Снайпер

– Слюнтяй! Сопля ходячая! Я вижу, как он скулит. Мне кажется, даже могу разобрать, как он говорит: “Я больше не могу, я не могу идти, и зачем я только это сделал?”

– Ну-ка дай посмотреть, – попросил Шрек. Пайн с готовностью уступил ему телескоп.

– Ну и дурак же ты, Суэггер! – процедил полковник с презрением. – Тебе бы надо было его пристрелить.

В конце концов те двое поставили Добблера на ноги и двинулись дальше.

– Интересно, сколько он протянет? – прикинул вслух Шрек.

Пайн на месте Суэггера уже давно бы пристрелил Добблера, в этом он был целиком солидарен со Шреком. Если у вас нет сил идти, считайте, вы погибли. Это было железное правило. Он сам однажды был вынужден пристрелить капитана роты А, когда тот забился в бункер и жалобно плакал. Пайн мог поспорить с кем угодно, что Шрек поступил бы точно так же.

Но не Суэггер. Тот был совсем другой. Он не мог сделать то, что могли сделать Пайн и Шрек, – принять окончательное решение. Он не мог заставить других делать невозможное.

Вот почему сейчас, когда дело дошло до развязки, он проиграл. Теперь-то уж он точно проиграл!

Добблер окончательно сломался где-то к часу. Было удивительно, что он вообще столько продержался. Шрек с Пайном видели, как все произошло. Это случилось как раз напротив них, на противоположном хребте.

– Посмотрите, полковник, посмотрите! – закричал Пайн. Шрек наклонился к трубе и увидел то, что так взволновало Пайна. Где-то на расстоянии мили от них Добблер сдался. Он лежал в высокой траве, моля о пощаде. Мемфис был вне себя от ярости. Они видели, как Ник пытался поднять Добблера и поставить его на ноги, но тот сразу же падал. Натуральный мешок с дерьмом, подумал Пайн.

Отказ доктора продолжать путь был чреват последствиями. Кто теперь за ним вернется? Шрек знал, что эти-то двое не вернутся точно. Через два часа они лягут под пулями Лона Скотта. Добблер обречен теперь на ужасную смерть в горах, хотя сам этого еще не знает. Он будет бродить по этим горам несколько дней. Может быть, ему все-таки повезет и он наткнется на стоянку охотников, но в настоящий момент они забрались так далеко в дебри Уошито, что на это надеяться не приходилось.

– Если Добблер останется здесь, он точно сдохнет, – сказал Шрек.

– А если нет, думаете, есть еще шанс? Сильно сомневаюсь, – добавил Пайн.

Боб был очень спокоен. Он стоял в стороне, не двигаясь и молча смотрел на орущего Мемфиса. Потом что-то сказал ему и, резко развернувшись, зашагал прочь. Мемфис нагнулся к Добблеру и, одним движением отсоединив от ремня свою флягу, отдал ее доктору.

Минуту спустя он уже догнал Боба.

Продираясь сквозь заросли кустарника и деревья, Шрек, Пайн и Джули подошли к долине Большой Сделки с юго-запада. Они опережали Суэггера и Мемфиса почти на целый час, хотя после того, как те оставили Добблера, расстояние быстро сокращалось. Добраться до долины было непросто, потому что для этого требовалось несколько часов изнурительного карабканья по склонам и спускам. Деревья сменялись камнями, а камни кустарником, и так, казалось, будет бесконечно. Наконец перед ними открылось целое море желтого пространства. Уже в самом начале эта долина была шириной почти в милю. Представляя собой, пожалуй, одно из самых интересных природных образований во всем Арканзасе, долина Большой Сделки напоминала со стороны идеально ровную крышку огромного круглого стола среди горных вершин. Сейчас с одной стороны от них был невысокий кряж, из-за которого, однако, ничего не было видно, а с другой – лес, который вел к самой долине и дальше, вдоль нее, – к другим вершинам. Олени обычно не поднимались на такую высоту, будучи животными лесными, а на таком огромном пространстве, кроме того, они бы чувствовали себя очень уязвимыми. Поэтому здесь в основном было царство ворон, которые как дурное предзнаменование все время кружились над головой.

– Нам надо оказаться на той стороне, – начал Шрек.

– Встреча произойдет в самом центре, на расстоянии тысяча пятьсот ярдов от ближайшего места, откуда можно произвести выстрел.

– Где он? – спросил Пайн. Снайперы всегда заставляли Пайна нервничать. Даже если эти снайперы были на его стороне.

