Сокол и Ворон
Часть 94 из 123 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Глава 23
Ты нарвёшь этой крапивы, хотя твои руки покроются волдырями от ожогов.
«Дикие лебеди», Ханс Христиан Андерсен
Рдзения, Гняздец
Месяц жовтень
О многом Милош мог поведать Даре. О том, как не помня себя летел от мельницы на краю Великого леса, и кровь его горела, и как боль эта преследовала потом долгие месяцы, как заставляла стремиться обратно в Совин и никогда не достигнуть его.
Он мог поведать, как нашёл его ворон-оборотень Драган и принёс в тёмную мазанку, где смрадно пахло и всегда было холодно. Он мог рассказать, как затем провалился во мрак и не помнил ничего, кроме холода и зловония.
Он мог поведать, как впервые осознал себя, лёжа на холодном полу и вгрызаясь в него сломанными ногтями, а кровь бурлила в жилах, словно по ней текло расплавленное золото, и в голове кричали чужие голоса, и он глох от их воплей. Он мог рассказать, как чародейская сила рвалась наружу и молила высвободить её и как отчаянно он сопротивлялся.
Он мог поведать, как каждую ночь шёл по дороге из Гняздеца в Совин и вспоминал ликующую злую улыбку на бледном лице Дары и представлял, как сомкнёт руки на её шее и переломит словно тростинку.
Многое он мог поведать старшей дочке мельника, когда повстречались они посреди дороги, но не стал. К горлу подступил ком, руки свело судорогой. Нужно было идти дальше.
Вдоль дороги темнела роща, ночь обволокла округу. Совин звал.
Дара словно вросла в землю. Милош приблизился, пригляделся. Исчезли её косы. Короткие чёрные волосы растрепались в стороны, будто на голове у ведьмы было вороново гнездо. На щеке багровела запёкшаяся кровь. Тёмные глаза расширились от ужаса. Испугалась.
Милош пошёл навстречу. Дара вздрогнула и сделала шаг назад, когда он оказался слишком близко. Правой рукой ещё крепче Милош сжал узелок, сдержался и прошёл мимо.
– Ты как здесь оказалась? – услышал он изумлённый голос Ежи позади.
Он не желал ничего слышать. Шаги его стали широкими, быстрыми.
– Милош! Милош, подожди! Она сейчас снимет своё проклятие, и никуда не нужно будет идти. Расколдовывай его да пошибче! – закричал Ежи, но Милош не смог даже обернуться. И не захотел. Перед глазами и без того стояло её лицо. Долгие месяцы среди мрака и забытья он видел только это лицо, представлял, как раздирает его соколиными когтями.
Он услышал возмущённый голос Ежи, услышал, как тот заставлял Дару побежать за ним следом, но пошёл вперёд, подчиняясь заклятью. В груди всё сжималось от страшного ожидания. Спасение оказалось вдруг так близко, а он убегал от него прочь и не мог остановиться.
Голос Дары ударил в спину точно клинок:
– Постой!
Милош, кажется, усмехнулся. Он не помнил. Перед глазами потемнело, он продолжил идти.
И снова донёсся взволнованный голос Ежи:
– Догони его! Он не может стоять на месте.
Топот раздался за спиной. Милош не увидел, но услышал, почувствовал, как дочка мельника спотыкалась, как заплетались её непослушные ноги.
И чем ближе она приближалась, тем сильнее бурлила кровь. Огонь, что поддерживал жизнь, что спасал от неминуемой смерти, что поначалу сводил с ума своей силой, но теперь стал затихать, обжёг с новой мощью. И только тогда Милош оглянулся, поражённый знакомым теплом, льющимся из другого человека.
Он прищурился. Яркий свет ослепил. В тёмных глазах ведьмы плескалось золото.
– Стой, – тяжело выдохнула она. – Не вздумай шевелиться.
Милош мог ей рассказать, как сводило всё тело, если он долго противился проклятию. Как его начинало тошнить, как лопались сосуды в глазах.
Но он остался на месте.
На поясе у ведьмы висел нож. Она вытащила его и нагнулась, начертила полосу на земле. Ежи догнал их и остановился рядом. Дара отрезала прядь своих волос и положила поперёк черты.
– Принеси свечу, – сказала она через плечо, не глядя.
– Так ты расколдуешь Милоша? – недоверчиво спросил Ежи.
Дара повела чёрной бровью.
– А что, есть куда дальше проклинать?
Ежи открыл рот и помотал головой.
– Быстрее! – прикрикнула ведьма.
