Стажер диверсионной группы
Часть 13 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Подтверждаю, он самый – Игорь Петрович Глейман! – усмехнулся Ерке и снова поморщился от боли в ребрах. – Сын подполковника Петра Дмитриевича Глеймана, нашего нынешнего командира.
– Вы из группы Глеймана? – обрадовался Валуев. – А нам приказано наладить связь с подполковником!
– Замечательно! – ответил Ерке. – Я был занят примерно тем же. Петр Дмитриевич послал меня с небольшой группой, чтобы наладить связь с Юго-Западным фронтом.
– А тут эти твари! – с досадой сказал капитан.
Он уже успел обшарить телеги, нашел свой ремень и кобуру с пистолетом и сейчас торопливо опоясывался, словно вдруг оказался голым посреди шумного города и нужно было как можно быстрее прикрыть «срам».
– Так что произошло? Как вы угодили в плен?
– Плен… – скривился избитый старлей, сплевывая на траву кровяные сгустки. – Плен… Никогда бы я не сдался!
– Успокойся, Боря, твоей вины в этом нет! – И снова Ерке играл роль психотерапевта, пытаясь успокоить старшего лейтенанта. – Тут такое произошло, товарищи… Неподалеку отсюда стоит хутор Врадиевка. Мы зашли туда, чтобы запастись продовольствием в дорогу. Со снабжением у нас давно уже хреново, сами понимаете…
– Я сразу какой-то подвох почувствовал! – с некоторой толикой гордости сказал Кудрявцев.
– Боря, да ты всегда всех подозреваешь! На это никто уже и внимания не обращает! – хмыкнул капитан, протягивая старлею ремень с кобурой, видимо, его штатное оружие. Тот вцепился в пистолет, словно ему вернули потерянного сына.
– Белые мазанки, плетеные тыны с глечиками да макитрами, аккуратные, будто игрушечные хлева, как по линейке посаженные садики-огородики. И ни одного военного, сплошь дебелые тетки в вышиванках да мужики в соломенных брылях! – перечислил Ерке и вздохнул. – Словно и нет никакой войны…
– Нас за стол пригласили, накормили от пуза, а когда мы разомлели, предложили отдохнуть в конюшне. Мы легли и мгновенно заснули… – продолжил рассказ капитан.
– А проснулись от того, что десяток этих тварей нас во дворе сапогами месит! – горько закончил Кудрявцев.
– Н-да, товарищи… – даже как-то растерялся Валуев, и в этот момент его взгляд упал на привязанного к дереву тезку. – Вот кто нам сейчас все скажет!
– А що казаты? – захныкал Петро. – Та нэ знаю я ничого…
Петр незаметным движением извлек нож, легонько кольнул полицая в щеку, чтобы тот почувствовал боль и вкус крови во рту и коротко приказал:
– Рассказывай!
С ужасом поглядывая на блестящее лезвие в руках у Валуева, парубок начал «сливать инфу».
Оказалось, что хутор Врадиевка – ловушка для окруженцев. Красноармейцы, отступающие или отбившиеся от своих, сами выходят к хутору, а их там встречают, как дорогих гостей – и накормят, и спать уложат. А перед сном еще и напоят – маковой настойкой, чтоб дрыхли покрепче. Ночью, в самый сон, появляются полицаи и вяжут красноармейцев. А дальше – это уж кому как повезет: раненых добивают и сбрасывают в овраг, а у живых доля бывает разная – рядовых разбирают хозяева дальних хуторов, превращая в рабов-батраков, а красных командиров доставляют в немецкую комендатуру в деревню Лозовая.
– Понятно… – прогудел Валуев.
Вызнав количество боеспособных мужчин и помогавших им женщин, сержант буднично, как будто давил помоечную крысу, ударил полицая ножом под угол челюсти. Я в этот момент остро пожалел, что не сделал так же два месяца назад, а отпустил этого мелкого прыщавого уродца из-за его малолетства. Оказывается, для желающих стать отпетым душегубом возраст не помеха.