– Прямо над нами. Можешь на него положиться, – лаконично ответил Шрек.



Настроение Лона омрачилось. Он сидел один, как сыч, в своей паучьей норе на расстоянии тысяча пятьсот ярдов от центра долины Большой Сделки с западной стороны. И тут внезапно он почувствовал, что боги не на его стороне.

Утро этого прекрасного ясного дня не предвещало ничего неприятного. Но всего несколько часов назад прямо перед ним на склоне холма появился огромный рыжий олень. Лон вспомнил, как охотился во времена своей юности, еще до того, как отец попал ему в спину. Эти воспоминания доставили ему радость. По инерции подняв винтовку к плечу, он прицелился в оленя. До животного было всего двести пятьдесят шагов, и его величественная фигура выглядела особенно впечатляюще в 36-кратном увеличении оптического прицела “Унертл”. Лон навел на оленя перекрестье прицела и почувствовал легкую дрожь в локтях, подумав о том, как бы было прекрасно, если бы, убив оленя, он смог взять себе его красоту и силу.

Олень – старый могучий самец с двумя огромными шишками вместо рогов, которые исчезли у него по каким-то непонятным причинам, – замер на секунду и взглянул прямо ему в прицел. На Лона смотрели два спокойных, задумчивых глаза. В них совсем не было страха. Нет, хуже, в них не было никакого почтения. Почтения к нему. Лону Скотту. Это привело его в бешенство. Он положил палец на курок. В эту минуту жизнь животного висела на волоске. Самец продолжал вызывающе смотреть на Скотта, как бы предлагая ему помериться силами. Лон знал, что все это чушь: животное не может его видеть. Но олень по-прежнему надменно смотрел на него, пока Лон не пришел в себя и не почувствовал, что еще мгновение – и он нажмет на курок. Весь мокрый от пота, он медленно отпустил курок.

Олень вздрогнул, забросил назад свою красивую рыжеватую голову и легким, спокойным аллюром побежал прочь, как бы издеваясь над ним и внутренне посмеиваясь. Лону стало не по себе. Он почему-то неприятно заволновался. “Успокойся, – говорил он сам себе. – Ничего страшного”. Но он никак не мог выбросить из головы этого оленя. Шли часы. Лон уныло смотрел на дальний хребет и лесную полосу в поисках людей. Его взгляд упал на часы, наверное, в тысячный раз. Уже вторая половина дня! Пора бы начинать! А вот и они!

Он увидел, как они вышли из-за деревьев и начали спускаться к долине по склону горы. Хотя на таком расстоянии было невозможно различить лица идущих, Скотт мог догадаться, кто есть кто по их силуэтам. Высокий был Шрек. Квадратный, нескладный, маленький, неловкий, но от этого не менее опасный – Пайн. Третьей была женщина. Ее вели как приманку.

Все трое пересекли долину и остановились прямо под ним. Теперь их лица были различимы, хотя сами они его видеть не могли. Затем они вдруг засуетились и стали размахивать руками, показывая на что-то.

Вот оно что! Как и обещал полковник, в небе вдруг вспыхнула желтая ракета, которую почти не было видно в лучах яркого солнца. Догорев, она упала за линию хребта. Пайн выстрелил в ответ, показывая, куда им надо идти теперь и где разыграется последний акт этой драмы.

Лон размял пальцы и попытался чуть-чуть подвигаться затекшим телом, устраиваясь за винтовкой. Потом слегка коснулся приемничка, писк которого должен был дать ему “зеленый свет” для выстрела, любовно провел рукой по сверкающему стволу магнума 300-го калибра “Эйч энд Эйч”. В его магазине лежали конусообразные острые патроны, каждый до четырех дюймов в длину, желтые блестящие от смазки гильзы с тяжелыми, похожими на ракеты пулями.

Теперь все было только делом времени. Наконец-то он забыл и об олене, и о своем отце, вообще обо всем на свете. Сейчас в голове был один только безумно сложный, тягостный выстрел. Никто в мире не взялся бы за такое рискованное дело, но он знал, что сможет это сделать. Он сможет! Потому что он стрелял на такие расстояния и раньше…



– Все, Пайн, – заявил Шрек, как только они оказались на противоположной стороне долины. – Теперь осталось самое легкое. Займись ею!

– Есть, сэр, – ответил Пайн. Он повернулся к Джули: – Все хорошо, милочка, осталось всего ничего.

