Смерть с обложки

– Вы хотите сказать, – уточнил он, – что моя мать могла дать Наде такое задание? Найти преступника? Того, кто мог бы напасть и на нее саму? Вы понимаете, что такое говорите? Мама их с того света вытаскивает. Она… да ладно… Это глупо.

– Это была Надюхина инициатива, – нехотя признался Олег. Он уже понял, что парень на самом деле был не в курсе происходящего. Так не сыграть. Хотя теперь и проверить все это будет элементарно. – Ваша мать не пошла бы на такое. Я уже это выяснил. Ваша судьбоносная встреча стала возможной только из-за того, что Надя сама вела расследование. Все три пострадавшие девушки проходили лечение в вашей клинике. Возможно даже, одной из них, а может, и всем троим вы лично восстанавливали лица. После первых нападений.

– Наверняка, – спокойно признал врач. – Даже скорее всего. Я всегда сам стараюсь вести маминых пациенток. Но почему Надя мне не сказала? Да и… Она была в клинике всего один раз – когда я ее встретил. Потом уже я сам позвонил ей, и… мы даже случайно больше ко мне на работу не заглядывали.

– И она не расспрашивала вас о работе? – осторожно поинтересовался полицейский. – О коллегах? Особенно о тех, кто работает недавно.

– Нет, – четко и явно искренне выдал Данила. – Нам было о чем поговорить. Друзья, коллеги… Это все оставалось где-то там. Я был постоянно занят, как и Надя. У нас было так мало времени, чтобы быть вместе… Я хотел знать о ней все. Не только ее прошлое, – это как раз в последнюю очередь. Я хотел слушать, как она пересказывает прочитанные книги, какая музыка ей нравится, даже о том, о чем они смеялись с подругами. Надя говорила о той женщине, которая встретила меня внизу сегодня. И о Вале. Они были ей интересны. Говорила о вас, о Соколином Глазе и Сером. Мне было интересно все, что важно ей. А Надя спрашивала меня о кино. Я люблю фильмы, и она тоже просила пересказывать, делиться. О семинарах, куда я езжу. О странах, где я бывал… Да, мы говорили о моей работе. О том, как прошла операция, как восстанавливаются пациентки. Мы просто общались. Много, постоянно. С ней можно было говорить о чем угодно и до бесконечности. И всегда казалось мало, хотелось еще…



Соколиный Глаз сам предложил Олегу отвезти Данилу домой. Молодой человек еле держался на ногах. По мнению начальника отдела, парню на самом деле была нужна помощь психолога. Или хотя бы матери, которая умела вытаскивать людей из пустоты, заставляла жить дальше. Детектив решил сдать Данилу на руки родителям, а заодно аккуратно договориться с его отцом о разговоре на завтра.

Олег только кивал. Он уже не чувствовал постоянных приступов гнева, когда видел, как кто-то еще убивается по Мышке. Он думал только о расследовании. Еще немного. Они все отдадут Надюхе долг, поймают того, кого она сама не успела. А потом найдут и ее убийцу. Олег начинал торопиться. Расследование шло ровно и быстро, и это отвлекало от чувства потери.

А еще Олег думал о Хель. Похоже, все зашло слишком далеко. Для него. Он даже поймал себя на мысли, что на самом деле его больше не раздражает необходимость заботиться о ней. Его бесит, что она никогда его ни о чем не просит. Она рядом. Просто. Но… но, похоже, теперь ему этого мало. Но Олег не был готов это принять.

Он встретил Алису в коридоре, все такую же спокойную и собранную, даже надменную. Все ту же Королеву Мертвых, с идеальной осанкой и напряженными плечами, со странным выражением глаз. А еще Олег заметил, как она украдкой потерла висок, выходя из общей комнаты. Ему это не понравилось.

– Я не люблю быть должен, – заявил он чуть более раздраженно, чем, возможно, сам того хотел.

Она тут же стала Хель. Насмешливый взгляд, легкая ироничная улыбка. И королевский тон.

– Японская кухня. Посидушки на полу, палочки и VIP-зал, где никого нет.

