Смерти нет
Часть 16 из 66 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Сторожей любители чужих данников тоже не выставили.
И собачек своих у нехороших людей не было.
А собачек местных изолировал уже знакомый дедушка. По «настоятельной просьбе» княжича, переданной с одним из родовичей.
В «главном доме», если можно так назвать это убогое строение, ночевали только воины. Ночевали с комфортом. Многие – с девушками под бочком. А лидер так даже и с двумя. Молоденькими совсем.
Но это выяснилось позже.
Рёрех и гридни проскользнули в дом первыми. Дело нетрудное: откинул кожаный полог, и ты внутри. За ними – отроки. Сергея оставили снаружи, на подстраховке. Если кому-то удастся выбраться из дома, остановить.
Сначала всё было тихо. Обычные звуки спящей после обильного ужина группы товарищей.
А потом внутри заверещала женщина – и началось.
Рев, вопли, пронзительный визг, звон железа…
Сергей стоял в десяти шагах от входа, так, чтобы видеть и крышу тоже, и ждал, наложив стрелу на тетиву.
Первой целью его, однако, стал не беглец из мясорубки, а проснувшийся ездовой, который сдуру ринулся на помощь своим.
Сергей не хотел в него стрелять, но, когда на тебя с ором несётся мужик вдвое крупнее, да ещё с явным намерением снести тебя, как бита – фигуру, и твоё писклявое «стоять» явно не производит на него нужного впечатления, выбора не остаётся. Но Сергей всё равно его пожалел: выстрелил в ногу. Мужик покатился по земле и даже почти докатился. Более того, протянул лапу – схватить…
Но увидел в метре от глаз наконечник среза и сразу успокоился. Даже орать перестал.
На его дружков выстрел тоже произвёл впечатление. И лук. И то, что на голове у Сергея был настоящий шлем, а на поясе пусть и небольшой, но меч. Всё это воинское «оборудование» было отлично видно в лунном свете. А потому для них Сергей тут же превратился из коротышки-мальца в младшего дружинника.
И это было хорошо, потому что, кинься они на Сергея гуртом, он бы точно не справился. Уложил бы двоих-троих, а потом его бы задавили. Но смерд тем и отличается от воина, что жизнь свою ценит намного дороже гипотетической победы.
Ездовые остановились, и у Сергея появилась возможность оглянуться. И очень вовремя. Как раз чтобы увидеть, как из продуха на крыше кто-то лезет.
Разглядеть, кто именно, Сергей не мог. Темновато. Но вряд ли кто-то из своих разоблачился и в одном исподнем полез на крышу. Сергей выстрелил навскидку и, конечно, попал. Куда и целил: в правое плечо. С такой дистанции, когда противнику ни уклониться, ни прикрыться… Это даже неинтересно.
Новая стрела на тетиве, поворот в сторону ездовых…
Те даже не дёрнулись.
Из дома в поросячьим визгом выскочила голая девка. Споткнулась о подстреленного ездового и покатилась по снегу.
Это хорошо, что она визжала. А то бы Сергей и в неё стрелу всадил. Рефлекторно.
Внутри стало потише. То есть вопли и стоны раздавались, но железо больше не звенело и ударов тоже не было слышно.
Потом наружу вылез Шибрень, волоча за собой двух окровавленных покойников. Выволок, бросил на снег и поочерёдно воткнул каждому меч в горло.
– Вдруг прикидываются? – пояснил он действие Сергею. – С этими – ухо востро.
Оба трупа при жизни были нурманами.
Следующий взгляд гридня – на ездовых. И жест мечом: не баловать!
Сергей убрал стрелу и сунул лук в налуч.
Похоже, великая битва за местный урожай закончилась победой.
* * *
Так и вышло. Победа и чистая.
Среди варягов погибших – ноль. Раненых – двое, да и то несерьёзно.
Среди новгородских (а это оказались именно они) – убитых девять, пленённых пятеро.
В числе последних тот самый «важный господин», который приказал убить Сергея.
Как он был удивлён, когда увидел того же пацанёнка, но уже в снаряжении младшего дружинника.
– Как же? Кто же? Как так? – забормотал уже растерявший всю свою важность новгородец.
