Созданы для любви

Еще один коричневый плевок, который Джаспер заставил себя не заметить.

– Может, и не собираюсь. Зависит от того, что ты тут делаешь.

Если Джаспер скажет ему правду, а тот окажется из гоголевских, то его убьют. Если Джаспер соврет, а он окажется из гоголевских, то его тоже убьют. Но если он скажет правду, а незнакомец не работает на Гоголя, тогда у него есть шанс. Джаспер указал рукой со шприцем на свою свободную руку.

– Это прозвучит очень странно, если пытаться объяснять, но я пришел вколоть ей вот это, – Джаспер увидел, что незнакомец бросил взгляд на иглу шприца.

– И что это такое? Я тоже не прочь развлечься.

– Понимаешь, у этой девушки… в общем, у нее чип в мозгу, – начал он и замолчал, чтобы оценить, поверит ли ему это тип.

– Она что-то такое говорила, да, – ответил тот. – Мы с ней… порезвились немного.

У Джаспера слегка отвисла челюсть. Такого поворота он точно не ожидал.

– Она жива? – спросил незнакомец. И Джаспер снова оказался под прицелом. – Не собираешься ли ты убить ее ради этого чипа?

– Да нет же! – выкрикнул Джаспер.

Одно дело, когда этот тип только вошел в комнату и Джаспер был уверен, что его пристрелят, но когда выяснилось, что он не наемный убийца, Джаспер снова поверил, что он будет жить, и ситуация опять поменялась. Но он не мог перемещаться между этими сценариями туда-сюда!

– Я здесь, чтобы отключить его, чтобы она смогла сбежать от своего мужа. Пожалуйста, опусти оружие. Я пришел сюда минут пять назад и нашел их всех в таком виде на кровати. Ее отец мертв, и похоже, что у нее передозировка.

– А, передоз, – человек шагнул вперед, сунул несколько пальцев Хейзел в горло, пока не полезла еще пена, и оставил там. Наконец появились полурастворившиеся таблетки.

– Жить будет, – резюмировал он. – А это в вену надо колоть?

– Нет… Туда, куда прививки у врачей делают. Меня, кстати, Джаспер зовут.

Человек выхватил у Джаспера шприц и всадил иглу Хейзел в руку.

– Зови меня Ливер. Ты кто, федерал?

– Я? Нет, я… – Джаспер умолк. Кто он? – Я просто хочу загладить вину за много плохих поступков.

Изо рта Хейзел вылезла еще одна порция пены, и она закашлялась, давясь.

– Эгей! – крикнул Ливер, помогая ей сесть. – Моя ж ты девочка! Давай-ка поднимемся, вот так.

Джаспер заметил, что Ливер не слишком беспокоится о том, чтобы не потревожить труп отца Хейзел; когда он наклонился, чтобы подхватить ее, его колено оперлось телу в горло.

– Принесла нам баек с того света? Удалось понюхать пороха в аду? Мой приятель однажды впал в кому и теперь клянется, что видел вечное огненное озеро. Сказал, что оно пахнет корицей.

– Ты живой, – сказала Хейзел. Она говорила заторможено. Ей потребовалась почти минута, чтобы произнести два слова.

– Ага. Они на меня зуб точили. Лачугу мою в щепки разнесли, а потом еще и спалили. Но я приметил, что они подходят. Вовремя улизнул. Не хотел, чтобы ты волновалась, но подумал, что лучше залечь на дно на несколько дней.

– Папа умер, – продолжила Хейзел.

– Да, – сказал Джаспер. Ливер понял, что он сидит верхом на трупе, отодвинулся и накрыл ему лицо одеялом.

Хейзел посмотрела на Ливера, а затем повернулась к Джасперу.

Он прочистил горло.

– Хейзел, мне не знакомы, но я здесь, чтобы остановить загрузки. Я только что сделал тебе инъекцию, которая должна деактивировать чип у тебя в мозгу.

Хейзел хихикнула, а затем издала какой-то печальный звук.

– Байрон тебя убьет, – сказала она.

– Да, нам нужно поторапливаться, – согласился Джаспер. – Крольчиха, то есть девушка, которая меня сюда отправила, сказала, что до следующей загрузки нам надо уехать.

Хейзел опустила глаза на одеяло, повторяющее контуры тела ее папы, и положила руку ему на грудь.

– Крольчиха? Но мы не можем бросить папу тут, – настаивала она, – Байрон больной на всю голову. Если мы оставим тело, то Байрон до него доберется и будет им меня шантажировать. Надо взять его с собой.

Ливер на мгновение отвернулся от них и слегка пригнулся. Джаспер нахмурился. Что-то унюхал?

– Я не против, – сказал он, вставая и вытирая большим пальцем ноздрю. – Не первое мое родео с трупом за спиной. Но мы должны как-то его охладить. Сегодня солнечно, а в городе есть люди, которым знаком запах смерти.

– Надо взять его с собой, – тупо повторила Хейзел.

Джаспер заволновался, не случилось ли у нее какой-нибудь химической контузии, или, может, у нее был шок, пока она не добавила:


– И как нам его охладить?

– У меня есть холодильная камера в машине, – вспомнил Джаспер, – достаточно большая, чтобы туда поместить человека.

Хейзел с Ливером посмотрели на него слишком пристально.

– Туда типа дельфин влезает.

– Значит, мы экипированы, – сказал Ливер.

– Подожди, – Хейзел схватила Джаспера за руку. – А сколько… в твоей машине посадочных мест?