Он театральным жестом пригласил ее следовать вперед него по коридору.

Как только они устроились в отдельной кабинке в ресторане, Олег попросил официанта принести стакан воды и молча указал Алисе на ее сумку, где обязан быть пузырек с таблетками.

– Да, спасибо, – отозвалась она, доставая лекарство.

Ему снова это не понравилось – ее официальная бездушная вежливость. Он это уже видел. Тогда, в первый вечер их знакомства, когда Олег сам на руках принес ее домой после сильнейшего приступа проклятой головной боли. С ней явно что-то не так.

Они сделали заказ и стали ждать, пока еду приготовят. Полицейский хотел рассказать ей, что позвонил судмедэксперту и тот подтвердил слова Данилы о ране на шее Надюхи, но все же не стал это говорить. Хватит на сегодня переживаний. Вместо этого он почти небрежно бросил:

– Парень выживет.

Они обменялись понимающими взглядами – они же выжили. Хель кивнула.

– И пополнит армию солдатиков идеи своей матери, – выдала она.

Олег усмехнулся. Да, в армию Бездушных Данила не вступит. Он слишком привык заботиться о других. Не как они с Хель.

– Все выживут, – продолжил полицейский. – И Валька, и Серый, и Витька, и уж тем более Глаз. Ему, к сожалению, не впервой. Мы просто теснее сомкнем ряды, как принято говорить.

– Мы? – Девушка вопросительно вскинула бровь и, кажется, стала чуть живее, выпала из этого своего замороженного состояния официальной вежливости.

– Не начинай хоть ты. – Он картинно закатил глаза, а потом серьезно продолжил: – Это мои люди. Никто не посмеет сказать, что я не ценю их. Если уж мы говорим о трагедиях, то они были со мной все эти пять лет.

– И терпели тебя, – иронично усмехнулась Хель. – А теперь еще и меня.

– Ты тоже меня терпишь, – со значением заметил Олег.

Она лишь пожала плечами.

Олег поймал себя на ощущении почти детской обиды. Он, похоже, ожидал чего-то большего, чем этот жест.

– Ну, ладно. – Он посмотрел на нее с веселой иронией. – Лучше скажи мне, почему ты не упомянула свою вчерашнюю стычку с нашим бывшим психологом.

Алиса усмехнулась.

– С твоим бывшим психологом, – поправила она его с легким злорадством. – Хотя у меня было сильное ощущение, что она просто твоя бывшая. А вообще зря Валька тебе рассказала. Я в состоянии постоять за себя. Скорее это Светлане надо было бежать жаловаться.

– Не сомневаюсь, – насмешливо прокомментировал полицейский. – Но своим молчанием ты лишила меня возможности лишний раз порадоваться, что наша вечно логичная Королева Мертвых иногда бывает не права.

– Серьезно? – уже искренне-весело осведомилась писательница. – И в чем?

– Ты сказала ей, что, если мы с тобой расстанемся, я просто спокойно пойду дальше, – снова став серьезным, произнес Олег. – Это не так…

Он не стал делать каких-то признаний или даже намеков на них. Не его стиль. Это Хель. Ей и так все понятно. Девушка удивленно вскинула брови и польщенно улыбнулась.

– Ну, если так пошел разговор, – в том же легком ироничном тоне отозвалась она, – то тогда мне выпала возможность процитировать тебя, хотя и с собственными ремарками. Я с тобой не из-за моих кошмаров. Не из-за твоих обнимашек с мертвой невестой. И даже не потому, что ты у нас такой обаятельный парень. – Последние слова были произнесены почти с сарказмом. Сделав после них паузу, девушка продолжила серьезнее и более значимо: – Я просто с тобой. Вместе.

У Олега потеплело на душе.


– Похоже, мы становимся сентиментальны, – решил он с улыбкой. – Надо было заказать выпивку. Или следовало подарить тебе что-нибудь. Пожалуй, я тоже закажу для тебя какой-нибудь эксклюзивный кулон с гравировкой сегодняшней даты.

