Снежить

– Инициировали, – сказала Вероника со странной уверенностью. Впрочем, пора уже привыкнуть, что женщина ему досталась уверенная и во всех смыслах удивительная. – Чтобы не пришлось ждать тридцать лет и три года.

Чернов остановился напротив нее, посмотрел сверху вниз пристальным взглядом, а потом спросил:

– Кто? Как?

– Это зависит от того, чей он обережный дух.

Вот дела! Не просто зверюга и даже не призрак – обережный дух!

– Жены… – Чернов мотнул головой, потом добавил: – И малого нашего. Ну и мой, получается.

– Значит, жена и инициировала. У ребенка на такое не хватило бы сил. – Вероника задумалась, потом добавила: – Ты бы жене позвонил, Вадим. Чтобы проделать такое, чтобы переместить его сюда… Я даже не могу представить, какие для этого понадобились силы.

– Это опасно? – Чернов насупился, лицо его окаменело.

– Опасно. – Вероника кивнула, но тут же добавила: – Но если твой зверь здесь, значит, у них все получилось.

Выглядела она сейчас как-то странно, смотрела вроде бы и на Чернова, но в то же время куда-то мимо него. Что она там видела? Веселов тоже посмотрел. Ясное дело, ему никаких тайн не открылось. Зря старался.

– Они? – Чернов расслабился, но лишь самую малость.

– Позвони домой, Вадим, – сказала Вероника и, ухватив Веселова за рукав, потащила в сторону. – А мы пока помоемся и переоденемся в сухое.

Мы! Она сказала «мы», и это обнадеживало. Это обнадеживало до такой степени, что Веселов предложил невероятное. Он предложил, а она согласилась. Вдвоем мыться и переодеваться в сухое всяко веселее, чем поодиночке. Только бы не оплошать после этой полужизни.

– Дурень, – сказала Вероника и посмотрела так многозначительно, что дышать стало тяжело, и Веселов в первый момент испугался, что это не из-за избытка чувств, а из-за тынзяна. Но нет, оказалось, от чувств!

В лазарет они явились через час. Можно было и не являться, Вероника его уже и так осмотрела. Осмотрела, поставила диагноз, сказала, что жить он будет долго и счастливо. А что еще нужно, когда тебе сулят такие прекрасные перспективы?!

Перед медкорпусом, прямо у крыльца, лежали две псины: одна призрачная, а вторая смутно знакомая. Эта вторая была серебристой, здоровенной, лохматой, длиннолапой, остроухой. На Веселова с Вероникой она смотрела с неменьшим интересом, чем они на нее.

– Новенький зверек? – спросил Веселов шепотом. – А этот чей?

– Не новенький, а старенький. Очень старенький. Это Сущь.

– Тот самый обережный дух?! – восхитился Веселов.

– Одна из его ипостасей.

– Одна из?! А можно спросить, сколько у него их всего?

– Должно быть три. – Вероника была непростительно легкомысленна в столь важном вопросе. – Но, я думаю, из-за преждевременной инициации третью ипостась Чернов увидит только через тридцать три года. Но это не точно.

– Но это не точно… – Веселов неодобрительно покачал головой, обошел Сущь по большой дуге, прошептал: – И имечко такое… креативное.

– Нормальное. Какое дали пару сотен лет назад, такое и есть.

– Пару сотен лет? – Все-таки он обернулся, с уважением глянул на зверя, который на самом деле – обережный дух. Зверь тоже глянул, в глазах его мелькнули и тут же истаяли огненные искры. – Во дела!

Чернова они нашли быстро. Чернов с Волковым сидели за столом охранника перед раскрытым ноутбуком и с кем-то беседовали. Или, скорее, не беседовали, а получали отлуп. Веселов вытянул шею, чтобы увидеть, кто же там такой смелый, кто не боится этих крутых мачо.

С экрана ноутбука на него зыркнула старуха. Ну как старуха?.. Немолодая дама восточной наружности, черноглазая, смуглая, длинноносая, седовласая, с руками, украшенными множеством браслетов и серебряных перстней. Эти перстни и браслеты ей страшно шли. От дамы веяло силой. Вот точно такой же, как от Вероники, но все равно немного другой.

