Смертницы

Зазвонил его сотовый. Он отошел в сторону, пройдя несколько шагов вдоль пирса, и ответил на звонок.

Это была Маура.

– Думаю, вам лучше вернуться сюда, – сказала она. – Мы собираемся делать вскрытие.

– Какое вскрытие?

– Охранника из больницы.

– Причина смерти очевидна, разве не так?

– Возник еще один вопрос.

– Какой?

– Мы не знаем, кто этот человек.

– Разве никто из медперсонала не может опознать его? Он же был у них на службе.

– В том-то и дело, что не был, – сказала Маура.



Труп еще не раздели.

Габриэлю было не впервой присутствовать на вскрытии, и он был не понаслышке знаком со всеми ужасами этой процедуры. На левой щеке мертвого охранника просматривалось единственное входное отверстие от пули, других повреждений на лице не было. Мужчина был лет тридцати с небольшим, с аккуратной короткой стрижкой, волевым подбородком. Его полуоткрытые карие глаза уже заволокло мутной пеленой. К нагрудному карману его униформы крепилась именная бирка с фамилией Перрин. Габриэля при виде трупа больше всего взволновали вовсе не запекшаяся кровь или невидящие глаза, но сознание того, что тот же пистолет, который оборвал жизнь этого мужчины, теперь угрожал жизни Джейн.

– Мы ждали вас, – сказал доктор Эйб Бристол. – Маура подумала, что вам захочется увидеть все с самого начала.

Габриэль взглянул на Мауру, которая стояла в рабочей форме и маске, но у изножья стола, а не на привычном для нее месте по правую сторону от трупа. Прежде, когда ему доводилось бывать в этом секционном зале, она руководила вскрытием, она держала в руке нож. Странно было видеть ее в ином качестве, передавшей кому-то другому бразды правления там, где она привыкла командовать.

– Разве не вы проводите вскрытие? – удивился агент.

– Я не могу. Я свидетель, – объяснила Маура. – Вскрытие проведет Эйб.

– До сих пор не выяснили, кто он такой?

Она покачала головой:

– Среди служащих больницы нет никого с фамилией Перрин. Начальник охраны приходил на опознание. Этот человек ему незнаком.

– А отпечатки пальцев?

– Мы отослали их в информационную службу Минобороны. Пока никаких новостей. Как и по отпечаткам пальцев убийцы.

– Выходит, у нас Джон Доу и Джейн Доу? – Габриэль взглянул на труп. – Кто эти люди, черт возьми?

– Давай разденем его, – сказал Эйб Йошиме.

Мужчины сняли с трупа ботинки и носки, расстегнули ремень, стянули брюки, выкладывая все предметы одежды на отдельную чистую простыню. Эйб обыскал карманы брюк, но они оказались пустыми. Ни расчески, ни бумажника, ни ключей.

– Даже никакой мелочи, – заметил он.

– Ты рассчитывал найти хотя бы парочку десятицентовиков? – фыркнул Йошима.

– В карманах пусто. – Эйб поднял голову. – Похоже, абсолютно новая форма.

Следующей на очереди была рубашка. На ткани запеклась кровь, и им пришлось отдирать рубашку от кожи. Обнажилась мускулистая грудь с густой растительностью. И шрамы. Толстый, как скрученная веревка, рубец прямо под правым соском; а второй тянулся по диагонали от живота к левой бедренной кости.

– Это не хирургические шрамы. – Маура нахмурилась.

– Я бы сказал, что этому парню пришлось поучаствовать в серьезной драке, – заметил Эйб. – Похоже на старые ножевые раны.

– Отрезать рукава? – спросил Йошима.

– Нет, мы и так их стащим. Давай перекатим его.

Они перевернули труп на левый бок, чтобы стянуть рукав рубашки. Увидев спину мужчины, Йошима воскликнул:

– Ого! Вы только посмотрите.

Всю левую лопатку покрывала татуировка. Маура подошла ближе и едва не отскочила – настолько живой была картинка. Казалось, животное вот-вот бросится и обратит против нее свой яд. Панцирь был ярко-голубым. Две клешни тянулись прямо к шее. А закрученный в кольцо хвост обрамлял цифру 13.

– Скорпион, – тихо констатировала Маура.


– Впечатляющее тавро, – сказал Йошима.

– Что? – нахмурилась Маура.