– Ты, вор, оказался ещё и простофилей, – сообщил ему Рёрех. – Но сейчас ты можешь выбрать, будешь ли ты живым простофилей или мёртвым.
– Ты кто? – спросил пленник.
– Я – Рёрех, сын Стемида. – Звать меня будешь – княжич. А тебя как звать?
– Станята я… княжич.
Говорить он старался с достоинством, а вот выглядеть с достоинством, будучи подвешенным за руки к потолку, трудновато.
Левая нога его была в крови, грудь тоже располосована, но неглубоко.
– И чей ты, Станята?
Пленник задумался.
– Огоньком погреть? – ласково спросил Рёрех.
– Не надо, – мгновенно отреагировал Станята. – Подручный я. Тысяцкого Братимира.
– Неревского конца тысяцкого? – уточнил Рёрех.
– Его.
– Он тебя послал наших данников перенять?
– Это наши… – начал было Станята, но осёкся. Сообразил: невыгодная у него нынче позиция для диспута.
– Я спросил, – напомнил Рёрех.
– Всё расскажу, княжич, – пообещал новгородец. – Только снимите. Дышать тяжко. Грудь болит.
– Снимите его, – велел Рёрех. – И перевяжите. А потом послушаем…
* * *
Рассказ оказался недолог, но познавателен. Выяснилось, что, во-первых, тысяцкий Братимир, коему Станята доводился племянником, действовал не от себя лично, а от всего новгородского вече. И вече это постановило: надо вернуть Новгороду территории, которые были у него во времена князя и основателя Рюрика, а впоследствии отошли белозёрскому князю.
Решение было принято после того, как Кнуд-конунг со своими ушёл дальше на юг, никаких проблем ни Новгороду, ни его сателлитам не доставив.
Новгородцы по сему поводу собрали вече и сделали однозначный вывод: Новгород большой, сильный, грозный. Даже даны боятся его задеть. А как следствие: Новгород имеет право взять то, что ему нравится.
Реализацию намерения поручили Братимиру. И уже не на общегородском вече, а кулуарно.
Братимир же открыто в чужую миску не полез, а поступил хитро: нанял нурманов, чтобы те прошлись по северной Балтике, проведали селения, на которые у новгородцев были планы, и сообщили, что вернутся зимой и возьмут с них дань.
Далее – по обстоятельствам. Если варяги вскинутся и начнут разбираться, значит, готовы пойти на конфликт. Если не отреагируют, значит, бодаться с неизвестными нурманами, на коих при нужде можно было перевести стрелки, варяги не захотели. А значит, и с новгородцами тоже не будут. Новгородцы-то непонятных нурманов покруче.
Варяги не отреагировали.
Просто по незнанию, ведь никто из старост не потрудился им сообщить о наезде. Не сообщили же в силу их, старост, менталитета. Для них варяги были не защитниками, а теми, кто приходит и отнимает по праву сильного. Если же на их территории произойдёт стычка варягов и нурманов, то главными пострадавшими всё равно окажутся простые работники моря и леса.
Осенняя проверка посредством новгородских странствующих торговцев показала: варяги не отреагировали. Следовательно, драться не собираются. Следовательно, спорные территории можно отжать.
Собственно, всё.
Ну, за исключением того, что непосредственный исполнитель Станята варягов побаивался и был готов удрать, если запахнет жареным. Однако не успел.
Ещё одна полезная информация: посаженный киевским князем Олегом человек был не в курсе завоевательных планов новгородцев. Хотя если бы знал, вряд ли стал мешать. Дружина у него небольшая, реальной власти он не имел. Его задача – собирать дважды в год малую дань в пользу Киева и смотреть, чтобы не обижали киевских же торговых представителей. Ну и в случае, если Новгород решит, что он теперь – сам по себе, сообщить об этом великому князю. Просто сообщить, а уж тот сам будет решать, как дальше, поскольку вопросы территорий и вассалитета решаются на княжьем уровне. И будь Новгород официально под Киевом, ответственность за их действия легла бы на киевского наместника как представителя великого князя. Но поскольку Новогород – город вольный, то решать проблему Стемиду придётся с новгородской старшиной. И решать жёстко, дабы научить обнаглевших торгашей отличать чужое от своего.
