьевич собственной персоной!

– Кто это? – спросил Валерий Семенович, имея в виду посторонних.

– Адвокаты, – вяло ответил Скорняков.

– Уже приехали?

– Тут же примчались, как будто на крыльце её звонка ждали.

– Что, Виктор Ростиславович, все трое адвокаты?

– Нет, вот этот господин, – следователь указал рукой на Погосяна, – представитель с места работы Сарибековой.

Начальник следствия поморщился, словно от представителя рабочего коллектива исходил дурной запах.

– Мы хотим заявить, – поднялся с места мужчина-адвокат, но начальник следствия жестом велел ему успокоиться.

– Насима Ралифовна, – сказал он, встав перед задержанной. Женщина-адвокат удивленно посмотрела на клиентку, которую искренне считала Натальей. – Разрешите мне официально от лица следственных органов прокуратуры Новосибирской области принести вам извинения за доставленные неудобства. Вышло досадное недоразумение, но мы быстро разобрались, и давайте считать инцидент исчерпанным. У всех бывают ошибки. Все мы люди, и никто не застрахован от неверного решения. Но, я думаю, главное, все вовремя исправить. Еще раз прошу у вас прощения.

– Я могу идти? – с вызовом спросила Наталья.

Выглядела она необычно. Нет, одета была как всегда, точно так же, как на последней встрече со мной в сквере. Но глаза, глаза! Это был не затравленный беззащитный зверек. Ничего подобного! Лицо ее выражало холодную решимость, а глаза приобрели стальной оттенок. В них клокотали ярость и беспощадность. По ней, в этой критической ситуации, я понял, как Ралиф Худатович заработал свои первые миллионы. Не хотел бы я стоять у него на пути, когда он так же, как сейчас младшая дочь, поджав нижнюю губу, готовился перейти в атаку.

Тот, кто хоть раз познал вот такую все сокрушающую решительность сенатора, его откровенное пренебрежение к законам и чужим судьбам, быстро мог прийти к выводу, что лучше всего для разговора с Сарибековым Р. Х. подойдет винтовка со снайперским прицелом.

– Насима Ралифовна, вы, конечно же, свободны! Вас никто и не задерживал. Просто у нас появились к вам вопросы, и по ошибке вас доставили для беседы таким некорректным способом. Поверьте, мы разберемся, и виновные понесут наказание.

Щукин и оперативник сидели с отрешенным видом. Только что совершенно официально было заявлено, что доставление Натальи в здание прокуратуры – это их личный произвол. Прокурор поручил им, бестолковым, культурно пригласить Наталью побеседовать, а они…

Меня, стоявшего у дверного косяка, отодвинул в сторону появившийся как черт из табакерки Городилов. Перед самым кабинетом он куда-то подевался, предоставив приносить извинения начальнику следствия.

– Наташа, добрый день! – радостно поприветствовал он, пройдя на середину кабинета. – Пошли отсюда, выпьем у меня кофе, и я отвезу тебя домой. У нас тут дурацкая накладка получилась. Я сейчас тебе все объясню. Пошли!

Наталья встала, демонстративно не спеша расправила полы одежды. Обращаясь персонально к Скорнякову, издевательски сказала:

– До свидания, Виктор Ростиславович!

Скорняков, уж не знаю, что он мог ей наговорить, сидел бледный и подавленный.

Воспользовавшись гостеприимством заместителя прокурора области, Наталья горделиво вышла из кабинета, проигнорировав меня как объект материального мира.

Я где стоял, около входной двери, там и остался стоять. За прошедшей мимо меня недавней подругой проследовал шлейф дорогих духов, и она скрылась в коридоре. В быту, кстати, она духами не злоупотребляет. Наверное, по случаю задержания на себя полфлакона вылила.

Никому ничего не говоря, Погосян по-хозяйски встал и молча вышел вслед за ней.

– Наша клиентка свободна? – спросил адвокат.

– А ее никто и не задерживал. Вы что, видели протокол задержания?

– Протокол задержания лежит на столе у следователя, – женщина-адвокат указала рукой на Скорнякова. – Мы его, кстати, подписывали.

