Становление

— В моей стране меня называли Арабом, — улыбнулся он.

— У вас странные имена, — ответил старик, задумчиво почёсывая макушку.

— А как зовут тебя?

— Я Чин. Это Люк. Мужские имена у нас короткие. Женские немного длиннее.

— Тогда называй меня Ар. Так будет проще вам и привычно мне, — криво усмехнулся Араб, пряча за усмешкой боль, с новой силой накатившую на него.

— Ты очень сильный, — неожиданно сказал старик. — Тебе очень больно, но ты продолжаешь терпеть эту боль и не просишь дать тебе настой небесного цветка.

— Я не знаю, что это такое, — пожал плечами Араб.

— Напиток, который ты уже пил. Он помогает облегчить боль и утоляет жажду. Но его нельзя пить постоянно. Только когда болеешь.

— А если человеку больно постоянно? Ведь так бывает, — с интересом спросил он.

— Бывает. Но пока ты болеешь, можешь пить его сколько хочешь.

— А потом? После того, как человек поправился? Его не тянет пить этот настой?

— Нет. Наши пастухи пьют его один раз в день, когда поблизости нет воды, но, вернувшись обратно, могут неделями не прикасаться к нему, — ответил старик.

— И они не теряют разум, когда выпьют слишком много? — продолжал допытываться Араб.

— Я понял, что ты хочешь сказать. Ты путаешь напиток из огненного цветка с настоем из цветка небесного. Поверь, это разные вещи, и мы не держим такого напитка.

— А в чём разница? — не удержался от любопытства Араб.

— Я расскажу тебе утром, — улыбнулся старик. — А сейчас глотни настоя и постарайся поспать. Скоро тебе потребуется много сил.

— Почему? — насторожился Араб, но старик уже вышел из шалаша, только загадочно улыбнувшись в ответ.

Устало откинувшись на валик из сена, очевидно, собранного на скорую руку, он прикрыл глаза и попытался уснуть. Но боль, отступившая под действием напитка, навалилась на него с новой силой. Сцепив зубы, чтобы не застонать, он чуть подрагивающей рукой утёр со лба выступивший пот и бросил быстрый взгляд в сторону оставленной Люком бутылки.

Это было искушением. Достаточно просто протянуть руку и глотнуть настоя, чтобы унять боль. Но Араб решил удержаться от этого шага. Всю жизнь он учился подчинять своё тело разуму и теперь не мог отступить от этого правила.

Вытянувшись на своей немудреной постели, он снова закрыл глаза и, сосредоточившись, попытался вызвать в своё тело поток энергии извне. На его удивление, у него это получилось. Представив, как ему на грудь опускается прямой поток ярко-жёлтого цвета, Араб направил это свечение во все точки своего тела и очень скоро почувствовал, как кровь веселее побежала по жилам, а кончики пальцев стало покалывать. Он попробовал направить поток энергии в места сосредоточения боли, начав с бедра.

Мысленно вообразив, что жёлтый поток окружает тёмное пятно боли, он принялся нагнетать в это кольцо энергию, одновременно представляя, как крошечные жёлтые крокодильчики пожирают пятно боли, медленно, но верно уничтожая его. Спустя несколько минут он понял, что боль в бедре отступила, сменившись лёгким нытьём. Это уже можно было терпеть, и он принялся за лечение спины. Здесь пришлось провозиться намного дольше. Но и это у него получилось.

Теперь настала очередь челюсти. Она болела больше всего. Даже тот короткий разговор с вождём племени дался ему с большим трудом, несмотря на действие напитка. Но в конце концов он справился и с этим.

Уняв боль, он тут же провалился в спасительный сон. Работа с энергетикой тела и у здорового человека отнимала немало моральных сил. Ему же потребовалось отдать их почти все. Требовалась большая концентрация, чтобы правильно направить эту силу в нужные точки, а не просто размазать её по всему телу.

Пробуждение его можно было назвать приятным, если бы не острое чувство голода, которое проснулось раньше него. Тёплый солнечный луч, пробившись сквозь плетение стенки шалаша, упал на висок спящего и медленно пополз к глазу.

Коснувшись века, луч света разбудил его. Встряхнувшись, Араб открыл глаза и быстро осмотрелся. Убедившись, что в шалаше, кроме него, никого нет, он глубоко вздохнул и попытался сесть.

На этот раз всё получилось намного проще. Ночные упражнения не прошли даром. Даже челюсть ныла не так сильно. Убедившись, что дело идёт на поправку и тело всё так же послушно его воле, Араб улыбнулся и, отбросив край шкуры, которой его заботливо накрыли хозяева, осторожно расстегнул камуфляжные штаны.

Внимательно осмотрев бедро, он задумчиво потёр шрам на лице.

— Похоже, старик сказал правду, и круг действительно пытается меня вылечить, — удивлённо пробормотал он, внимательно ощупывая шрам.

