Стальной блеск мечты

— Благодарствую, я лучше уж постою, дело-то моё вовсе не долгое. Я к вам насчёт того, что нынче утром на плацу с «жилою» приключилось.

— Это и был Дар? — нетерпеливо воскликнула Юнис. И тут же испугалась своих слов, представив, как Эсгер удивлённо качает головой и спрашивает в своей манере, как это ей исхитрилась прийти в голову этакая глупость.

— Это Ансель так считает, — поспешно добавила девушка. — А я сама не знаю, что и думать.

Но клеймёный согласно кивнул.

— По моему разумению, именно что Дар, барышня. Я, понимаете ли, видел, как оно у вашей матушки происходило, у Айстэ стало быть. По всему выходит, вы у неё свою способность и унаследовали. Если только, конечно, не ваш приятель с его магией чего-то намудрил.

— Нет, Ансель говорит, что хотя он и в самом деле колдовал, его заклинание было совсем для другого, — заверила собеседника Юнис. — А вот то, что я делала, действительно выглядело, как проявление Дара, с точки зрения аур. Ансель в тот момент смотрел на меня особым зрением, волшебным, — пояснила она в ответ на вопросительный взгляд клеймёного.

— Ну вот и славно, — кивнул Эсгер. — Стало быть, на том и сойдёмся, что Дар ваш нынче себя объявил. В таком разе, поздравляю вас с этаким завидным успехом, а мне позвольте откланяться.

С этими словами клеймёный направился было к двери.

— Эсгер, подождите! — вскричала Юнис. Нельзя же просто так дать ему уйти. — Прошу, задержитесь ещё на минуту.

— Что такое? — безо всякого выражения отозвался клеймёный.

— Пожалуйста, выслушайте меня. У меня к вам есть большая просьба

— Вы получили то, зачем приехали, вот, стало быть, и радуйтесь. Чего вам ещё нужно-то? — грубовато спросил сержант.

— Может быть, вы могли бы дать мне ещё несколько уроков, — робея, произнесла девушка самым заискивающим тоном. — Я понимаю, что прошу многого, но для меня это очень важно.

— И как вы это себе представляете, барышня? — строго спросил Эсгер. — Да господин комендант с меня три шкуры за это спустит. Или может, я должен по ночам украдкой к вам бегать? Нет уж, хватит с меня этакого учения.

— Но может можно что-нибудь придумать, — Юнис прекрасно понимала всю правоту клеймёного, но всё-таки сделала ещё одну попытку его уломать.

— Нечего тут думать, — отрезал сержант. — Нету такого способа, чтобы нам всё это устроить. Да и не для меня это занятие — благородных девиц обучать.

— Я попробую уговорить кузена, чтобы он разрешил нам эти занятия, как только он перестанет сердиться, — продолжала цепляться за соломинку Юнис.

— Уговорите, как же. Я от ваших разговоров давеча чуть было с «жилой» не познакомился, помните? — Эсгер повернулся к Юнис едва ли не спиной, как видно, не желая встречаться с девушкой взглядом. — Или, может, забыли уже? Девичья-то память, знамо дело, короткая. Всё бы вам хиханьки да хаханьки? Думаете, небось, что шпага нужна заместо игрушки, а мне потом за ваши прихоти отвечать.

— Почему вы так обо мне говорите?! — обиженно воскликнула Юнис. — Чем я такое заслужила? Вы же сами сказали, что у меня есть способности и я неплохо владею шпагой.

— Пожалуй, и впрямь недурно. Для девицы, которой, что фехтование, что танцы, всё едино, — глухо отвечал Эсгер. — Ну а ежели по правде сказать, то это у вас не сражение, а баловство одно. Мне игрульками детскими недосуг заниматься, уж увольте.

От обиды у Юнис на глаза навернулись слёзы. Она могла ожидать, что клеймёный станет злиться на неё за свои беды и была к этому готова, но вот осознание того, что он считает её увлечения детским капризом, стало для девушки тяжёлым ударом. Кусая губы, графская воспитанница изо всех сил пыталась совладать с собой, чтобы не заплакать, и всё-таки пару раз шмыгнула носом.

К стыду девушки, от Эсгера отнюдь не укрылись её усилия.

— Ну вот, уже и глаза на мокром месте, — немедленно отреагировал сержант. — Какое уж тут, спрашивается, учение, когда чуть что — слёзы в три ручья. Нет, барышня, никуда это не годится.