Туземцы очень злы на Советскую власть, навязавшую им новый строй. Тут каждый второй – куркуль, а остальные жаждут обрести этот сомнительный статус. Селюки – что с них взять? Такие будут ласково тебе улыбаться днем, а ночью придут резать. И они вовсе не из страха подчиняются немцам, просто желания фашистов и селян совпадают на все сто.
Какой-нибудь Ганс Бергман мечтает завести на тучных землях Украины имение-фольварк, чтобы попивать пивко на террасе и наблюдать, как на тебя горбатятся десятки, а то и сотни рабов-унтерменшей. У селюков те же хотелки, только на роли холопов они «назначают» клятых москалей, не вникая в суть расовой теории. Объясни ты им, что немцы ставят «хохлов» на одну доску с «кацапами» и «жидами», – оскорбятся. Но угодливости перед «германом» не утратят, подлость у них в крови.
– Повезло вам, товарищи, что вы нас встретили! – сказал Петя, обернувшись к бывшим пленникам, которые, судя по их малость ошарашенному виду, оказались шокированы увиденной будничной расправой (или услышанным от казненного). – И нам тоже повезло, что вас встретили!
– Э-э-э… Да! – только и сумел выдавить из себя Кудрявцев.
– Проводите нас к подполковнику Глейману? – предельно вежливым тоном спросил Петя и как-то по-особенному, умилительно, улыбнулся.
Глава 5
– Конечно, мы вас проводим! – покладисто согласился Ерке. Не за тем же ли самым их послали – за связью с командованием фронта. А тут связь сама пришла… – Вот только… Мы ведь не одни шли, с нами три красноармейца и сержант. Нас, командиров, в комендатуру повезли, а их избили и где-то заперли. Нехорошо их этим сволочам оставлять!
– Боря, ты чего? У товарищей ответственное задание, а ты предлагаешь… – начал говорить капитан, но Кудрявцев прервал его срывающимся голосом:
– Что?!! Что я такого предлагаю?!! Там наши бойцы остались!!!
– Проводим разведчиков к подполковнику и вернемся! – быстро сказал Ерке.
– Пока туда, пока обратно – минимум сутки! Да бойцов за это время или убьют, или увезут куда-нибудь на дальний хутор!!! – продолжал упорствовать совестливый старлей.
Мы с Валуевым и Альбиковым переглянулись. Задание у нас, конечно, действительно ответственное, но русские своих не бросают… Однако Петя едва заметно мотнул головой. Да, наверное, он прав – на кон поставлены тысячи жизней, сотни единиц бронетехники, что при таких ставках всего четыре человеческих души?
– Погоди, Борис! Не горячись! – примирительно сказал Ерке. – Полдень давно миновал, до нашей базы идти несколько часов. Охрана там очень серьезная и… как бы точнее выразиться… строгая! Не стоит подходить к внешним постам в темноте! Мы даже опознаться не успеем, как нас пулеметами нашинкуют. Да и нам бы несколько часов отдыха не помешало. У меня, похоже, несколько ребер сломано. Давайте здесь бивак разобьем, а в путь отправимся на рассвете?
Валуев переглянулся с Альбиковым, и тот едва заметно кивнул.
– Хорошо! – ответил Петя. – Заночуем в лесу, только не здесь – спрячем трупы и переместимся на пару километров севернее.
– Так там же рядом будет Врадиевка! – напомнил капитан и содрогнулся.
– Ничего страшного, под свечкой обычно темнее всего! – сказал Хуршед.
Пройдя по лесу около часа, мы нашли подходящее место для ночевки – небольшую возвышенность, густо поросшую соснами. Деревья так тесно сплотились вокруг крошечной полянки, что походили на мощные щелястые стены. И от пули, и от недоброго взгляда мы были защищены.