– …А я сказала, что не позову! – Дама закурила, выпустила в экран струйку дыма. – Сильно вы о них думали, когда поперлись к черту на рога?!

– Анук, мы вам уже объяснили ситуацию. – Волков разговаривал с дамой, как нашкодивший школяр с директрисой. – По-другому никак не получалось.

– Не получалось? – Дама со странным именем Анук засмеялась хриплым смехом, а потом сказала кому-то за кадром: – Васильевна, ты слышала этих мальчиков? У них не получалось по-другому! Они бросили своих девочек дома и поехали воевать с драконами.

– Со Снежной Матерью, – вежливо поправил ее Волков. – Современная версия – Снежить.

– А хрен редьки не слаще, дружок! – Рядом с Анук появилась еще одна старуха.

«Ведьмы – тут же решил Веселов. – Самые настоящие ведьмы! Тещи, что ли?»

Кто-то ткнул его острым локтем в бок. Не кто-то, а Вероника. Надо как-то научиться экранироваться, а то так и будет его одергивать при всякой мало-мальски неприличной мысли. А неприличных мыслей у него нынче много! Следом за первым последовал второй тычок, чуть посильнее. Эта тоже ведьма. Только очень красивая. От третьего тычка Вероника удержалась, но многозначительно хмыкнула.

– Детей малых покидали, женам наврали с три короба и свинтили. Они свинтили, а нам тут расхлебывай!

– Что расхлебывай? – вежливо поинтересовался Чернов. Так же вежливо, как давеча Волков. Точно – тещи!

– Тебе, Вадимка, Нина говорила, что волнуется? Что чувствует опасность, говорила?


– Говорила… – Вадимка понурился. – Кажется…

– Кажется ему! Когда кажется, креститься нужно! – Старуха погрозила ему пальцем, а потом сказала уже вполне спокойным голосом: – У Нины – кошмары. У Арины – видения, одно другого страшнее. У Анук карты такую хрень показывают… – Анук кивнула, подтверждая. – Про свои опасения я тебе еще раньше рассказала. Помнишь, Вадимка?

Вадимка скрежетнул зубами, но продолжал вежливо улыбаться.

– Где моя жена? – спросил он голосом, который не предвещал ничего хорошего.

– И моя! – вставил Волков.

– Спят! – отрезала Анук. – И проспят еще три дня и три ночи. – А вы что думали, это плевое дело – обережного духа инициировать на тридцать три года раньше положенного да на край земли перекинуть?! Скажи им, девочка! – И она уставилась своими черными глазюками на Веронику.

– Это очень тяжело, – так же вежливо, с почтением ответила Вероника. Чувствовалось, что эти сварливые старухи ей очень нравятся. Веселов вздохнул, хоть бы ему с тещей повезло чуть больше, чем Волкову с Черновым. Нет, он, конечно, готов… Вероника наступила ему на ногу, очень многозначительно наступила, и он постарался больше не думать про всякие глупости. Уж у него-то теща будет золотая! Такая же золотая, как и жена! – Я не знаю случаев, чтобы получилось инициировать существо такой силы за такой малый срок.

– А ни у кого и не получалось, – сказала старуха Васильевна. – Прецедент, если хотите знать! И теперь имеем, что имеем. Псы у вас, а у нас тут две спящие красавицы и два неуправляемых ребенка.

Словно в подтверждение ее слов за кадром послышались визги-писки, а потом в экран сунулись два взъерошенных, разрумянившихся существа. Девочка постарше, мальчик поменьше. По тому, как изменились суровые лица Волкова с Черновым, сразу стало понятно, чьи это детки. Веселов вздохнул мечтательно, вот у них с Вероникой тоже будут двое – мальчик и девочка.

– Трое, – шепнула Вероника, оттаскивая его от стола с ноутбуком. – У нас будет трое.