Глава 13,
о том, как правильно собирать слухи
И собачек своих у нехороших людей не было.
А собачек местных изолировал уже знакомый дедушка. По «настоятельной просьбе» княжича, переданной с одним из родовичей.
В «главном доме», если можно так назвать это убогое строение, ночевали только воины. Ночевали с комфортом. Многие – с девушками под бочком. А лидер так даже и с двумя. Молоденькими совсем.
Но это выяснилось позже.
Рёрех и гридни проскользнули в дом первыми. Дело нетрудное: откинул кожаный полог, и ты внутри. За ними – отроки. Сергея оставили снаружи, на подстраховке. Если кому-то удастся выбраться из дома, остановить.
Сначала всё было тихо. Обычные звуки спящей после обильного ужина группы товарищей.
А потом внутри заверещала женщина – и началось.
Рев, вопли, пронзительный визг, звон железа…
Сергей стоял в десяти шагах от входа, так, чтобы видеть и крышу тоже, и ждал, наложив стрелу на тетиву.
Первой целью его, однако, стал не беглец из мясорубки, а проснувшийся ездовой, который сдуру ринулся на помощь своим.
Сергей не хотел в него стрелять, но, когда на тебя с ором несётся мужик вдвое крупнее, да ещё с явным намерением снести тебя, как бита – фигуру, и твоё писклявое «стоять» явно не производит на него нужного впечатления, выбора не остаётся. Но Сергей всё равно его пожалел: выстрелил в ногу. Мужик покатился по земле и даже почти докатился. Более того, протянул лапу – схватить…
Но увидел в метре от глаз наконечник среза и сразу успокоился. Даже орать перестал.
На его дружков выстрел тоже произвёл впечатление. И лук. И то, что на голове у Сергея был настоящий шлем, а на поясе пусть и небольшой, но меч. Всё это воинское «оборудование» было отлично видно в лунном свете. А потому для них Сергей тут же превратился из коротышки-мальца в младшего дружинника.
И это было хорошо, потому что, кинься они на Сергея гуртом, он бы точно не справился. Уложил бы двоих-троих, а потом его бы задавили. Но смерд тем и отличается от воина, что жизнь свою ценит намного дороже гипотетической победы.
Ездовые остановились, и у Сергея появилась возможность оглянуться. И очень вовремя. Как раз чтобы увидеть, как из продуха на крыше кто-то лезет.
Разглядеть, кто именно, Сергей не мог. Темновато. Но вряд ли кто-то из своих разоблачился и в одном исподнем полез на крышу. Сергей выстрелил навскидку и, конечно, попал. Куда и целил: в правое плечо. С такой дистанции, когда противнику ни уклониться, ни прикрыться… Это даже неинтересно.
Новая стрела на тетиве, поворот в сторону ездовых…
Те даже не дёрнулись.
Из дома в поросячьим визгом выскочила голая девка. Споткнулась о подстреленного ездового и покатилась по снегу.
Это хорошо, что она визжала. А то бы Сергей и в неё стрелу всадил. Рефлекторно.
Внутри стало потише. То есть вопли и стоны раздавались, но железо больше не звенело и ударов тоже не было слышно.
Потом наружу вылез Шибрень, волоча за собой двух окровавленных покойников. Выволок, бросил на снег и поочерёдно воткнул каждому меч в горло.
– Вдруг прикидываются? – пояснил он действие Сергею. – С этими – ухо востро.
Оба трупа при жизни были нурманами.
Следующий взгляд гридня – на ездовых. И жест мечом: не баловать!
Сергей убрал стрелу и сунул лук в налуч.
Похоже, великая битва за местный урожай закончилась победой.
* * *
Так и вышло. Победа и чистая.
Среди варягов погибших – ноль. Раненых – двое, да и то несерьёзно.
Среди новгородских (а это оказались именно они) – убитых девять, пленённых пятеро.
В числе последних тот самый «важный господин», который приказал убить Сергея.
Как он был удивлён, когда увидел того же пацанёнка, но уже в снаряжении младшего дружинника.
– Как же? Кто же? Как так? – забормотал уже растерявший всю свою важность новгородец.