Командиры как дети обрадовались привалу – долгая дорога изрядно вымотала их, да и полицаи добротно отметелили. Ребра оказались сломаны не только у лейтенанта Ерке, но и у старлея Кудрявцева. У капитана обнаружилось серьезное повреждение лучезапястного сустава. Пришлось оказывать всем посильную медицинскую помощь, фиксировать переломы.
Вырыв яму, запалили в ней костер. Огонь извне увидеть было нельзя, а дым рассеивался в ветках. Вскипятили котелок воды из ручья, сварганили густой супчик из пшена и пары банок тушенки. Для нашей группы это оказался одновременно обед и ужин.
А под горяченькое Хуршед предложил продегустировать с боем отбитый у фрицев самогон. Понятно, что отказываться никто не стал.
Трофейный самогон ожидаемо (для меня, привыкшего к совсем другим вкусам спиртного) оказался мерзким свекольным пойлом, формата «Три буряка». Пить его, на мой взгляд, можно только зажав нос перед употреблением и рот после употребления (чтобы он сразу обратно не выскочил!).
От второй порции сего «нектара» я сразу отказался. Я и первую-то не допил – незаметно, чтобы коллеги по застолью не обиделись, выплеснул большую часть вонючей жидкости на землю. Но товарищи командиры, снимая накопленный стресс (уверен, что они и слова-то такого не знали!), употребили в общей сложности грамм по двести на ры… пардон, в одну хар… в смысле – на каждого. Отчего вполне закономерно почти мгновенно окосели и вырубились в течение пары минут.
Как тут же и выяснилось, эту дегустацию Хуршед затеял не просто так… Узбека просто колотило от переполнявших эмоций, он еле усидел на месте, дожидаясь, когда наши «гости» окончательно заснут.
В тот момент я воспринял поведение товарища как проявление позитивных положительных эмоций от мысли о скором удачном завершении нашей миссии. Меня и самого малость подбрасывало от нетерпения – хотелось поскорей увидеть прадеда, убежденного в том, что является моим отцом. Признаться, мне даже стыдно было от того, что я, вот так вот, не спросившись, занял место его сына – моего деда. С другой стороны, а что я такого стыдного совершил? Да наоборот!
Я деда в герои вывел! Нет, не так… Трусом и слабаком дед никогда не был. Просто не повезло ему, попал в темную полосу, и все один к одному пошло – бомбежка, контузия, голод на оккупированной территории, дистрофия, сердечная недостаточность, инвалидность[36]. И в итоге дед, невзирая на изначально отличную физическую форму, умение метко стрелять и знание языка противника всю войну просидел в тылу. Сначала в немецком, в партизанском отряде, потом в своем.
А я теперь – действующая боевая единица. Причем весьма опасная для врагов. Личный счет к сотне подходит. Реально – герой!
Удивительно… Я ведь и вправду так считаю, хотя в хвастовстве да похвальбе никогда замечен не был. Дело, наверное, в том, что я не до конца воспринимаю текущую жизнь как свою. Я чувствую себя этаким ВРИО деда и смотрю на все как бы вчуже, со стороны, – стараюсь сберечь его тело, в которое вселился, но никогда не отказываюсь от хорошей драки.
Такое ощущение, что я не Игорь Глейман, а некий юзер, выступающий под таким ником… Так и шизофрению подхватить недолго!
Слава богу, такие вредоносные мыслишки накатывают нечасто, лишь в редкие минуты покоя. И тут главное – вовремя отвлечься, переключиться на другое… Чем тут же и занялся Хуршед, тихо сказавший:
– Может, пока товарищи командиры отдыхают, займемся общественно полезной деятельностью? Восстановим попранную справедливость и социалистическую законность?
– А если по-русски? – сощурился Валуев.