– Вот этот протокол? – начальник следствия взял бланк со стола и разорвал его пополам, потом еще раз пополам. – Вы, очевидно, ошиблись. Насиму Ралифовну Сарибекову никто и не думал задерживать. Вам же понятным, русским языком объяснили, что произошла досадная ошибка. Мы принесли извинения, что еще нужно? На колени встать?

Адвокаты одновременно поднялись с места.

– Надо подумать, – сказал мужчина. – Возможно, по поводу незаконного задержания мы подадим жалобу в суд. Это просто так оставлять нельзя.

– Жалуйтесь, куда хотите! – Валерий Семенович развернулся и вышел из кабинета.


Я дернул Сергея за рукав, и мы двинулись следом.

В коридоре нас поджидали Городилов и начальник следствия.

– Александр Геннадьевич, – остановил нас заместитель прокурора области, – мы тут с Валерием Семеновичем хотим поинтересоваться, у вас не осталось камня за пазухой? А то, может быть, вы еще чем-то хотите нас подивить.

– Правда, мужики, – обратился к нам Валерий Семенович, – может, уже хватит этой самодеятельности? Вы, надеюсь, не сомневаетесь, что убийца – это Киселев? Если надо, я распоряжусь вам показать все материалы дела.

– Скажите, а кто такая Свиридова Елена? – ответил я вопросом на вопрос.

– Секретарша Сарибекова.

– Ага, понял полет мысли! Покойный Киселев как-то заходит в приемную директора и через приоткрытую дверь видит непристойную картину: директор гладит по ягодицам референта по связям с общественностью. Пораскинув мозгами, он решает пристрелить директора. А эта внимательная секретарша запомнила, что когда Киселев посмотрел в директорский кабинет, то изменился в лице, побледнел, губы задрожали от обиды. Что он там увидел, Свиридова Елена не знает, но запомнила, какие метаморфозы отразились на светлом челе ныне покойного Андрея Сергеевича!

Городилов и начальник следствия удивленно переглянулись.

– Если не секрет, то откуда вам это известно? – спросил Валерий Семенович. – Или Мальцев успел вам все рассказать?

– Не помню, кто рассказал мне выдержки из «дневников» Киселева, наверное, Щукин. Я еще подумал, что подобную сцену читал в Интернете, в каком-то рассказе. Помнится, автором была женщина, Ирина какая-то. О, вспомнил! Ирина де Сад. Точно, она. А эта свидетельница сама вспомнила про Киселева?

– Конечно, сама.

– Иван Степанович, если не секрет, куда вы дели Наталью Ралифовну? – обратился я к Городилову, который стоял мрачнее тучи. Наверняка он размышлял, кто мог меня информировать о «дневниках» Киселева.

– Домой поехала. От кофе отказалась. Я, кстати, вечером заеду к ней, проведаю. – Городилов многозначительно улыбнулся. Как бы то ни было, он умудрился выйти сухим из воды. Хотя я совершенно уверен, что приказ о ее задержании отдал именно он. – У вас, я так понимаю, командировка заканчивается? Дело раскрыто, можно и домой!

– Можно и домой! – так же ответно улыбаясь, сказал я. – Нам с коллегой осталось решить кое-какие дела, так, по мелочи. А потом: «Здравствуй, Москва златоглавая!»

– И много дел? – как коллега, по-товарищески, спросил начальник следствия.

– Да нет, не очень. Нам осталось найти убийцу сенатора Сарибекова Ралифа Худатовича.

– А Киселев? – одновременно спросили Городилов и Валерий Семенович.

– Киселев? Он к убийству отношения не имеет, как бы этого всем ни хотелось. Я думаю, что в очень скором времени я представлю вам настоящего убийцу. И не его одного, – я сделал паузу, выставив перед собой согнутую руку с поднятым вверх указательным пальцем, – я вам и заказчика представлю.

Моя рука опустилась, и палец показал куда-то в пустой коридор:

– Я всем назову его! До свидания, господа!

Начальник следствия на всякий случай обернулся проверить, не указываю ли я на конкретного человека у него за спиной. Городилов стоял, внезапно замерев. Воспользовавшись моментом, мы быстрым шагом прошли к лестнице и спустились вниз.

– Геннадьевич, зачем ты так демонстративно-то? Врагов, что ли, мало? Мог бы подождать до поры до времени.