Создавалось впечатление, что шов, давно уже заживший и отзывавшийся на перемену погоды лёгкой ноющей болью, только-только начал срастаться. Немного подумав, Араб осторожно шевельнул раненой ногой. Начав со ступни, он начал медленно шевелить всей ногой. Конечность отзывалась только тянущими ощущениями в месте разреза. Удивлённо покачав головой, Араб застегнулся и снова откинулся на шкуры. В ту же минуту в шалаш заглянул вчерашний мальчишка. Люк, тут же вспомнил его имя Араб. Улыбнувшись ему, как старому знакомому, мальчишка уселся на пороге и, немного помолчав, спросил:

— Что это было?

— Что именно? — не понял Араб.

— То, что ты делал ночью. Тебе было очень больно, я знаю. Мы все это знаем. Но как ты сделал, чтобы боль ушла?

— Это сложно объяснить, — качнул головой Араб, — но, если ты видел, как я это делаю, то можешь и сам понять.

— Я не видел, — покачал головой мальчишка. — Мы не можем видеть. Мы просто чувствуем. Тебе было больно, и мы все это чувствовали. А потом ты начал делать что-то, что заставило боль уйти. Это всё, что я знаю.

— Мм-да, — задумчиво протянул Араб, — похоже, нам есть чему поучить друг друга. Тогда давай начнём с самого начала. Откровенно говоря, я очень хочу есть.

— Женщины уже готовят утреннюю еду. Скоро нас всех позовут к столу, — пожал плечами Люк.

— Вы едите все вместе и в одно время? — удивлённо спросил Араб.


— Да. В племени всё делится поровну, ведь мы все одно племя, — ответил мальчик так, словно это было само собой разумеющимся.

— Это хорошо. Но что, если кто-то не успел к столу или проголодался до того, как объявили общий сбор? Как они поступают в этом случае?

— Идут к женщинам и просят дать им какой-нибудь еды, — пожал плечами Люк.

— И получают её?

— Да. Но это будет что-то простое. Кусок лепёшки и молоко или просто кусок холодного мяса, оставшийся от вечерней еды.

— Отлично. Кусок лепёшки и немного молока подойдут мне в самый раз, — улыбнулся Араб. — И если ты принесёшь мне их, то после еды я попробую объяснить тебе, что именно я делал ночью.

— Я спрошу у Чина, можно ли это сделать, — задумчиво отозвался Люк и, поднявшись, нехотя куда-то поплёлся.

Удивлённо посмотрев ему вслед, Араб принялся ощупывать свои карманы, проводя инвентаризацию. Оказавшись в неизвестном месте, раненым, голодным, а самое главное — без оружия, он чувствовал себя словно голым.

Осмотр оказался неутешительным. Трубка, зажигалка, пачка трубочного табака и ничего, что можно было бы использовать как оружие. Будь он здоров, это обстоятельство не волновало бы его. Зачем оружие человеку, который сам по себе является оружием? Но сейчас, будучи почти обездвиженным, он очень хотел иметь в руках что-то надёжное. Например, пистолет.

Мысленно обложив все правила мироздания по матушке, он осторожно приподнялся на локте и внимательно осмотрел шалаш. Но аборигены оказались очень аккуратны. Всё лишнее из ветхого строения было убрано. Не было даже простого булыжника.

Мрачно вздохнув, Араб снова лёг, терпеливо дожидаясь решения вождя племени. Ожидание явно затянулось, когда неожиданно резкий, протяжный звук заставил его вздрогнуть и встревоженно осмотреться. Раздвинув ветви, из которых была сплетена стенка шалаша, он выглянул наружу.

Но люди не метались в поисках укрытия, а никаких других звуков, кроме пения птиц, не раздавалось. У шалаша прошуршали чьи-то шаги, и на пороге появился сам вождь племени. Следом за ним в шалаш вошёл Люк, неся в руках глиняный кувшин и глиняную тарелку с аппетитно пахнущей пищей.

Забрав у мальчика завтрак, Араб кивком головы поблагодарил его и с удовольствием впился зубами в поджаристую свежую лепёшку, которую Люк принёс, держа под мышкой. Даже всё ещё ноющие дёсны не заставили его сдержать желание срочно поесть. Быстро уничтожив всё, что ему принесли, Араб удовлетворённо вздохнул и, отдав тарелку Люку, глотнул молока из кувшина. Оно оказалось поразительно вкусным. Бросив на вождя удивлённый взгляд, Араб спросил:

— Что за животное даёт такое молоко?

— Наши боски, — пожал плечами вождь.

— Они большие?

— Да. Большие и лохматые. Боски — это наша жизнь. Мы получаем от них молоко, мясо, шерсть. Используем мы даже их рога. Из них получаются хорошие наконечники для копий. Прочные и острые. На босках мы перевозим наши вещи, запрягаем их в повозки и пашем землю. Не станет босков, не станет и нас.

— Понятно. А что за звук я слышал недавно? — задал Араб следующий вопрос.

