Стань моим завтра

– Ты часто готовишь? – спросил он.

– Да, я это люблю. Наша кухня в Вегасе обычно была в слишком мерзком состоянии, чтобы даже думать о готовке, но теперь, пожалуй, можно снова начать ей заниматься.

Я взглянула на него.

– А ты?

Он покачал головой.

– Я почти каждый вечер возвращаюсь домой около семи, проездив десять часов на велосипеде. Больше ни на что не хватает сил.

– Я могу готовить на двоих, – предложила я. – Конечно, я не Джулия Чайлд, но у меня есть парочка любимых рецептов. Мама научила.

Последние два слова сорвались с моего языка, прежде чем я успела себя остановить, и я поспешно продолжила, чтобы Бекетт не решил спросить меня о семье.

– Мне нравится заниматься этим, когда есть возможность.

– Тебе необязательно для меня готовить, – сказал Бекетт.

– Представляешь, как погано мне будет, если я приготовлю ужин для себя одной? Ты же не хочешь, чтобы твоей новой соседке было погано на душе, правда?

Он усмехнулся, но ничего не сказал.

– А, я поняла. Ты из этих парней.

Он опустил на меня взгляд.

– Каких именно парней?

– Тех, кто до смешного преисполнены своего мужского достоинства и ни от кого не принимают помощи.

Мои губы изогнулись в усмешке.

– Готова поспорить: если ты заблудишься, то скорее руку себе отрубишь, чем спросишь кого-нибудь, куда тебе идти.

– Ты права, – самодовольно произнес он. – Потому что не бывает такого, чтобы я заблудился.

– Но еда-то тебе нужна? Давай сделаем так: я буду готовить на двоих, а то, что ты не доешь, придется отдавать миссис Сантино.

Он не посмотрел на меня, но я заметила на его губах улыбку, прежде чем он успел ее спрятать.

– Ладно, идет.

Вернувшись в квартиру, Бекетт принялся накачивать матрас, пока я выкладывала продукты на кухне. Когда он закончил, мы оба наклонились над моим новым ложем. Я осталась довольна увиденным, но Бекетт нахмурился.

– Выглядит не слишком-то удобно, – сказал он.

– Ты что, смеешься? – Я опустилась на матрас и пару раз на нем подпрыгнула. – Это все равно что спать на батуте!

Бекетт даже не улыбнулся моей шутке.

– Отопление работает ужасно. Ты замерзнешь на полу.

– Все будет нормально, – отмахнулась я. – Это же всего на один-два месяца. К тому же не забывай: я знала, на что иду.

Бекетт явно хотел возразить, но в этот момент у него зазвонил телефон. Все с тем же кислым выражением лица он взял трубку.

– А, здравствуйте, Рой.

Несколько секунд он слушал, что ему говорили, все сильнее хмуря брови.

– Да, я думаю, получится. Дайте я у нее спрошу.

Он опустил телефон на плечо.

– Мой инспектор Рой приглашает нас сегодня вечером сходить куда-нибудь поужинать. С ним и его женой.

– Это обычный протокол для инспектора по надзору?

– Это обычный протокол для Роя Гудвина.

– Звучит отлично.


Я поднялась с матраса и хлопнула Бекетта по плечу.

– Не дуйся ты так, Коуплэнд! Человек хочет купить нам ужин? Скажи ему, что я за. Только ничего пафосного, ладно? Мой сосед из Вегаса еще не успел переслать мое бальное платье.

Бекетт снова прислонил телефон к уху.

– Да, Рой, мы сможем. Увидимся в семь.

Он закончил звонок и засунул телефон обратно в карман.

– В общем, ужин будет в семь.

– Почему у тебя такой вид, будто мы идем на стоматологическую операцию?

Он пожал плечами.

– Да нет. Все нормально.

– Мне нужно что-то знать заранее? Он будет задавать мне какие-то вопросы?

– У тебя были проблемы с законом?

– Однажды я перепрыгнула через турникет в метро, не заплатив за поездку. Это считается?

Он почти улыбнулся, но в следующее мгновение в его глазах вспыхнула какая-то мысль.

– Где?

– Где что?

– Где ты перепрыгнула через турникет? Здесь?

Я заправила прядь за ухо.

– В Филадельфии. Один раз. Очень давно.

– А. Я просто думал, что ты никогда раньше не была в большом городе, – сказал он. – Ты не из Вегаса?

– Нет, я родилась не там, – сказала я и попыталась поднять матрас. – Так куда мы будем ставить эту штуку на день?

Бекетт взялся за другой конец и вместе мы прислонили матрас к стене между шкафом и дверью.

– Не самый красивый декор, – проговорила я.

– Все нормально, – отозвался Бекетт.

Я начала перекладывать свои скудные пожитки из мусорного пакета в купленную коробку. Бекетт занялся велосипедом. Мы оба молчали, но я каждую секунду ждала, что он спросит меня про Филадельфию или про мою семью. Тогда мне придется сказать, что мои родственники в двух часах езды на поезде, и тогда неизбежно возникнет вопрос: почему я не поехала к ним вместо того, чтобы занимать место в его крохотной квартире?

Но мне не пришлось ничего говорить. Он не стал задавать вопросов, только включил одну из своих пластинок – альбом Принса.

Около шести часов я стала перебирать скромную стопку своей одежды в поисках чего-нибудь презентабельного и не слишком помятого. Я никогда не слышала, чтобы инспектор куда-то приглашал подопечных вместе с членами своей семьи. Как будто нас ждал воскресный ужин, а не обязательный осмотр меня.

Я нашла черные легинсы и черную блузку, более-менее достойно пережившую пребывание в мусорном пакете, и взяла их в охапку.

– Я приму душ, если это нормально, – сказала я. – В смысле, если ты не хотел пойти туда первым?..

Бекетт поднял на меня взгляд. Он сидел на диване и смотрел местный новостной канал.

– Иди ты, – ответил он. – Я сбегаю потом.

Я кивнула и закрылась в ванной, где едва хватало места для душевой кабины, унитаза и небольшой раковины. Сразу становилось понятно, что я зашла в мужскую берлогу: как и в любой ванной, здесь пахло одеколоном, дезодорантом, мылом и шампунем, но никаких фруктовых ароматов, так любимых мной, здесь не было. Только простые и ясные запахи. Свежие и резкие. Не отдавая себе отчета, я сделала глубокий вдох.

Это его запах. Это запах Бекетта.

Я не знала, откуда пришла эта мысль и что мне с ней делать. Я огляделась, рассматривая самый личный уголок в квартире Бекетта – уголок, который он теперь делил со мной. Одна щетка рядом с тюбиком пасты, аккуратно закрученным снизу. Один-единственный кусок мыла в мыльнице. Одинокая бутылка шампуня в душевой кабине.

Я поставила около его шампуня флакон со своим, а рядом с его мылом разместила гель для душа.

Так-то лучше.

Стены ванной были выложены бледно-зеленой керамической плиткой, а все крепления были явно старше меня. Но здесь было чисто. Даже почти уютно. Я чувствовала себя не так странно, как должна бы, стоя под душем у незнакомого парня.

«Теперь это и твой душ тоже», – подумала я, чувствуя, как вода пропитывает волосы и стекает вниз по спине. Втирая в них кондиционер, я вдруг поняла, что напеваю себе под нос одну из песен Принса – «Purple rain».

Промокнув волосы, я закрутила на голове тюрбан из полотенца, оделась и слегка подкрасила глаза черной подводкой. А потом вышла из ванной, чувствуя, как запахи моих духов и шампуня смешиваются с запахами Бекетта.