– Да вот, думаю, а не наведаться ли нам на хуторок? Навести там порядок? У нас весь вечер впереди, еще даже темнеть не начало. До места всего пятнадцать минут хода…
– Хм… Идея здравая! – тут же поддержал я Хуршеда. – Хосеба на хозяйстве оставим, он радист, да и внешность у него слишком колоритная для данной местности, и за командирами кому-то нужно приглядеть, а сами, втроем…
– Эй, пионер, притормози! Я еще ничего не решил! – огорошил нас Валуев. – У меня самого руки чешутся тех тварей покарать, но… Мы на задании, вы не забыли? А если на том хуторе что-то с Игорем случится?
– Да что там может случиться! Там же селюки, привыкшие безнаказанно убивать беззащитных! – горячо начал я, постепенно заводясь и повышая голос. – А тут три диверсанта…
– Тихо ты, диверсант малолетний! – шикнул на меня Петя, оглянувшись на спящих командиров.
– Блин, а сам-то!
Действительно, что Пете Валуеву, что Хуршеду Альбикову вряд ли было больше 25 лет. В сравнении с моим РЕАЛЬНЫМ возрастом – пацаны! Потому сержант сейчас и колебался – мальчишке внутри его хотелось провести «акцию восстановления справедливости», а начавший формироваться «взрослый» предупреждал о риске и возможных последствиях. Мне оставалось только наблюдать за этой внутренней борьбой и ждать вердикта.
– Да даже если с нами со всеми там что-то случится, задание будет стопроцентно выполнено – лейтенант Ерке отведет Алькорту с рацией в расположение подполковника Глеймана, и всё, вертите дырочки под ордена! – Я решил помочь «валуевскому мальчишке» дополнительным аргументом.
– Как у тебя все просто, пионер! – качнул головой Валуев и снова впал в раздумья.
– Товарищи, я всё прекрасно понимаю и никоим образом не настаиваю, но… товарищ Альбиков во многом прав! – Внезапно Вадим Ерке открыл глаза и со стоном сел. – Задание превыше всего, но там ведь наши люди… Вот ведь знаю, что глупо, что непрофессионально… однако всей душой рвусь туда! – Лейтенант подкинул дровишек в топку «невидимой борьбы».
– Ладно, уговорили, пойдем навестим! – решился наконец Валуев. – Но чтобы тихо и аккуратно! Будет хоть малейший риск – сворачиваем операцию и немедленно уходим! И пусть с этими уродами потом, после освобождения прокуратура разбирается!
– Договорились! – кивнул я.
Дождавшись аналогичного кивка от Альбикова и Ерке, сержант Валуев начал распоряжаться:
– Хосеб, остаешься на хозяйстве! Если мы не вернемся до рассвета, до пяти ноль-ноль, то сворачиваешь лагерь и идешь с товарищами командирами к Глейману. Там налаживаешь связь со штабом фронта.
– Comprendido, comandante![37] – серьезно ответил Алькорта, весь разговор тихонько просидевший рядом, периодически переводя с Альбикова на Валуева умоляющий взгляд.
В этот момент он был похож на Кота в сапогах из мультика «Шрек». Хосеб понимал, что его не возьмут «на дело» ни при каких условиях, но все равно страстно мечтал отправиться на ночь глядя к черту на кулички резать глотки каким-то незнакомым людям.
– Лейтенант! Ты на сам хутор не пойдешь ни в коем случае! Вместе с Хуршедом выберите позицию и будете нас прикрывать! Он со снайперкой, а ты как наводчик. Хуршед, когда начнется заваруха, отработаешь по видимым целям, – продолжил инструктаж Валуев. – Ночь ожидается ясная, лунная… Думаю, что на тебя врагов хватит.
– Есть! – Ерке, только что лучившийся счастьем, словно получил повышение по службе, несколько потух. Неужели ему так сильно хочется ЛИЧНО, собственными руками убить кого-нибудь из тех гадов?