Борясь с подступающими рыданиями, девушка на сей раз не смогла ничего возразить.

— Прощайте, госпожа Юнис, — твёрдо сказал клеймёный и плотно закрыл за собой дверь.



***

Юнис долго не могла прийти в себя после ухода Эсгера. Словно сомнамбула, девушка перемещалась по комнате, дрожащими руками продолжая сборы, и порою не вполне осознавая, что происходит вокруг неё. Работа не спорилась: платье вдруг невесть каким образом оказывалось в шляпной картонке, разные мелочи то и дело рассыпались по полу, а дорожный сундук никак не хотел закрываться, в то время как вокруг оставалась ещё целая груда неупакованных вещей. Раз за разом девушка мысленно воспроизводила свой разговор с Эсгером, жгучая обида на жестокие слова клеймёного то накатывала, то отступала, подобно волнам бурливого океана. В разгар мучений графской воспитанницы явилась Меллиса, которая и сама пребывала в расстроенных чувствах и непрестанно шмыгала носом. В раздражении Юнис услала девушку прочь, чувствуя, что меньше всего в этот момент ей хочется слушать нытьё камеристки. К вечеру багаж был, наконец, кое-как собран, и от этого стало только хуже, больше ничто не отвлекало Юнис от её печальных мыслей.

Ансель явился поздно, что определённо свидетельствовало о том, что его извинения были приняты комендантом благосклонно. Услышав тяжёлые шаги в коридоре, Юнис поспешила перехватить друга, пока он не отправился спать. Девушке требовалось выговориться, и, разумеется, кроме Анселя довериться в Орлином Гнезде ей было некому. Маг пребывал в изрядном подпитии — видеть друга в таком состоянии было для Юнис в новинку. Ансель, хоть и знал толк в дружеских пирушках, но никогда не заявлялся к Пилларам после одной из таковых. Девушка боялась, что её приятель попросту не захочет больше говорить об Эсгере, но тот, видя её плачевное состояние, сжалился и проявил необычное для себя сострадание. Маг извлёк невесть откуда непочатую бутылку вина, налил Юнис полный бокал и сочувственно выслушивал жалобы обиженной девушки, не забывая время от времени подливать ей хмельного напитка. Несчастий Юнис хватило, должно быть, на целых пару часов разговора, а может быть ровно столько ей, непривычной к большим порциям алкоголя, удалось продержаться прежде, чем сон сморил её. В любом случае, наутро девушка не помнила, как оказалась в постели, и кто помог ей избавиться от лишней одежды, а впрочем, немало смущённая, и не горела желанием искать ответа на сей вопрос. Разбуженная ни свет не заря камеристкой, Юнис сильно пожалела о том, что вчера опрометчиво назначила отъезд на столь ранний час. Заспанный и страдающий от похмелья Ансель на все лады проклинал крепости, кареты, кучеров, взбалмошных девиц и виноделов славящегося своими напитками солнечного Аквелона.

ОфицерыОрлиного Гнезда в полном составе явились проводить отбывающих гостей, хотя многие из бравых вояк выглядели и, по всей видимости, чувствовали себя ничуть не лучше мага. Прощание Юнис с комендантом Мервалем получилось хотя и отменно вежливым, но всё же весьма холодным. Обменявшись парочкой положенных по случаю фраз и дав обещание непременно заверить графиню Пиллар в глубочайшем почтении со стороны её племянника, девушка с облегчением уселась в карету: с утра моросил мерзкий холодный дождь, так что верховая прогулка отнюдь не вызвала у неё энтузиазма. Пришлось ещё некоторое время подождать Меллису: та прощалась в сторонке с лейтенантом Тарбердином и молодые люди, невзирая на непогоду, всё никак не могли наговориться. Наконец, экипаж тронулся, и Юнис попрощалась с Орлиным Гнездом, гадая, доведётся ли ей когда-нибудь вернуться в неуютную, притулившуюся на утёсе крепость. Впрочем, вероятность подобного развития событий всё же оставалась, и немалая. За ночь вчерашняя обида девушки переплавилась в винном котле и превратилась сперва в смирение, затем в признание правоты Эсгера и, наконец, в жгучее желание во что бы то ни стало изменить отношение клеймёного. «В самом деле, — размышляла графская воспитанница, — что ещё сержант должен был обо мне подумать, если я и вправду вела себя как капризная, избалованная барышня?» Оставалось только утешаться размышлениями о тех способах, которыми она непременно когда-нибудь докажет клеймёному, что он ошибается, считая её увлечения нелепой детской причудой.