– Не стоит, – совсем другим тоном ответила Алиса. – Вообще-то у меня к тебе есть просьба.

Олег подумал, что сегодня особый день. Все же она его хоть о чем-то просит! Женщина, у которой все есть, способная всегда и во всем помочь себе сама. По крайней мере, она так считает. Считала…

– Все, чем могу, – постарался отозваться полицейский как можно более легким тоном. – Если без фанатизма, конечно.

– «Новый облик», – просто произнесла Хель. – Пожалуйста, если они замешаны, вернее, кто-то из их персонала, сделай все как можно тише. Репутацию люди создают по-разному, но этих реально есть за что уважать. И врачей в целом, и Плуговых в отдельности.

Олег кивнул. Очень серьезно.

– Я сразу сказал, что намерен все сделать тихо, – напомнил он. – Что касается журналистов, когда поимка преступника станет фактом… я найду способ упоминать клинику как можно аккуратнее.

Им принесли заказ. Но ни Олег, ни Алиса не торопились приступать к еде.

– Отец этого Данилы, – произнес полицейский. – Он тебя оперировал?

– Нет. – Казалось, после его обещания Алиса оживилась, вернее, просто успокоилась. – Это был совсем другой человек. Друг отца. Но работал он там. И… сегодня он уже мой друг. Пусть и видимся не так часто. Дмитрий Сергеевич больше не оперирует. Счастлив на пенсии. Я иногда приезжаю к нему. Как он выражается, показать личико.

Девушка придвинула к себе пиалу с удоном и стала перемешивать ингредиенты палочками.

– Дело не в лице, – проговорила она как-то слишком ровно. – Не в привлекательности, вернее. Тогда мне вообще было на это наплевать. В десять лет. Первые месяца два-три было просто очень больно. Ожоги заживают… чувствительно. Плюс головные боли. Мама боялась, что это плохо закончится, придется использовать сильные препараты.

Олег посмотрел в свою пиалу и понял, что у него совсем пропал аппетит. Сильные препараты. Обезболивающие с морфином? Транквилизаторы?..

– Но все обошлось, – продолжила Алиса. – Молодой организм. Повезло. Ну, а потом… Конечно, большую часть времени я была дома. Но… Люди бывали и там. Тех, кто брезгливо отворачивался, практически не нашлось. Но многие смущались. А еще были те, кто тренировал свою выдержку, стараясь смотреть четко мне в глаза. Но не на лицо. Хотя и это было не важно. Был Ванька. – Она привычно улыбнулась, вспомнив погибшего друга. – Ему вообще было наплевать. Он видел лишь то, что я из себя представляю. А внешность… Его это не волновало. Мама тоже всегда смотрела на меня, каким бы ни было мое лицо. Хотя я понимала, что ей больно видеть меня такой. А вот отец не смог… Старался, но… И это выражение его глаз, когда он оборачивался в мою сторону… Какое-то отчаяние и… В общем, как только это стало возможным, я согласилась на пластику.

Олег помолчал. Сочувствовать он не умел. И еще… он не хотел представлять себя там, в ее прошлом, на месте ее родных. Он честно не знал, как бы себя повел. Он смог бы смотреть на Алису без отвращения и брезгливости. Но ее отца он тоже понимал.

– Я найду способ вообще не связывать это дело с клиникой, – произнес он. – Ну, насколько это будет реально.

Она кивнула и улыбнулась – так, как всегда, вспоминая Ваньку. Но на этот раз улыбка досталась Олегу. Полицейский уставился на удон. Ему стоило серьезно задуматься о своем отношении к Хель.





15




Следующим утром Олегу удалось совершить почти невозможное: он выбрался из кровати, не разбудив Алису. И это единственное, чему можно было порадоваться. Хоть в чем-то он взял над ней верх. Пусть это смешно и по-детски, но поднимает настроение. Потому что больше радоваться было нечему. Олег не выспался.