– Будет сделано, Петя! – Хуршед тоже слегка пригорюнился – неужели отстрел упырей из винтовки с условно безопасного расстояния – уже не тот кайф?
– Вы из группы Глеймана? – обрадовался Валуев. – А нам приказано наладить связь с подполковником!
– Замечательно! – ответил Ерке. – Я был занят примерно тем же. Петр Дмитриевич послал меня с небольшой группой, чтобы наладить связь с Юго-Западным фронтом.
– А тут эти твари! – с досадой сказал капитан.
Он уже успел обшарить телеги, нашел свой ремень и кобуру с пистолетом и сейчас торопливо опоясывался, словно вдруг оказался голым посреди шумного города и нужно было как можно быстрее прикрыть «срам».
– Так что произошло? Как вы угодили в плен?
– Плен… – скривился избитый старлей, сплевывая на траву кровяные сгустки. – Плен… Никогда бы я не сдался!
– Успокойся, Боря, твоей вины в этом нет! – И снова Ерке играл роль психотерапевта, пытаясь успокоить старшего лейтенанта. – Тут такое произошло, товарищи… Неподалеку отсюда стоит хутор Врадиевка. Мы зашли туда, чтобы запастись продовольствием в дорогу. Со снабжением у нас давно уже хреново, сами понимаете…
– Я сразу какой-то подвох почувствовал! – с некоторой толикой гордости сказал Кудрявцев.
– Боря, да ты всегда всех подозреваешь! На это никто уже и внимания не обращает! – хмыкнул капитан, протягивая старлею ремень с кобурой, видимо, его штатное оружие. Тот вцепился в пистолет, словно ему вернули потерянного сына.
– Белые мазанки, плетеные тыны с глечиками да макитрами, аккуратные, будто игрушечные хлева, как по линейке посаженные садики-огородики. И ни одного военного, сплошь дебелые тетки в вышиванках да мужики в соломенных брылях! – перечислил Ерке и вздохнул. – Словно и нет никакой войны…
– Нас за стол пригласили, накормили от пуза, а когда мы разомлели, предложили отдохнуть в конюшне. Мы легли и мгновенно заснули… – продолжил рассказ капитан.
– А проснулись от того, что десяток этих тварей нас во дворе сапогами месит! – горько закончил Кудрявцев.
– Н-да, товарищи… – даже как-то растерялся Валуев, и в этот момент его взгляд упал на привязанного к дереву тезку. – Вот кто нам сейчас все скажет!
– А що казаты? – захныкал Петро. – Та нэ знаю я ничого…
Петр незаметным движением извлек нож, легонько кольнул полицая в щеку, чтобы тот почувствовал боль и вкус крови во рту и коротко приказал:
– Рассказывай!
С ужасом поглядывая на блестящее лезвие в руках у Валуева, парубок начал «сливать инфу».
Оказалось, что хутор Врадиевка – ловушка для окруженцев. Красноармейцы, отступающие или отбившиеся от своих, сами выходят к хутору, а их там встречают, как дорогих гостей – и накормят, и спать уложат. А перед сном еще и напоят – маковой настойкой, чтоб дрыхли покрепче. Ночью, в самый сон, появляются полицаи и вяжут красноармейцев. А дальше – это уж кому как повезет: раненых добивают и сбрасывают в овраг, а у живых доля бывает разная – рядовых разбирают хозяева дальних хуторов, превращая в рабов-батраков, а красных командиров доставляют в немецкую комендатуру в деревню Лозовая.
– Понятно… – прогудел Валуев.
Вызнав количество боеспособных мужчин и помогавших им женщин, сержант буднично, как будто давил помоечную крысу, ударил полицая ножом под угол челюсти. Я в этот момент остро пожалел, что не сделал так же два месяца назад, а отпустил этого мелкого прыщавого уродца из-за его малолетства. Оказывается, для желающих стать отпетым душегубом возраст не помеха.