– Объясни мне, чего ждать? Того, что они сами придут и покаются? Не дождемся.

В автомобиле я продолжил:

– Посуди сам, что мы имеем. На винтовке палец Киселева, в его квартире патроны. Совершенно достоверно, что из этой винтовки убили Сарибекова. Мотив есть. Без диска мотив не очень достоверный, но все-таки есть. Киселев – покойник, и всех, совершенно всех он устроит в роли убийцы. Теперь что есть у нас: совпадения в текстах рассказов Ирины де Сад, посланиях «Ареса» и «дневниках» Киселева? Ну и что? Я думаю, что их автор Инна. Кто-то думает иначе. Как доказать правоту? Для суда надо будет провести литературоведческую экспертизу, а для нее нужны свободные образцы творчества Сарибековой Инны. Где их взять? В ее школьных сочинениях? Так их давно выбросили за ненадобностью. Сама она, по доброй воле, новый рассказ написать откажется. Все, эта линия оканчивается тупиком. Дальше, Киселева отравили. Кто – непонятно, но мы подозреваем, что Инна. Она хорошо владеет английским, у нее дома был соответствующий рассказ, и ее мать погибает от точно такого же катализатора никотина. В судебно-медицинской экспертизе трупа Сарибековой Эльвиры нет никакого катализатора, значит, она умерла по естественным причинам. На любом суде адвокаты Инны заявят, что в стране не одна она могла перевести этот рассказ. А сама Инна скажет, что никогда не читала Агаты Кристи ни на английском, ни на русском языках. Как это опровергнуть? Да никак! И так куда ни ткнись. Мы совершенно ничего не можем им предъявить официально. У нас только намеки и предположения.

– Тебе не показалось, что Городилов просто не понял, про какую Ирину ты им втолковываешь?

– Показалось. Он только смекнул, что мне откуда-то известно содержание «дневников», и сейчас он начнет поиск утечки информации, а когда поймет, что мне никто ничего не рассказывал, то соберет их всех на совещание решать, что же делать дальше. Как видно, сообщники не полностью посвятили его в детали убийства. Да и зачем? Каждый из них исполняет только свою роль, как оно и должно быть в серьезной организации.

– А Городилов не понимает, что он следующий кандидат на вылет?

– Пока у них вышла из игры одна Фаина. Киселев не в счет, он не из их шайки. Все, приехали!

В гостиничном номере Сергей, не раздеваясь, улегся на кровать почитать купленные на первом этаже газеты, а я включил ноутбук, который весь день таскал с собой.

Пришедшее сообщение свидетельствовало, что мои донесения возымели свое действие.

«Клементьеву. На совещании руководства управления с уполномоченным представителем администрации президента принято решение продолжить расследование убийства сенатора Сарибекова. Необходимо выяснить, кто повинен в том, что реальные инвестиции не пошли на развитие авиастроительной промышленности России. Если, по вашему мнению, в убийстве замешаны представители властных структур, то необходимо получить неопровержимые доказательства этого. Никакие предположения, даже подкрепленные косвенными уликами, приниматься во внимание не будут. Не стоит также углубляться в события, произошедшие много лет назад. Сосредоточьтесь на задании. Срок командировки вам продлевается на неделю».



Сосредоточьтесь на задании! Не лезьте в дела давно минувших дней!

А что, в этом тоже была своя логика. Когда сенатору навязали контракт? В марте. В апреле шла подготовка условий инвестиций, на май намечено подписание. А когда начата подготовка к убийству? Летом прошлого года. Мораль: подписание контракта не причина убийства. Его все равно бы убили, механизм был запущен, и останавливаться на половине дороги не имело смысла. Чем дольше тянуть с осуществлением замысла, тем больше шансов, что кто-то из участников струсит и все расскажет сенатору.

Огонек в углу дисплея замигал. Пришло еще сообщение:

«Клементьеву. Министерство обороны Великобритании официально объявило, что в рамках программы сокращения военного бюджета страны оно отказывает авиастроительным фирмам в государственной поддержке разработки двигателей для истребителей нового поколения. Для модернизации парка истребителей-перехватчиков принято решение закупить новые самолеты в США. Данное решение вызвано политическими и экономическими мотивами и никакой связи с убийством сенатора Сарибекова не имеет».