Стальная империя
Часть 19 из 56 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А вот с этого момента прошу поподробнее.
– Бендер-Аббас атаковали восемь броненосцев "Ройал Соверен", три из которых оказались критически повреждены принципиально новыми, тяжелыми снарядами с непривычно большой дистанции. Русские, пользуясь корректировкой с наблюдательных постов на берегу, начинали огонь с немыслимого расстояния в 90 кабельтовых, безнаказанно расстреливая флот Британии, когда он не мог даже докинуть свои снаряды до противника. Не позволял угол возвышения орудий. Кроме этого, русским удалось заманить англичан в узкий пролив, прямо на артиллерийскую засаду береговых батарей…
– Надеюсь, Джон, ваше начальство уже принимает меры, чтобы не оказаться в аналогичной ситуации?
– Вся информация о боевых действиях в Тихом океане немедленно передается Министру ВМС, сэр…
– И что у нас на Тихом океане?
– Флот микадо атаковал Владивосток. К сожалению, в этом деле не смогли активно участвовать приобретенные недавно “Канопусы”, выучка экипажей еще далека до удовлетворительной. Они сформировали 2й боевой отряд. Его русские обстреливали менее интенсивно. Всю тяжесть сражения вынесли на себе японские броненосцы ранней постройки. Там русские тоже применили нестандартные тяжёлые снаряды, посылаемые в цель с запредельных для японского флота дистанций. Береговая артиллерия у них оказалась более серьезной, чем под Бендер-Аббасом, плюс минные поля… И ещё один фактор, неожиданный для атакующих. Под Владивостоком русские применили самодвижущиеся мины повышенной дальности, работающие, по оперативным данным, на перекиси водорода…
– И эта информация тоже передана в ВМС?
– Безусловно… Самым неприятным для японцев оказался не налёт на Владивосток, а ответный визит вежливости адмирала Макарова в Сасебо, в результате чего ремонтируемые там корабли и сами верфи приведены в абсолютно нерабочее состояние. В результате этих первых боев Япония уже потеряла более половины своего броненосного флота и, предполагаю, в ближайшее время не сможет вести агрессивную наступательную войну на море… У микадо боеспособными остались только пять из шести “Канопусов”, но выучка их экипажей…
– Спасибо, Джон, вы про это уже говорили… Скажите, а есть ли у англичан и японцев хоть какой-то успех хоть на каком-то театре военных действий?
– Самая благоприятная ситуация для Британии сейчас, как ни странно, складывается у сердца России – на Балтике. При оккупации Либавы и продвижении к Петербургу поврежден только один "Маджестик" и Британия в Балтике имеет самую боеспособную эскадру – два "Формидэбла", пять "Маджестиков" и два "Трафальгара"…
– И какие выводы сделали лично Вы, Джон? В чем причина такого безрадостного начала для наших друзей с Туманного Альбиона?
– Этот, с вашего позволения, погром основан прежде всего на превосходстве русских в боевой подготовке – русский царь сумел сохранить костяк старослужащих комендоров, и за прошедший год русский флот практиковался в стрельбе больше, чем за предыдущие пять лет. Ни один флот больше не тренировался с такой интенсивностью. Хорошая выучка артиллеристов стала залогом того, что новые орудия новыми снарядами не только стреляют, но и попадают. И это – очень трудновоспроизводимое преимущество, джентльмены…
Лейтенант позволил себе смочить губы в кофе и торопливо продолжил.
– Технические новинки, усугубляющие преимущество русских моряков – радиосвязь, дальномеры и новая артиллерия. Но, повторюсь, все это железо становится смертельно опасным только в опытных руках….
– Спасибо Джон, – остановил офицера Рокфеллер, – мы безмерно благодарны Вам за столь ценную и систематизированную информацию. Можете быть свободным.
Когда лейтенант вышел, Рокфеллер плотно закрыл за ним дверь и быстрым взглядом окинул сидевших за столом. Вандерлип, Варбург, Шифф образцово держали паузу, отдавая инициативу Рокфеллеру, как самому креативному и активному в их компании.
– Ну что ж, джентльмены, весы качнулись в сторону России, – голосом ведущего шоу, провозгласил владелец Стандарт Ойл, – а это значит, что пришла пора их качнуть в обратную. Джейкоб! Ваш выход! Точнее не ваш, а так нежно опекаемых вами революционеров. Нужно подарить союзникам, изнемогающим в битве с медведем, какое-то оптимистичное известие!
