Страх никогда не стареет

– А альбом?

– На столе. Хочешь посмотреть? Вот он, его еще следователь не успел упаковать.

– А следователь у нас кто, Мальцев?

– Он только руководит. Протокол осмотра составлял какой-то молодой. Кстати, оба вышли куда-то. Наверное, покурить.

На одной из фотографий, на лесной опушке, у туши убитого лося стояли трое мужчин. Двое из них, Киселев и мужчина лет шестидесяти, в камуфляже, держали карабины: мужчина – на плече, Киселев – двумя руками перед собой. Третий стоял, засунув большие пальцы рук за широкий поясной ремень. Он был самым старшим в этой компании.

– Кто эти люди? – спросил я Щукина.

– Его мать сказала, что вот этот, посредине, его отец. Вот этот, сбоку, друг отца. Оба померли в том году. А что?

– Неплохо бы найти карабины с фотографии. Кто четвертый? Тот, кто фотографировал?

– Александр Геннадьевич, у вас просто какой-то нюх, – неожиданно в квартире появился следователь Мальцев. – Я, честно говоря, про четвертого и не подумал. Считаете, что этот четвертый знает, где эти «охотники» хранили оружие? Это мысль. У них могло быть общее место, какой-нибудь гараж или что-то в этом роде. Ни у одного из этих троих официального разрешения на огнестрельное оружие нет. Скорее всего, эти карабины они имели незаконно, для браконьерства.

– Где мать покойного?

– У соседки, чаем отпаивается. Я сказал ей, чтобы до конца осмотра никуда не уходила, – ответил за него Щукин. – Позвать ее?

Приглашенная Клавдия Киселева, находившаяся в прострации, отвечала односложно и натянуто. По ее мнению, фотографировать должен был некий Петр Кухарчук, друг ее покойного мужа. На охоту они всегда ездили вчетвером. Еще она поведала, что в лесу у этой компании был охотничий домик. Где именно он был, она не знала и никогда там не была.

Щукин тут же, из квартиры, позвонил в адресное бюро и узнал, где живет Кухарчук.

– Поедем к нему? – спросил Денис Юрьевич не то меня, не то следователя.

– Поезжайте, может быть, что и узнаете. Я в прокуратуру. Юра, вы закончили? – обратился Мальцев к парню за компьютерами.

– Да, Евгений Михайлович. Я всё перекачал на внешний диск. Думаю, нет необходимости снимать с этих компьютеров жесткие диски. Пускай так остаются. Квартиру будут опечатывать?

Квартиры, где произошло убийство, опечатывают только в кино, но парень этого не знал. К тому же здесь смерть по естественным причинам и присутствовала мать покойного, так что никакого смысла опечатывать нет. Но Мальцев, к моему удивлению, сказал:

– До завтра квартиру, конечно же, опечатаем. Если завтра подтвердится, что гражданин Киселев помер по естественным причинам, то ключи передадим родственникам. Денис Юрьевич, сохранность квартиры на вас.

Щукин скорчил гримасу, которая как бы говорила: «А как ты себе представляешь опечатать квартиру? Бумажку с печатью на косяк наклеить и милиционера около нее выставить? Где взять милиционера? А если подростки из озорства сорвут бумажку? А они обязательно сорвут, чтобы посмотреть, что дальше будет. Может быть, в тридцатые годы, во времена всесильного НКВД, печать на дверях была весомым аргументом и тронуть ее никто бы не посмел, то сейчас времена другие». Вместо этого он сказал:

– Евгений Михайлович, естественно, мы примем все меры к сохранности места происшествия. Следователь закончил? Нам можно закругляться?

– Андрей, – обратился Мальцев к кому-то в коридоре, – у тебя все?

– Осталось протокол подписать. Денис Юрьевич, вы на осмотре с самого начала, я вас вписал как присутствующего. Идемте, подпишите протокол осмотра. Понятые здесь? Пускай подходят по одному. С места происшествия изъято: чашка кофейная со следами помады, шесть окурков сигарет двух наименований, восемь патронов калибра 7,62 миллиметра в картонной коробке, альбом с фотографиями.