Туземцы очень злы на Советскую власть, навязавшую им новый строй. Тут каждый второй – куркуль, а остальные жаждут обрести этот сомнительный статус. Селюки – что с них взять? Такие будут ласково тебе улыбаться днем, а ночью придут резать. И они вовсе не из страха подчиняются немцам, просто желания фашистов и селян совпадают на все сто.
Какой-нибудь Ганс Бергман мечтает завести на тучных землях Украины имение-фольварк, чтобы попивать пивко на террасе и наблюдать, как на тебя горбатятся десятки, а то и сотни рабов-унтерменшей. У селюков те же хотелки, только на роли холопов они «назначают» клятых москалей, не вникая в суть расовой теории. Объясни ты им, что немцы ставят «хохлов» на одну доску с «кацапами» и «жидами», – оскорбятся. Но угодливости перед «германом» не утратят, подлость у них в крови.
– Повезло вам, товарищи, что вы нас встретили! – сказал Петя, обернувшись к бывшим пленникам, которые, судя по их малость ошарашенному виду, оказались шокированы увиденной будничной расправой (или услышанным от казненного). – И нам тоже повезло, что вас встретили!
– Э-э-э… Да! – только и сумел выдавить из себя Кудрявцев.
– Проводите нас к подполковнику Глейману? – предельно вежливым тоном спросил Петя и как-то по-особенному, умилительно, улыбнулся.
Глава 5
– Конечно, мы вас проводим! – покладисто согласился Ерке. Не за тем же ли самым их послали – за связью с командованием фронта. А тут связь сама пришла… – Вот только… Мы ведь не одни шли, с нами три красноармейца и сержант. Нас, командиров, в комендатуру повезли, а их избили и где-то заперли. Нехорошо их этим сволочам оставлять!
– Боря, ты чего? У товарищей ответственное задание, а ты предлагаешь… – начал говорить капитан, но Кудрявцев прервал его срывающимся голосом:
– Что?!! Что я такого предлагаю?!! Там наши бойцы остались!!!
– Проводим разведчиков к подполковнику и вернемся! – быстро сказал Ерке.
– Пока туда, пока обратно – минимум сутки! Да бойцов за это время или убьют, или увезут куда-нибудь на дальний хутор!!! – продолжал упорствовать совестливый старлей.
Мы с Валуевым и Альбиковым переглянулись. Задание у нас, конечно, действительно ответственное, но русские своих не бросают… Однако Петя едва заметно мотнул головой. Да, наверное, он прав – на кон поставлены тысячи жизней, сотни единиц бронетехники, что при таких ставках всего четыре человеческих души?
– Погоди, Борис! Не горячись! – примирительно сказал Ерке. – Полдень давно миновал, до нашей базы идти несколько часов. Охрана там очень серьезная и… как бы точнее выразиться… строгая! Не стоит подходить к внешним постам в темноте! Мы даже опознаться не успеем, как нас пулеметами нашинкуют. Да и нам бы несколько часов отдыха не помешало. У меня, похоже, несколько ребер сломано. Давайте здесь бивак разобьем, а в путь отправимся на рассвете?
Валуев переглянулся с Альбиковым, и тот едва заметно кивнул.
– Хорошо! – ответил Петя. – Заночуем в лесу, только не здесь – спрячем трупы и переместимся на пару километров севернее.
– Так там же рядом будет Врадиевка! – напомнил капитан и содрогнулся.
– Ничего страшного, под свечкой обычно темнее всего! – сказал Хуршед.
Пройдя по лесу около часа, мы нашли подходящее место для ночевки – небольшую возвышенность, густо поросшую соснами. Деревья так тесно сплотились вокруг крошечной полянки, что походили на мощные щелястые стены. И от пули, и от недоброго взгляда мы были защищены.