– Наконец-то, – проворчал Шифф, не скрывая своего удовлетворения, – честно говоря, джентльмены, я прогнозировал такое развитие ситуации и поэтому…кхм… отдал некоторые распоряжения сразу после нашей первой встречи. Все фигуры на доске уже расставлены, осталось только послать одну короткую телеграмму…
Неделю спустя. Броненосец Потёмкин.
Приучить русского человека к бдительности почти невозможно. Но когда это все-таки получается, мало не покажется никому. Исключение – свои. Они всегда даже не выше закона, а где-то сбоку от него. Снискают хлеб насущный, пользуясь особо привилегированным статусом. Видимо, глубоко общинная, выработанная веками ментальность приучает доверять «своим». А если ты «не свой», то не плачь и не обижайся.
Даже «их благородия», казалось бы, не имеющие опыта деревенской или фабричной круговой поруки, быстро сбиваются в стайки по происхождению и убеждениям, стараясь без крайней необходимости не иметь дел с людьми не своего круга. “Не свои”, называемые красивым французским словом “парвеню”, платят отторгнувшему их обществу той же монетой, охотно рекрутируясь в нигилисты и криминал. Впрочем, границы между этими двумя социальными группами всегда были очень условными.
Один такой «не свой» – не по происхождению, а по духу, в мечтах своих воображающий себя денди с неподвижной верхней губой, на брегах Внутренней Темзы спустился в пороховой погреб и аккуратно положил небольшой ящичек в нишу между двух пеналов с усиленными пороховыми зарядами. Он аккуратно выдернул металлический стерженек, долженствующий привести в действие пятичасовой замедлитель, и полез по скоб-трапу вверх, на палубу.
Сейчас он сдаст вахту и направится на берег. Комната в пансионе мадам Шепетовкер имеет второй выход во двор, а рыбацкая одежда вполне гармонирует и с черным ходом, и с извилистыми улочками, и с румынской рыбацкой лайбой, которая, как обещал ему друг Джеффри, доставит его в Констанцу. Ну а там – респектабельный и вполне почитаемый в нейтральной стране американский паспорт, железнодорожный билет до Кале, каботажный пароходик… Как венец всех трудов, не такой уж скромный пенсион и маленький домик в Западном Сассексе…
Он не додумал: когда джентльмены предпочитают не оставлять следов, пятичасовые замедлители срабатывают уже через три минуты, поэтому офицер, заложивший адскую машину в пороховой погреб новейшего броненосца «Князь Потемкин-Таврический», погиб одним из первых. Следов не осталось. А пенсион и домик в Западном Сассексе, проведенные по соответствующей документации, не пропадут, но достанутся они более достойному данной недвижимости джентльмену. В конце концов, жизненные интересы Империи ничуть не противоречат частным интересом лучших ее представителей.
В это же время. Мукден.
Железная дорога, соединяющая Харбин с Порт-Артуром, а также находящийся на полпути Мукден – это граница между знаменитыми сопками Маньчжурии и менее знаменитыми маньчжурскими, заманчиво плодородными равнинами. Местность перед самым городом почти под прямым углом рассекает шумная речка Хунхэ, создавая преимущество защищающимся и дополнительную головную боль – нападающим.
Вся конфигурация местности и положение города располагают к строительству долговременных оборонительных сооружений по северному берегу реки, опирающемуся своим левым флангом на господствующие высоты с подвижными резервами на правом равнинном участке обороны.
Именно такая директива Ставки лежала в сейфе генерал-майора Леонида Константиновича Артамонова, командира 31-й пехотной дивизии. Ему поручалась оборона Мукдена. Артамонов был не паркетным военным. Назначенный в 1897 году начальником конвоя русской миссии в Абиссинии, как военный советник и представитель негуса Менелика II, он совершил успешную военную экспедицию к Белому Нилу с войсками Абиссинии, противодействовавшими Британской колониальной экспансии. Таким образом, Леонид Константинович в 1902 году был самым опытным военачальником, знавшим тактику и особенности англичан, а равно – театр военных действий Маньчжурии, поучаствовав в подавлении восстания ихэтуаней и возглавив штаб Южно-Маньчжурского отряда. Выбор его в качестве военачальника, первым встречающего британский и японский корпуса вторжения, был логичным и одобряемым.
