Спасти мир в одиночку

– Да, очень хорошо! – согласился я, хотя на самом деле речь шла не о пальцах, а о головах[5]…

Мое внимание привлекла пара рапир с большими чашками эфеса и длинным перекрестьем.

– Вот здесь рука надежно защищена, – сказал я. – А то обычно навертят загогулин вокруг кисти, а при уколе клинок между ними свободно проходит…

– Это испанский дуэльный комплект работы Марьяно Саморано-старшего из Толедо. Непревзойденное оружие! Им уже более 150 лет, а всё как новые! Только в ножнах был мех, чтобы клинки не царапались, так он стёрся…

Хозяин бережно снял рапиру.

– Очень удобно сидит в руке, как будто является её продолжением. Иногда у меня появляется ощущение, что она живёт своей жизнью и в поединке определяет мои движения… Смотрите, я покажу вам один эффективный приём!

– А много вы их знаете? – поинтересовался я.

– Мы придерживаемся принципа: лучше повторить один приём тысячу раз, чем по одному разу выполнить тысячу! Вот, оцените!

Выйдя на середину зала, он стал в позицию, отразил несколько воображаемых выпадов, потом резко развернулся спиной и ударил назад из-под руки! Это напоминало красивый танец или даже сцену из балета, впрочем, при последнем па партнеру бы не поздоровилось! Слова писателя подтверждались: действительно, создавалось впечатление, что рапира приросла к кисти фехтовальщика. Да и держал он её необычно: три пальца обхватили рукоятку, как обычно, а указательный и средний захватили перекрестье по обе стороны клинка. Это позволяло управлять оружием не только кистью, но и пальцами, что потомок рыцарского рода и продемонстрировал.

– Видите? – острие трехгранного клинка шевелилось при неподвижной руке. Я заметил, что на фоне синеватой стали отчетливо выделяются несколько белых точек.

– Можно? – я протянул руку.

– Конечно! Попробуйте, как легко управляется. Это потому, что центр тяжести близок к рукоятке…

Я внимательно осмотрел оружие. Обмотанная кожей и желтой проволокой рукоятка, из нее выходит силовая часть – плоская, как лезвие шпаги, на ней, с двух сторон – белые православные кресты, потом шпага проходит сквозь желтую испанскую чашку эфеса и в районе начала второй трети длины переходит в трехгранное жало рапиры, на котором, ближе к острию, имеются те самые белые точки.

– А это что?

– Серебряные вставки. И кресты тоже серебряные… Догадываетесь зачем?

– Боюсь, что нет…

– Осиновый кол, серебряные пули… Ну?!

Я развел руками.

– Таким клинком можно заколоть нечисть! – пояснил хозяин.

– Гм… Разве бывают дуэли с нечистью? Или испанские кабальеро просто увереннее чувствовали себя с таким дополнением? Мало ли с кем придется встретиться ночью в безлюдном месте, может, не только с разбойниками или наемными убийцами, но и с вурдалаком … Так, что ли?

Писатель дипломатично промолчал.

– А эта надпись… Что она обозначает? – спросил я, рассматривая тонкую, потертую вязь в продольном углублении – доле, плоской части клинка.

«Ambos carne y espíritu…» В переводе с испанского: «Что плоть, что дух…» – Это строка из стихотворения знаменитого поэта и известного игрока, мота и дуэлянта Хулио Гречиаса:

«Что плоть, что дух прошьет игла,

Будет выиграна игра,

Ведь на кону, прошу учесть,

Именье, золото и честь…» —





пояснил писатель и добавил: – Думаю, здесь она означает, что этот клинок заколет даже бесплотное существо, призрака!

– Впервые в жизни вижу столь узкоспециальное оружие! – искренне удивился я. – Неужели призраки – это настолько актуально?

– Для нашей семьи – да! Мой предок был охотником на оборотней. Когда-то его преследовал вервольф[6], – буднично начал хозяин, словно вспомнил, как когда-то чуть не попал под автомобиль. – Поэтому в нашем роду всегда опасались перевертышей, они ведь водились везде, встречались и среди тех, кто был вне всяких подозрений… Например, в австрийском замке Маутендорф правил герцог Бауэрштейн, так вот, есть записки, что он тоже был оборотнем!