Командиры как дети обрадовались привалу – долгая дорога изрядно вымотала их, да и полицаи добротно отметелили. Ребра оказались сломаны не только у лейтенанта Ерке, но и у старлея Кудрявцева. У капитана обнаружилось серьезное повреждение лучезапястного сустава. Пришлось оказывать всем посильную медицинскую помощь, фиксировать переломы.
Вырыв яму, запалили в ней костер. Огонь извне увидеть было нельзя, а дым рассеивался в ветках. Вскипятили котелок воды из ручья, сварганили густой супчик из пшена и пары банок тушенки. Для нашей группы это оказался одновременно обед и ужин.
А под горяченькое Хуршед предложил продегустировать с боем отбитый у фрицев самогон. Понятно, что отказываться никто не стал.
Трофейный самогон ожидаемо (для меня, привыкшего к совсем другим вкусам спиртного) оказался мерзким свекольным пойлом, формата «Три буряка». Пить его, на мой взгляд, можно только зажав нос перед употреблением и рот после употребления (чтобы он сразу обратно не выскочил!).
От второй порции сего «нектара» я сразу отказался. Я и первую-то не допил – незаметно, чтобы коллеги по застолью не обиделись, выплеснул большую часть вонючей жидкости на землю. Но товарищи командиры, снимая накопленный стресс (уверен, что они и слова-то такого не знали!), употребили в общей сложности грамм по двести на ры… пардон, в одну хар… в смысле – на каждого. Отчего вполне закономерно почти мгновенно окосели и вырубились в течение пары минут.
Как тут же и выяснилось, эту дегустацию Хуршед затеял не просто так… Узбека просто колотило от переполнявших эмоций, он еле усидел на месте, дожидаясь, когда наши «гости» окончательно заснут.
В тот момент я воспринял поведение товарища как проявление позитивных положительных эмоций от мысли о скором удачном завершении нашей миссии. Меня и самого малость подбрасывало от нетерпения – хотелось поскорей увидеть прадеда, убежденного в том, что является моим отцом. Признаться, мне даже стыдно было от того, что я, вот так вот, не спросившись, занял место его сына – моего деда. С другой стороны, а что я такого стыдного совершил? Да наоборот!
Я деда в герои вывел! Нет, не так… Трусом и слабаком дед никогда не был. Просто не повезло ему, попал в темную полосу, и все один к одному пошло – бомбежка, контузия, голод на оккупированной территории, дистрофия, сердечная недостаточность, инвалидность[36]. И в итоге дед, невзирая на изначально отличную физическую форму, умение метко стрелять и знание языка противника всю войну просидел в тылу. Сначала в немецком, в партизанском отряде, потом в своем.
А я теперь – действующая боевая единица. Причем весьма опасная для врагов. Личный счет к сотне подходит. Реально – герой!
Удивительно… Я ведь и вправду так считаю, хотя в хвастовстве да похвальбе никогда замечен не был. Дело, наверное, в том, что я не до конца воспринимаю текущую жизнь как свою. Я чувствую себя этаким ВРИО деда и смотрю на все как бы вчуже, со стороны, – стараюсь сберечь его тело, в которое вселился, но никогда не отказываюсь от хорошей драки.
Такое ощущение, что я не Игорь Глейман, а некий юзер, выступающий под таким ником… Так и шизофрению подхватить недолго!
Слава богу, такие вредоносные мыслишки накатывают нечасто, лишь в редкие минуты покоя. И тут главное – вовремя отвлечься, переключиться на другое… Чем тут же и занялся Хуршед, тихо сказавший:
– Может, пока товарищи командиры отдыхают, займемся общественно полезной деятельностью? Восстановим попранную справедливость и социалистическую законность?
– А если по-русски? – сощурился Валуев.