— Это был сигнал к принятию утренней пищи. Услышав его, всё племя собирается у общего стола.

— И после этого вы ещё удивляетесь, как краги находят вас? Да вы же сами сообщаете им, где находитесь, — возмущённо сказал Араб.

— Но если мы не будем подавать сигнал, люди не будут знать, что еда готова, — ответил Чин.

— Вам нужно придумать другой способ собирать людей. Почему вы не пользуетесь своими способностями? Вы же слышите друг друга.

— Древние запретили использовать наш дар по мелочам. То, с чем может человек справиться сам, он должен делать сам, не прибегая к помощи дара. Это правило выполнялось очень много лет подряд и никогда не нарушалось, — торжественно ответил Чин.

— Древние правила — это очень хорошо. Исполнять их нужно. Но в случае, когда племени грозит опасность, от них нужно отступать, если они мешают, — медленно произнёс Араб, тщательно подбирая слова.

— Но эти правила завещаны нам предками. Они священны, — упрямо покачал головой вождь.

— А никто и не предлагает забыть их или отказаться от их исполнения. Я просто думаю, что древним вряд ли понравится гибель племени только потому, что оно продолжало упрямо исполнять все заветы. Ведь если не станет людей, то и соблюдать их будет некому, — продолжал настаивать Араб, понимая, что действовать в этом случае он может только убеждением.

— Всё равно. Это неправильно. Перестав соблюдать правило один раз, люди откажутся от него совсем. Как объяснить им, что это только на то время, пока есть опасность? Если в минуту опасности можно, то почему в другое время нельзя?

— Да потому, что от этого зависит их жизнь, — развёл руками Араб, понимая, что старик не просто упрямится. Ему приходится слушать то, что он всю свою жизнь считал святотатством. — Я понимаю, это идёт против того, что вы почитали всю жизнь. Но это жизненно необходимо. Пойми одну простую вещь: жизнь не стоит на месте. Если человек не будет меняться, приспосабливаться к новым условиям, он просто погибнет. Это не я придумал, но там, откуда я пришёл, это одно из главных правил существования.

— Разумом я понимаю, что ты прав, но сердце моё не готово принять такие перемены, — грустно ответил старик после долгого молчания.

— Почему? Ведь только этой ночью ты просил меня научить вас сражаться, одновременно говоря, что вы мирное племя. А ведь это тоже перемены. Пойми, не бывает так, чтобы они коснулись только чего-то одного. Когда приходит время что-то менять, то менять приходится многое.

— Наверное, ты прав. Я слишком стар, чтобы легко принимать такие перемены, но я должен спасти племя. Это сложное решение. Знаешь, я даже начинаю жалеть, что встретил тебя, — криво усмехнувшись, признался старик.

— Неважно, кто именно придумал это, — пожал плечами Араб. — Рано или поздно твои люди сами пришли бы к такому решению. Я всю жизнь воевал. В разных странах, с разными врагами. Но я знаю точно, что когда стоит выбор между жизнью целого народа и его правилами, нужно выбирать жизнь.

— Я не хочу и не могу спорить с тобой. Ты воин, посвятивший себя войне, а я простой пастух. Всю жизнь я занимался выпасом стад и поиском новых пастбищ. Мне не сравниться с тобой. Но я твёрдо знаю только одно: с твоим появлением наша жизнь сильно изменится, — тяжело вздохнул Чин.

— Дело не во мне. Это просто жизнь. Рано или поздно эти перемены должны были придти. Так всегда бывает, — вздохнул в ответ Араб. — Но давай вернёмся к разговору о крагах. Как они охотятся на вас? Что используют как оружие? На чём ездят?

— Ты задал много вопросов, — задумчиво ответил старик. — Я попробую рассказать тебе, как они это делают. Обычно на охоту выезжает вся семья. Сам владетель, его жена, дети, братья, сёстры, племянники и племянницы. Все вооружены. Сопровождает их, как правило, свита из десяти охранников и множество слуг. Но охранники нужны только для того, чтобы охранять лагерь. Краги и сами отличные воины. Они владеют всеми видами оружия. Мы так не умеем. Они охотятся верхом на таргах. В руках у них пики, на поясе — длинные мечи и кинжалы. К седлу приторочены аркан и верёвка с грузом на концах. Эту верёвку они сильно раскручивают и бросают вслед бегущему. Верёвка опутывает ему ноги, и человек падает. Есть ещё несколько ножей, которые они ловко бросают. У них много оружия. Многих названий я даже и не знаю.

— Верёвка с грузом называется боло. Так по крайней мере это называется в моей стране, — задумчиво отозвался Араб. — Боюсь, мне придётся подождать того момента, когда они выедут на охоту, и я смогу увидеть всё сам.

— Они и сейчас охотятся, — устало отозвался старик.

— И, несмотря на это, вы подаёте громкий сигнал? — возмутился Араб. — Но это же просто самоубийство!