Из квартиры последними выходили я, Щукин и незнакомый мне милиционер, скорее всего местный участковый. Уже в прихожей я развернулся и стремительно прошел назад. Под пристальным взором заместителя начальника криминальной милиции ГУВД Новосибирской области я прошел к компьютерному уголку и включил питание всей этой сложной композиции. На мой взгляд, стоящий справа системный блок, размером в полтора раза выше остальных, должен был являться сервером. Я включил его и стоящий рядом компьютер. Потом только успел нажать кнопку «пуск» у ноутбука, как Щукин сказал:

– Александр Геннадьевич, пошли. Завтра они проведут исследование и нам дадут копию информации с этих компьютеров. Все, оставь все как есть. Пошли!

Я не собирался спорить. Мне-то и надо было совсем немного, чтобы система работала. В выключенный компьютер даже всемогущий Главный сервер не сможет проникнуть. Так что пусть аппаратура помотает электричество в дежурном режиме. Потом всегда можно сказать, что их специалист сам забыл все отключить.

Участковому за день все так надоело, что он просто не обратил внимания, кто куда проходил. С явным чувством облегчения он закрыл входную дверь и протянул ключи Щукину.

– Вот еще! – протестуя, вскинул руку Денис Юрьевич. – Себе оставь. Мне-то они зачем? Завтра или матери, или следователю отдашь.

– Квартиру что, правда опечатывать?

– Возьми бумажку с печатью отдела и простым бумажным клеем вот так налепи на косяк. Сам распишись, понятых пригласи, пускай тоже распишутся. Что ты, как маленький, сам разобраться не сможешь?

Участковый что-то пробурчал и стал рыться у себя в объемной папке, отыскивая подходящий лист с печатями. У запасливого участкового на каждый непредвиденный случай всегда с собой есть нужная бумажка.

Мы же на двух автомобилях поехали к единственному живому участнику браконьерской охоты на лося, обратно, через весь город, на правый берег Новосибирска.

Петру Семеновичу Кухарчуку было семьдесят шесть лет, но выглядел он бодрячком. Правда, левый глаз у него был покрыт мутной пленкой и совсем не видел, но это не помешало ему тщательно ознакомиться с нашими служебными удостоверениями. Причем он по очереди перечитал документы у всех нас, периодически сверяя фотографии с оригиналом. На мой взгляд, старик вечерком употребил для укрепления здоровья граммов сто и теперь пребывал в отличном настроении.

– Я все понял, – Кухарчук размял грубыми пальцами сигарету. – Есть такой охотничий домик недалеко от деревни Осиновка, километров семьдесят на север. Там мы и хранили в тайнике карабины. Сами понимаете, разрешения-то ни у кого из нас не было. А карабины эти еще ой с каких времен у нас были! Тогда и разрешения-то никакого не надо было иметь. Там они и должны лежать. Я бы мог показать, но сейчас туда никак не проехать. Дорога одна, и ту наверняка развезло. Дожди-то почитай каждый день идут. Месиво там, а не дорога!

– А если на джипе? – спросил Щукин. – У нас два моста ведущих! Проедем? Не машина, зверь!

– Ты русского языка не понимаешь? – стал горячиться старик. – Ты и на трех мостах туда не проедешь. Там слякоть сейчас по пояс! Туда только на танке проберешься.

– На танке? А на вертолете нельзя? – спросил я.

Сергей глубоко вздохнул и отошел к окну, всем своим видом показывая, что если я собираюсь послать его на ночь глядя хоть на танке, хоть на вертолете, то он не очень-то рад предстоящему путешествию.


– На вертолете? – Старик прищурился единственным зрячим глазом, выпустив струю дыма в потолок. – Вертолету там негде сесть, лес кругом. А ты что, можешь вертолет организовать?

– Могу.

– Тогда слушай, – для него все присутствующие потеряли интерес, и он обращался ко мне одному, – там километров двенадцать от Осиновки есть военная часть, артиллеристы. Смекаешь? Пушки они знаешь чем таскают? Тягачи у них гусеничные МТ-ЛБ. Вот на таком проедем. И вместимся туда все. А до части можно по асфальту за два часа доехать.