Птичья клетка и узелок упали на землю, Ежи сорвался с места и кинулся обратно к дому. Милош посмотрел ему вслед. Гняздец уже скрылся за деревьями, но виден был дымок, поднимающийся от печных труб.
Дара присела на земле, стянула с плеча мешок и раскрыла его, достала толстую нить, сплетённую несколько раз. Блеснул зеленью камень, только Милош не разобрал, что это было. Живот вдруг скрутило, и он согнулся, выдыхая сквозь плотно сжатые зубы.
– Больно, да? – жалобно спросила ведьма, и голос её вдруг удивительно напомнил Весин.
Милош сверкнул в ответ глазами, но увидел лишь чёрные пятна. Ноги задрожали. Нужно было идти.
– Нет-нет, стой! – прикрикнула Дара.
Милош почувствовал, как она схватила его за руки, пытаясь удержать на месте.
– Милош, Милош, послушай меня! – Грубые ладони обхватили его лицо. Запахло кровью. – Посмотри на меня.
Судорогой свело тело. Он задрожал, но наконец разглядел овал девичьего лица и тёмные глаза.
– Молодец, – прошептали бледные губы. – Держись. Ежи несёт свечу. Скоро всё закончится. Меня научили, как тебя расколдовать, слышишь? Милош, ты слышишь?
Будто и не Дара говорила с ним, а её сестра. Не могла ведьма звучать столь нежно, заботливо.
Но Милош смотрел ей в глаза, и боль, что пронзала тело, затихала. Нельзя было сказать, сколько времени прошло, морок окутал всё вокруг, и Милош едва различил в густом, словно кисель, облаке знакомый голос Ежи:
– Несу!
Дара посмотрела через плечо Милошу и увидела, как в сумраке мерцал одинокий огонёк. Ежи бежал к ним, прикрывая ладонью пламя свечи, а за ним следом торопились две женщины.
– Давай быстрее, – сердито прикрикнула Дара и вновь заглянула в лицо Милошу. – Оборачивайся сейчас, слышишь? Не знаю какого лешего ты ходишь человеком, но мне нужно, чтобы ты был соколом. Милош?
Он навалился на неё, не в силах устоять на ногах. На шее выступил холодный пот. Вовремя подскочил Ежи, отдал свечу одной из женщин и подхватил Милоша под руки. Заиграли тени вокруг, запрыгали отблески света, и только тогда Дара рассмотрела лицо Милоша. Щёки впали, обостряя высокие скулы, под глазами залегли тени.
И будь на месте её другая девушка, то ужаснулась бы своему деянию, устыдилась, но Дара только скривилась и скользнула пальцами по подбородку.
– Обращайся, слышишь, – прошипела она.
Милош лишь замотал головой да забормотал что-то невнятное.
А справа запищал знакомый голос:
– Дара, он же совсем ослаб, он не может сам обращаться.
– Веся?
Как ни стремилась она к сестре всё это время, только теперь не нашла и короткого мгновения, чтобы обнять её. Веся держала свечу двумя руками, а по веснушчатому личику бродили серые тени. Дара и не сразу заметила, что правую щёку прочертил страшный шрам.
– Что это? – она схватила сестру за подбородок, разворачивая к себе.
– Перестань, не время теперь, – Веся оттолкнула её руку. – Помоги Милошу, он очень страдает.
Дара сердито фыркнула.
– Хорошо! Держи свечу, смотри, чтоб не погасла, – решительно велела она. – Ежи! Раздевай Милоша, он должен обратиться в сокола. И не дай ему… Стой!
Милош вырвался из хватки и попытался пойти вперёд, случайно задел ногой черту, что провела на земле Дара. Ежи повис на друге, удерживая на месте, и ему поспешила помочь черноволосая женщина, стоявшая всё время в стороне.
– Быстрее! – поторопила их Дара, поспешно стягивая тулуп с Милоша.
Он стоял, безучастно опустив голову, и будто вовсе не слышал, что происходило вокруг. А Дара всё повторяла ему:
– Обращайся, слышишь?! Обращайся в сокола.
Милош медленно разлепил веки.
– Не могу… сам. Без пера.
– Чтоб Навь тебя поглотила, – сквозь зубы процедила Дара и вцепилась ему в шею руками, притянула к себе, впилась губами и больно, со всей силы укусила. Милош попытался оттолкнуть её, Ежи с Весей удивлённо ахнули, а у Дары, как назло, всё не выходило прокусить кожу до крови, и она терзала с яростью его губы.