Прибывший на усиление со своей лейб-гвардии 1-ой артиллерийской бригадой полковник Ляпунов относился к послужному списку генерала если не с пиететом, то с достаточным уважением, поэтому к первой встрече готовился тщательно и придирчиво. Отрепетировал перед зеркалом всё, что должен был сказать, внимательно осмотрел свой внешний вид, перекрестился и надвинул на глаза головной убор.
В штабе, вопреки ожиданиям, было пустовато.
– Его высокопревосходительство изволили отбыть на рекогносцировку, – по старорежимному доложил адъютант и вопросительно уставился на полковника. – Изволите ждать?
– Ну так торопиться всё равно некуда, – полковник снял фуражку и протер платком мокрый лоб. Солнышко уже пригревало и мундир, вполне подходящий для Петербурга, в этом влажном и жарком климате откровенно тяготил.
– Тогда прошу сюда, – широким жестом адъютант распахнул дверь в зал совещаний, – вам не будет одиноко. Подполковник Леш тоже ждёт приёма.
– Леонид Вильгельмович? Собственной персоной? – громогласно удивился Ляпунов с порога. – Простите, мы не представлены. Полковник Ляпунов, прибыл только что с артиллерийской бригадой, еще старого штата, два дивизиона – почти полсотни трехдюймовок.
– С такой силищей можно и повоевать, – Леш был откровенно смущен вниманием лейб-гвардейца, – но откуда Вы меня знаете?…
– О Господи, Леонид Вильгельмович! О вас все газеты пишут! “Триста спартанцев подполковника Леша”, “Герои Дашичао”. Да что там газеты! Рассказ о том, как вы со своим батальоном неделю держали целую японскую дивизию, уже превратился в легенду, в эпос…
– Ну не дивизию, а всего два полка, хоть и усиленные железнодорожной артиллерией, и не неделю, а всего четыре дня….
– Да полно-те, Леонид Вильгельмович! Не прибедняйтесь! На фоне Порт-Артура ваши действия заслуживают самой высокой и громкой оценки!
Леш заметно помрачнел. Капитуляция Порт-Артура, вокруг которой ходило множество слухов и сплетен, черной кляксой расползлась по всей русской армии. В предательство подполковник не верил. Зато знал о головотяпстве и разгильдяйстве, помноженных на эффект неожиданности. К нему в Дашичао все четыре дня выходили группами и поодиночке солдаты и офицеры гарнизона, не пожелавшие мириться со спуском флага и самостоятельно пробивающиеся на Запад, но никто не смог внести ясности. Что произошло и почему?
– Профессиональный вопрос артиллериста, – продолжал тем временем Ляпунов, – как вам удалось в такой сложной обстановке, находясь в полуокружении, не только вывести людей, но и сохранить всю материальную часть? Поделитесь секретом!
– Да нет тут никакой тайны, – пожал плечами Леш. – После очередного штурма, когда поняли, что до утра донимать нас не будут, сняли пушки и смонтировали их на заранее подготовленные железнодорожные платформы. Туда же погрузили боекомплект, пулеметы, в соседние вагоны – раненых, и устроили, таким образом укрепрайон на колесах. Разведчики Ржевуцкого взяли в ножи секреты, пушкари обеспечили огневой вал, а мы под его прикрытием потихонечку двинулись на Север. Наглость, конечно, но сработало…
– Да, наглость…Часто именно она решает исход схватки, – повторил за Лешем Ляпунов, задумавшись о чем-то своём.
В комнате совещаний повисло неловкое молчание. Разговор сам собой расклеился и пауза рисковала стать неприличной, если бы не появление самого генерала Артамонова – стремительного и насупленного, в казачьем мундире, испачканном свежей грязью…
– Господа, вы ко мне? – генерал говорил отрывисто и резко, как дрова рубил, – Леонид Вильгельмович, рад видеть! Как разместились? – и не выслушав ответ уже открывшего рот подполковника, – будете лично моим оперативным резервом. Но вам и вашим людям требуется отдых. Возьмёте с собой из штаба делегата связи и зайдете к интендантам. Приказываю выспаться и привести себя в порядок! Всё! До завтра не смею Вас больше задерживать!
Опешивший от такого напора Леш козырнул, не сводя удивленных глаз с командира дивизии, и почти строевым шагом вышел из зала совещаний.
– Ну а Вас, Николай Николаевич, – развернулся генерал к Ляпунову, – я уже и не чаял увидеть. Долго вы до нас добирались! Непростительно долго…
– Торопился, как мог, – коротко поклонился полковник.