Синдром «слишком много мыслей». Он думал о расследовании, о Надюхе, ее смерти, о ее убийце. О Хель. Она по-прежнему восхищала Олега и этим же раздражала. Или уже нет? С самого первого момента их знакомства полицейский бесился оттого, что эта женщина заставляет его чувствовать. Не важно, что конкретно, важно, что эти эмоции все время возникали. Олег отвлекался на нее, ее кошмары, ее логику, сарказм, на ее несгибаемую силу воли, в конце концов, на ее настроение. Она не оставляла его равнодушным, а он не хотел этого. Изначально. Она была его отражением. Такая же холодная, звезда на своей орбите. Она просто принимала Олега таким, каким он хотел быть, – даже не тем, каким он был на самом деле. И она ничего не просила взамен. Просто потому, что сама привыкла жить, как ей вздумается. Оба без привязанностей и близости. Но оба хотели тепла рядом. Так казалось.

Наверное, смерть Мышки изменила все. Такое бывает очень часто, когда, только потеряв, начинаешь понимать, как это было важно. Как важен был этот человек в твоей жизни. В жизни их всех. И после осознания этого уже ничего не кажется простым. Нет своей орбиты, нет свободного полета в одиночку. Просто это теряет смысл. Хочется тепла, но уже другого. Хочется больше ничего не потерять. Или – никого. Да, чувствовать, переживать, жить. Пока есть те, кто рядом. Кто этого достоин. Олег посмотрел на спящую рядом женщину. Стоит уже признать, что «просто вместе» – этого мало. Ему. А ей? Как пойдет. Просто надо найти способ сообщить об этом Хель.

Он заснул только под утро, устав от размышлений обо всем и сразу. Однако каким-то чудом Олег умудрился выплыть из мутных и совершенно не расслабляющих сновидений за минуту до звонка будильника. И вроде бы сил на день хватит.

Горячий душ утвердил его во мнении, что в целом отработать Олег сегодня сможет. И если все пройдет гладко, то можно попробовать вечером не заниматься ерундой вроде безумного обсасывания лишних мыслей, а просто нормально лечь спать. Довольный собой, полицейский вышел из ванной комнаты обратно в спальню. И тут же понял, что ничего у него нормально не будет! Хель во сне металась по кровати и тихо стонала. Отбросив прочь мокрое полотенце, Олег кинулся к ней, будто и правда мог хоть чем-то помочь девушке, прогнать или запретить кошмар.

Он бережно обнял ее за плечи, приподнял, прижал к себе.

– Алиса! – Вот только тон у Олега был совсем не ласковым. Резкий, приказной, настойчивый, как и всегда в таких случаях. – Хель! Открой глаза!

Обычно это помогало, но в этот раз девушка лишь попыталась съежиться, выскользнуть из его рук. Олег крепче обхватил ее за плечи и даже чуть встряхнул.

– Алиса, вернись! – Полицейский даже не заметил, что повысил голос до крика, что случалось крайне редко. – Открой глаза! Алиса! Ну же!

И он снова ее встряхнул, уже сильнее, надеясь, что не причиняет ей физической боли.

Подействовало. Хель поморщилась, потом взмахнула рукой, будто отгоняя что-то: то ли сон, то ли Олега. А потом медленно, с трудом вернулась в реальность. В первый миг она даже не поняла, где она и что с ней. Рассеянно повертела головой, поморщилась от неудобного положения тела. Потом наконец-то сфокусировала взгляд на своем друге и облегченно вздохнула.

– Отлично, – с ворчливым сарказмом выдал полицейский, закутав девушку в одеяло и устроив удобно у себя на коленях. – Тебя на пять минут одну оставить нельзя.

– Извини, – сказала она.

Олег поймал себя на том, что злится. На то, что не в силах изменить. Алиса никогда не извинялась раньше, да еще таким жалобным тоном.

Он нежно убрал волосы с ее лица и поцеловал в висок. Это лучше, чем произносить: «Ты меня извини, что я позволил этому повториться». Вслух Олег сказал совсем другое.

– Думаю, пора решать проблему кардинально. – Он очень старался выдерживать иронично-веселый тон. – Меняем тебе прозвище, и ты прекращаешь шляться по пляжам с мертвецами.