– Доводилось ездить на таком?

– Мне много чего доводилось. Сможешь найти такой? Или слабо?

Я вышел на лестничную клетку и сделал один звонок руководству, которое наверняка переправит мою просьбу в Москву. Постоял, подождал неизвестно чего и вернулся к обществу.

Старик, покуривая, посматривал на холодильник, раздумывая, как бы ему, под шумок, еще причаститься. Где-то в дальней комнате работал телевизор. Его смотрела жена хозяина, которая выходила к нам только на минуту. Нами она, в отличие от Петра Семеновича, не заинтересовалась.

Телефон у меня зазвонил минут через десять. За это время я намекнул хозяину, что за неудобства готов понести разумную компенсацию и дать им с собой, на дорожку, командировочные. Словом, можно не зря съездить, а культурно отдохнуть на природе. Да и пузырь в холодильнике останется в целости.

Разговор о командировочных привлек внимание всех остальных. Погода на улице стояла отличная. Мясо для шашлыка можно купить в любом супермаркете, а причитающееся к мясу и подавно. Девственный лес, сторожка, костерок, крупно порезанная луковица, душистый хлеб, запах шашлыка, чарка холодной водочки под неспешный мужской разговор – что может быть лучше? Разве такой случай можно упустить, угробив предстоящий день текущей работой?

– Чего тебе надобно, старче? – пророкотал в трубке голос резидента. – У тебя, кстати, фикус не ядовитый? А то, может, пожевал его листьев, и тебя стали посещать диковинные идеи? Тебе кроме бронетранспортера ничего больше не надо?

– У меня, кстати, кактус, – уходить времени не было, и я говорил прямо с кухни. Судя по реакции всех, кроме Сергея, они решили, что я, мягко говоря, переутомился. – Около деревни Осиновка есть воинская часть, предположительно артиллеристов. Мне надо от них гусеничный вездеход с водителем.

– Да это-то я понял. Тебе его на сутки надо? Одного солдата не пошлют, только с офицером или прапорщиком. Сам понимаешь, вояк надо подмазать, а то начнется: я не я, лошадь не моя, все прапора уже пьяные, а офицеры по домам разбежались. До утра никого не соберут.

– Пусть у вояк за это голова не болит. Поляну достойную накрою! Всё, кроме девочек, гарантирую.

– Гарант у нас один, в Кремле сидит. И фамилия у него другая, не твоя. Ты слышал, – он вновь обратился к кому-то рядом, с кем периодически поддерживал беседу, – он себя «Гарантом» именует. Так, глядишь, лет через десять и голосовать за него придется. А чего ты смеёшься, этот тоже подполковником был. Сейчас все, кто, как ты, смеялся, как раз первый червонец досиживают. Потом, особо непонятливым, суд еще десяточку накинет. Как за что? Был бы человек хороший, статья всегда найдется! Готово? Алло, гараж? Фикус, ты еще слушаешь? Все готово – дежурный по части старший лейтенант Куликов Андрей Андреевич ждет вас в штабе. Вам дадут бронетранспортер МТ-ЛБ номер 655. Механик-водитель сержант Степанов. Старшим машины будет начальник склада артиллерийско-стрелкового вооружения… Как ты фамилию написал? Старшим будет прапорщик Мухамедзянов. Татарин, наверное. Почему ты думаешь, что он не пьет? Если прапорщик, значит, водку пьет. Короче, сегодня пока доберутся, пока то да сё, и ночь наступит. Переночуют там же в части, в казарме. А раненько поутру двинутся. К вечеру могут и вернуться. Ты звони, сокол ясный, если скучно станет. Не стесняйся, спрашивай. У нас в Новосибирске много чего есть. Я для тебя, если надо будет, танк с постамента снять прикажу. Ты, главное, работай, работай не покладая рук. Пока!

Я многозначительно сложил телефон. Четверо мужчин, с разными чувствами, выжидающе смотрели на меня.

– Поезжайте, вас уже ждут.