– И как там столица? Что слышно нового? Какие ветры дуют во дворцах и рядом с ними?
Ляпунов поджал губы, будто собираясь с духом, выдохнул и, глядя в глаза генералу негромко, чётко произнёс:
– Вам просил кланяться в ноги и справлялся о Вашем здоровье наш общий друг – доктор Фальк…
* * *
Историческая справка: Еще большее преступление генерал Артамонов совершил 14 августа 1914 года, командуя 1-м армейским корпусом во 2-й армии генерала Самсонова. Корпус генерала Артамонова обеспечивал у Сольдау левый фланг 2-й армии. В этот день, 14 августа, генерал Артамонов лично доложил генералу Самсонову по телефону, что его корпус «стоит, как скала» и что командующий армией «может на него вполне полагаться», а сам через 10 минут отдал приказ об отходе всего корпуса, не сообщив ничего об этом генералу Самсонову (взято из книги полковника Богдановича «Вторжение в Восточную Пруссию» стр. 144–145, расследование комиссии генерал-адъютанта Пантелеева о причинах гибели 2-й армии).
Глава 13. Ответный удар
08 мая 1902 года. Мукден.
Вчера еще неприступный, ощетинившийся жерлами орудий и штыками 31ой пехотной дивизии, фронт обороны Мукдена сегодня перестал существовать. Накануне вечером по батальонам осенним ветром пронесся слух, будто японцы и англичане, используя судоходные Ляохэ и Сунгари, закинули в тыл гарнизона многотысячный десант. Слово “окружение” в любые времена во всех армиях являлось поводом для паники. Моральный дух гарнизона качнулся. А наутро сразу два английских бронепоезда, вооруженные морскими орудиями, начали мешать с землей русские позиции, расстреливая пушки, стоящие в открытом поле и вбивая в землю пехоту, сгрудившуюся у люнетов и редутов.
Контрбатарейная борьба с учётом постоянно передвигающейся цели сразу выявила конструктивный недостаток русских трехдюймовок – отсутствие горизонтальной наводки, а незащищенность расчетов в течение получаса привела к молчанию все стреляющие орудия. В это же время английский десант оседлал мост через Хунхэ, а со стороны Телина показался конный разъезд японской кавалерии с белым парламентёрским флагом.
Всего через час переговоров с английским и японским представителями, генерал Артамонов приказал своей дивизии прекратить сопротивление и сложить оружие. Капитуляция прошла в целом спокойно и цивилизованно. Досадным возмутителем спокойствия оказался подполковник Леш, проигнорировавший приказ генерала, буквально проломивший оцепление. Он ушел со своим батальоном на северо-восток по горным дорогам. Впрочем, его особо и не держали. Поставленной цели авангард корпуса вторжения добился – путь на Харбин был свободен.
Выполнили свою задачу и разведчики капитана Варгасова. Расположившись и тщательно замаскировавшись на примыкающих к Мукдену сопках, они три дня старательно и планомерно ликвидировали шпионов противника, подбирающихся к городу со стороны гор, и каждые 4 часа отсылали в ставку радиограммы о состоянии дел в гарнизоне, своими глазами видели беспомощную перестрелку с англичанами и позорную капитуляцию практически полнокровной дивизии. К тому времени, когда дозорный отряд батальона Леша наткнулся на пост Варгасова, капитан уже свернул свой радиотелеграф. В его кармане лежал последний приказ ставки – сопроводить подполковника с его подразделением до Харбина, а потом уходить в сторону Хингана, минуя Цицикар, занятый противником.
Москва. Ставка Верховного главнокомандования
Император не спеша дочитал рапорт, подошёл к вытянувшемуся во фрунт подполковнику и внимательно измерил взглядом так, будто видел в первый раз. От этих прищуренных глаз с каким-то инфернальным огнем в глубине Шершову стало не по себе. От уверенности, с которой он поднимался по лестницам Сената, не осталось и следа.
– Мне кажется, Александр Александрович, – после долгой, театральной паузы, наконец, медленно произнес император, – вы плохо понимаете все риски и ответственность вашей службы… Или вы сочувствуете тем, кому должны противодействовать? Или просто устали?… Если так, то я подпишу ваш рапорт немедленно…
И опять этот прожигающий насквозь взгляд, от которого стучит в висках а по спине скатываются капельки пота.