– Да ты что?! – Он так обрадовался, словно бы она уже была беременна тройней. – А когда?

Она усмехнулась, ничего не ответила. Значит, сюрприз! Ну и ладно, он любит сюрпризы!





Чернов




Раны заживали быстро. Не как на собаке, но все же. Медведь сломал ему несколько ребер, и вот они, заразы, болели. Особенно когда Сущь решал вдруг проявить свою собачью преданность и закидывал передние лапы Чернову на плечи. Устоять на ногах еще кое-как получалось, а вот удержаться от страдальческих охов-ахов не всегда. С той памятной телепортации посреди котлована Сущь больше не перекидывался в красноглазого монстра, берег психику окружающих. Окружающие относились к нему с пиететом, а на Чернова поглядывали едва ли не с завистью.

Шипичиха сказала, что доставка зверя домой – это уже забота Чернова. Они «с девочками» и так потратили уйму сил, чтобы перекинуть его на край земли. Это еще повезло, что тут, на краю земли, кругом вода, и перекинуть вообще получилось. А потом добавила, что посреди Темной воды у них теперь огромная полынья, которая вряд ли затянется до весны. И рыбы, похоже, ему с остальными не видеть тридцать лет и три года. Любила она эту присказку про тридцать лет и три года. Чернов пообещал, что сделает все возможное, чтобы восстановить экологию Темной воды, а Сущь доставит домой в лучшем виде, и поспешил откланяться. Не то чтобы он Шипичиху боялся. Так… слегка побаивался. Точно так же, как Волков побаивался Анук. Ну что тут поделать? Таковы издержки жизни с уникальными женщинами.

А у них, на краю земли, теперь каждый ужин был похож на военный совет. Они не решили проблему до конца и прекрасно это понимали. Победу над Снежитью можно было считать условной, потому что ее звероголовое темное воинство никуда не делось, так и прозябало в охраняемом ангаре Тучи. С воинством тоже нужно было что-то делать. И лучшее решение предложил Туча.

– У меня есть взрывчатка, – сказал он задумчиво. – Много взрывчатки. Осталась еще с тех времен, когда мы копали этот чертов котлован.

– Предлагаешь завалить все к едреной фене? – спросил Волков. – По глазам его было видно, что идея эта ему нравится.

– Да. – Туча кивнул. – Они опасны, ребята. От них зло идет волнами. Вы заметили? Постоишь там лишних пару минут, и жить не хочется. И это нам, тренированным и мало-мальски подготовленным. Ну, согласитесь!

Они согласились, потому что все чуяли эту нездешнюю, неживую силу.

– Опустим их в котлован и завалим.

– Ага, а потом бац – глобальное потепление, и они снова повылезут. – Гальяно проявил неожиданное здравомыслие. – А за ними следом и их мамка. Кстати, что она вообще такое? Кем была, как выглядела? Кто-нибудь знает?

– Я могу предположить, – сказала Вероника, и все присутствующие за столом уставились на нее с великим интересом. – Иногда рождаются люди с огромной силой. С такой силой, которая позволяет им трансформироваться самим и трансформировать мир вокруг.

– То есть она была человеком? – удивился Веселов и движением, от которого ему пока никак не удавалось избавиться, потрогал шею.

– Вероятнее всего. – Вероника кивнула. – Эта земля – сплошное место силы. Ты ведь чувствуешь, Степа?

Тучников кивнул, а Веселов снова потрогал шею. Ревнует, что ли?

– Вот и люди тут жили сильные. Да и сейчас живут. А она была особенной, амбициозной, если хотите.

– И решила перекроить мир под себя? – Это Волков. Волкову интересно, что стало первопричиной.

– Да. И начала с людей.

– Но ее остановили? – А это уже Гальяно. Гальяно хочется верить в справедливое устройство мира. Так уж он сам устроен.

– Остановили. И ее, и ее воинство.

– Шаманы?

– Шаманы.

– То есть, выражаясь нынешним языком, люди со сверхспособностями? – Похоже, Гальяно первым понял, к чему она клонит.