Милош толкнул её в грудь.
Ты нарвёшь этой крапивы, хотя твои руки покроются волдырями от ожогов.
«Дикие лебеди», Ханс Христиан Андерсен
Рдзения, Гняздец
Месяц жовтень
О многом Милош мог поведать Даре. О том, как не помня себя летел от мельницы на краю Великого леса, и кровь его горела, и как боль эта преследовала потом долгие месяцы, как заставляла стремиться обратно в Совин и никогда не достигнуть его.
Он мог поведать, как нашёл его ворон-оборотень Драган и принёс в тёмную мазанку, где смрадно пахло и всегда было холодно. Он мог рассказать, как затем провалился во мрак и не помнил ничего, кроме холода и зловония.
Он мог поведать, как впервые осознал себя, лёжа на холодном полу и вгрызаясь в него сломанными ногтями, а кровь бурлила в жилах, словно по ней текло расплавленное золото, и в голове кричали чужие голоса, и он глох от их воплей. Он мог рассказать, как чародейская сила рвалась наружу и молила высвободить её и как отчаянно он сопротивлялся.
Он мог поведать, как каждую ночь шёл по дороге из Гняздеца в Совин и вспоминал ликующую злую улыбку на бледном лице Дары и представлял, как сомкнёт руки на её шее и переломит словно тростинку.
Многое он мог поведать старшей дочке мельника, когда повстречались они посреди дороги, но не стал. К горлу подступил ком, руки свело судорогой. Нужно было идти дальше.
Вдоль дороги темнела роща, ночь обволокла округу. Совин звал.
Дара словно вросла в землю. Милош приблизился, пригляделся. Исчезли её косы. Короткие чёрные волосы растрепались в стороны, будто на голове у ведьмы было вороново гнездо. На щеке багровела запёкшаяся кровь. Тёмные глаза расширились от ужаса. Испугалась.
Милош пошёл навстречу. Дара вздрогнула и сделала шаг назад, когда он оказался слишком близко. Правой рукой ещё крепче Милош сжал узелок, сдержался и прошёл мимо.
– Ты как здесь оказалась? – услышал он изумлённый голос Ежи позади.
Он не желал ничего слышать. Шаги его стали широкими, быстрыми.
– Милош! Милош, подожди! Она сейчас снимет своё проклятие, и никуда не нужно будет идти. Расколдовывай его да пошибче! – закричал Ежи, но Милош не смог даже обернуться. И не захотел. Перед глазами и без того стояло её лицо. Долгие месяцы среди мрака и забытья он видел только это лицо, представлял, как раздирает его соколиными когтями.
Он услышал возмущённый голос Ежи, услышал, как тот заставлял Дару побежать за ним следом, но пошёл вперёд, подчиняясь заклятью. В груди всё сжималось от страшного ожидания. Спасение оказалось вдруг так близко, а он убегал от него прочь и не мог остановиться.
Голос Дары ударил в спину точно клинок:
– Постой!
Милош, кажется, усмехнулся. Он не помнил. Перед глазами потемнело, он продолжил идти.
И снова донёсся взволнованный голос Ежи:
– Догони его! Он не может стоять на месте.
Топот раздался за спиной. Милош не увидел, но услышал, почувствовал, как дочка мельника спотыкалась, как заплетались её непослушные ноги.
И чем ближе она приближалась, тем сильнее бурлила кровь. Огонь, что поддерживал жизнь, что спасал от неминуемой смерти, что поначалу сводил с ума своей силой, но теперь стал затихать, обжёг с новой мощью. И только тогда Милош оглянулся, поражённый знакомым теплом, льющимся из другого человека.
Он прищурился. Яркий свет ослепил. В тёмных глазах ведьмы плескалось золото.
– Стой, – тяжело выдохнула она. – Не вздумай шевелиться.
Милош мог ей рассказать, как сводило всё тело, если он долго противился проклятию. Как его начинало тошнить, как лопались сосуды в глазах.
Но он остался на месте.
На поясе у ведьмы висел нож. Она вытащила его и нагнулась, начертила полосу на земле. Ежи догнал их и остановился рядом. Дара отрезала прядь своих волос и положила поперёк черты.
– Принеси свечу, – сказала она через плечо, не глядя.
– Так ты расколдуешь Милоша? – недоверчиво спросил Ежи.
Дара повела чёрной бровью.
– А что, есть куда дальше проклинать?
Ежи открыл рот и помотал головой.
– Быстрее! – прикрикнула ведьма.