– Три дня назад я был в Маутендорфе, читал в архиве старинные рукописи, но ничего подобного не слышал…

– Этим не хвастают. Разве пьяницы, игроки, разбойники и маньяки торопятся рассказать о своих низменных пристрастиях? Напротив, они их тщательно скрывают! И их родственники сохраняют постыдную тайну…

– Но я надеюсь, что все эти упыри остались только в легендах средневековья!

– Я бы тоже хотел на это надеяться, но не могу. Предки оставили предостережение: они способны появиться в любую минуту и в любом обличье… И я до сих пор принимаю меры!

– Так вот почему я пил воду из серебряного бокала! – догадался я. – Это был пропуск на вход в дом?


– Да, – кивнул писатель. – Кубок со святой водой – достаточно надежный тест.

– А под курткой у вас был наготове серебряный кинжал?

Он усмехнулся.

– Вы догадливы. Потом я расслабился, но когда вы рассказывали про поединок в Кронбурге, в душе прозвенел сигнал тревоги: не оговорка ли это опасного гостя из шестнадцатого века? – хозяин вздохнул. – То есть, я совсем по-другому воспринимаю то, что вы называете легендами. Для меня они – не слова, а реальная жизнь!

– Но сейчас слова мифов монетизируются. И повод, по которому я здесь оказался – тому подтверждение!

Я вернул рапиру владельцу, и тот водрузил её на место.

– Да, – задумчиво произнёс писатель. – Раньше эти истории подтверждали рыцарскую доблесть. Теперь же, как вы рассказали, появились проходимцы, использующие антураж средних веков в своекорыстных целях!

Самозванцы, обман, поддельные биографии… Может, тот, кто ими руководит, и есть оборотень, принявший обличье человека!

– Ну, что же, – сказал я, протягивая руку. – Если это так, то у вас есть возможность продолжить дело предков!

– И я обязательно им воспользуюсь!

Мы обменялись крепким рукопожатием.





Часть третья

Тореро выходит последним




Глава 1

Вербовка на острове мертвых




Эльвира сидела под ярким тканевым навесом «Лагуны», лениво ковыряла лимонный сорбет, пригубляла крохотную чашку с бодрящим эспрессо и время от времени прикладывалась к рюмке с лимончелло. Рыжие волосы рассыпались по голым плечам, глаза спрятаны за темными стеклами, нога заброшена на ногу, так что короткая юбка едва прикрывает стринги, двенадцатисантиметровые «шпильки» подчеркивали высокий подъем стопы, который – она знала – нравится мужчинам. Не хватало только длинной тонкой сигареты с золотым фильтром, зажатой между пальцами с ярким синим маникюром, чтобы выглядеть, как представительница древнейшей профессии. А может, и без сигареты она так выглядела, хотя сама считала, что еще не переступила грань между искательницей приключений и профессиональной жрицей любви. Впрочем, она и так ловила на себе внимательные, зачастую оценивающие взгляды проходящих мимо мужчин и молодых официантов, болтающих у стойки.

Но сейчас мужчины ее не интересовали. В голове крутились мысли, разноцветные, как лошадки, слоники и машинки на детской карусели… Она умела анализировать жизненные ситуации и делать правильные выводы, но сейчас зашла в тупик. Первоначальное задание – зафиксировать и задокументировать контакт Иуды с Поводырем и принять меры в зависимости от конкретных обстоятельств, – не требовало поездки в Австрию. Осмотр древнего замка Маутендорф и его окрестностей не имел никакого отношения к предательству высокопоставленного российского чиновника, находящегося в Венеции! Тем более что Цицерон не поставил ей там реальной задачи, ограничившись видимостью поручений «для отвода глаз», а на самом деле совершенно бесполезных и не дающих конкретных результатов! И ничего не объяснил насчет цели вертолетного путешествия, которое стоило немалых денег и требовало обоснованного отчета перед Центром! Но как он думает отчитываться? Чем? Что он получил в итоге? Ни-че-го! А экскурсионный тур по крепостям позднего средневековья никто, конечно, не оплатит, больше того – он вызовет множество вопросов!