Она посмотрела на него одурманенным взглядом. В бездонной глубине покорных глаз не было ни капли упрямства или сопротивления. На бледных губах дрожала бессмысленная улыбка.

Пайн снял ранец и стал оттуда что-то доставать. Это был его укороченный полуавтоматический “Ремингтон 1100”. В нем было шесть широких охотничьих патронов 12-го калибра, по три на каждый ствол, причем в каждом патроне было по девять дробинок 32-го калибра. Пожалуй, это самое страшное разрушительное оружие, какое он когда-либо видел. Менее чем за две секунды он мог выпустить пятьдесят четыре несущих смерть свинцовых шарика. Дальность действительного огня этой пушки составляла пятнадцать ярдов. Пайн подошел к женщине сзади.

– А теперь расслабься, – сказал он. – Ничего страшного. Не волнуйся.

Джули посмотрела на него так, как будто никогда в жизни вообще не волновалась.


Опустив на мгновение винтовку, Пайн достал из кармана моток изоленты и опытным быстрым движением поддел ее край. Прилепив его ко лбу Джули, он стал плотно обматывать изоленту вокруг головы женщины.

Она скривилась, почувствовав, как липкая резина прикоснулась к ее волосам, потом залепила глаза так, что веки не могли открываться, попала между губ – теперь она не могла говорить, затем плотно прижала ноздри – тут она чуть не задохнулась, и в конце концов сковала всю голову липкой маской. Отмотав побольше изоленты, Пайн приставил к голове Джули короткий ствол винтовки и минуту спустя ствол уже был намертво прикреплен к голове. Они как бы составляли единое целое. После этого он отрезал изоленту. Потом левой рукой приподнял винтовку и просунул в ее ложе правую руку. Пальцы плавно легли на курок, и Пайн почувствовал его приятную упругость.

– Полковник, теперь вы… – Пайн протянул изоленту Шреку. Шрек взял моток и продолжил ритуал. Примотав руку Пайна к ложу винтовки, он отвел затвор назад и дослал патрон в патронник. В момент щелчка они оба почувствовали внутри какое-то неприятное чувство.

– Ты знаешь, что делать?

– Да, сэр, – сказал Пайн. В случае непредвиденных трудностей он просто нажмет на курок. После этого он уже будет отстреливаться от нападающих, потому что после первого выстрела ни его винтовку, ни тело женщины уже ничего связывать не будет. В то же время сам он будет неуязвим. Бронежилет не пробьет ни одна пуля, а если он получит выстрел в голову, то под действием спазмов, или под тяжестью тела пальцы сами нажмут на курок и женщина умрет. С Пайном, привязанным к женщине таким замечательным способом, никто не посмеет шутить!



Все шло не так, как надо. Эти арканзасские типы не любили много говорить и совсем не интересовались тем, чтобы оказать хоть какую-нибудь помощь. Все доклады, поступавшие в штаб оперативной группы по розыску Суэггера, были какие-то однообразные и бессодержательные, если не сказать бестолковые. Так, двое охотников, готовясь к первому дню открытия сезона, шли подготовить места для засады на оленей. Вдруг они увидели в бинокль, как какой-то человек, крепит на скале веревки. Подойти поближе они побоялись, потому что внешне он очень напоминал коммандос. Естественно, найти это место они уже не смогут! Черт!!!

– Может, это просто какой-нибудь охотник, – предположил Хэп, – захотел пораньше взобраться на эту скалу, чтобы с самого утра уже быть в горах и начать охоту.

– Гм-м-м… – все, что мог выжать из себя Хауди Дьюти.

Потом еще какой-то почтальон, случайно проезжавший по горной дороге в один из этих дней, клялся и божился, что видел, как с Сэмом Винсентом, который когда-то судился с журналом “Месенери” для Боба, разговаривал худой светловолосый мужчина. Сэм был лучшим другом Боба, они долгие годы охотились вместе. Мужчиной, по предположению свидетеля, мог быть Боб Снайпер.

Но Сэм Винсент был стреляный воробей и знал закон, как свои пять пальцев.