18




Даже больше, чем о собственном будущем – конечно, мысль, что загрузок больше не будет, не могла не радовать, но Хейзел в этом сомневалась – Хейзел думала, как бы ее отец хотел, чтобы поступили с его телом после смерти. Мама выбрала кремацию по двум причинам: во-первых, от лекарств ее внешность сильно пострадала («Кремация, – острила мама незадолго до конца, – лучшая диета! Подумай, сколько килограмм я сброшу разом»), во-вторых, она хотела отомстить («Из-за этого тела я прошла сквозь ад. Сожги его, Берт!»). Ее папе, наверное, хотелось обычной процедуры: яма в земле, визиты на могилу, заметка в газете. Но это невозможно. Даже если бы Хейзел поручила кому-то другому заняться похоронами или подбросила тело в похоронное бюро с пачкой наличных, нельзя было рассчитывать, что Байрон не найдет его и не откопает. Тело нужно было уничтожить. Она не знала, как это сделать, но знала, что папа был бы огорчен, поэтому решила выдать ему утешительный приз. Он уйдет как древний фараон, забрав с собой своих кукол.

Сейчас же эти королевские привилегии достались Ливеру. Они постарались уложить Ди и Рокси в багажник рядом с холодильной камерой, но реалистичные человечьи конечности снаружи смотрелись подозрительно. Проще было надеть на кукол солнечные очки и кепки и усадить их на заднее сидение. Ливер сел между ними, обняв их за плечи с довольной ухмылкой на лице. «Я так-то не люблю на тачках ездить – сказал он, – но утро вышло хоть куда. Не считая смерти твоего бати и твоей неудачной попытки суицида, конечно».

Джаспер не расслаблялся ни на секунду. Хейзел заметила, что он, двигаясь по часовой стрелке, смотрит сначала в зеркало заднего вида, потом в правое боковое зеркало, левое боковое зеркало и наконец вперед на дорогу. Его очень беспокоили копы.

– Я не хочу на тебя давить, но, – обратился Джаспер к Хейзел примерно через сорок минут езды. Он заговорил впервые с тех пор, они отъехали от папиного дома: там он отклонил предложение Ливера избавить себя от лишнего геморроя, облив дом керосином и превратив его в погребальный костер размера XL для ее папы. Хейзел наложила вето на этот вариант, потому что пламя могло перекинуться на другие трейлеры, а многие их жители с трудом передвигались. Джаспер отказался, потому что вполне объяснимо хотел избежать вмешательства полиции.

– Просто мне кажется, что на случай, если нас тормознут, нужно отправить тело на покой… как можно скорее. – Джаспер поймал взгляд Ливера в зеркале заднего вида. – Особенно учитывая, что кое-кто отказывается надеть рубашку.

Перед тем как они выехали, Джаспер попытался уговорить Ливера надеть папино поло на пуговицах и шорты цвета хаки с вышитыми на них крошечными омарами. Ливер отказался.

– Я знаю, – сказала Хейзел, – только не уверена, как нам лучше это сделать.

Джаспер заерзал на сидении.

– В каком смысле? Почему бы нам просто не похоронить его где-нибудь? Я прихватил из гаража лопату.

– Нет, похоронить не вариант. До завтрашнего полудня тело должно исчезнуть. В другом случае, если деактивация не сработала, он узнает точно, где оно. А если сработала, то Байрон задействует лучшие свои разработки, чтобы отыскать все, что со мной связано, включая труп моего папы.

– И что нам тогда делать?

На этих словах один из загрубелых пальцев Ливера поднялся в воздух.

– Если можно… – начал он. – Боюсь, полностью уничтожить его ДНК в огне мы не успеем. Вы недооцениваете, какая нужна температура и сколько уйдет времени. Даже если нам повезет найти металлический мусорный контейнер, без печи выйдет очень долго, даже с бензином.

Теперь недоумение Джаспера было направлено не на Ливера, а на Хейзел – и она заметила, с каким ужасом он на нее глянул, как бы спрашивая, как ее угораздило с ним связаться.

– В сравнении с Байроном, – пояснила Хейзел, – Ливер – ангел добродетели. – Она повернулась к нему. – И что ты предлагаешь?

Ливер нашелся тут же.

– Труп съедобен.

Джаспер аж подпрыгнул. Машина вильнула и получила выговор в виде низкого гудка от хлебозаводского полуприцепа; Хейзел повернулась, увидела огромный слоган, написанный курсивом на кузове, и почувствовала, что у нее свело живот. СКОРЕЕ, – призывал он, – ОТКУСИ КУСОЧЕК! Внезапно воздух в машине показался очень горячим, как будто она вдыхала воздух, который сама надышала в полиэтиленовый пакет.

– Его могут съесть животные, – уточнил Ливер, – Птицы. Свиньи. Крокодилы.

Хейзел оглянулась на Ливера, пока он говорил, – когда он успел уложить ноги Ди себе на колени?

– Исключено, – сказала Хейзел. Она напортачила со своей жизнью, и из-за этого у папы вместо похорон будет черт-те что. Конечно, многие их недопонимания навечно останутся нерешенными, но постараться, чтобы его проводы прошли более адекватно было справедливо.

– Я не хочу, чтобы выглядело, как будто я избавляюсь от трупа. Я его не убивала и не хочу прятать улики.

Джаспер улыбнулся.

– А, все-таки не убивала. Замечательно.

– Нет. Он сам умер. Я знаю, что у нас нет времени, но нужно попытаться, чтобы все было более-менее прилично. Мне бы так хотелось.

Если инъекция не сработала, это может стать последним делом в ее жизни. Ливер издал пару гортанных звуков. Кажется, он о чем-то спорил сам с собой.

– Я знаю одно местечко, – сказал он. – Но нужно, чтобы ты остановился и я сел за руль. – Он показал пальцем на Джаспера, обращаясь к его отражению в зеркале заднего вида. – И твои беличьи глазки должны быть завязаны.