– Никак нет!
– Бендер-Аббас атаковали восемь броненосцев "Ройал Соверен", три из которых оказались критически повреждены принципиально новыми, тяжелыми снарядами с непривычно большой дистанции. Русские, пользуясь корректировкой с наблюдательных постов на берегу, начинали огонь с немыслимого расстояния в 90 кабельтовых, безнаказанно расстреливая флот Британии, когда он не мог даже докинуть свои снаряды до противника. Не позволял угол возвышения орудий. Кроме этого, русским удалось заманить англичан в узкий пролив, прямо на артиллерийскую засаду береговых батарей…
– Надеюсь, Джон, ваше начальство уже принимает меры, чтобы не оказаться в аналогичной ситуации?
– Вся информация о боевых действиях в Тихом океане немедленно передается Министру ВМС, сэр…
– И что у нас на Тихом океане?
– Флот микадо атаковал Владивосток. К сожалению, в этом деле не смогли активно участвовать приобретенные недавно “Канопусы”, выучка экипажей еще далека до удовлетворительной. Они сформировали 2й боевой отряд. Его русские обстреливали менее интенсивно. Всю тяжесть сражения вынесли на себе японские броненосцы ранней постройки. Там русские тоже применили нестандартные тяжёлые снаряды, посылаемые в цель с запредельных для японского флота дистанций. Береговая артиллерия у них оказалась более серьезной, чем под Бендер-Аббасом, плюс минные поля… И ещё один фактор, неожиданный для атакующих. Под Владивостоком русские применили самодвижущиеся мины повышенной дальности, работающие, по оперативным данным, на перекиси водорода…
– И эта информация тоже передана в ВМС?
– Безусловно… Самым неприятным для японцев оказался не налёт на Владивосток, а ответный визит вежливости адмирала Макарова в Сасебо, в результате чего ремонтируемые там корабли и сами верфи приведены в абсолютно нерабочее состояние. В результате этих первых боев Япония уже потеряла более половины своего броненосного флота и, предполагаю, в ближайшее время не сможет вести агрессивную наступательную войну на море… У микадо боеспособными остались только пять из шести “Канопусов”, но выучка их экипажей…
– Спасибо, Джон, вы про это уже говорили… Скажите, а есть ли у англичан и японцев хоть какой-то успех хоть на каком-то театре военных действий?
– Самая благоприятная ситуация для Британии сейчас, как ни странно, складывается у сердца России – на Балтике. При оккупации Либавы и продвижении к Петербургу поврежден только один "Маджестик" и Британия в Балтике имеет самую боеспособную эскадру – два "Формидэбла", пять "Маджестиков" и два "Трафальгара"…
– И какие выводы сделали лично Вы, Джон? В чем причина такого безрадостного начала для наших друзей с Туманного Альбиона?
– Этот, с вашего позволения, погром основан прежде всего на превосходстве русских в боевой подготовке – русский царь сумел сохранить костяк старослужащих комендоров, и за прошедший год русский флот практиковался в стрельбе больше, чем за предыдущие пять лет. Ни один флот больше не тренировался с такой интенсивностью. Хорошая выучка артиллеристов стала залогом того, что новые орудия новыми снарядами не только стреляют, но и попадают. И это – очень трудновоспроизводимое преимущество, джентльмены…
Лейтенант позволил себе смочить губы в кофе и торопливо продолжил.
– Технические новинки, усугубляющие преимущество русских моряков – радиосвязь, дальномеры и новая артиллерия. Но, повторюсь, все это железо становится смертельно опасным только в опытных руках….
– Спасибо Джон, – остановил офицера Рокфеллер, – мы безмерно благодарны Вам за столь ценную и систематизированную информацию. Можете быть свободным.
Когда лейтенант вышел, Рокфеллер плотно закрыл за ним дверь и быстрым взглядом окинул сидевших за столом. Вандерлип, Варбург, Шифф образцово держали паузу, отдавая инициативу Рокфеллеру, как самому креативному и активному в их компании.
– Ну что ж, джентльмены, весы качнулись в сторону России, – голосом ведущего шоу, провозгласил владелец Стандарт Ойл, – а это значит, что пришла пора их качнуть в обратную. Джейкоб! Ваш выход! Точнее не ваш, а так нежно опекаемых вами революционеров. Нужно подарить союзникам, изнемогающим в битве с медведем, какое-то оптимистичное известие!