– Мать его! – воскликнул старик. – Да ты крутой перец! Прям, все ждут? И водитель есть? А то я танкист бывший, если что, то и на тягаче смогу.

Он с веселым видом ушел в зал, и оттуда стали доноситься отрывки разговора:

– Антонина, я с мужиками уезжаю! Дело государственной важности, отлагательства не терпит. Нет, до утра не терпит. Чего, чего? Тоня, ну что ты как маленькая, не понимаешь, секретное дело? Ты видишь, кто приехал? Одни полковники. Тоня, ну кто тебя в военную тайну посвящать будет? А что я? Я в армии подписку о неразглашении давал, меня можно к секретам допускать. Старый конь борозды не испортит. Одна тут не скучай, я послезавтра утречком вернусь. О, вот они, ключи от сторожки. Думал, уж больше не сгодятся. Я готов!

Признав во мне старшего, старик хитро показал на холодильник. Я погрозил ему пальцем, мол, только после дела. Кухарчук согласно кивнул и первым пошел на выход. Охая, выбралась из зала старуха. Она взяла меня за рукав:

– Надолго ли?

– Вы не волнуйтесь. Послезавтра вернемся.

Когда мы спустились к подъезду, Щукин выразил искреннее сожаление, что не может поехать со всеми, так как руководство оперативными силами с него никто не снимал. Вместо себя он отправил приехавшего с ним оперативника. Отведя Сергея в сторону, под видом того, что отсчитываю деньги на пикник, я произнес напутственное слово:

– Все из старика вытяни про этого Киселева. Почему он-то не мог на себя официально оружие оформить? Ему-то что мешало? Понятых не забудьте с собой взять. На, даю тебе на всех. Думаю, хватит.

Сергей пересчитал деньги, кивнул, значит, хватит.

– Ну, мы…

– Послезавтра утром, друг мой, утром! Хорошего помаленьку. Да, сотовой связи там наверняка нет, так что договорись с дежурным по части, пускай с вами радиосвязь поддерживает, на экстренный случай. Чем черт не шутит, вдруг карабин там.

Когда они уехали, я направился, несмотря на поздний вечер, в ГУВД.

В кабинете вышел на связь с Главным сервером и дал задание.

У меня было минут пять, пока Главный сервер сможет ответить, вошел он через сеть в компьютеры Киселева или не смог. Я откинулся в кресле, расслабился и закурил, прикидывая, куда бы направить свои стопы.

От резкого звука, который издал ноутбук, я вздрогнул и уронил на себя сигарету. В полной тишине, которая царила на этаже, раздражающий пронзительный писк был громче паровозного гудка. Это был сигнал тревоги.

Я посмотрел на монитор и вместо текстового сообщения увидел женский силуэт на фоне окна в темной комнате. Несколько секунд ушло на то, чтобы сбросить с себя сигарету и понять, что Главный сервер не только вошел в компьютерную систему Киселева, но и включил на его ноутбуке видеокамеру. Теперь передо мной был вид его комнаты со стороны рабочего уголка. Женщина стояла в профиль рядом с окном, и ее слабо освещал уличный свет.

Секунда-другая, и она развернулась лицом к видеокамере и пошла на нее, с каждым шагом заслоняя собой окно. Все погрузилось в темноту.

Понять по женскому силуэту, кто это, невозможно. Ясно только, что у этого видения длинные распущенные волосы. Но это ни о чем не говорит. У них здесь, в Новосибирске, длинные волосы, свои или искусственные, чрезвычайно популярны и у мужчин, и у женщин.

Незнакомка, которая после внезапной смерти Киселева преспокойно закрыла входную дверь его ключами, вновь решила посетить квартиру. Или что-то забыла второпях, или пришла что-то подложить. В хладнокровии ей не откажешь. Если, конечно, она одна в квартире. И что она там без света делает? Хотя свет могла уже и выключить.

На дисплее моего ноутбука замигал алый огонек, сигнал вирусной атаки. Следом Главный сервер сообщил:

«Вирусная атака отражена. Угроза миновала».

«Что случилось?»