Первые часы поездки прошли не слишком приятно. Карета неспешно ползла по извилистой горной дороге, трясясь и раскачиваясь на многочисленных ухабах. Бесцеремонно развалившийся на сиденье Ансель громко храпел, а Меллиса, похоже, подхватила нешуточную простуду: она непрестанно чихала и с очень смущённым видом постоянно сморкалась в кружевной платок. Впрочем, стоило экипажу немного спуститься с гор, оставив позади село Кангар, погода наладилась, и Юнис немедленно решила дальше ехать верхом. Маг не поддержал её идеи, собственно, он даже не проснулся, и Юнис до самой остановки на обед оказалась предоставлена самой себе и своим раздумьям. После сытной трапезы маг немного приободрился, настолько, что даже вознамерился присоединиться к Юнис в её верховой прогулке. И тут же подвергся самой решительной атаке жаждущей поделиться своими мыслями девушки.

— Ансель?

— Да.

— Я просто хотела спросить, как по-твоему, что теперь будет с Эсгером?

Выражение лица молодого человека недвусмысленно говорило о том, насколько ему надоело упоминание имени клеймёного.

— Не знаю.

— Думаешь, его всё-таки накажут? — не унималась Юнис.

— Наверняка, — буркнул маг.


— А если Аден поостынет и перестанет на него злиться? Мой кузен, в сущности, хороший человек. Вдруг он смягчит наказание или вовсе его отменит.

Маг бросил на девушку уничижительный взгляд.

— И потом, Эсгер ведь довольно обаятельный, — ничуть не смутившись продолжила та. — Может быть, ему удастся как-то оправдаться, как ты считаешь?

Ансель нарочито тяжело вздохнул.

— Иногда мне кажется, что Аден раздул всю эту историю только для того, чтобы преподать мне урок. А раз я уже уехала, ему незачем трогать Эсгера, который и не виноват вовсе.

— Чушь!

— Вовсе нет. Я давно заметила, как кузен пытался учить меня жизни. Наверняка и этот случай как раз их таких.

— Если хочешь знать, я бы не рассчитывал, что твоему приятелю удастся выйти сухим из воды. Полагаю, комендант просто благоразумно решил дождаться, пока ты уедешь, чтобы без помех разобраться с провинившимися. И думаю, что наказания им только добавят.

— Ох, только бы не это! — воскликнула Юнис

— Господин Мерваль, должно быть, здорово вчера рассердился. Ещё бы, ведь ты его поставила в такую неловкую ситуацию. Держу пари, он отквитается на ком только сможет.

— Ну что ты, Аден так не сделает. Он благородный человек.

— А почему бы и нет? — продолжал разглагольствовать Ансель. — Благородство хорошо в общении с равными себе, а по отношению к клеймёным это сущий нонсенс. Они-то и вовсе не люди в глазах большинства. Нет, определённо, Эсгеру достанется так, что мало не покажется.

— А вдруг кузен не захочет вспоминать, как он опозорился с «жилой», и потихоньку замнёт это дело?

— Сдаётся мне, он предпочтёт действовать обычными, немагическими, методами. Но уж постарается, чтобы от этого было не легче, будь уверена. Я так думаю, комендант велит дать твоему Эсгеру сотню ударов кнутом, не меньше. Назначит с запасом, чтобы никто не подумал, будто он дал слабину и решил смягчить наказание.

— Ну что ты, не каркай, пожалуйста.

— А может, кстати, прикажет его прогнать сквозь строй. Я слышал, в армии любят применять это наказание. Это когда несколько сотен солдат строят в две шеренги и всем дают в руки шпицрутен, а провинившегося ведут между ними и каждый в свой черёд должен ударить бедолагу. А если он упал и дальше идти не может, тогда…

— Перестань! Я знаю, что это за наказание.

— Как по мне, прогнать сквозь строй должно быть нагляднее для остальных солдат. Как раз можно каждого человека из гарнизона со шпицрутеном поставить.

— Зачем ты мне всё это рассказываешь? — взвилась Юнис

— Что значит, зачем? — удивился маг. — Ты же сама спросила, что, по моему мнению, произойдет с твоим Эсгером, вот я и говорю, что думаю.