– Наконец-то, – проворчал Шифф, не скрывая своего удовлетворения, – честно говоря, джентльмены, я прогнозировал такое развитие ситуации и поэтому…кхм… отдал некоторые распоряжения сразу после нашей первой встречи. Все фигуры на доске уже расставлены, осталось только послать одну короткую телеграмму…
Неделю спустя. Броненосец Потёмкин.
Приучить русского человека к бдительности почти невозможно. Но когда это все-таки получается, мало не покажется никому. Исключение – свои. Они всегда даже не выше закона, а где-то сбоку от него. Снискают хлеб насущный, пользуясь особо привилегированным статусом. Видимо, глубоко общинная, выработанная веками ментальность приучает доверять «своим». А если ты «не свой», то не плачь и не обижайся.
Даже «их благородия», казалось бы, не имеющие опыта деревенской или фабричной круговой поруки, быстро сбиваются в стайки по происхождению и убеждениям, стараясь без крайней необходимости не иметь дел с людьми не своего круга. “Не свои”, называемые красивым французским словом “парвеню”, платят отторгнувшему их обществу той же монетой, охотно рекрутируясь в нигилисты и криминал. Впрочем, границы между этими двумя социальными группами всегда были очень условными.
Один такой «не свой» – не по происхождению, а по духу, в мечтах своих воображающий себя денди с неподвижной верхней губой, на брегах Внутренней Темзы спустился в пороховой погреб и аккуратно положил небольшой ящичек в нишу между двух пеналов с усиленными пороховыми зарядами. Он аккуратно выдернул металлический стерженек, долженствующий привести в действие пятичасовой замедлитель, и полез по скоб-трапу вверх, на палубу.
Сейчас он сдаст вахту и направится на берег. Комната в пансионе мадам Шепетовкер имеет второй выход во двор, а рыбацкая одежда вполне гармонирует и с черным ходом, и с извилистыми улочками, и с румынской рыбацкой лайбой, которая, как обещал ему друг Джеффри, доставит его в Констанцу. Ну а там – респектабельный и вполне почитаемый в нейтральной стране американский паспорт, железнодорожный билет до Кале, каботажный пароходик… Как венец всех трудов, не такой уж скромный пенсион и маленький домик в Западном Сассексе…
Он не додумал: когда джентльмены предпочитают не оставлять следов, пятичасовые замедлители срабатывают уже через три минуты, поэтому офицер, заложивший адскую машину в пороховой погреб новейшего броненосца «Князь Потемкин-Таврический», погиб одним из первых. Следов не осталось. А пенсион и домик в Западном Сассексе, проведенные по соответствующей документации, не пропадут, но достанутся они более достойному данной недвижимости джентльмену. В конце концов, жизненные интересы Империи ничуть не противоречат частным интересом лучших ее представителей.
В это же время. Мукден.
Железная дорога, соединяющая Харбин с Порт-Артуром, а также находящийся на полпути Мукден – это граница между знаменитыми сопками Маньчжурии и менее знаменитыми маньчжурскими, заманчиво плодородными равнинами. Местность перед самым городом почти под прямым углом рассекает шумная речка Хунхэ, создавая преимущество защищающимся и дополнительную головную боль – нападающим.
Вся конфигурация местности и положение города располагают к строительству долговременных оборонительных сооружений по северному берегу реки, опирающемуся своим левым флангом на господствующие высоты с подвижными резервами на правом равнинном участке обороны.
Именно такая директива Ставки лежала в сейфе генерал-майора Леонида Константиновича Артамонова, командира 31-й пехотной дивизии. Ему поручалась оборона Мукдена. Артамонов был не паркетным военным. Назначенный в 1897 году начальником конвоя русской миссии в Абиссинии, как военный советник и представитель негуса Менелика II, он совершил успешную военную экспедицию к Белому Нилу с войсками Абиссинии, противодействовавшими Британской колониальной экспансии. Таким образом, Леонид Константинович в 1902 году был самым опытным военачальником, знавшим тактику и особенности англичан, а равно – театр военных действий Маньчжурии, поучаствовав в подавлении восстания ихэтуаней и возглавив штаб Южно-Маньчжурского отряда. Выбор его в качестве военачальника, первым встречающего британский и японский корпуса вторжения, был логичным и одобряемым.