– Да вот, думаю, а не наведаться ли нам на хуторок? Навести там порядок? У нас весь вечер впереди, еще даже темнеть не начало. До места всего пятнадцать минут хода…
– Хм… Идея здравая! – тут же поддержал я Хуршеда. – Хосеба на хозяйстве оставим, он радист, да и внешность у него слишком колоритная для данной местности, и за командирами кому-то нужно приглядеть, а сами, втроем…
– Эй, пионер, притормози! Я еще ничего не решил! – огорошил нас Валуев. – У меня самого руки чешутся тех тварей покарать, но… Мы на задании, вы не забыли? А если на том хуторе что-то с Игорем случится?
– Да что там может случиться! Там же селюки, привыкшие безнаказанно убивать беззащитных! – горячо начал я, постепенно заводясь и повышая голос. – А тут три диверсанта…
– Тихо ты, диверсант малолетний! – шикнул на меня Петя, оглянувшись на спящих командиров.
– Блин, а сам-то!
Действительно, что Пете Валуеву, что Хуршеду Альбикову вряд ли было больше 25 лет. В сравнении с моим РЕАЛЬНЫМ возрастом – пацаны! Потому сержант сейчас и колебался – мальчишке внутри его хотелось провести «акцию восстановления справедливости», а начавший формироваться «взрослый» предупреждал о риске и возможных последствиях. Мне оставалось только наблюдать за этой внутренней борьбой и ждать вердикта.
– Да даже если с нами со всеми там что-то случится, задание будет стопроцентно выполнено – лейтенант Ерке отведет Алькорту с рацией в расположение подполковника Глеймана, и всё, вертите дырочки под ордена! – Я решил помочь «валуевскому мальчишке» дополнительным аргументом.
– Как у тебя все просто, пионер! – качнул головой Валуев и снова впал в раздумья.
– Товарищи, я всё прекрасно понимаю и никоим образом не настаиваю, но… товарищ Альбиков во многом прав! – Внезапно Вадим Ерке открыл глаза и со стоном сел. – Задание превыше всего, но там ведь наши люди… Вот ведь знаю, что глупо, что непрофессионально… однако всей душой рвусь туда! – Лейтенант подкинул дровишек в топку «невидимой борьбы».
– Ладно, уговорили, пойдем навестим! – решился наконец Валуев. – Но чтобы тихо и аккуратно! Будет хоть малейший риск – сворачиваем операцию и немедленно уходим! И пусть с этими уродами потом, после освобождения прокуратура разбирается!
– Договорились! – кивнул я.
Дождавшись аналогичного кивка от Альбикова и Ерке, сержант Валуев начал распоряжаться:
– Хосеб, остаешься на хозяйстве! Если мы не вернемся до рассвета, до пяти ноль-ноль, то сворачиваешь лагерь и идешь с товарищами командирами к Глейману. Там налаживаешь связь со штабом фронта.
– Comprendido, comandante![37] – серьезно ответил Алькорта, весь разговор тихонько просидевший рядом, периодически переводя с Альбикова на Валуева умоляющий взгляд.
В этот момент он был похож на Кота в сапогах из мультика «Шрек». Хосеб понимал, что его не возьмут «на дело» ни при каких условиях, но все равно страстно мечтал отправиться на ночь глядя к черту на кулички резать глотки каким-то незнакомым людям.
– Лейтенант! Ты на сам хутор не пойдешь ни в коем случае! Вместе с Хуршедом выберите позицию и будете нас прикрывать! Он со снайперкой, а ты как наводчик. Хуршед, когда начнется заваруха, отработаешь по видимым целям, – продолжил инструктаж Валуев. – Ночь ожидается ясная, лунная… Думаю, что на тебя врагов хватит.
– Есть! – Ерке, только что лучившийся счастьем, словно получил повышение по службе, несколько потух. Неужели ему так сильно хочется ЛИЧНО, собственными руками убить кого-нибудь из тех гадов?
– Будет сделано, Петя! – Хуршед тоже слегка пригорюнился – неужели отстрел упырей из винтовки с условно безопасного расстояния – уже не тот кайф?