– Ты, вор, оказался ещё и простофилей, – сообщил ему Рёрех. – Но сейчас ты можешь выбрать, будешь ли ты живым простофилей или мёртвым.
– Ты кто? – спросил пленник.
– Я – Рёрех, сын Стемида. – Звать меня будешь – княжич. А тебя как звать?
– Станята я… княжич.
Говорить он старался с достоинством, а вот выглядеть с достоинством, будучи подвешенным за руки к потолку, трудновато.
Левая нога его была в крови, грудь тоже располосована, но неглубоко.
– И чей ты, Станята?
Пленник задумался.
– Огоньком погреть? – ласково спросил Рёрех.
– Не надо, – мгновенно отреагировал Станята. – Подручный я. Тысяцкого Братимира.
– Неревского конца тысяцкого? – уточнил Рёрех.
– Его.
– Он тебя послал наших данников перенять?
– Это наши… – начал было Станята, но осёкся. Сообразил: невыгодная у него нынче позиция для диспута.
– Я спросил, – напомнил Рёрех.
– Всё расскажу, княжич, – пообещал новгородец. – Только снимите. Дышать тяжко. Грудь болит.
– Снимите его, – велел Рёрех. – И перевяжите. А потом послушаем…
* * *
Рассказ оказался недолог, но познавателен. Выяснилось, что, во-первых, тысяцкий Братимир, коему Станята доводился племянником, действовал не от себя лично, а от всего новгородского вече. И вече это постановило: надо вернуть Новгороду территории, которые были у него во времена князя и основателя Рюрика, а впоследствии отошли белозёрскому князю.
Решение было принято после того, как Кнуд-конунг со своими ушёл дальше на юг, никаких проблем ни Новгороду, ни его сателлитам не доставив.
Новгородцы по сему поводу собрали вече и сделали однозначный вывод: Новгород большой, сильный, грозный. Даже даны боятся его задеть. А как следствие: Новгород имеет право взять то, что ему нравится.
Реализацию намерения поручили Братимиру. И уже не на общегородском вече, а кулуарно.
Братимир же открыто в чужую миску не полез, а поступил хитро: нанял нурманов, чтобы те прошлись по северной Балтике, проведали селения, на которые у новгородцев были планы, и сообщили, что вернутся зимой и возьмут с них дань.
Далее – по обстоятельствам. Если варяги вскинутся и начнут разбираться, значит, готовы пойти на конфликт. Если не отреагируют, значит, бодаться с неизвестными нурманами, на коих при нужде можно было перевести стрелки, варяги не захотели. А значит, и с новгородцами тоже не будут. Новгородцы-то непонятных нурманов покруче.
Варяги не отреагировали.
Просто по незнанию, ведь никто из старост не потрудился им сообщить о наезде. Не сообщили же в силу их, старост, менталитета. Для них варяги были не защитниками, а теми, кто приходит и отнимает по праву сильного. Если же на их территории произойдёт стычка варягов и нурманов, то главными пострадавшими всё равно окажутся простые работники моря и леса.
Осенняя проверка посредством новгородских странствующих торговцев показала: варяги не отреагировали. Следовательно, драться не собираются. Следовательно, спорные территории можно отжать.
Собственно, всё.
Ну, за исключением того, что непосредственный исполнитель Станята варягов побаивался и был готов удрать, если запахнет жареным. Однако не успел.
Ещё одна полезная информация: посаженный киевским князем Олегом человек был не в курсе завоевательных планов новгородцев. Хотя если бы знал, вряд ли стал мешать. Дружина у него небольшая, реальной власти он не имел. Его задача – собирать дважды в год малую дань в пользу Киева и смотреть, чтобы не обижали киевских же торговых представителей. Ну и в случае, если Новгород решит, что он теперь – сам по себе, сообщить об этом великому князю. Просто сообщить, а уж тот сам будет решать, как дальше, поскольку вопросы территорий и вассалитета решаются на княжьем уровне. И будь Новгород официально под Киевом, ответственность за их действия легла бы на киевского наместника как представителя великого князя. Но поскольку Новогород – город вольный, то решать проблему Стемиду придётся с новгородской старшиной. И решать жёстко, дабы научить обнаглевших торгашей отличать чужое от своего.
Глава 13,
о том, как правильно собирать слухи