Птичья клетка и узелок упали на землю, Ежи сорвался с места и кинулся обратно к дому. Милош посмотрел ему вслед. Гняздец уже скрылся за деревьями, но виден был дымок, поднимающийся от печных труб.
Дара присела на земле, стянула с плеча мешок и раскрыла его, достала толстую нить, сплетённую несколько раз. Блеснул зеленью камень, только Милош не разобрал, что это было. Живот вдруг скрутило, и он согнулся, выдыхая сквозь плотно сжатые зубы.
– Больно, да? – жалобно спросила ведьма, и голос её вдруг удивительно напомнил Весин.
Милош сверкнул в ответ глазами, но увидел лишь чёрные пятна. Ноги задрожали. Нужно было идти.
– Нет-нет, стой! – прикрикнула Дара.
Милош почувствовал, как она схватила его за руки, пытаясь удержать на месте.
– Милош, Милош, послушай меня! – Грубые ладони обхватили его лицо. Запахло кровью. – Посмотри на меня.
Судорогой свело тело. Он задрожал, но наконец разглядел овал девичьего лица и тёмные глаза.
– Молодец, – прошептали бледные губы. – Держись. Ежи несёт свечу. Скоро всё закончится. Меня научили, как тебя расколдовать, слышишь? Милош, ты слышишь?
Будто и не Дара говорила с ним, а её сестра. Не могла ведьма звучать столь нежно, заботливо.
Но Милош смотрел ей в глаза, и боль, что пронзала тело, затихала. Нельзя было сказать, сколько времени прошло, морок окутал всё вокруг, и Милош едва различил в густом, словно кисель, облаке знакомый голос Ежи:
– Несу!
Дара посмотрела через плечо Милошу и увидела, как в сумраке мерцал одинокий огонёк. Ежи бежал к ним, прикрывая ладонью пламя свечи, а за ним следом торопились две женщины.
– Давай быстрее, – сердито прикрикнула Дара и вновь заглянула в лицо Милошу. – Оборачивайся сейчас, слышишь? Не знаю какого лешего ты ходишь человеком, но мне нужно, чтобы ты был соколом. Милош?
Он навалился на неё, не в силах устоять на ногах. На шее выступил холодный пот. Вовремя подскочил Ежи, отдал свечу одной из женщин и подхватил Милоша под руки. Заиграли тени вокруг, запрыгали отблески света, и только тогда Дара рассмотрела лицо Милоша. Щёки впали, обостряя высокие скулы, под глазами залегли тени.
И будь на месте её другая девушка, то ужаснулась бы своему деянию, устыдилась, но Дара только скривилась и скользнула пальцами по подбородку.
– Обращайся, слышишь, – прошипела она.
Милош лишь замотал головой да забормотал что-то невнятное.
А справа запищал знакомый голос:
– Дара, он же совсем ослаб, он не может сам обращаться.
– Веся?
Как ни стремилась она к сестре всё это время, только теперь не нашла и короткого мгновения, чтобы обнять её. Веся держала свечу двумя руками, а по веснушчатому личику бродили серые тени. Дара и не сразу заметила, что правую щёку прочертил страшный шрам.
– Что это? – она схватила сестру за подбородок, разворачивая к себе.
– Перестань, не время теперь, – Веся оттолкнула её руку. – Помоги Милошу, он очень страдает.
Дара сердито фыркнула.
– Хорошо! Держи свечу, смотри, чтоб не погасла, – решительно велела она. – Ежи! Раздевай Милоша, он должен обратиться в сокола. И не дай ему… Стой!
Милош вырвался из хватки и попытался пойти вперёд, случайно задел ногой черту, что провела на земле Дара. Ежи повис на друге, удерживая на месте, и ему поспешила помочь черноволосая женщина, стоявшая всё время в стороне.
– Быстрее! – поторопила их Дара, поспешно стягивая тулуп с Милоша.
Он стоял, безучастно опустив голову, и будто вовсе не слышал, что происходило вокруг. А Дара всё повторяла ему:
– Обращайся, слышишь?! Обращайся в сокола.
Милош медленно разлепил веки.
– Не могу… сам. Без пера.
– Чтоб Навь тебя поглотила, – сквозь зубы процедила Дара и вцепилась ему в шею руками, притянула к себе, впилась губами и больно, со всей силы укусила. Милош попытался оттолкнуть её, Ежи с Весей удивлённо ахнули, а у Дары, как назло, всё не выходило прокусить кожу до крови, и она терзала с яростью его губы.
Милош толкнул её в грудь.