Прибывший на усиление со своей лейб-гвардии 1-ой артиллерийской бригадой полковник Ляпунов относился к послужному списку генерала если не с пиететом, то с достаточным уважением, поэтому к первой встрече готовился тщательно и придирчиво. Отрепетировал перед зеркалом всё, что должен был сказать, внимательно осмотрел свой внешний вид, перекрестился и надвинул на глаза головной убор.
В штабе, вопреки ожиданиям, было пустовато.
– Его высокопревосходительство изволили отбыть на рекогносцировку, – по старорежимному доложил адъютант и вопросительно уставился на полковника. – Изволите ждать?
– Ну так торопиться всё равно некуда, – полковник снял фуражку и протер платком мокрый лоб. Солнышко уже пригревало и мундир, вполне подходящий для Петербурга, в этом влажном и жарком климате откровенно тяготил.
– Тогда прошу сюда, – широким жестом адъютант распахнул дверь в зал совещаний, – вам не будет одиноко. Подполковник Леш тоже ждёт приёма.
– Леонид Вильгельмович? Собственной персоной? – громогласно удивился Ляпунов с порога. – Простите, мы не представлены. Полковник Ляпунов, прибыл только что с артиллерийской бригадой, еще старого штата, два дивизиона – почти полсотни трехдюймовок.
– С такой силищей можно и повоевать, – Леш был откровенно смущен вниманием лейб-гвардейца, – но откуда Вы меня знаете?…
– О Господи, Леонид Вильгельмович! О вас все газеты пишут! “Триста спартанцев подполковника Леша”, “Герои Дашичао”. Да что там газеты! Рассказ о том, как вы со своим батальоном неделю держали целую японскую дивизию, уже превратился в легенду, в эпос…
– Ну не дивизию, а всего два полка, хоть и усиленные железнодорожной артиллерией, и не неделю, а всего четыре дня….
– Да полно-те, Леонид Вильгельмович! Не прибедняйтесь! На фоне Порт-Артура ваши действия заслуживают самой высокой и громкой оценки!
Леш заметно помрачнел. Капитуляция Порт-Артура, вокруг которой ходило множество слухов и сплетен, черной кляксой расползлась по всей русской армии. В предательство подполковник не верил. Зато знал о головотяпстве и разгильдяйстве, помноженных на эффект неожиданности. К нему в Дашичао все четыре дня выходили группами и поодиночке солдаты и офицеры гарнизона, не пожелавшие мириться со спуском флага и самостоятельно пробивающиеся на Запад, но никто не смог внести ясности. Что произошло и почему?
– Профессиональный вопрос артиллериста, – продолжал тем временем Ляпунов, – как вам удалось в такой сложной обстановке, находясь в полуокружении, не только вывести людей, но и сохранить всю материальную часть? Поделитесь секретом!
– Да нет тут никакой тайны, – пожал плечами Леш. – После очередного штурма, когда поняли, что до утра донимать нас не будут, сняли пушки и смонтировали их на заранее подготовленные железнодорожные платформы. Туда же погрузили боекомплект, пулеметы, в соседние вагоны – раненых, и устроили, таким образом укрепрайон на колесах. Разведчики Ржевуцкого взяли в ножи секреты, пушкари обеспечили огневой вал, а мы под его прикрытием потихонечку двинулись на Север. Наглость, конечно, но сработало…
– Да, наглость…Часто именно она решает исход схватки, – повторил за Лешем Ляпунов, задумавшись о чем-то своём.
В комнате совещаний повисло неловкое молчание. Разговор сам собой расклеился и пауза рисковала стать неприличной, если бы не появление самого генерала Артамонова – стремительного и насупленного, в казачьем мундире, испачканном свежей грязью…
– Господа, вы ко мне? – генерал говорил отрывисто и резко, как дрова рубил, – Леонид Вильгельмович, рад видеть! Как разместились? – и не выслушав ответ уже открывшего рот подполковника, – будете лично моим оперативным резервом. Но вам и вашим людям требуется отдых. Возьмёте с собой из штаба делегата связи и зайдете к интендантам. Приказываю выспаться и привести себя в порядок! Всё! До завтра не смею Вас больше задерживать!
Опешивший от такого напора Леш козырнул, не сводя удивленных глаз с командира дивизии, и почти строевым шагом вышел из зала совещаний.
– Ну а Вас, Николай Николаевич, – развернулся генерал к Ляпунову, – я уже и не чаял увидеть. Долго вы до нас добирались! Непростительно долго…
– Торопился, как мог, – коротко поклонился полковник.