– Так мы называли это в армии. Я видел настоящие шедевры, когда работал в военном морге. Кобры, тарантулы. У одного парня было имя девушки на… – Йошима запнулся. – Я бы к себе и на пушечный выстрел не подпустил с иголкой.

Они стянули второй рукав и перевернули теперь уже обнаженный труп на спину. Хотя мужчина был молодым, его тело хранило следы многочисленных травм. Шрамы, татуировка. И последнее повреждение – пулевое ранение в левую щеку.

Эйб осмотрел рану через увеличительное стекло.

– Я вижу обожженные края. – Он поднял глаза на Мауру. – Что, стреляли с близкого расстояния?

– Он наклонился над женщиной, пытаясь затянуть ремни на ее руках, и тогда она выстрелила.

– Мы можем посмотреть рентгеновские снимки черепа?

Йошима достал из конверта снимки и разместил их на экране проектора. Они были сделаны в двух ракурсах – верхнем и боковом. Эйб, ловко управляя своим объемистым телом, вышел из-за стола, чтобы поближе рассмотреть призрачные тени свода черепа и лицевых костей. Некоторое время он молчал. Потом обернулся к Мауре.

– Сколько выстрелов, ты говоришь, она произвела? – спросил он.

– Один.

– Хочешь взглянуть?

Маура подошла к проектору.

– Ничего не понимаю, – пробормотала она. – Я же была там, когда это произошло.

– Здесь явно две пули.

– Я уверена, что был один выстрел.

Эйб вернулся к столу и взглянул на голову трупа. На овальное пулевое отверстие с обожженными краями.

– Входное отверстие одно. Если пистолет выстрелил два раза подряд, это могло бы объяснить наличие одной раны.

– Но я слышала только один выстрел, Эйб.

– В такой суматохе ты могла и не расслышать второго.

Она не сводила глаз с рентгеновских снимков. Габриэль еще никогда не видел Мауру в такой растерянности. Сейчас она отчаянно пыталась совместить то, что она помнила, с неоспоримыми доказательствами, высвеченными на экране проектора.

– Опишите, что произошло в палате, Маура, – попросил Габриэль.

– Нас было трое, мы пытались усмирить ее, – начала доктор Айлз. – Я не видела, как она выхватила у охранника пистолет. Я была занята тем, что пыталась поймать болтавшийся ремень и закрепить его на ее запястье. Только я схватила его, как прозвучал выстрел.

– А другой свидетель?

– Это был врач.

– Что он помнит? Один выстрел или два?

Маура обернулась, встретившись взглядом с Габриэлем.

– Полиция не допрашивала его.

– Почему?

– Потому что никто не знает, кто он. – (Дин впервые уловил нотки беспокойства в ее голосе.) – Кажется, я единственная, кто помнит его.

Йошима направился к телефону.

– Позвоню баллистикам, – сказал он. – Они должны знать, сколько гильз валялось на месте преступления.

– Давайте начнем, – предложил Эйб и взял нож из лотка с инструментами.

Об убитом почти ничего не было известно. Ни настоящего имени, ни истории, ни откуда он взялся, ни как появился на том месте и в то время. Вскрытие предоставляло возможность познакомиться с ним поближе, узнать все, вплоть до самых интимных подробностей.

Сделав первый надрез, Эйб начал знакомство.

Его лезвие рассекало кожу и мышцы, царапая ребра, – он делал У-образный надрез. Следы его ножа потянулись под углом от каждого плеча, соединяясь на уровне мечевидного отростка, откуда вниз по животу спускалась уже одна линия, которая раздваивалась, только чтобы обогнуть пупок. В отличие от Мауры, которая вскрывала трупы с присущей ей элегантностью и мягкостью, Эйб работал с брутальной деловитостью, орудуя своими огромными, как у мясника, ручищами. Его слишком толстые пальцы трудно было назвать изящными. Он отделил плоть от кости, после чего потянулся за секатором. Мощными нажатиями он обрубал ребро за ребром. Можно долгие годы совершенстовать свои физические данные, как, несомненно, делал этот убитый мужчина, накачивая мышцы штангой и гантелями. Но все тела – мускулистые и не очень – бессильны против ножа и секатора.

Эйб перерезал последнее ребро и поднял треугольник, обнажая грудину. Лишенные своего костяного щита, сердце и легкие теперь были беззащитны перед его скальпелем, и он приготовился извлечь их для последующего иссечения.