– Послушайте, сэр, – сказал он, обращаясь к Ютею и пронзая его своим знаменитым “электрическим” взглядом (работая прокурором штата в пятидесятые и шестидесятые годы, Сэм послал на электрический стул тринадцать человек), – вы прекрасно знаете, что я не стану сотрудничать с вами до тех пор, пока сам этого не захочу. И никакие угрозы и давление со стороны правительства ничего изменить не смогут. Я слишком стар, чтобы бояться, и слишком упрям, чтобы уступить. Если бы я видел Боба Ли Суэггера и не сообщил об этом вам, то по федеральным законам я бы совершил преступление. По существу, молодой человек, – и он сузил свои хитрые глаза, – вы просите меня свидетельствовать против себя самого. А это уже противоречит Конституции и законам штата Арканзас, глава Д-547, пункт 1 – дача заведомо ложных свидетельских показаний из меркантильных интересов. Надеюсь, вы знаете это?

Да, Ховард все знал, но после этого он затаил на Сэма обиду. Однако ненадолго. В течение часа пришло решение Третьего окружного суда штата Арканзас с запросом к правительству представить оправдательные документы, подтверждающие необходимость установления наблюдения за почетным гражданином штата Сэмом Винсентом, восьмидесяти одного года, и с требованием в последней части отменить и аннулировать приказ под страхом наказания в соответствии с законом в случае, если не будут представлены соответствующие факты или документы. Это было мнение закона.

А выше закона ничего нет.

Вот так развивались события, пока на столе у Хэпа Фенкла не зазвонил телефон.

Хэп поднял трубку и спустя пару минут ответил:

– Я перезвоню вам позже.

Ховард посмотрел на него.

– Может, это ничего и не значит, я не знаю, – начал Хэп, – но сейчас звонили из службы охраны лесов. Они сообщили, что трое совершенно не связанных друг с другом охотников с трех совершенно разных мест видели сегодня утром в глубине Уошито три военные сигнальные ракеты.

– Может, это призыв о помощи? – спросил один из агентов.

– Больше похоже на сигнал, – уточнил другой.

– Но ни о каких огнях договоренностей не было, – откликнулся Хэп. – Служба охраны приказала двум планерам произвести разведывательный полет, но те никаких ракет и огней больше не видели. Как сообщается, ракеты были выпущены на территории площадью приблизительно двадцать квадратных миль.

Ховард сосредоточился на этой информации. Кто мог использовать ракеты в дневное время? Кто мог их вообще увидеть днем? Значит, кто-то их ждал и искал. Поэтому это не что иное, как сигнал.

– Они засекли координаты? – поинтересовался он.

– Да, но они говорят, что разброс выпущенных ракет очень велик. Служба сообщила, что их люди просмотрели этот район по своей карте. Им даже удалось вычислить направление движения – к северу или, скорее, северо-западу. К долине Большой Сделки.

– Отлично, – сказал Ховард. – По машинам. Всем надеть снаряжение СВИТ. Позвоните на летное поле. Мне срочно нужен вертолет. Максимум через десять минут. Хэп, позвони в службу охраны лесов и скажи, что нам срочно нужен проводник, чтобы провести нас к долине Большой Сделки.



– Смотрите, – вскрикнул Пайн. Он первым заметил их.

На другой стороне долины показались две фигуры. Шрек направил на них бинокль, но они были слишком далеко, чтобы можно было разобрать кто есть кто. Было только видно, что лица у двоих вымазаны зелено-черной краской, как у коммандос.

– Воображают, что идут на войну, – с презрением процедил Шрек, обращаясь к Пайну. Пайн встал и осторожно поднял женщину. – Сейчас, моя милая, – сказал он ей, – ты пойдешь медленно-медленно. Старайся не дергаться и не падать, а то тебе сразу крышка.

Она попыталась закричать через изоленту, но наружу вырывались только нечленораздельные звуки.

– Заткнитесь, миссис Фенн, – прошипел Шрек.

Потом обратился к Пайну:

– Черт, она пришла в себя. Сделай ей еще одну инъекцию.

– Я не могу, – заволновался Пайн. – Такой больше нет.

– Послушайте, леди, – в голосе Шрека звучал металл, – я хочу, чтобы вы знали, что дело идет к концу. Вам осталось потерпеть всего несколько минут. Мы совершим обмен с вашим Бобом, и вы спокойно уйдете с ним на все четыре стороны. Это необходимые меры предосторожности. Так надо. Винтовка даже не заряжена.

Сквозь узкую прорезь для глаз виднелись два безумных, полных ужаса зрачка.

Шреку было не до эмоций. Он сделал знак Пайну и, спотыкаясь о камни, они начали свой путь по широкой долине. Прекрасный теплый солнечный день был в самом разгаре, чистый и свежий воздух был пропитан ароматами осени. Вокруг них, переливаясь всеми оттенками зеленого цвета, подобно огромным волнам, вздымались горы Уошито.