– И как там столица? Что слышно нового? Какие ветры дуют во дворцах и рядом с ними?
Ляпунов поджал губы, будто собираясь с духом, выдохнул и, глядя в глаза генералу негромко, чётко произнёс:
– Вам просил кланяться в ноги и справлялся о Вашем здоровье наш общий друг – доктор Фальк…
* * *
Историческая справка: Еще большее преступление генерал Артамонов совершил 14 августа 1914 года, командуя 1-м армейским корпусом во 2-й армии генерала Самсонова. Корпус генерала Артамонова обеспечивал у Сольдау левый фланг 2-й армии. В этот день, 14 августа, генерал Артамонов лично доложил генералу Самсонову по телефону, что его корпус «стоит, как скала» и что командующий армией «может на него вполне полагаться», а сам через 10 минут отдал приказ об отходе всего корпуса, не сообщив ничего об этом генералу Самсонову (взято из книги полковника Богдановича «Вторжение в Восточную Пруссию» стр. 144–145, расследование комиссии генерал-адъютанта Пантелеева о причинах гибели 2-й армии).
Глава 13. Ответный удар
08 мая 1902 года. Мукден.
Вчера еще неприступный, ощетинившийся жерлами орудий и штыками 31ой пехотной дивизии, фронт обороны Мукдена сегодня перестал существовать. Накануне вечером по батальонам осенним ветром пронесся слух, будто японцы и англичане, используя судоходные Ляохэ и Сунгари, закинули в тыл гарнизона многотысячный десант. Слово “окружение” в любые времена во всех армиях являлось поводом для паники. Моральный дух гарнизона качнулся. А наутро сразу два английских бронепоезда, вооруженные морскими орудиями, начали мешать с землей русские позиции, расстреливая пушки, стоящие в открытом поле и вбивая в землю пехоту, сгрудившуюся у люнетов и редутов.
Контрбатарейная борьба с учётом постоянно передвигающейся цели сразу выявила конструктивный недостаток русских трехдюймовок – отсутствие горизонтальной наводки, а незащищенность расчетов в течение получаса привела к молчанию все стреляющие орудия. В это же время английский десант оседлал мост через Хунхэ, а со стороны Телина показался конный разъезд японской кавалерии с белым парламентёрским флагом.
Всего через час переговоров с английским и японским представителями, генерал Артамонов приказал своей дивизии прекратить сопротивление и сложить оружие. Капитуляция прошла в целом спокойно и цивилизованно. Досадным возмутителем спокойствия оказался подполковник Леш, проигнорировавший приказ генерала, буквально проломивший оцепление. Он ушел со своим батальоном на северо-восток по горным дорогам. Впрочем, его особо и не держали. Поставленной цели авангард корпуса вторжения добился – путь на Харбин был свободен.
Выполнили свою задачу и разведчики капитана Варгасова. Расположившись и тщательно замаскировавшись на примыкающих к Мукдену сопках, они три дня старательно и планомерно ликвидировали шпионов противника, подбирающихся к городу со стороны гор, и каждые 4 часа отсылали в ставку радиограммы о состоянии дел в гарнизоне, своими глазами видели беспомощную перестрелку с англичанами и позорную капитуляцию практически полнокровной дивизии. К тому времени, когда дозорный отряд батальона Леша наткнулся на пост Варгасова, капитан уже свернул свой радиотелеграф. В его кармане лежал последний приказ ставки – сопроводить подполковника с его подразделением до Харбина, а потом уходить в сторону Хингана, минуя Цицикар, занятый противником.
Москва. Ставка Верховного главнокомандования
Император не спеша дочитал рапорт, подошёл к вытянувшемуся во фрунт подполковнику и внимательно измерил взглядом так, будто видел в первый раз. От этих прищуренных глаз с каким-то инфернальным огнем в глубине Шершову стало не по себе. От уверенности, с которой он поднимался по лестницам Сената, не осталось и следа.
– Мне кажется, Александр Александрович, – после долгой, театральной паузы, наконец, медленно произнес император, – вы плохо понимаете все риски и ответственность вашей службы… Или вы сочувствуете тем, кому должны противодействовать? Или просто устали?… Если так, то я подпишу ваш рапорт немедленно…
И опять этот прожигающий насквозь взгляд, от которого стучит в висках а по спине скатываются капельки пота.
– Никак нет!