Может быть, у него есть собственные бизнес-интересы в тех краях? Сейчас этим никого не удивишь, хотя в их Службу зараза стяжательства, вроде бы, не проникла. Да и сам Цицерон никогда не был замечен в предприимчивости и корыстолюбии… Хотя с чего бы, вернувшись из этой мутной поездки, он сорвался в другую, не менее мутную, далекую от территории, на которой находятся фигуранты разработки… Может, все дело в личной обиде? Ведь не зря он отказался жить с ней в одном номере со всеми вытекающими из этого последствиями… А ведь раньше никогда не упускал возможности переспать и не прикрывался надуманными причинами, столь же банальными для мужчин, как головная боль для женщин…

После того как она сработала на укрепление контакта с Иудой, отношение Цицерона действительно изменилось: стало откровенно прохладным, если не холодным, как лед. И это непонятно! Они не муж и жена, в Москве он никогда не интересовался ее личной жизнью, а тут вдруг вспыхнула ревность к рабочим моментам…

– Синьора, вы позволите угостить вас? – рядом со столиком нарисовался полный итальянец лет шестидесяти с седыми усиками-стрелочками и сладкой улыбкой на щекастом лице.

– Спасибо, синьор, я жду мужа, – как можно любезней ответила она, хотя вовсе не была настроена на любезность. Кавалер исчез.

На самом деле было непонятно, кого она ждет и что вообще здесь делает. Цицерон поручил ей следить за передвижениями и контактами «объектов», но это задание было столь же надуманным и бесцельным, как его поручения в Маутендорфе. К тому же заведомо невыполнимым. Как и все береговые отели, «Бауэр Палаццо» имел два входа и, соответственно, выхода – на сушу и на воду. В одиночку невозможно контролировать оба. И невозможно незаметно сопровождать знакомых людей как по земле, так и по каналам, тем более что плавсредствами она не располагает. Значит, это тоже задание «для отвода глаз»! Но от чего он отводит ее глаза? Впрочем, неважно! Главное, что она попала под подозрение… Значит, ничего хорошего ждать не приходится!

Разноцветные фигурки на карусели мыслей выцвели, и теперь были окрашены в один цвет – черный! С напарником что-то происходило и это «что-то» не сулило ничего хорошего для совместной работы и их дальнейшего общения. Змей недоверия, вползший между разведчиками, может причинить не меньше вреда, чем его библейский пращур. А может, и больше! Она стала напряженно думать, как можно исправить ситуацию, но в голову ничего подходящего не приходило…

Стоп! Поток мыслей прервался – из автоматически разъехавшихся дверей «Бауэр Палаццо» вальяжно вышел Иуда и вразвалку направился в ее сторону. Одет он был как обычно – дорого, но безвкусно: фирменный спортивный костюм серого цвета с белыми полосками и белые кроссовки на липучках. Неспешно вышагивая через площадь, он по-хозяйски осматривался, разглядывал затейливые фасады старинных домов, воркующих на асфальте голубей, летающих над площадью чаек, особенно внимательно, с головы до ног, оглядывал молодых женщин. Эльвира уже отмечала, что этот тип любил выпить здесь утреннюю чашечку кофе, которая в уличном кафе стоила в три раза дешевле, чем в отеле. И хотя несколько евро ничего не решали для постояльцев гостиницы класса «люкс», пословица «Богатые потому и богатые, что скупые» многократно, если не всегда, доказывала свою справедливость.

Эльвира отвернулась и подняла руку, подзывая официанта. Когда он подошел, заказала еще ликер и кофе.

– А, вот ты где! – раздался сзади раздраженный голос. – Ты что, нарочно от меня прячешься?

Она повернулась и изобразила удивление.

– С чего вдруг мне от тебя прятаться?

– Да с того, что ты выставила меня дураком перед серьезными людьми! Хорошо, что не попалась под горячую руку, твой дружок помешал…

– Умного дураком не выставишь, – хладнокровно парировала Кобра. – А тебя я вообще никак не выставляла. Это ты меня выставил вместо своей жены! А что касается Алессандро, то ты мог поговорить с ним напрямую…

– Нет уж, спасибо! – Кулебякин поёжился. – У него глаза убийцы!

– А в свои глаза ты не заглядывал? – она засмеялась. – Подсаживайся лучше, а то совсем скучно…

Кулебякин проскреб стулом по асфальту и плюхнулся напротив нее.