— Ты как будто специально меня пугаешь!

— Ну раз тебе не нравится, — Ансель картинно развел руками, — поеду-ка я лучше и дальше в карете. А то вдруг ещё раз не угадаю, что именно тебе хочется услышать.

— Ну и пожалуйста! — Юнис раздражённо фыркнула и выслала лошадь вперёд, всем своим видом давая понять, что её не волнует, как именно молодой человек продолжит путь. Маг действительно пересел обратно в экипаж. Впрочем, как оказалось, в нынешних обстоятельствах это было весьма опрометчивое решение. Полчаса спустя Ансель, бормоча под нос ругательства, уже снова усаживался в седло, сопровождаемый ехидными взглядами дочери графа Пиллара.

— Твоя камеристка — это настоящее проклятие, — пожаловался маг, стоило им с Юнис ускакать немного вперёд. — В обществе этой девицы совершенно невозможно спокойно подумать. От её бестолковой болтовни у меня даже голова заболела.

— Ну да, Мелли любит поговорить, — согласилась Юнис, имевшая, впрочем, иное мнение относительно источника головной боли своего друга, — но вообще-то ты бы мог просто дать ей понять, что тебя нужно оставить в покое. Она добрая девушка и никому не желает зла.

— Ну допустим, так или иначе уговорить её помолчатьи вправду можно, — продолжал сетовать маг. — А что прикажешь делать с её насморком? Не могу же я запретить ей кашлять и чихать?

— Меллиса оттого простудилась, что вечно бегала на свидания с Тарбердином в своём самом легком платье, — поделилась Юнис. — Сто раз я ей говорила, что от камней так и веет холодом, но она всё равно отказывалась надевать шаль. А всё потому, что если она замёрзнет, то лейтенант непременно укроет её своим плащом, а это, дескать, ужасно романтично. И эта легкомысленная особа ещё должна за мной присматривать.

— Я всегда говорил, что эта девица — дура набитая, — недипломатично выразился Ансель.

— Вообще-то она уйму всего знает и умеет, во всяком случае, из того, что положено при её роде занятий, — заступилась за камеристку Юнис. — Если хочешь знать, у неё отличные рекомендации. Просто Тарбердин совсем вскружил бедняжке голову.

— Ну да, уйму всего, и даже кое-что сверху. Держу пари, флирт с военными не входит в её профессиональные обязанности, — засмеялся Ансель.

— Только не рассказывай, пожалуйста, матушке об этом романе, — попросила его девушка. — А то она, чего доброго, ещё подумает, что Меллиса плохо справляется со своей работой и даст ей расчёт. А Мелли никак нельзя сейчас лишиться места: она помогает своей вдовой сестрице, которая осталась одна с целой кучей детей.

— Можно подумать, я имею обыкновение ежедневно откровенничать с графиней Пиллар на такие темы, — фыркнул маг. — Но, кстати, если с лейтенантом дела и дальше пойдут так хорошо, то, сдаётся мне, твоя бестолковая камеристка имеет все шансы по осени уволиться по собственному почину. Решит, так сказать, посвятить себя семейной жизни.

— Вообще-то будет жалко, если Мелли от нас уйдёт, — сообщила другу Юнис. — То есть я, конечно, всячески желаю им с лейтенантом счастья, но в то же время слишком привыкла к этой девушке и мне совсем не хочется её отпускать. К тому же искать новую камеристку к началу сезона всегда нелегко, спрос-то на их услуги сразу повышается.

— Ну уж на сей счёт тебе вряд ли стоит беспокоиться, — беспечно заметил Ансель. — Работать у Пилларов, насколько я могу судить, весьма почётно. Между прочим, меня самого кое-кто из приятелей принялся поздравлять, когда прошёл слух, будто я теперь работаю на твоё семейство. Держу пари, в любое время года у тебя отбою не будет от девиц, желающих подписать контракт. Можешь даже покапризничать и на сей раз выбрать камеристку с мозгами.

Юнис вдруг уставилась на друга, открыв рот, как будто он только что сообщил нечто особо важное.

— Ансель, да ты просто гений! — воскликнула девушка. — Контракт, вот что мне нужно! Как же я сама не додумалась?!

— Какой контракт? — не понял маг. — Меллисы?